Эндрю МЮЛЛЕР. Интервью с Китом Ричардсом. "Uncut", апрель 2008
Вольный перевод с английского - А.Герасимова (Умка)
"Вчера водил собак в салон красоты, - говорит Кит Ричардс, валяясь возле своего дома на Карибах, вот как вы себе это представляете: в шезлонге, со стаканчиком чего-то холодного и крепкого в руке, под шорох набегающих на пляж волн. - Один лабрадор, а другого я в Москве не стадионе щенком подобрал, лет 10 назад. Каким-то образом приблудился ко мне в гримерку. Звать Распутин".
А как же, - я не специалист, - удалось вывезти бездомного пса из Москвы 90-х?
"Целое дело. Один знакомый гитарист, он играл в оркестре КГБ, помог разобраться. Приютили его на полтора месяца, сделали все прививки и переправили. Правда, кажется, я из-за этого потом развелся, но это уже другая история".
Однако мы должны поговорить главным образом о новом фильме Мартина Скорсезе, в основе которого - два концерта в нью-йоркском Beacon Theatre на 2800 мест в октябре 2006 года. Видео у Роллингов хватает - от "The Stones In The Park" до "Cocksucker Blues" и новейших DVD. Закономерный вопрос: что нового добавит "Shine A Light" к километрам отснятой за 45 лет пленки?
"Это все Скорсезе", - отвечает Кит.
"Я вообще собирался снимать Рио-де-Жанейро, - объясняет на следующих день Мик Джаггер. - Грандиозное зрелище: Рио в качестве фона, птицы реют над пляжем, красотища. Но Скорсезе хотел чего-то более камерного и уговорил меня на Beacon. Он хотел показать какие-то детали, личные взаимоотношения. В конце концов по иронии все равно все раздулось до IMAX, так что надо было все же снимать в Рио".
"Shine A Light" - не беспристрастный документ, а праздник. В гостях - Кристина Агилера, Джек Уайт и, самое главное, Бадди Гай. Вступительную речь произносит Билл Клинтон.
Историю группы Скорсезе иллюстрирует впечатляющим, зачастую весьма забавным архивным материалом. В основном это куски старых интервью: десятилетия погони репортеров за высокомерной раздражительностью Джаггера и суховатым стебаловом Ричардса.
Но главное в фильме - неподдельная радость совместного выступления четверки людей, которые, казалось бы, давным-давно должны были устать от всего этого, в том числе друг от друга. Фильм стал могучим гимном многолетней, не раз подвергавшийся испытаниям дружбе.
Кит Ричардс и Мик Джаггер, самый знаменитый соавторский тандем в мире, знакомы более полувека. "Shine A Light" еще раз подчеркивает их пресловутое несходство: Джаггер как гиперактивный нарциссист на сцене и кипучий организатор-трудоголик в жизни, Ричардс как рубаха-парень и благородный пират. "Мне прислали DVD, но я еще целиком не смотрел. Хочу сходить в настоящее кино", - говорит он.
- В фильме показана почти вся ваша жизнь.Что вы можете сказать о юном Ките Ричардсе, глядя на него нынешними глазами?
- Я думал об этом. Я не впервые сталкиваюсь с собственной молодостью, и мы с ней вполне в ладах. Я не так-то уж сильно изменился.
- Что бы вы могли сказать тому парню?
- Ну, я сказал бы ему: "Бросай торчать". Мой совет всем вообще младшим, ээ, членам, которые в это вляпались. "Бросайте, оно того не стоит. Я знаю все эти ништяки и восторги, но поверьте, братцы, оно того не стоит".
- В фильме подчеркивается пресловутый контраст между Джаггером, мастером тотального контроля, и вами - беспечным гулякой. Насколько это соответствует действительности?
- Нет дыма без огня. Мик же у нас маньяк. Он просыпается с мыслью: кому бы позвонить? А я просто говорю: "Слава Богу, проснулся" - и только часа через три-четыре как-то включаюсь. Мик любитель управлять и повелевать, ничего тут не изменишь. Да я и не хотел бы ничего менять. Пусть себе возится. На нашу деятельность это никак не влияет.
- В начале есть сцена: Мик составляет сет-лист. Это всегда так бывает?
- А как еще? Ему ведь петь. Список составляет тот, кто поет, - я считаю, и вся группа считает, что это правильно. Он может сказать: "Вот эту я сегодня не тяну, мне высоко". Чисто физиологические факторы. Я, правда, иногда говорю: "Давай заменим эту на ту, тональность одна, хоть ты и не в курсе", но вообще, как правило, стараюсь облегчить ему жизнь. А если у вокалиста за спиной все разваливается... короче, в этом весь смысл группы как таковой: один за всех, все за одного.
- Физическая подготовка Мика - одна из главных тем фильма.
- Ничего, если я посмеюсь?
- Что вы об этом думаете?
- Ну, скажем так, суетится он многовато.
- С вокалистами это вообще случается...
- А как иначе? Там как раз такой парень и нужен. А группа в это время делает свое дело. Суета не способна вытащить группу, но группа способна вынести суету.
- Он когда-нибудь пытался заинтересовать вас физкультурным режимом?
- Нет уж, блядь. Каждому свое. Я думаю, причина всей этой беготни у Мика в голове. Такой уж он человек. По мне, два часа концерта "Роллинг Стоунз" - уже до хуя физкультуры. А потом же еще и с бабой в койку, трах-бах, туда-сюда, знаешь?
- Ээ... о'кей.
- Я что хочу сказать? Я стараюсь жить так, чтоб моя работа, какая бы то ни было, вписывалась в ритм повседневной жизни. Рабочий режим, домашний режим - я, в общем-то, один и тот же.
- Трудно найти равновесие?
- Убийственно трудно, дружище. Но я стараюсь.
- В финале есть прекрасный крупный план: камера скользит по лицам, выхватывая мельчайшие детали. Мне вспомнилась фраза Оруэлла насчет того, что после 50 каждый получает ту внешность, которой заслуживает.
- Очевидно, он был прав. Хотя за этим ничего особенного не стоит.
- Тем самым подчеркивается уникальность Роллингов как первопроходцев. Мы же не знаем, как должна выглядеть рок-группа пенсионного возраста.
- Рок-н-ролл всего-то существует года с 56-го, так что тут уж кто дольше продержится. Мы не гонимся за рекордами, нам просто нравится делать то, что мы делаем, и до сих пор получается лучше, чем у многих. Как ни смешно, рок-н-роллу надо довольно долго учиться.
- Вы все еще готовы защищать репутацию Роллингов? Я потому спрашиваю, что в прошлом году вы дали отповедь шведской газете, напечатавшей плохую рецензию.
- Да этот хуй восстал лично на меня. Я и решил ответить, чтоб заткнулся, а то я из него котлету сделаю. Настолько бессмысленное, бестолковое вранье, смотришь другие статьи про тот же концерт, там все ровно наоборот... Я подумал: наверно, я знаю этого парня, как-то я ему на ногу наступил. Хуй знает, может, бабу его трахнул...
- Я так удивился. Я думал, уж вас-то никак не волнует подобная писанина.
- Лично обо мне пусть пишут любую херню. Но если кто тронет банду - тут поднимается щит, вынимается меч, и святой Георгий на коне... понял? Меня столько поливали грязью, что я уже главный эксперт. Просто в этот раз решил дать сдачи.
- То есть вы защищали не себя, а группу.
- Так точно. Мне-то что сделается. Я столько этого добра принял - во много раз больше, чем можно заслужить. Но кто тронет банду как целое, получит сдачи.
- Верность идее "Роллинг Стоунз" или товарищам по группе?
- Когда всю жизнь играешь в группе, и все знают, что группа охуительная, и вдруг какой-то козел говорит, что это говно, надо что-то делать, так? Пусть спасибо скажет, что я его не застрелил.
- Возможно, он выразил распространенное мнение, что после стольких лет трудно сохранять свежесть эмоции.
- Обязаны сохранять. Раз уж мы тут, значит, вперед, мы - "Роллинг Стоунз", ребята, и сейчас мы сыграем вам свой лучший концерт, - и вам, и себе. Всегда хочется удивить самих себя.
- А бывает так, что смотришь на часы и ждешь: вот отбарабаним, и домой?
- Никогда. Разве что перед выходом на сцену, но потом такой адреналиновый приход, что забываешь обо всем. С первой же песни все меняется, все излечивается, и сходишь со сцены как новенький. Поразительно.
- Как сказал мне Стив ван Зандт: чувство, когда выходишь к многотысячной аудитории, невозможно запомнить, поэтому каждый раз переживаешь его заново.
- Все верно. Просто есть надежда, что все там, на месте, - до сих пор, по крайней мере, так и было. Когда банда собирается, это особая энергия - клетка распахнулась, тигры на свободе.
- Есть еще такой железный закон, что все великие группы - нечто большее, чем сумма слагаемых. Что особенно заметно, когда отдельные музыканты начинают осуществляют свои собственные проекты.
- Точно. Когда несколько человек собираются вместе и делают что-то стоящее - это очень редкий случай. Можно собрать хороших музыкантов, создать супергруппу, но настоящей банды не будет. Не стреляет. Кроме того, надо прожить вместе какое-то время, опыт - тоже немаловажная вещь.
- Бывают ли вечера - ну, например, во время последнего тура, - когда вы уходите со сцены с ощущением: все, вычерпаны до дна?
- Нет... Каждый вечер мы старались сделать круче, чем в прошлый раз.
- А о чем вы разговариваете, когда остаетесь вчетвером?
- Ха-ха-ха, хороший вопрос, Эндрю. Мы говорим о музыке. То есть подходит ко мне Чарли и говорит: "В такой-то песне надо было, наверное, играть щетками". Мелкие детали, блохи. Каждый хочет быть Моцартом, но не каждый может.
- Вернемся к фильму. Хороший момент, когда после джема с Бадди Гаем вы преподносите ему свою гитару...
- Так оно и было. Он потрясающе сыграл, ну и я говорю: "Держи, твое". Гитара была одна из любимых, но он прямо блистал в тот вечер. У меня куча разных гитар, но эта была особенная, и я почувствовал, что надо подарить - за все, что он подарил всем нам.
- Кажется, тут присутствует некая иерархия. Джек Уайт и Кристина Агилера вне себя от счастья, что выступают с Роллингами, а Роллинги вне себя от счастья, что выступают с Бадди Гаем.
- Видимо, так и было. Бадди Гай - человек нашего поколения. Мы его слушали, еще когда ни гроша за душой не было. Он постарше нас, но ненамного. Бадди Гай - это... это Бадди Гай. Один из величайших. А эти, Джек Уайт... ну да, ничего. Наверное, нормально. И кто там еще? я не помню.
- Кристина Агилера. По-моему, молодец.
- А, ну да, миленькая. Симпатичная телка. Но за один номер особо не пообщаешься. У них, как правило, слетает крыша. Для кого-то джем с "Роллинг Стоунз" - целое потрясение.
- Джек Уайт, похоже, пересрал.
- Нормально отработал. Не так-то просто петь в таком сопровождении.
- Подарок Бадди Гаю напомнил мне вручение спортивного приза. Вам до сих пор кажется, что есть чему учиться в области гитарной игры?
- Учишься всю жизнь. Гитара - самая безжалостная из любовниц.
- А бывает такое, что вы садитесь и играете просто так, для себя?
- По-разному. То совсем не играешь. А то вдруг проснешься ночью, тишина кругом, берешь гитару и играешь часами.
- Смогли ли вы привыкнуть к мысли, что три-четыре сочиненных вами песни, ну то есть риффа, вошли в число тех, с которых начинает каждый взявший в руки электрогитару?
- Дежурные вещи.
- "Satisfaction", например.
- Ну да, оно простое.
- Ну и как, не странное ощущение?
- Греет душу. Ты шутишь, что ли? Все хотят играть то, что сыграл ты. Я сам с этого начинал. Как трубадуры передавали из поколения в поколение... ясное дело, это согревает все, блядь, фибры моей души.
- Когда вы играете эти песни живьем - нет ощущения, что вы как бы забираете их обратно, ставите на них авторское клеймо?
- Никогда не думал об этом в таком аспекте. Мое дело смотреть по сторонам, чтобы все не расползлось. В группе ты должен по возможности сублимировать свое эго, за исключением лидера, который, наоборот, должен свое эго по максимуму раздувать. А наше дело - следить за ним, как он двигается, куда побежал... об этом уже не думаешь, просто делаешь, и все.
- То есть чувства собственности не испытываете.
- В этом смысле нисколько. Я ими горжусь. Ну, некоторыми. Кроме того, мне как автору бывает интересно, как другие исполнители обходятся с моими вещами.
- Есть любимые интерпретации?
- Ну, прежде всего, безусловно, "Satisfaction" Отиса Реддинга или Ареты Франклин. Есть еще много, ну и ладно. А после этих я почувствовал, что состоялся как автор.
- Уж тут-то, кажется, нет поводов для недовольства собой.
- Дело не в недовольстве или довольстве. Ты как будто переходишь в другую лигу, становишься настоящим профи. Я-то, блядь, всегда чувствовал себя любителем.
- Но это же здорово, когда успешно состоявшиеся люди сохраняют это ощущение.
- То есть я всегда знал, что я молодец, и вдруг в 19 лет хуяк! - оказывается, я звезда. С тех пор мало что изменилось.
- Чем мне еще понравился фильм - там прекрасно передано искреннее удовольствие, которое вы получаете от игры.
- А это хрен подделаешь. Притвориться счастливым невозможно. Кино кином, но мы там не актерствуем.
- Приходила ли кому-нибудь идея снять биографический фильм о Ките Ричардсе?
- Идеи-то могут быть любые, но я их всерьез не воспринимаю. То, что могу рассказать я, никто за меня не расскажет.
- То есть никаких мыслей, кто бы мог сыграть главную роль?
- Никаких. Не родился еще такой распиздяй.
- Что слышно о новых проектах Роллингов?
- А ничего. На данный момент мы все отдуваемся после тура. Меньше, чем за четыре-пять месяцев, с адреналиновой дозы не слезешь.
- Да вы что? До сих пор?
- На самом деле всего 2-3 недели, как я перестал просыпаться с мыслью: мы сегодня играем или едем? Да, вот так вот долго. Каждый раз знаешь, как будет, и каждый раз заново через это проходишь. Это как слезать. И когда уже окончательно переломался, тут-то хочется подсесть опять. Особенно когда это два года - настолько привыкаешь к дозе адреналина, что слезать с нее... полегче, конечно, чем с черной, но тоже не подарок.
- И как это происходит?
- Я поехал прямым ходом к себе в Сассекс, в Редлэндс, и завис там в кессонной камере с друзьями, детьми и внуками - сейчас там проживает все мое семейство. Я валяюсь, а они меня кормят.
- Которое из двух состояний - адреналиновая жизнь в турне или домашний покой - вы считаете нормальным?
- Нормальная жизнь... неплохая идея. А она вообще бывает, нормальная жизнь?
- Справедливый вопрос. Не кажется ли вам, что гиперактивность Мика - попытка по-своему справиться с этой проблемой?
- Не знаю. Возможно. Мы же все разные. Лично я впадаю в кому. Мику надо заниматься тем, сем. Не знаю я. Никогда об этом глубоко не задумывался.
- Встречаетесь ли вы когда-нибудь вне контекста группы?
- Как правило, мы забываем друг о друге на несколько месяцев. А потом телефонный звонок: "Есть тут одна песенка..." Значит, зачесалось. И опять все сначала.
- В каких вы сейчас отношениях, по сравнению с прошлым?
- Все эти россказни о ссорах Ричардса с Джаггером... ну было дело, а с кем не бывает? Родственников не выбирают. Ссоры, которые были, раздуты сверх всякой меры. Я думаю, сейчас это все позади. Майкл очень, очень закрытый человек, закрытая книга, и пусть открывается сам, когда захочет. Я люблю с ним работать, когда он хочет работать. Я не хочу его провоцировать, но в то же время… ну что ты будешь делать с таким чуваком? Я думаю, весь секрет в том, что все мы даем друг другу определенный простор, свободу действий. Мы привыкли к слабостям друг друга и научились уживаться с ними.
- Как вам ваш портрет в автобиографии Ронни Вуда?
- Процентов на 50 фуфло. Я в прошлом году читал отрывки в журналах. Супротив книги Билла Уаймана... ээ, не очень. Порою полная хуйня. Ронни болтун. Я его нежно люблю, но пиздеть он горазд. Иногда так завирается, просто смех. Например, я что-то не припомню, чтобы он "наставлял на меня пушку". Он вообще в курсе, каким концом пушку-то наставлять?
- Ваша любимая байка о Ките Ричардсе?
- Не будем про обезьяньи железы - эту утку я сам запустил. Я летел в Швейцарию чиститься, по дороге в аэропорт Хитроу пристала желтая пресса, ну я и заправил им насчет перекачивания крови и пересадки желез обезьяны. Лихо они повелись, скажи? Как все равно с этой историей, будто я папу занюхал. Вы, дурачки, ведетесь на все подряд.
- Что вы сейчас слушаете?
- Я люблю блюз. Кое-что из кантри. Современное не слушаю. Честно говоря, я вообще не люблю компакты. Жестяной у них звук, на мой слух. Я даже "Arctic Monkeys" не слушал. Слышал о них, но не слушал. Мне не нравился "Oasis", мне не нравились "Sex Pistols", мне вообще английский рок-н-ролл не нравится. Хуйня это все.
- То есть на воссоединении "Led Zeppelin" вы не были...
- А они что, воссоединились? Ай, молодцы Джимми с Робертом. Да и хуй с ними. "Лестница в небо" - это не для меня. Я лучше послушаю "Honey Bee" Мадди Уотерса. Джимми меня поймет.
- Ваши ближайшие планы?
- Висеть тут на островах как можно дольше. В тепле, на пляже, с собаками, с парой друзей. Наблюдать погоду, рыбку ловить иногда.
- Самый лучший момент тура "A Bigger Bang", оставшийся в памяти?
- Трудно сказать, столько концертов. Собор понравился, какой-то, как его там, в Лондоне. Прекрасная акустика. Приятно было опять играть перед лондонской толпой.
- Вы говорите, что посоветовали бы молодым музыкантам бросить наркотики. А приходило ли вам в голову, что сами вы, особенно в ранней версии, со своей крутой внешностью и отличными пластинками, являете пример прямо противоположный?
- Уфф. Это сложно. Я являю собой пример в обоих смыслах. И ничего тут не поделаешь. Единственный пример - это то, что я до сих пор здесь. Я был там, прошел насквозь, вылез с той стороны, и т. д., и т. п. Каждому поколению так или иначе надо через это пройти, только наркотик меняется. Я за это никак не отвечаю. Мы просто образец пристойности - всего-то-навсего обоссали стену гаража и пару раз угодили в ментуру. Тогда было тогда, а теперь сейчас, и у нынешних совсем другой футбол.
- В фильме подчеркивается, что ваш путь уникален, что больше не будет групп с историей, растянувшейся на десятилетия.
- Не знаю об этом ничего, но догадываюсь, о чем речь, - изменчивость, непостоянство человеческих и музыкальных отношений, клубок противоречий...
- Я скорее о чем-то вроде таблички на скамейке. О том, что каждый обладатель электрогитары может сыграть "Satisfaction" или "Jumpin' Jack Flash". Трудно представить себе, что какие-то из современных песен доживут до такого.
- Зависит от того, насколько они будут привязчивы. Очень мало групп, умеющих делать такие вещи. Думаю, мы где-то рядом с Каунтом Бейси и Дюком Эллингтоном, и даже у них не всегда получалось. Самое удивительное - не для нас, а для окружающих, - это установка, что дескать рок-н-ролл - это от 18 до 25, а потом все. У нас никогда не было такой установки, хотя когда мы подписывали свой первый контракт, мы думали: "Господи, хоть бы на пару лет". Но случилось так, что есть возможность продолжать продолжать, и никто из нас особенно больше ничего не умеет. Что умеешь - то и делаешь, вот и все.
- Впервые появившись в Америке более 40 лет назад, вы были восприняты, особенно на юге, как нашествие варваров, несущих разрушение цивилизации...
- Можно было угодить за решетку только за длинные волосы, как у девки.
- А в 2007 году вас объявляет бывший президент Арканзаса.
- Большое впечатление на меня произвел.
- Еще бы. Так кто же победил? Рок-н-ролл или истэблишмент?
- Не знаю. А что, они как-то сражались?
- А разве нет? По крайней мере, так казалось в 60-е.
- Рок-н-ролл вовсе не пытался ни с чем сражаться. Спросите Литл Ричарда. Элвиса спросите, Джерри Ли Льюиса. Сражаться с истэблишментом? Да пошел он на хуй, мы просто хотели свободы. Мы хотели такой работы, где не надо говорить: "Да, сэр, нет, сэр".
- Ваше мнение о тех, кто пытался выставить вас солдатами некоего культурного крестового похода?
- Мы понимали, что нами манипулируют, пытаются толковать нас на свой лад. Бунт в политическом смысле никогда меня особо не интересовал. Просто хотелось оперативного простора, свободы действий.
- И наконец, собственно о сэрах...
- Я был очень удивлен и удивляюсь до сих пор. Все-таки Лондонская Школа Экономики, мог бы и отказаться от подобной подачки. А потом Чарли говорит: "Знаешь, он все годы об этом мечтал…" Вот бы ни хуя не подумал. Я думал, Мик более жестко относится к таким вещам. Но под конец все скукоживаются, не так ли?