Мой архив. Интервью с Сашуром Калашяном. Часть 2
Продолжение интервью с Сашуром Калашяном.
Стена в том варианте, в котором она представлена в Вашем изначальном проекте, напоминает мне стену плача в Иерусалиме. Это только у меня такие ассоциации или у Вас тоже были?
Параллелей и ассоциаций мы не искали, хотя и назвали ее стеной скорби и печали. Выиграв конкурс и получив право на реализацию идеи, мы приступили к более детальной доработке проекта. Изначально стена была значительно короче, чем сейчас. Мы ее вытянули, потому что выявилась функциональная необходимость в сокрытии ущербной панорамы застройки противоположного склона ущелья, отвлекающей внимание посетителей Мемориала. Изначально мы думали покрыть стену барельефом. С этой целью мы привлекли к работе скульптора В.Хачатуряна, чтобы он разработал эскизы к композиции. Но, детально обсудив представленные им материалы, окончательно пришли к выводу о том, что они абсолютно излишни. Такой «суровой» и получилась стена - напоминающая «дорогу к Голгофе» обреченного поколения, начавшуюся от Константинополя и растянувшуюся до пустынных аравийских степей. И на стене этой высечены названия основных топонимов того пути.
О символизме составляющих частей Мемориала. Гайк Демоян, директор Музея-института Геноцида армян, в своем интервью нашему порталу развеял миф о том, что плиты мавзолея представляют собой число армянских вилайетов на территории исторической Армении.
Да, это так. Есть числовые величины, в которых несведущий ищет некую магию. Число 12 одно из них. В нашем случае оно продиктовано всего лишь законом симметрии и пропорционального построения объема в целом. Как известно, круг имеет две оси симметрии, следовательно, число его составляющих должно быть кратным четырем. Мы пробовали сложить объем из 4, 8, 12, 16 и даже из 24 частей, но выбрали 12, потому как эта цифра оказалась наиболее приемлемой с архитектурной точки зрения. Других причин выбора 12-ти у нас не было. Рядом с коническим объемом «мавзолея» мы установили шпиль, который часто толкуют как отображение двуглавой вершины библейского Арарата, или раскола нации на аборигенов и диаспору. А на самом деле, это всего лишь символ Возрождения в его растительной трактовке. Шпиль - это стебель ростка, прорвавший каменную твердь и торжественно вознесшийся ввысь!
Что же такое «мавзолей»? Это базовая композиция, представленная в виде огромного символического надгробия в память канувших в безвестность миллионов жертв. И коль Трагедия еще живо трепещет и раны ее, взывая к возмездию, все кровоточат, то надгробие как бы вздыбилось в центре, распоролось по кругу, обнаружив под собой глубокую бездну, полную стенаний, скорби и вечного зова страждущих душ... Именно здесь, в разодранном сердце надгробия, сконцентрирована вся сила и энергия эмоционального воздействия искусственной атмосферы. И чтобы помочь паломнику сконцентрироваться, осознать весь ужас тех деяний, кромку «бездны» расположили ниже уровня надгробия, с целью сокрытия манящего взор живого горизонта. Изолированность от будничного окружения, аскетичность, храмная замкнутость интерьера, наполненного звоном набата, задушевным хороводом песнопений, должны были, на наш взгляд, помочь посетителю собраться, способствовать концентрации мысли, осознанию и духовному сопереживанию той страшной Беды.
На фото: Сашур Калашян (слева) и Артур Тарханян (справа).
Какие были еще проекты у других авторов?
Было более 70-ти проектов, я их все не помню, остались в памяти лишь некоторые из них. Один из них представлял собой композицию из 4-х или 5-ти хачкаров огромных, утрированных размеров, метров 40 высотой.
Что-то похожее на тот памятник, который стоит в Эчмиадзине?
В Эчмиадзине хачкары в плоскости, а в этом проекте они были в объеме. Помню также вариант, где было сделано что-то в прообразе «Ада» Данте. Был создан огромный кратер, по которому люди спускались по спирали к центру, и вся эта спусковая галерея была покрыта изображениями гибнущих людей. Далее снизу, через тоннель организовывался выход наружу, на обратный склон холма. Была и откровенная серость, например, фигура Ленина, протягивающего руку армянам. Всем хотелось выразиться, не остаться в стороне.
Чем мотивировали принятие решения в пользу именно вашего проекта?
Об этом мы никогда не задумывались, но в прошлом году Вараздат Арутюнян, который был тогда председателем Союза Архитекторов Армении, рассказал историю, которую даже некому сегодня подтвердить. По итогам обсуждений предложенных проектов, жюри отобрало несколько вариантов, достойных, на их взгляд, претендовать на присуждение премии. Среди них нашего проекта не было. Номинации распределили, но протокол не оформили из-за необходимости окончательного согласования решения с руководством Республики. Наутро прибывшие на выставку члены правительства подошли к отобранным проектам, обменялись мнениями, затем почему-то обратились к председателю Союза Архитекторов Армении Вараздату Арутюняну, мол, а какое Ваше мнение? А он возьми и скажи, что ни один из отобранных проектов его не удовлетворяет. Почему? Потому что условия конкурса в них не отображены. Как не отображены? А так, ни в одном из отобранных проектов не подчеркнут символ Возрождения. Одна лишь тема скорби. И что Вы предлагаете? А вот есть проект, который отвечает этим условиям, но он почему-то отклонен. А где этот проект? Достали наш проект. Они посмотрели и сказали: да, Вы правы, будем строить по нему. Вот так и выбран наш проект. Роль случая.
Выбор места строительства мемориала был сделан тоже правительством?
Да, это было решение правительства, и я думаю, что выбор сделан удачно, альтернативы ему и не представляю.
Строительство Мемориала длилось два года. Официальное его открытие состоялось 27 ноября 1967 года. В том же году прибывший в Ереван тогдашний председатель Союза архитекторов СССР Ю.Орлов, посетив Мемориал, был настолько восхищён им, что по возвращении в Москву принял решение представить его на соискание государственной премии СССР. Союз архитекторов Армении присоединился к этой инициативе. Госпремия, конечно же, миновала проект, разумеется, по политическим мотивам. В следующем году мы представили проект на ежегодный смотр молодых архитекторов в Москве и получили диплом первой степени. И больше ни в каких номинациях или конкурсах этот проект не участвовал. Никогда, никем и никуда не выдвигался.
Вы упомянули проект, который напоминал Дантев «Ад», можно ли сказать, что тема кругов ада нашла свое отражение в архитектуре музея?
Вопрос неожиданный. Нет. Музей мы проектировали спустя 30 лет с создания Мемориального комплекса. И прообразом для него послужил фрагмент Большой Александропольской крепости, сооруженной вначале 18-го века в городе Гюмри. В одном из уголков этой крепости были потайные бойницы, одна из которых выходила на склон холма, в ущелье реки и имела форму примерно такую же, какую сейчас имеет музей. Мы вспомнили этот прием и вписали в его форму музей.
Я знаю, что музей был построен в рекордные сроки.
Да, музею всегда не везло, он и строился зимой, под снегом и дождем, и ремонтировался каждый раз в неразумные для строительства времена года.
Вопрос создания музея был поднят активистами-авангардистами в 1994 году, в канун 80-летия Геноцида армян. Именно к этой дате и хотели приурочить открытие музея. Еще в 1965-ом мы, конечно же, фантазировали о музее, думая разместить его под комплексом. Но это была всего лишь идея, которую правительство тогда бы не поддержало. Теперь же, когда Армения стала независимой, и политические давления уменьшились, мы получили такое задание. Артур Тарханян к тому времени был болен. С ним случилось несчастье, и он стал недееспособен. Я это говорю с огромной печалью, потому что Артур во всех ситуациях был востребованным и талантливым партнером. Проект же музея мы сделали в паре с Людмилой Мкртчян.
Музей, в отличие от мемориальной части, несет в себе функции научно-исследовательского центра по сбору, архивации, исследованию и обнародованию фактологических документов, касающихся истории Трагедии. По физическому своему объему музей многократно превосходит объем самого Мемориала, и нам стоило больших усилий найти способы и средства нейтрализации его объемного воздействия на устоявшийся облик Мемориала.
Здание музея имеет 2000 кв м площади и состоит из двух уровней. На верхнем уровне размещены экспозиционные залы, на нижнем - помещения научных архивов и служебные комнаты персонала музея. Полуподземное размещение музея на склоне холма не освобождало нас от проблем стилистического единения его с Мемориалом. Он, как и Мемориал, исполнен в лаконично сдержанных формах, с сознанием того, что основным, содержательным фактором музея является экспонируемый в нем фактологический материал, лишенный субъективно-эмоциональной составляющей. Именно таким он и предстал посетителю к моменту его открытия.