Долгая история (написано в августе 2005 года), часть седьмая
Интересно (до сих пор в ЖЖ я об этом, кстати, не рассказывал), что в конце 2003 года, не проработав в Ъ и полугода, я чуть было не ушел из газеты.
В конце ноября на дне рождения Ольшанского Быков жаловался, что в "Огоньке", где он тогда должен был стать замом главного редактора, не хватает двух начальников отделов - общества и экономики. Кандидаты на эти должности нашлись немедленно, за тем же столом. Экономику решил взять один известный ЖЖ-юзер, общество - я.
Я встретился с Лошаком, мы поговорили, он, вопреки обещаниям Быкова, пообещал сделать меня вначале обозревателем, и только потом, если у меня получится, и начальником. Я пообещал выйти на работу в январе.
О чем через пару дней и сообщил своему начальнику. Он сказал, что понимает меня, но просит учесть несколько обстоятельств. Обстоятельство первое - Васильев пишет на заявлениях об уходе "Смерть предателям" и обратно, как правило, не берет. Второе - он, начальник, буквально вчера говорил с Васильевым обо мне и Васильев согласился повысить мне зарплату - по странному совпадению, ровно до той цифры, которая была обещана в "Огоньке". "Да и вообще, рано тебе уходить", - подытожил начальник, и я с ним согласился, и вообще - надо признать, что он тогда был просто невероятно прав. Уход из Ъ в январе 2004 года был бы самой чудовищной моей ошибкой.
Впрочем, надо сказать, что с "Огоньком" я себя повел не очень хорошо. Я просто не пришел туда, и не позвонил даже. Как выяснилось позже, это негативно сказалось на карьере второго ЖЖ-юзера, который претендовал на отдел экономики - его не взяли, рассудив, что Быков приводит в журнал не тех людей.
С тех пор я себя не веду так по-скотски. В "Жизнь", например, специально ходил отказываться неделю назад.
Я действительно правильно остался в Ъ. 2004 год выдался для меня в газете исключительно удачным.
Удачных трендов было два. Оба мне удалось оседлать.
Первая удача случилась, как ни цинично будет сказано, после февральского теракта в метро. О теракте писал (так было принято) отдел преступности, наша функция сводилась к написанию крохотных заметок-выносов о том, сколько народу в каких больницах лежит. И я пошел в не помню какую больницу на Коломенской - вот за такой заметкой.
В больницу меня, конечно, не пустили. На входе стоял охранник и никого не пускал. И милицией все было оцеплено.
Через милицию-то я прошел, а охранник был непробиваем. И тогда я спросил, с кем из больничного начальства можно пообщаться, чтобы начальство мне объяснило, какого хуя меня не пускают. Охранник, как настоящий андроид, назвал номер кабинета и сказал, к кому обратиться. Он не понял, что только что пустил меня в больницу.
Я нашел палату, где лежали взорванные пассажиры. Точнее, пассажирки - палата была женская. Трое веселых, хоть и обожженных девчонок, с удовольствием рассказали мне обо всем, что с ними случилось. Особенно понравилась украинская гастрарбайтерша, к которой приходил консул со словами "Украина будет защищать своих граждан в любой точке планеты".
И вот обо всем этом я написал заметку. Послал ее начальнику, сижу, жду, пока он меня позовет.
Он зашел ко мне сам. Пожал руку. Сказал - Не знал, что ты так умеешь.
С тех пор у меня было несколько подобных репортажей - больницы, морги, кладбища. Более всего в своей коммерсантовской карьере я дорожу именно этими текстами. Особенно двумя последними - с Камчатки, когда спасали батискаф (только не говорите мне, что это был не батискаф, а спасательный аппарат - сам знаю!).
Вторая удача была более ожидаемой. Я вернулся из клуба "Че", где уже упомянутый Бондаренко проводил презентацию своей молодежной "Родины". Писать заметку просто о презентации было скучно - и я написал нечто похожее на аналитику - про ЮКОС, Илью Пономарева, прочие вещи такого рода. Заметка опять-таки понравилась начальнику. Знаешь, что я думаю, - сказал он мне. - Это же совершенно неохваченная отделом политики тема - молодежь. А там не меньшие интриги и скандалы, чем у взрослых. Давай ты будешь писать про всю молодежную политику, а не только про митинги.
Я, конечно, согласился.
Главным моим ньюсмейкером в этом смысле явочным порядком сделался Илья Яшин из молодежного "Яблока". После провала на выборах яблочники стали чаще митинговать, а Митрохин (о Явлинском вообще молчу) еще ощущал себя солидным человеком, которому стремно орать в мегафон. Поэтому на миитнгах чаще всего стал мелькать именно Яшин. Вначале я даже не знал, как его зовут, и писал "юноша в футболке с символикой грузинской Кмары". Познакомились мы в офисе Олега Бондаренко в гостинице "Аэрополис", воспетом в книге Сагаревой (Олег праздновал свое избрание в политсовет "Родины"). Яшину, насколько помню, понравилось то, что я в молодости записывался в "Идущие вместе", а мне - то, как он спорил с Моськой, утверждавшим, что Митрохин в совке был трамвайным кондуктором. Мы обменялись с Яшиным телефонами, и уже через неделю он позвонил мне - пригласил на акцию по закидыванию шариками с краской здания ФСБ. Я тогда был в отпуске, в Калининграде, но по такому поводу вылетел в Москву и написал заметку.
Бренд "Яшин и Кашин" родился, однако, много позже - в феврале этого года, когда мы с Ильей ездили на съезд "Наших" в Солнечногорск. Жесткая привязка моего имени к имени конкретного политика очень вредила мне, и я постарался сделать все, чтобы отвязаться от этого бренда - прежде всего с помощью жесткой критики Ильи. Мне кажется, у меня получилось. Надеюсь, на наши с Ильей дружеские отношения это мое дистанцирование не повлияет.
Освещая молодежную политику, невозможно игнорировать проекты Василия Якеменко. К моменту моего прихода, однако, в Ъ существовало что-то вроде негласного запрета на упоминание "Идущих вместе" - может быть, это было и справедливо, потому что это тот случай, когда говно лучше не трогать.
Так уж получилось, что традицию пришлось сломать мне - 7 мая прошлого года я писал сборный репортаж о реакции улицы на инаугурацию Путина - нацболы в Большом, Илья Пономарев и Удальцов на Пушке. Проигнорировать многотысячный митинг "Идущих" было нельзя - ну я и написал о нем - про пейджеры и прочую поебень. Вероятно, этот репортаж и стал причиной атаки "Идущих" на меня в рамках "дела фальшивогазетчиков" - когда "Идущие" разными способами провели в большинство ведущих СМИ тексты с зашифрованной фразой "Мы публикуем ложь и заказные статьи". В случае с Ъ таким текстом стал абзац в заметке для журнала "Деньги" с моим участием - зашифрованный комментарий попал ко мне через комьюнити Папарацци в ЖЖ. Был скандал, было уголовное дело даже - но, слава Богу, закончилось все справедливо. А я с тех пор стал осторожнее с источниками информации.
Но вернемся к Якеменко и его проектам. О том, что Сурков и Якеменко создают движение "Наши" первым написал Ъ. Заметка вначале появилась в питерском выпуске газеты, потом юзер blogik дал на эту заметку ссылку у себя в ЖЖ, я сказал об этом своему начальнику, тот заявил тему на планерке - в итоге текст "Обыкновенный нашизм" встал на первую полосу московского Ъ и вызвал большой скандал. Якеменко до сих пор уверен, что это была заказная статья. А меня почему-то долго считал ее автором.
История в "Сенеже", по идее, окончательно сделала меня врагом "Наших". Но я всегда отдавал себе отчет в том, что никого нельзя шельмовать, и если те же "Наши" не делают ничего плохого, то и писать о них плохо не следует. Поэтому, когда вся остальная пресса плевалась и материлась в адрес Якеменко, я написал очень нейтральный репортаж об акции на Ленинском, потом - даже доброжелательный репортаж с Селигера во "Власти". В лагере "Наших" на Вуоксе знаменитый Митрюшин публично сказал мне спасибо за объективность, и его благодарностью я дорожу не меньше, чем благодарностью Эдуарда Лимонова, с которым у меня сложились теплые отношения на основе взаимного уважения.
Многие представители оранжевой молодежи всерьез считают мои тексты о "Наших" проплаченными и заказными. Это неправда. Я никогда не писал заказных статей и писать их не планирую.
Однажды, около года назад, я в шутку написал в ЖЖ - "Я готов возглавить страну". Насладившись комментариями типа "Хуй тебе" и "Сообщи, когда возглавишь, чтобы мы успели уехать", я - так же в шутку - написал: "Если не хотите, чтобы я возглавил страну, дайте мне колонку в каком-нибудь глянцевом журнале или интернет-издании".
Через пару дней пришло письмо: "А почему бы не в РЖ? гп".
Так появилась колонка "Всюду жизнь" - самое, пожалуй, любимое мое занятие. Нечего скрывать - мне, репортеру, было очень сложно учиться быть публицистом. Что-то получалось, что-то нет, наконец, методом проб и ошибок, я пришел к тому формату, в котором пишу колонку теперь. Книжка "Всюду жизнь" стала, конечно, в большей степени авансом, чем настоящим признанием успеха этого эксперимента, но все же эксперимент удался - и то, что на этой неделе газета "Газета" ответила на мою колонку своей колонкой, в которой всячески меня обосрала - подтверждение этого успеха. Я очень благодарен Алексею Чадаеву и Глебу Павловскому за то, что эта колонка есть и, надеюсь, будет еще долго, назло поджигателям или неисправной проводке, неважно.
Колонка в РЖ оказалась первым шагом во внекоммерсантовское медиапространство. Вскоре я начал печататься в "Большом городе". Сотрудничество началось случайно - я написал для Ъ репортаж о забастовке дальнобойщиков в Подмосковье, репортаж слетел, а одновременно в БГ тоже что-то слетело. Одна наша сотрудница подрабатывала в этом издании, и, когда за час до сдачи номера в нем обнаружилась полосная дыра, девушка позвонила мне, и текст вышел в БГ.
Потом были другие в БГ, из которых обязательно нужно выделить мой самый скандальный репортаж - репортаж с планерки в "Комсомольской правде", куда я проник под видом стажера из провинции. С тех пор меня не пускают в редакцию КП, зато страна узнала, почему "Комсомолка" стала главным путинским официозом.
В ближайшем номере БГ выйдет мое смешное интервью с Александром Прохановым. Вообще, я очень надеюсь, что это сотрудничество тоже будет долгим. Мне нравится "Большой город".
Еще печатался в "Афише" (на страницах этого журнала я первым сообщил о встрече Суркова с рокерами), FHM, "Лимонке", других изданиях. Нынешним летом Константин Рыков позвал меня вести колонку на "Взгляде", чем я с удовольствием теперь занимаюсь, по мере сил способствуя вытеснению "Газеты.ру" из ниши главного интернет-издания страны. Почему-то уверен, что рано или поздно получится.
У меня, может быть, у самого не укладывается в голове то, что между той, первой заметкой Кашина и Панюшкина и нынешними первополосными репортажами с Камчатки или с какого-нибудь съезда "Наших" - всего два года, а не долгая журналистская карьера, выстраданная десятилетиями. Но так вот получилось - получилось, как видно из этих постов, благодаря множеству разных факторов - от везения (куда же без него), до чего-то более труднообъяснимого.
И это невероятно кайфово - что получилось. Вон Токарева описывает журналистскую карьеру как непрерывную цепь подлостей и гнусностей, череду разводок и сливов. Я счастливым образом этого миновал. Кто кого разводит в Толстой-юрте у дома, где убили Масхадова? Кто что кому сливает на аэродроме Жуковского, куда отгружают гробы с телами русских энергетиков из Ирака? Какую подлость можно совершить, когда у тебя на затылке стоит ботинок боевика из ФСО? И в чем состоит гнусность, когда ты передаешь привет от жены спасенному командиру батискафа в первую секунду, когда он сходит по трапу спасательного судна?
Вот - моя работа. Я люблю свою работу, горжусь своей работой и намерен делать ее так, чтобы никогда мне за нее не было стыдно.
И мне почему-то кажется, что у меня получится - даже несмотря на тот неуместный пафос, на который я все-таки скатился к десятому посту сегодняшнего отчета.
Вот такая история. Долгая.
В конце ноября на дне рождения Ольшанского Быков жаловался, что в "Огоньке", где он тогда должен был стать замом главного редактора, не хватает двух начальников отделов - общества и экономики. Кандидаты на эти должности нашлись немедленно, за тем же столом. Экономику решил взять один известный ЖЖ-юзер, общество - я.
Я встретился с Лошаком, мы поговорили, он, вопреки обещаниям Быкова, пообещал сделать меня вначале обозревателем, и только потом, если у меня получится, и начальником. Я пообещал выйти на работу в январе.
О чем через пару дней и сообщил своему начальнику. Он сказал, что понимает меня, но просит учесть несколько обстоятельств. Обстоятельство первое - Васильев пишет на заявлениях об уходе "Смерть предателям" и обратно, как правило, не берет. Второе - он, начальник, буквально вчера говорил с Васильевым обо мне и Васильев согласился повысить мне зарплату - по странному совпадению, ровно до той цифры, которая была обещана в "Огоньке". "Да и вообще, рано тебе уходить", - подытожил начальник, и я с ним согласился, и вообще - надо признать, что он тогда был просто невероятно прав. Уход из Ъ в январе 2004 года был бы самой чудовищной моей ошибкой.
Впрочем, надо сказать, что с "Огоньком" я себя повел не очень хорошо. Я просто не пришел туда, и не позвонил даже. Как выяснилось позже, это негативно сказалось на карьере второго ЖЖ-юзера, который претендовал на отдел экономики - его не взяли, рассудив, что Быков приводит в журнал не тех людей.
С тех пор я себя не веду так по-скотски. В "Жизнь", например, специально ходил отказываться неделю назад.
Я действительно правильно остался в Ъ. 2004 год выдался для меня в газете исключительно удачным.
Удачных трендов было два. Оба мне удалось оседлать.
Первая удача случилась, как ни цинично будет сказано, после февральского теракта в метро. О теракте писал (так было принято) отдел преступности, наша функция сводилась к написанию крохотных заметок-выносов о том, сколько народу в каких больницах лежит. И я пошел в не помню какую больницу на Коломенской - вот за такой заметкой.
В больницу меня, конечно, не пустили. На входе стоял охранник и никого не пускал. И милицией все было оцеплено.
Через милицию-то я прошел, а охранник был непробиваем. И тогда я спросил, с кем из больничного начальства можно пообщаться, чтобы начальство мне объяснило, какого хуя меня не пускают. Охранник, как настоящий андроид, назвал номер кабинета и сказал, к кому обратиться. Он не понял, что только что пустил меня в больницу.
Я нашел палату, где лежали взорванные пассажиры. Точнее, пассажирки - палата была женская. Трое веселых, хоть и обожженных девчонок, с удовольствием рассказали мне обо всем, что с ними случилось. Особенно понравилась украинская гастрарбайтерша, к которой приходил консул со словами "Украина будет защищать своих граждан в любой точке планеты".
И вот обо всем этом я написал заметку. Послал ее начальнику, сижу, жду, пока он меня позовет.
Он зашел ко мне сам. Пожал руку. Сказал - Не знал, что ты так умеешь.
С тех пор у меня было несколько подобных репортажей - больницы, морги, кладбища. Более всего в своей коммерсантовской карьере я дорожу именно этими текстами. Особенно двумя последними - с Камчатки, когда спасали батискаф (только не говорите мне, что это был не батискаф, а спасательный аппарат - сам знаю!).
Вторая удача была более ожидаемой. Я вернулся из клуба "Че", где уже упомянутый Бондаренко проводил презентацию своей молодежной "Родины". Писать заметку просто о презентации было скучно - и я написал нечто похожее на аналитику - про ЮКОС, Илью Пономарева, прочие вещи такого рода. Заметка опять-таки понравилась начальнику. Знаешь, что я думаю, - сказал он мне. - Это же совершенно неохваченная отделом политики тема - молодежь. А там не меньшие интриги и скандалы, чем у взрослых. Давай ты будешь писать про всю молодежную политику, а не только про митинги.
Я, конечно, согласился.
Главным моим ньюсмейкером в этом смысле явочным порядком сделался Илья Яшин из молодежного "Яблока". После провала на выборах яблочники стали чаще митинговать, а Митрохин (о Явлинском вообще молчу) еще ощущал себя солидным человеком, которому стремно орать в мегафон. Поэтому на миитнгах чаще всего стал мелькать именно Яшин. Вначале я даже не знал, как его зовут, и писал "юноша в футболке с символикой грузинской Кмары". Познакомились мы в офисе Олега Бондаренко в гостинице "Аэрополис", воспетом в книге Сагаревой (Олег праздновал свое избрание в политсовет "Родины"). Яшину, насколько помню, понравилось то, что я в молодости записывался в "Идущие вместе", а мне - то, как он спорил с Моськой, утверждавшим, что Митрохин в совке был трамвайным кондуктором. Мы обменялись с Яшиным телефонами, и уже через неделю он позвонил мне - пригласил на акцию по закидыванию шариками с краской здания ФСБ. Я тогда был в отпуске, в Калининграде, но по такому поводу вылетел в Москву и написал заметку.
Бренд "Яшин и Кашин" родился, однако, много позже - в феврале этого года, когда мы с Ильей ездили на съезд "Наших" в Солнечногорск. Жесткая привязка моего имени к имени конкретного политика очень вредила мне, и я постарался сделать все, чтобы отвязаться от этого бренда - прежде всего с помощью жесткой критики Ильи. Мне кажется, у меня получилось. Надеюсь, на наши с Ильей дружеские отношения это мое дистанцирование не повлияет.
Освещая молодежную политику, невозможно игнорировать проекты Василия Якеменко. К моменту моего прихода, однако, в Ъ существовало что-то вроде негласного запрета на упоминание "Идущих вместе" - может быть, это было и справедливо, потому что это тот случай, когда говно лучше не трогать.
Так уж получилось, что традицию пришлось сломать мне - 7 мая прошлого года я писал сборный репортаж о реакции улицы на инаугурацию Путина - нацболы в Большом, Илья Пономарев и Удальцов на Пушке. Проигнорировать многотысячный митинг "Идущих" было нельзя - ну я и написал о нем - про пейджеры и прочую поебень. Вероятно, этот репортаж и стал причиной атаки "Идущих" на меня в рамках "дела фальшивогазетчиков" - когда "Идущие" разными способами провели в большинство ведущих СМИ тексты с зашифрованной фразой "Мы публикуем ложь и заказные статьи". В случае с Ъ таким текстом стал абзац в заметке для журнала "Деньги" с моим участием - зашифрованный комментарий попал ко мне через комьюнити Папарацци в ЖЖ. Был скандал, было уголовное дело даже - но, слава Богу, закончилось все справедливо. А я с тех пор стал осторожнее с источниками информации.
Но вернемся к Якеменко и его проектам. О том, что Сурков и Якеменко создают движение "Наши" первым написал Ъ. Заметка вначале появилась в питерском выпуске газеты, потом юзер blogik дал на эту заметку ссылку у себя в ЖЖ, я сказал об этом своему начальнику, тот заявил тему на планерке - в итоге текст "Обыкновенный нашизм" встал на первую полосу московского Ъ и вызвал большой скандал. Якеменко до сих пор уверен, что это была заказная статья. А меня почему-то долго считал ее автором.
История в "Сенеже", по идее, окончательно сделала меня врагом "Наших". Но я всегда отдавал себе отчет в том, что никого нельзя шельмовать, и если те же "Наши" не делают ничего плохого, то и писать о них плохо не следует. Поэтому, когда вся остальная пресса плевалась и материлась в адрес Якеменко, я написал очень нейтральный репортаж об акции на Ленинском, потом - даже доброжелательный репортаж с Селигера во "Власти". В лагере "Наших" на Вуоксе знаменитый Митрюшин публично сказал мне спасибо за объективность, и его благодарностью я дорожу не меньше, чем благодарностью Эдуарда Лимонова, с которым у меня сложились теплые отношения на основе взаимного уважения.
Многие представители оранжевой молодежи всерьез считают мои тексты о "Наших" проплаченными и заказными. Это неправда. Я никогда не писал заказных статей и писать их не планирую.
Однажды, около года назад, я в шутку написал в ЖЖ - "Я готов возглавить страну". Насладившись комментариями типа "Хуй тебе" и "Сообщи, когда возглавишь, чтобы мы успели уехать", я - так же в шутку - написал: "Если не хотите, чтобы я возглавил страну, дайте мне колонку в каком-нибудь глянцевом журнале или интернет-издании".
Через пару дней пришло письмо: "А почему бы не в РЖ? гп".
Так появилась колонка "Всюду жизнь" - самое, пожалуй, любимое мое занятие. Нечего скрывать - мне, репортеру, было очень сложно учиться быть публицистом. Что-то получалось, что-то нет, наконец, методом проб и ошибок, я пришел к тому формату, в котором пишу колонку теперь. Книжка "Всюду жизнь" стала, конечно, в большей степени авансом, чем настоящим признанием успеха этого эксперимента, но все же эксперимент удался - и то, что на этой неделе газета "Газета" ответила на мою колонку своей колонкой, в которой всячески меня обосрала - подтверждение этого успеха. Я очень благодарен Алексею Чадаеву и Глебу Павловскому за то, что эта колонка есть и, надеюсь, будет еще долго, назло поджигателям или неисправной проводке, неважно.
Колонка в РЖ оказалась первым шагом во внекоммерсантовское медиапространство. Вскоре я начал печататься в "Большом городе". Сотрудничество началось случайно - я написал для Ъ репортаж о забастовке дальнобойщиков в Подмосковье, репортаж слетел, а одновременно в БГ тоже что-то слетело. Одна наша сотрудница подрабатывала в этом издании, и, когда за час до сдачи номера в нем обнаружилась полосная дыра, девушка позвонила мне, и текст вышел в БГ.
Потом были другие в БГ, из которых обязательно нужно выделить мой самый скандальный репортаж - репортаж с планерки в "Комсомольской правде", куда я проник под видом стажера из провинции. С тех пор меня не пускают в редакцию КП, зато страна узнала, почему "Комсомолка" стала главным путинским официозом.
В ближайшем номере БГ выйдет мое смешное интервью с Александром Прохановым. Вообще, я очень надеюсь, что это сотрудничество тоже будет долгим. Мне нравится "Большой город".
Еще печатался в "Афише" (на страницах этого журнала я первым сообщил о встрече Суркова с рокерами), FHM, "Лимонке", других изданиях. Нынешним летом Константин Рыков позвал меня вести колонку на "Взгляде", чем я с удовольствием теперь занимаюсь, по мере сил способствуя вытеснению "Газеты.ру" из ниши главного интернет-издания страны. Почему-то уверен, что рано или поздно получится.
У меня, может быть, у самого не укладывается в голове то, что между той, первой заметкой Кашина и Панюшкина и нынешними первополосными репортажами с Камчатки или с какого-нибудь съезда "Наших" - всего два года, а не долгая журналистская карьера, выстраданная десятилетиями. Но так вот получилось - получилось, как видно из этих постов, благодаря множеству разных факторов - от везения (куда же без него), до чего-то более труднообъяснимого.
И это невероятно кайфово - что получилось. Вон Токарева описывает журналистскую карьеру как непрерывную цепь подлостей и гнусностей, череду разводок и сливов. Я счастливым образом этого миновал. Кто кого разводит в Толстой-юрте у дома, где убили Масхадова? Кто что кому сливает на аэродроме Жуковского, куда отгружают гробы с телами русских энергетиков из Ирака? Какую подлость можно совершить, когда у тебя на затылке стоит ботинок боевика из ФСО? И в чем состоит гнусность, когда ты передаешь привет от жены спасенному командиру батискафа в первую секунду, когда он сходит по трапу спасательного судна?
Вот - моя работа. Я люблю свою работу, горжусь своей работой и намерен делать ее так, чтобы никогда мне за нее не было стыдно.
И мне почему-то кажется, что у меня получится - даже несмотря на тот неуместный пафос, на который я все-таки скатился к десятому посту сегодняшнего отчета.
Вот такая история. Долгая.