Мятеж 1916 года в описании духовенства (3/3)
Из очерка В. В. Королевой «История киргизского мятежа 1916 года в описании семиреченского духовенства».
Часть 1. Часть 2.
Впереди предстояло переправиться через речку. Наверное, думал я, здесь нас подстерегают, но проехали благополучно. Вот уже до города верст 8. На пути стало попадаться много изуродованных убитых русских людей, как взрослых, так и детей.
Целую книгу можно написать о зверствах киргиз. Времена Батыя, пожалуй, уступят… Достаточно того, что на дороге попадались трупики 10-ти летних изнасилованных девочек с вытянутыми и вырезанными внутренностями, детей разбивали о камни, разрывали, насаживали на пики и вертели. Более взрослых клали в ряды и топтали лошадьми. Если вообще страшна смерть, то подобная смерть еще страшнее. Жутко становилось при виде всего этого.
Ехали мы уже около 6 часов и стало светать, как вдруг позади раздался крик, что гонятся киргизы. Что произошло далее, легко вообразить. Люди что есть мочи гнали лошадей, сваливались вместе с телегами с мостов, те, у которых что-либо ломалось или распрягались лошади, безумно обращались с просьбой к скачущим о помощи, но все думали только о себе. Вот уже и город. Навстречу бегут с пиками и ружьями дружинники… Мы спасены…
И Литургию в день Успения Богоматери могли слушать в Пржевальске. Над нами явно совершилось чудо. Пояснение одного из бежавших пленных подтверждает это. А именно: когда на завтра в Покровское пришли киргизы, они рвали на себе одежды, драли головы ногтями и вопили, а затем убили своих двадцать человек часовых, которые так крепко спали, что не могли слышать стука и шума обоза, растянувшегося на десять верст. Разве это не явная помощь Царицы Небесной, внявшей молитвам недостойных рабов Своих! Ни один человек, из выехавших из Покровского, не погиб. Наказал нас Господь, но смерти не предал».
Одновременно с покровцами того же 11 августа подверглись нападению киргиз, разрушены, сожжены и вырезаны селения Светлая Поляна, Барскаун, Тарханы, Кольцовка, Гоголевка и другие селения, лежащие на южном берегу Иссык-Куля, а также Григорьевка, Семеновка, Сазановка, Алексеевское и другие населенные места, расположенные по северному берегу озера, где проходил почтовый тракт из Верного в Пржевальск, причем сгорели церкви, школы, почтовые станции, сельские правления и все прочее.
Наконец, мятежники добрались до Иссык-Кульского монастыря и стали окружать его с трех сторон, оставив открытой только сторону озера. Архимандрит Иринарх с братией старались охранить обитель, насколько могли, но, конечно, к пролитию крови не прибегали, а потому скоро вынуждены были отступить и воспользоваться лодками, чтобы переправиться на один из островов и тем спасти свою жизнь. Однако, к великому сожалению, во время свалки и нападения были зверски убиты: иеромонах Рафаил, (ему отрубили голову), схимонах Исихий, монахи Досифей, Дорофей, Феоктист, и послушники Никифор и Михаил, а некоторые другие тяжело ранены. После этого монастырь был ограблен до нитки, а скот уведен в горы. Впрочем, благодарение Богу, оба храма и другие монастырские постройки остались целы.
К числу новомучеников за Святую веру Православную следует отнести также одну убитую учительницу из церковно-приходской школы и походного священника Пржевальского уезда о. Иоанна Ройка. Он был взят 12 августа в плен и уведен в горы вместе со своей семьей: женой Верой и дочерьми - 5-летней Людмилой и грудным младенцем Ольгой. Отец Иоанн был острижен и расстрелян после разных мучений и отказа перейти в мусульманство. Также убита его дочь Людмила. Жена с младенцем Ольгой бежала из плена в ночь на 14 сентября.
Убиты церковные старосты: села Иваницкого - Степан Николаенко, села Тарханы - Василий Голубь, села Барскаун - Герасим Павловский, села Гоголевка - Тихон Груша, села Кольцовка - Павел Луценко.
Были убиты заведующий сельскохозяйственной школой Псалмопевцев, учитель Яхонтов.
В монастыре святыни (кроме Святых Даров) и церковное имущество частью разграблены, а частью повреждены и поруганы. Церкви осквернены и разграблены, Святые иконы исколоты, а из ризницы грабителями поделаны попоны для лошадей. Скот уведен в горы, запасы хлеба и прочее имущество уничтожены, оставшиеся в живых должны были спасаться то на островах, то в соседних селениях, пока мятеж был ликвидирован.
Чудом спасшийся от неминуемой лютой смерти и впоследствии подвизавшийся в Кзыл-Жарском скиту Аксайского ущелья близ г. Алма-Аты насельник монастыря схимонах Ираклий явился свидетелем зверской расправы над своими сподвижниками. Его воспоминания через духовных его чад дошли до наших дней. Отец Ираклий рассказывал верненским монахиням следующее:
[Некоторые детали рассказа преподобного Ираклия Иссык-Кульского не вполне совпадают с описанием этого события в «Отчете». Но мы оставили рассказ таким, каким он нам известен]
«В монастырь приехали киргизы и стали требовать ценности. Монахи сказали, что у них ничего нет. Киргизы покричали, пошумели и велели к определенному дню приготовить ценности, какие есть, и пригрозили расправой в случае отказа. Тогда часть монахов, среди которых были отцы Феогност и Пахомий, ушли из монастыря - кто в горы, кто в ближайшие селения. Отец Ираклий и монахи преклонного возраста остались, сказав: «Будь, что будет. Мы уже старые и никому не нужны. Как Богу угодно».
В назначенный день оставшиеся монахи закрылись в монастыре и стали служить. Все исповедались, причастились. Киргизы приехали утром, принялись стучать в двери саблями. Монахи не открывали.
«На меня страх напал, - говорил отец Ираклий, - видимо, не время было умирать, не готов был. Я побежал на колокольню, ищу, где спрятаться. Метался, метался и полез под тес, под лист железа. Киргизы выбили двери, зашли в монастырь, стали требовать драгоценности. Иконы побили, забрали церковную утварь - чаши, подносы, кресты. Потом во дворе началась казнь. Я лежал под крышей, и мне все было видно. Было очень жарко, я чуть не сгорел, железо накалилось, хотелось пить, но пришлось все терпеть. Смотрел, как монахам саблями отрубали носы, уши, руки, ноги. Сделают человека, как самовар, он кровью исходит, а я не знаю, что со мной было. - Рассказывая это, отец Ираклий называл замученных по именам и плакал. - Потом одного старца повесили за ноги вниз головой и начали снимать с него кожу. Сняли кожу, дали кожу ему в рот и кричат: «Держи!». Он висит вниз головой, держит кожу. Все окровавлено, все, как куски мяса. Не пощадили никого, всех порубили. Под вечер, к заходу солнца, смотрю, киргизы сели на лошадей и уехали. А я все под крышей лежу. Вижу, появились люди из селений, и ушедшие монахи стали подходить. Тогда я стал вываливаться из своего убежища. Упал на пол колокольни, а у меня ни руки, ни ноги не работают. Пить хочу. Я катался по полу, чтобы хоть немного отойти. Потом стал спускаться вниз - не шел, а катился. И когда меня братья увидели, напоили водой:
«Ты живой?» - «Живой». - «Как же ты спасся?» - Да вот, я на колокольне был». Плачем все. К утру раненые поумирали. Похоронили всех в общей могиле».
Другой источник (Национальная библиотека Республики Казахстан, фонд редких книг, рукопись № 66 «Восстание киргизов в Семиречье, 1916 год») дает следующее описание того же события:
«При первом появлении мятежников вблизи Иссык-Кульского Троицкого монастыря (10 августа) все его население, руководимое архимандритом Иринархом, поспешно переехало в лодках на находящийся против монастыря на озере остров. Но несколько старейших монахов не пожелали оставить святую обитель и, собравшись в одной из церквей, с молитвою и пением ожидали нападение врага. Вскоре он появился и, видя монастырь покинутым, бросился на грабеж. Собравшиеся в церкви монахи все убиты, за исключением одного послушника, которому удалось спастись в окружающих церковь кустарниках. Церковное имущество, утварь и облачение расхищены, но почти все монастырские здания и обе церкви уцелели от пожара, которым уничтожена только небольшая постройка на заднем дворе».
Покончив с районом Иссык-Кульского озера и собрав награбленное добро и стада, мятежные отряды киргиз направились к востоку от Пржевальска и 12 августа напали на русские селения Джаркентского уезда: Каркару, Владиславское, Таврическое, Мещанское, Ново-Киевское и Охотничье, составлявшие один переселенческий приход с центром в Мещанском.
Настоятель прихода священник Василий Колмыков рассказывает об этом в следующих словах:
«Более двух месяцев было слышно, что местные нации и вообще киргизы, сарты и таранчи хотят громить и избивать русских жителей, и что будто бы для этого приготовляют холодное оружие. Так как официальных данных не было, то русские не придавая особого значения, относились покойно к этим слухам и продолжали спокойно заниматься каждый своими полевыми и домашними работами.
Не подозревая погрома, я с семьей, т. е. женой и ребенком, 11 августа уехал на Каркаралинскую ярмарку, находившуюся в 27 верстах от моего прихода, куда и приехал в 3 часа дня.
В этот день и весь вечер подозрительного ничего не было заметно, но на другой день, утром, в 4-5 часов, я был разбужен словами: «Батюшка, спасайтесь, киргизы окружают нас. Всех убьют и перережут…». Когда я, одевшись, вышел на улицу, то, действительно, увидел массу вооруженных людей, на лошадях, с гиканьем и криком спускающихся с окружающих гор (приблизительно 10 тысяч) и окружающих ярмарку. Поднялся страшный переполох: крик и плач женщин и детей, бестолковая беготня, и т. п. явления, но, благодаря распорядительности начальника, ротмистра Михаила Кравченко, все это успокоилось и нападение легко было отражено. Сейчас же были приняты энергичные меры к вывозке хлебных продуктов в склады для содержания народа и, таким образом, со стороны г. Кравченко было сделано все, чтобы сохранить народ и облегчить их положение.
Вывоз продуктов с ярмарки и прием оных были возложены на меня, и, в силу этого поручения, я не мог ранее вечера попросить того же г. Кравченко оказать помощь жителям моего прихода.
Когда все успокоилось, киргизы были отражены, я стал усиленно просить г. Кравченко отпустить хотя бы 10-15 солдат для поездки в селение Мещанское и, предотвратив погром, спасти святыню. Просьба моя была удовлетворена, и на другой день, утром в 6 часов отряд в количестве 30 человек выступил верхами, вместе со мной, имея задачу, как карательного отряда, спасти жителей моего прихода. Начальником карательного отряда был назначен прапорщик Фома Рыскин и вследствие оказалось, что лишь благодаря Рыскину и Кравченко все жители обязаны спасением своих жизней.
Имея в виду оказать помощь жителям, все расстояние от ярмарки до первого поселка моего прихода (Таврического) пришлось ехать карьером.
Около 9 часов утра весь отряд, проскакав 27 верст, прибыл в поселок, где жителей никого не оказалось, а поселок был разграблен и весь объят пламенем. В этом поселке отрядом было убито киргиз-мародеров человек 20 и, послав донесение на Каркару о сем, отряд поскакал в следующий поселок (Владиславский), находящийся в 6 верстах от Таврического поселка, куда прибыл через 10-15 минут.
Здесь оказалось: жители поселков Владиславского и Таврического, соединившись вместе и устроив баррикаду из телег, борон и т.п. хозяйственных орудий, вели перестрелку с нападавшими киргизами. Отразив нападение и убив несколько киргизов, отряд, после отдыха и перемены лошадей, двинулся далее, т. е. в поселок Мещанский.
По дороге в Мещанское есть поселок Чулак, в котором находится 8-9 дворов баптистов. Но заезжать туда не было нужды, так как жители (со слов одного спасшегося) все поголовно были убиты и все сожжено.
Дорога в селение Мещанское проходит ущельем, а потому, во избежание нападения, пришлось ехать окружным путем (горами), и лишь спустя 3-4 часа, выехав из гор, увидали, что селение Мещанское горит. От гор до села Мещанского расстояние 12 верст. Дорогой отряду приходилось отвлекаться и задерживаться для отражения киргиз и лишь спустя 2-3 часа (прибл. около 2 часов дня) отряд стал приближаться к селу. К сожалению, ехать в село не было возможности, так как увидев приближающихся солдат, киргизы бросились наутек, то есть, бежать в горы, отстреливаясь на бегу и, таким образом, отряду пришлось сначала их разгонять и преследовать по горам.
Пока отряд преследовал киргиз-разбойников, я поспешил в селение и был окружен жителями со слезами радости. Все от малого до старика спешили ко мне под благословение и, плача, благодарили за помощь. Поплакав вместе с ними слезами радости и благословив всех, я стал расспрашивать их и оказалось: все крестьяне, собравшись в один дом (дом Кошева), отстреливались и защищались по силе своей возможности. Но так как ружей, пороху и вообще снарядов у них не было, а что и было, то все использовали, то им оставалось лишь предать себя на волю Божию. Уже дом был окружен со всех сторон, везде и рядом горело, киргизы собрались кинуться на них в последний раз, дети и женщины плакали и молились Богу перед своей смертью, мужчины опускали руки… и в этот момент показался близ села отряд солдат, несшийся полным карьером на выручку. Киргизы, наподобие морской волны, отхлынули, и жители, ожидавшие смерти, были крайне удивлены. Лишь тогда, когда услышали залпами выстрелы, поняли, что пришла помощь и Господь спас их от лютой смерти.
Действительно, опоздай помощь на 10-15 минут, все было бы кончено. К счастью, убитых оказалось только лишь двое и раненых четверо. Успокоив всех по силе своей возможности, я бросился к молитвенному дому, но… опоздал. Молитвенный дом оказался разграбленным и горящим внутри. Невзирая на пожар, я кинулся вовнутрь, позвал людей и, руководя ими, залил пожар внутри и спас дом от окончательного сгорания. Все, что можно было спасти, я взял с собою, уложил в разбитый сундук и привез в г. Пржевальск.
Окончив дела с молитвенным домом, я пришел к дому моей квартиры. Увы… вместо дома я застал дымящиеся головешки и ничего более. Все личное добро пропало и сгорело. Церковные книги, все документы, все деньги, как частные мои и братской кружки, так и церковные за венчики и молитвы, погибли в огне и расхищены. Остался я с семьей моей лишь в том, что на нас надето. Не только не осталось верхней одежды, но даже и смены белья. Все, что есть, это старый драный подрясник с летней ряской, а у жены - рваное платье и пальтишко. Обуви никакой, и жена с ребенком положительно раздета и с драной обувью. Сколько слез и жалоб… Не дай Бог слышать никому.
Туркестанской Духовной Консисторией был заслушан словесный доклад секретаря Консиситории о бедствии, постигшем православно-русское население уездов Семиречья: Верненского, Джаркентского, Пишпекского и Пржевальского от мятежных киргиз:
«Как пока еще не точны, отрывочны, а иногда и противоречивы доходящие вести о несчастье, но уже и теперь установлено, что бедствие неизобразимо. Одних только убитых и в одном только Пржевальском уезде насчитывается ок. 2000 человек, а захваченных в плен и уведенных в горы - ок. 1000. Оставшиеся в живых и не попавшие в плен, за малым исключением, лишились храмов Божиих, кои сожжены, разграблены и поруганы, лишились крова и одежды, и то бродят, обезумевшие от ужаса около своих пепелищ, то разбежались в разные стороны.
Особенно пострадал Пржевальский уезд в прибрежных местностях озера Иссык-Куля. Разграблен и единственный в епархии мужской Свято-Троицкий монастырь, а из насельников мученически погибли иеромонах Рафаил (духовник), схимонах Исихий и семеро из прочей братии - все изувечены и убиты. Из числа духовенства сначала был пленен, а потом умучен разъездной священник Иоанн Роик. Всюду идет вопль: «Помогите!» (Туркестанские епархиальные ведомости, 1916 г., № 19)
Записка священника М. Заозерского
(Туркестанские епархиальные ведомости, 1916 г., № 21)
Восстание киргиз в Пржевальском уезде началось 10 августа. Уцелели г. Пржевальск и селения Преображенское и Теплоключинское. Сожжены и разграблены селения: Столыпино, Курское, Долинка, Григорьевка, Семеновка, Сазановка, Каменка, Алексеевское, Озерно-Фольбаумское, Михайловское, Бобриково, Отрадное, Лизогубовка, Соколовское, Валериановское, Графа-Палена, Горки, Высокое, Липинское, Богатырское, Иваницкое, Светлая Поляна, Тарханы, Барскаун, Гоголевка, Кольцовка, Сухомлиновское, Туткуй, Карабулак и Титовка.
Сожжены храмы в селах Сазановке, Покровском, Алексеевском и Графа-Палена, молитвенные дома в селах Столыпино, Семеновском, Озерно-Фольбаумском, Бобрикове, Валериановском, Богатырском, Иваницком, Светлой Поляне, Тарханах и Барскауне. Сожжены церковно-приходские школы селах Столыпино, Сазановке, Алексеевском, Озерно-Фольбаумском, Графа-Палена, Высоком и Покровском.
Убиты церковные старосты сел Иваницкого, Тарханы, Барскауна, Гоголевки и Кольцовки.
В Пржевальском уезде по имеющимся у меня данным убито 1391 мужского пола и 431 женского пола, взято в плен 176 мужского пола и 937 женского пола, хотя еще эти сведения не полные.
Убиты священники о. Иоанн Ройк, иеромонах Рафаил, ему отрубили голову. Помощник начальника уезда Ф.П.Камчев, Пржевальского участка врач Левин, Сазановский мировой судья, учителя, учительницы и много других.
Новое здание сельскохозяйственной школы в сорок тысяч 13 августа сожжено, 23 августа здесь отпето 92 трупа, половина из них не узнана. Вся дорога от села Иваницкого до города покрыта трупами. Особенно пострадали села Иваницкое, Высокое, Озерно-Фольбаумское, Алексеевское, Тарханы, Барскаун, Гоголевка и Кольцовка. Например, в селе Иваницком убито 245 мужчин и 30 женщин, взято в плен 200 женщин. В Барскауне убито 150 мужчин и 60 женщин, в плену 112 человек. В Гоголевке убито 230 человек и в плену 86. В Кольцовке убито 376 человек и в плену 306 человек, погибло все селение. Сожжены со всем имуществом богатые храмы сел Сазановки и Покровского. Сазановцы в 1915 году купили иконостас в 6000 рублей, колокола расплавились. Нет сил описывать страдания и мучения русских людей, погибла 1/4 часть уезда. Детей киргизы разрывали, разбивали о камни, бросали с утесов. Невозможно описать страдания и мучения взятых в плен женщин. Все женщины, девушки, старухи и даже 12-летние девочки изнасилованы, заражены сифилисом, многие забеременели, нет сил, чтобы их утешить. Разорен богатый и прекрасный уезд. Если бы киргизы сразу же 10 августа напали на город, мы все погибли бы: в городе было только 50 солдат. Пять дней мы ожидали смерти и только вечером 15 августа пришла Джаркентская дружина 160 человек и 52 казака. 20 августа пришла сотня казаков из Джаркента. 2 сентября - 500 казаков из Верного и 6 сентября - отряд из Ташкента с пушками и пулеметами. Встречали их всем городом и колокольным звоном, как своих спасителей. Телеграф восстановлен 15 сентября, почта пришла 30 сентября. Тракт на протяжении 300 верст разрушен.
Общий взгляд на состояние епархии
Из предыдущих глав настоящего отчета видно, что тягота великой мировой войны с внешними врагами, общая для всей России, для Туркестанской епархии усугубилась междоусобной бранью русского населения с инородцами. В пламене Киргизского мятежа погибло до 50 населенных местностей, пролилась кровь нескольких тысяч русских людей (в некоторых местностях вырезано 3/4 всего населения), осквернены наши святыни, нарушен транспорт по железным и грунтовым дорогам, уничтожены хлеба, потоптаны посевы, увезен скот, поруганы честь и достоинство русского имени в стране, по праву завоевания принадлежащей России. Запасы продовольствия и предметов первой необходимости сократились, дороговизна жизни увеличилась, обнаружился недостаток церковных свечей, вина, ладана, даже просфор и кадильного угля. Церковно-приходская жизнь нарушена в своем строе и порядке. Какие бы причины не действовали в этих кровавых событиях, пролитая кровь вопиет к Богу о возмездии, которое, несомненно, постигнет виновных пред судом Божиим, как теперь оно постигло уже тех, кого удалось обнаружить и уличить.
Но нам, духовным пастырям православного населения края, пострадавшего от нашествия иноплеменников и междоусобной брани, следовало, конечно, заниматься не судом и мщением по отношению к виновным, но искать средств к ободрению малодушных, воодушевлению храбрых и утешению скорбящих. Это и было сделано. Так, прежде всего, население г. Верного через приходское духовенство 14 августа было собрано в Кафедральный собор к архиерейской Литургии, после коей мною была сказана речь с разъяснением текущих событий и приглашение сохранять спокойствие и быть готовым ко всяким случайностям - даже до смерти - и отслужен молебен, положенный во время «нашествия иноплеменников и междоусобные брани». Затем этот молебен повторялся неоднократно и, сопровождаемый церковным словом, вносил заметное успокоение в народную массу.
Тогда же было напечатано в газетах, обнародовано, роздано богомольцам и разослано повсеместно «Архипастырское послание к туркестанской пастве по случаю волнения туземцев» с приглашением повсюду совершать подобные же молебствия в храмах, на площадях и т. д.
Вместе с тем я лично неоднократно посещал все позиции, ограждающие город и принимал другие меры, ведущие к успокоению населения, содействуя военным и гражданским властям в выполнении лежащих на них обязанностей, призываю к тому же духовенство, как городское, так и сельское.
При первых же известиях о скоплении народа в г. Пржевальске, туда было послано несколько пудов свечей и ладана вьючным путем через горы для утешения верующих. Когда же беженцы священники и псаломщики стали прибывать в Верный, им немедленно выдавалось от меня по 50 рублей на семью безвозмездного пособия. Такая же сумма высылалась по почте и телеграфу и в провинции, откуда доносились сведения о бедствии причтов. Кроме того, желающим выдавались ссуды из консисторских и попечительских сумм, подыскивались помещения, а население призывалось к пожертвованию ризницей, утварью, платьем, хлебом, деньгами и т. д.
Наконец, все священники и псаломщики, которые пожелали выехать из разоренных районов, получили новые места. Таким образом, первая помощь пострадавшему району была оказана, и только после этого я решился выехать из Верного в Западный Туркестан, чтобы посетить и другие места, где пронесся ураган мятежа и разрушений.
Иннокентий, епископ Ташкентский и Туркестанский,
г. Верный, 1916 г.
Заканчивая описание трагических событий, происходивших в Туркестанском крае в июле-августе 1916 года, преосвященный Иннокентий вновь возвращается к теме Иссык-Кульского монастыря.
«Монастырь, - пишет он, - дочиста разграбленный мятежниками, осквернившими его храмы, потерял зверски убитыми 7 человек. Прочая братия, совершенно безоружная, спасалась на одном из монастырских островов, проникнуть куда киргизы не решились. Скот уведен в горы, запасы хлеба и прочего имущества уничтожены.
По миновании опасности и возвращении братии в монастырь, из него выбыла часть послушников и к январю 1917 года численность братии не превышает 20 душ. Возобновление монастырского миссионерства, хотя бы в самых скромных размерах, может начаться осуществлением лишь по полном успокоении мятежников и преданию забвению русским населением результатов бунта, на что потребуется, вероятно, не малое время. Организация же школьно-просветительской монастырской работы будет долгое время тормозиться отсутствием в монастыре для этого средств.
Таким образом, теперь нужно будет терпеливо и долго ждать, пока правительство найдет возможность возместить материальные убытки, заявленные монастырем в сумме ок. 150.000 рублей и пока состав братии пополнится новыми силами, способными восстановит разрушенное монастырское хозяйство и наладить расстроенную монастырскую жизнь.
Ближайшей же миссионерской задачей монастыря является всемерная забота об урегулировании распавшихся отношений русских переселенцев с полукочевым киргизским населением». (Туркестанские епархиальные ведомости, 1917 г., № 13)
________
Но вскоре последовал октябрь 1917 года, после которого в Иссык-Кульском монастыре, как и в некоторых российских монастырях, недолгое время существовала сельскохозяйственная артель. Окончательно монастырь был закрыт в 1919 году коммунарами, приехавшими из г. Верного.
Источник:
http://spgk.kz/Vera-Koroleva/,
http://ruskline.ru/author/k/koroleva_vera_viktorovna/
P. S.: В 1926 году на территории бывшего монастыря был открыт детдом, который работал до начала 1970-х. Сейчас на месте монастыря находится сельхозтехникум и (с 1999 года) частный детский дом «Мээрим Булагы» («Благодатный источник») Гульнары Дегенбаевой.
Подробней историю детдома можно почитать у shurigin, а также в «Эксперт Казахстан» (по наводке antipodean-wor; у него же - современные фото монастырских построек).
Еще одна публикация о детдоме:
http://decalog.livejournal.com/879551.html
Другие материалы о восстании 1916 года:
• А. Башмаков. Памяти погибших в Пржевальской сельскохозяйственной школе;
• В. Д. Леонский. Автономный город Беловодск. Из дневников отца.
Часть 1. Часть 2.
Впереди предстояло переправиться через речку. Наверное, думал я, здесь нас подстерегают, но проехали благополучно. Вот уже до города верст 8. На пути стало попадаться много изуродованных убитых русских людей, как взрослых, так и детей.
Целую книгу можно написать о зверствах киргиз. Времена Батыя, пожалуй, уступят… Достаточно того, что на дороге попадались трупики 10-ти летних изнасилованных девочек с вытянутыми и вырезанными внутренностями, детей разбивали о камни, разрывали, насаживали на пики и вертели. Более взрослых клали в ряды и топтали лошадьми. Если вообще страшна смерть, то подобная смерть еще страшнее. Жутко становилось при виде всего этого.
Ехали мы уже около 6 часов и стало светать, как вдруг позади раздался крик, что гонятся киргизы. Что произошло далее, легко вообразить. Люди что есть мочи гнали лошадей, сваливались вместе с телегами с мостов, те, у которых что-либо ломалось или распрягались лошади, безумно обращались с просьбой к скачущим о помощи, но все думали только о себе. Вот уже и город. Навстречу бегут с пиками и ружьями дружинники… Мы спасены…
И Литургию в день Успения Богоматери могли слушать в Пржевальске. Над нами явно совершилось чудо. Пояснение одного из бежавших пленных подтверждает это. А именно: когда на завтра в Покровское пришли киргизы, они рвали на себе одежды, драли головы ногтями и вопили, а затем убили своих двадцать человек часовых, которые так крепко спали, что не могли слышать стука и шума обоза, растянувшегося на десять верст. Разве это не явная помощь Царицы Небесной, внявшей молитвам недостойных рабов Своих! Ни один человек, из выехавших из Покровского, не погиб. Наказал нас Господь, но смерти не предал».
Одновременно с покровцами того же 11 августа подверглись нападению киргиз, разрушены, сожжены и вырезаны селения Светлая Поляна, Барскаун, Тарханы, Кольцовка, Гоголевка и другие селения, лежащие на южном берегу Иссык-Куля, а также Григорьевка, Семеновка, Сазановка, Алексеевское и другие населенные места, расположенные по северному берегу озера, где проходил почтовый тракт из Верного в Пржевальск, причем сгорели церкви, школы, почтовые станции, сельские правления и все прочее.
Наконец, мятежники добрались до Иссык-Кульского монастыря и стали окружать его с трех сторон, оставив открытой только сторону озера. Архимандрит Иринарх с братией старались охранить обитель, насколько могли, но, конечно, к пролитию крови не прибегали, а потому скоро вынуждены были отступить и воспользоваться лодками, чтобы переправиться на один из островов и тем спасти свою жизнь. Однако, к великому сожалению, во время свалки и нападения были зверски убиты: иеромонах Рафаил, (ему отрубили голову), схимонах Исихий, монахи Досифей, Дорофей, Феоктист, и послушники Никифор и Михаил, а некоторые другие тяжело ранены. После этого монастырь был ограблен до нитки, а скот уведен в горы. Впрочем, благодарение Богу, оба храма и другие монастырские постройки остались целы.
К числу новомучеников за Святую веру Православную следует отнести также одну убитую учительницу из церковно-приходской школы и походного священника Пржевальского уезда о. Иоанна Ройка. Он был взят 12 августа в плен и уведен в горы вместе со своей семьей: женой Верой и дочерьми - 5-летней Людмилой и грудным младенцем Ольгой. Отец Иоанн был острижен и расстрелян после разных мучений и отказа перейти в мусульманство. Также убита его дочь Людмила. Жена с младенцем Ольгой бежала из плена в ночь на 14 сентября.
Убиты церковные старосты: села Иваницкого - Степан Николаенко, села Тарханы - Василий Голубь, села Барскаун - Герасим Павловский, села Гоголевка - Тихон Груша, села Кольцовка - Павел Луценко.
Были убиты заведующий сельскохозяйственной школой Псалмопевцев, учитель Яхонтов.
В монастыре святыни (кроме Святых Даров) и церковное имущество частью разграблены, а частью повреждены и поруганы. Церкви осквернены и разграблены, Святые иконы исколоты, а из ризницы грабителями поделаны попоны для лошадей. Скот уведен в горы, запасы хлеба и прочее имущество уничтожены, оставшиеся в живых должны были спасаться то на островах, то в соседних селениях, пока мятеж был ликвидирован.
Чудом спасшийся от неминуемой лютой смерти и впоследствии подвизавшийся в Кзыл-Жарском скиту Аксайского ущелья близ г. Алма-Аты насельник монастыря схимонах Ираклий явился свидетелем зверской расправы над своими сподвижниками. Его воспоминания через духовных его чад дошли до наших дней. Отец Ираклий рассказывал верненским монахиням следующее:
[Некоторые детали рассказа преподобного Ираклия Иссык-Кульского не вполне совпадают с описанием этого события в «Отчете». Но мы оставили рассказ таким, каким он нам известен]
«В монастырь приехали киргизы и стали требовать ценности. Монахи сказали, что у них ничего нет. Киргизы покричали, пошумели и велели к определенному дню приготовить ценности, какие есть, и пригрозили расправой в случае отказа. Тогда часть монахов, среди которых были отцы Феогност и Пахомий, ушли из монастыря - кто в горы, кто в ближайшие селения. Отец Ираклий и монахи преклонного возраста остались, сказав: «Будь, что будет. Мы уже старые и никому не нужны. Как Богу угодно».
В назначенный день оставшиеся монахи закрылись в монастыре и стали служить. Все исповедались, причастились. Киргизы приехали утром, принялись стучать в двери саблями. Монахи не открывали.
«На меня страх напал, - говорил отец Ираклий, - видимо, не время было умирать, не готов был. Я побежал на колокольню, ищу, где спрятаться. Метался, метался и полез под тес, под лист железа. Киргизы выбили двери, зашли в монастырь, стали требовать драгоценности. Иконы побили, забрали церковную утварь - чаши, подносы, кресты. Потом во дворе началась казнь. Я лежал под крышей, и мне все было видно. Было очень жарко, я чуть не сгорел, железо накалилось, хотелось пить, но пришлось все терпеть. Смотрел, как монахам саблями отрубали носы, уши, руки, ноги. Сделают человека, как самовар, он кровью исходит, а я не знаю, что со мной было. - Рассказывая это, отец Ираклий называл замученных по именам и плакал. - Потом одного старца повесили за ноги вниз головой и начали снимать с него кожу. Сняли кожу, дали кожу ему в рот и кричат: «Держи!». Он висит вниз головой, держит кожу. Все окровавлено, все, как куски мяса. Не пощадили никого, всех порубили. Под вечер, к заходу солнца, смотрю, киргизы сели на лошадей и уехали. А я все под крышей лежу. Вижу, появились люди из селений, и ушедшие монахи стали подходить. Тогда я стал вываливаться из своего убежища. Упал на пол колокольни, а у меня ни руки, ни ноги не работают. Пить хочу. Я катался по полу, чтобы хоть немного отойти. Потом стал спускаться вниз - не шел, а катился. И когда меня братья увидели, напоили водой:
«Ты живой?» - «Живой». - «Как же ты спасся?» - Да вот, я на колокольне был». Плачем все. К утру раненые поумирали. Похоронили всех в общей могиле».
Другой источник (Национальная библиотека Республики Казахстан, фонд редких книг, рукопись № 66 «Восстание киргизов в Семиречье, 1916 год») дает следующее описание того же события:
«При первом появлении мятежников вблизи Иссык-Кульского Троицкого монастыря (10 августа) все его население, руководимое архимандритом Иринархом, поспешно переехало в лодках на находящийся против монастыря на озере остров. Но несколько старейших монахов не пожелали оставить святую обитель и, собравшись в одной из церквей, с молитвою и пением ожидали нападение врага. Вскоре он появился и, видя монастырь покинутым, бросился на грабеж. Собравшиеся в церкви монахи все убиты, за исключением одного послушника, которому удалось спастись в окружающих церковь кустарниках. Церковное имущество, утварь и облачение расхищены, но почти все монастырские здания и обе церкви уцелели от пожара, которым уничтожена только небольшая постройка на заднем дворе».
Покончив с районом Иссык-Кульского озера и собрав награбленное добро и стада, мятежные отряды киргиз направились к востоку от Пржевальска и 12 августа напали на русские селения Джаркентского уезда: Каркару, Владиславское, Таврическое, Мещанское, Ново-Киевское и Охотничье, составлявшие один переселенческий приход с центром в Мещанском.
Настоятель прихода священник Василий Колмыков рассказывает об этом в следующих словах:
«Более двух месяцев было слышно, что местные нации и вообще киргизы, сарты и таранчи хотят громить и избивать русских жителей, и что будто бы для этого приготовляют холодное оружие. Так как официальных данных не было, то русские не придавая особого значения, относились покойно к этим слухам и продолжали спокойно заниматься каждый своими полевыми и домашними работами.
Не подозревая погрома, я с семьей, т. е. женой и ребенком, 11 августа уехал на Каркаралинскую ярмарку, находившуюся в 27 верстах от моего прихода, куда и приехал в 3 часа дня.
В этот день и весь вечер подозрительного ничего не было заметно, но на другой день, утром, в 4-5 часов, я был разбужен словами: «Батюшка, спасайтесь, киргизы окружают нас. Всех убьют и перережут…». Когда я, одевшись, вышел на улицу, то, действительно, увидел массу вооруженных людей, на лошадях, с гиканьем и криком спускающихся с окружающих гор (приблизительно 10 тысяч) и окружающих ярмарку. Поднялся страшный переполох: крик и плач женщин и детей, бестолковая беготня, и т. п. явления, но, благодаря распорядительности начальника, ротмистра Михаила Кравченко, все это успокоилось и нападение легко было отражено. Сейчас же были приняты энергичные меры к вывозке хлебных продуктов в склады для содержания народа и, таким образом, со стороны г. Кравченко было сделано все, чтобы сохранить народ и облегчить их положение.
Вывоз продуктов с ярмарки и прием оных были возложены на меня, и, в силу этого поручения, я не мог ранее вечера попросить того же г. Кравченко оказать помощь жителям моего прихода.
Когда все успокоилось, киргизы были отражены, я стал усиленно просить г. Кравченко отпустить хотя бы 10-15 солдат для поездки в селение Мещанское и, предотвратив погром, спасти святыню. Просьба моя была удовлетворена, и на другой день, утром в 6 часов отряд в количестве 30 человек выступил верхами, вместе со мной, имея задачу, как карательного отряда, спасти жителей моего прихода. Начальником карательного отряда был назначен прапорщик Фома Рыскин и вследствие оказалось, что лишь благодаря Рыскину и Кравченко все жители обязаны спасением своих жизней.
Имея в виду оказать помощь жителям, все расстояние от ярмарки до первого поселка моего прихода (Таврического) пришлось ехать карьером.
Около 9 часов утра весь отряд, проскакав 27 верст, прибыл в поселок, где жителей никого не оказалось, а поселок был разграблен и весь объят пламенем. В этом поселке отрядом было убито киргиз-мародеров человек 20 и, послав донесение на Каркару о сем, отряд поскакал в следующий поселок (Владиславский), находящийся в 6 верстах от Таврического поселка, куда прибыл через 10-15 минут.
Здесь оказалось: жители поселков Владиславского и Таврического, соединившись вместе и устроив баррикаду из телег, борон и т.п. хозяйственных орудий, вели перестрелку с нападавшими киргизами. Отразив нападение и убив несколько киргизов, отряд, после отдыха и перемены лошадей, двинулся далее, т. е. в поселок Мещанский.
По дороге в Мещанское есть поселок Чулак, в котором находится 8-9 дворов баптистов. Но заезжать туда не было нужды, так как жители (со слов одного спасшегося) все поголовно были убиты и все сожжено.
Дорога в селение Мещанское проходит ущельем, а потому, во избежание нападения, пришлось ехать окружным путем (горами), и лишь спустя 3-4 часа, выехав из гор, увидали, что селение Мещанское горит. От гор до села Мещанского расстояние 12 верст. Дорогой отряду приходилось отвлекаться и задерживаться для отражения киргиз и лишь спустя 2-3 часа (прибл. около 2 часов дня) отряд стал приближаться к селу. К сожалению, ехать в село не было возможности, так как увидев приближающихся солдат, киргизы бросились наутек, то есть, бежать в горы, отстреливаясь на бегу и, таким образом, отряду пришлось сначала их разгонять и преследовать по горам.
Пока отряд преследовал киргиз-разбойников, я поспешил в селение и был окружен жителями со слезами радости. Все от малого до старика спешили ко мне под благословение и, плача, благодарили за помощь. Поплакав вместе с ними слезами радости и благословив всех, я стал расспрашивать их и оказалось: все крестьяне, собравшись в один дом (дом Кошева), отстреливались и защищались по силе своей возможности. Но так как ружей, пороху и вообще снарядов у них не было, а что и было, то все использовали, то им оставалось лишь предать себя на волю Божию. Уже дом был окружен со всех сторон, везде и рядом горело, киргизы собрались кинуться на них в последний раз, дети и женщины плакали и молились Богу перед своей смертью, мужчины опускали руки… и в этот момент показался близ села отряд солдат, несшийся полным карьером на выручку. Киргизы, наподобие морской волны, отхлынули, и жители, ожидавшие смерти, были крайне удивлены. Лишь тогда, когда услышали залпами выстрелы, поняли, что пришла помощь и Господь спас их от лютой смерти.
Действительно, опоздай помощь на 10-15 минут, все было бы кончено. К счастью, убитых оказалось только лишь двое и раненых четверо. Успокоив всех по силе своей возможности, я бросился к молитвенному дому, но… опоздал. Молитвенный дом оказался разграбленным и горящим внутри. Невзирая на пожар, я кинулся вовнутрь, позвал людей и, руководя ими, залил пожар внутри и спас дом от окончательного сгорания. Все, что можно было спасти, я взял с собою, уложил в разбитый сундук и привез в г. Пржевальск.
Окончив дела с молитвенным домом, я пришел к дому моей квартиры. Увы… вместо дома я застал дымящиеся головешки и ничего более. Все личное добро пропало и сгорело. Церковные книги, все документы, все деньги, как частные мои и братской кружки, так и церковные за венчики и молитвы, погибли в огне и расхищены. Остался я с семьей моей лишь в том, что на нас надето. Не только не осталось верхней одежды, но даже и смены белья. Все, что есть, это старый драный подрясник с летней ряской, а у жены - рваное платье и пальтишко. Обуви никакой, и жена с ребенком положительно раздета и с драной обувью. Сколько слез и жалоб… Не дай Бог слышать никому.
Туркестанской Духовной Консисторией был заслушан словесный доклад секретаря Консиситории о бедствии, постигшем православно-русское население уездов Семиречья: Верненского, Джаркентского, Пишпекского и Пржевальского от мятежных киргиз:
«Как пока еще не точны, отрывочны, а иногда и противоречивы доходящие вести о несчастье, но уже и теперь установлено, что бедствие неизобразимо. Одних только убитых и в одном только Пржевальском уезде насчитывается ок. 2000 человек, а захваченных в плен и уведенных в горы - ок. 1000. Оставшиеся в живых и не попавшие в плен, за малым исключением, лишились храмов Божиих, кои сожжены, разграблены и поруганы, лишились крова и одежды, и то бродят, обезумевшие от ужаса около своих пепелищ, то разбежались в разные стороны.
Особенно пострадал Пржевальский уезд в прибрежных местностях озера Иссык-Куля. Разграблен и единственный в епархии мужской Свято-Троицкий монастырь, а из насельников мученически погибли иеромонах Рафаил (духовник), схимонах Исихий и семеро из прочей братии - все изувечены и убиты. Из числа духовенства сначала был пленен, а потом умучен разъездной священник Иоанн Роик. Всюду идет вопль: «Помогите!» (Туркестанские епархиальные ведомости, 1916 г., № 19)
Записка священника М. Заозерского
(Туркестанские епархиальные ведомости, 1916 г., № 21)
Восстание киргиз в Пржевальском уезде началось 10 августа. Уцелели г. Пржевальск и селения Преображенское и Теплоключинское. Сожжены и разграблены селения: Столыпино, Курское, Долинка, Григорьевка, Семеновка, Сазановка, Каменка, Алексеевское, Озерно-Фольбаумское, Михайловское, Бобриково, Отрадное, Лизогубовка, Соколовское, Валериановское, Графа-Палена, Горки, Высокое, Липинское, Богатырское, Иваницкое, Светлая Поляна, Тарханы, Барскаун, Гоголевка, Кольцовка, Сухомлиновское, Туткуй, Карабулак и Титовка.
Сожжены храмы в селах Сазановке, Покровском, Алексеевском и Графа-Палена, молитвенные дома в селах Столыпино, Семеновском, Озерно-Фольбаумском, Бобрикове, Валериановском, Богатырском, Иваницком, Светлой Поляне, Тарханах и Барскауне. Сожжены церковно-приходские школы селах Столыпино, Сазановке, Алексеевском, Озерно-Фольбаумском, Графа-Палена, Высоком и Покровском.
Убиты церковные старосты сел Иваницкого, Тарханы, Барскауна, Гоголевки и Кольцовки.
В Пржевальском уезде по имеющимся у меня данным убито 1391 мужского пола и 431 женского пола, взято в плен 176 мужского пола и 937 женского пола, хотя еще эти сведения не полные.
Убиты священники о. Иоанн Ройк, иеромонах Рафаил, ему отрубили голову. Помощник начальника уезда Ф.П.Камчев, Пржевальского участка врач Левин, Сазановский мировой судья, учителя, учительницы и много других.
Новое здание сельскохозяйственной школы в сорок тысяч 13 августа сожжено, 23 августа здесь отпето 92 трупа, половина из них не узнана. Вся дорога от села Иваницкого до города покрыта трупами. Особенно пострадали села Иваницкое, Высокое, Озерно-Фольбаумское, Алексеевское, Тарханы, Барскаун, Гоголевка и Кольцовка. Например, в селе Иваницком убито 245 мужчин и 30 женщин, взято в плен 200 женщин. В Барскауне убито 150 мужчин и 60 женщин, в плену 112 человек. В Гоголевке убито 230 человек и в плену 86. В Кольцовке убито 376 человек и в плену 306 человек, погибло все селение. Сожжены со всем имуществом богатые храмы сел Сазановки и Покровского. Сазановцы в 1915 году купили иконостас в 6000 рублей, колокола расплавились. Нет сил описывать страдания и мучения русских людей, погибла 1/4 часть уезда. Детей киргизы разрывали, разбивали о камни, бросали с утесов. Невозможно описать страдания и мучения взятых в плен женщин. Все женщины, девушки, старухи и даже 12-летние девочки изнасилованы, заражены сифилисом, многие забеременели, нет сил, чтобы их утешить. Разорен богатый и прекрасный уезд. Если бы киргизы сразу же 10 августа напали на город, мы все погибли бы: в городе было только 50 солдат. Пять дней мы ожидали смерти и только вечером 15 августа пришла Джаркентская дружина 160 человек и 52 казака. 20 августа пришла сотня казаков из Джаркента. 2 сентября - 500 казаков из Верного и 6 сентября - отряд из Ташкента с пушками и пулеметами. Встречали их всем городом и колокольным звоном, как своих спасителей. Телеграф восстановлен 15 сентября, почта пришла 30 сентября. Тракт на протяжении 300 верст разрушен.
Общий взгляд на состояние епархии
Из предыдущих глав настоящего отчета видно, что тягота великой мировой войны с внешними врагами, общая для всей России, для Туркестанской епархии усугубилась междоусобной бранью русского населения с инородцами. В пламене Киргизского мятежа погибло до 50 населенных местностей, пролилась кровь нескольких тысяч русских людей (в некоторых местностях вырезано 3/4 всего населения), осквернены наши святыни, нарушен транспорт по железным и грунтовым дорогам, уничтожены хлеба, потоптаны посевы, увезен скот, поруганы честь и достоинство русского имени в стране, по праву завоевания принадлежащей России. Запасы продовольствия и предметов первой необходимости сократились, дороговизна жизни увеличилась, обнаружился недостаток церковных свечей, вина, ладана, даже просфор и кадильного угля. Церковно-приходская жизнь нарушена в своем строе и порядке. Какие бы причины не действовали в этих кровавых событиях, пролитая кровь вопиет к Богу о возмездии, которое, несомненно, постигнет виновных пред судом Божиим, как теперь оно постигло уже тех, кого удалось обнаружить и уличить.
Но нам, духовным пастырям православного населения края, пострадавшего от нашествия иноплеменников и междоусобной брани, следовало, конечно, заниматься не судом и мщением по отношению к виновным, но искать средств к ободрению малодушных, воодушевлению храбрых и утешению скорбящих. Это и было сделано. Так, прежде всего, население г. Верного через приходское духовенство 14 августа было собрано в Кафедральный собор к архиерейской Литургии, после коей мною была сказана речь с разъяснением текущих событий и приглашение сохранять спокойствие и быть готовым ко всяким случайностям - даже до смерти - и отслужен молебен, положенный во время «нашествия иноплеменников и междоусобные брани». Затем этот молебен повторялся неоднократно и, сопровождаемый церковным словом, вносил заметное успокоение в народную массу.
Тогда же было напечатано в газетах, обнародовано, роздано богомольцам и разослано повсеместно «Архипастырское послание к туркестанской пастве по случаю волнения туземцев» с приглашением повсюду совершать подобные же молебствия в храмах, на площадях и т. д.
Вместе с тем я лично неоднократно посещал все позиции, ограждающие город и принимал другие меры, ведущие к успокоению населения, содействуя военным и гражданским властям в выполнении лежащих на них обязанностей, призываю к тому же духовенство, как городское, так и сельское.
При первых же известиях о скоплении народа в г. Пржевальске, туда было послано несколько пудов свечей и ладана вьючным путем через горы для утешения верующих. Когда же беженцы священники и псаломщики стали прибывать в Верный, им немедленно выдавалось от меня по 50 рублей на семью безвозмездного пособия. Такая же сумма высылалась по почте и телеграфу и в провинции, откуда доносились сведения о бедствии причтов. Кроме того, желающим выдавались ссуды из консисторских и попечительских сумм, подыскивались помещения, а население призывалось к пожертвованию ризницей, утварью, платьем, хлебом, деньгами и т. д.
Наконец, все священники и псаломщики, которые пожелали выехать из разоренных районов, получили новые места. Таким образом, первая помощь пострадавшему району была оказана, и только после этого я решился выехать из Верного в Западный Туркестан, чтобы посетить и другие места, где пронесся ураган мятежа и разрушений.
Иннокентий, епископ Ташкентский и Туркестанский,
г. Верный, 1916 г.
Заканчивая описание трагических событий, происходивших в Туркестанском крае в июле-августе 1916 года, преосвященный Иннокентий вновь возвращается к теме Иссык-Кульского монастыря.
«Монастырь, - пишет он, - дочиста разграбленный мятежниками, осквернившими его храмы, потерял зверски убитыми 7 человек. Прочая братия, совершенно безоружная, спасалась на одном из монастырских островов, проникнуть куда киргизы не решились. Скот уведен в горы, запасы хлеба и прочего имущества уничтожены.
По миновании опасности и возвращении братии в монастырь, из него выбыла часть послушников и к январю 1917 года численность братии не превышает 20 душ. Возобновление монастырского миссионерства, хотя бы в самых скромных размерах, может начаться осуществлением лишь по полном успокоении мятежников и преданию забвению русским населением результатов бунта, на что потребуется, вероятно, не малое время. Организация же школьно-просветительской монастырской работы будет долгое время тормозиться отсутствием в монастыре для этого средств.
Таким образом, теперь нужно будет терпеливо и долго ждать, пока правительство найдет возможность возместить материальные убытки, заявленные монастырем в сумме ок. 150.000 рублей и пока состав братии пополнится новыми силами, способными восстановит разрушенное монастырское хозяйство и наладить расстроенную монастырскую жизнь.
Ближайшей же миссионерской задачей монастыря является всемерная забота об урегулировании распавшихся отношений русских переселенцев с полукочевым киргизским населением». (Туркестанские епархиальные ведомости, 1917 г., № 13)
________
Но вскоре последовал октябрь 1917 года, после которого в Иссык-Кульском монастыре, как и в некоторых российских монастырях, недолгое время существовала сельскохозяйственная артель. Окончательно монастырь был закрыт в 1919 году коммунарами, приехавшими из г. Верного.
Источник:
http://spgk.kz/Vera-Koroleva/,
http://ruskline.ru/author/k/koroleva_vera_viktorovna/
P. S.: В 1926 году на территории бывшего монастыря был открыт детдом, который работал до начала 1970-х. Сейчас на месте монастыря находится сельхозтехникум и (с 1999 года) частный детский дом «Мээрим Булагы» («Благодатный источник») Гульнары Дегенбаевой.
Подробней историю детдома можно почитать у shurigin, а также в «Эксперт Казахстан» (по наводке antipodean-wor; у него же - современные фото монастырских построек).
Еще одна публикация о детдоме:
http://decalog.livejournal.com/879551.html
Другие материалы о восстании 1916 года:
• А. Башмаков. Памяти погибших в Пржевальской сельскохозяйственной школе;
• В. Д. Леонский. Автономный город Беловодск. Из дневников отца.