Игорь Голомшток. Некролог и программа памяти Варлама Шаламова, Русская служба ВВС, январь 1982
Сергей Бондаренко опубликовал на сайте «Уроки Истории» программу памяти Варлама Шаламова, транслировавшуюся Русской службой Би-Би-Си 26 января 1982 года, через неделю после сообщения о смерти, оформленного как поминальное слово.
Выскажу свое мнение о финальной стадии жизни Шаламова. Мне кажется, судьба его была предопределена с осени 1978 года, когда в Лондоне вышел русский том "Колымских рассказов". В будущем неотвратимо сходились две линии: состояния здоровья, оставлявшего Шаламова житейски беспомощным, беспомощной жертвой ненавидевшего его режима - и представленности, наконец, во всей полноте и величии труда жизни, открывавшей широкое поприще переводчикам. В 1980 году эти линии сошлись вплотную, а к 1982 слились в одну, уничтожившую автора в пользу его труда. В каком-то из мемуаров я читал, что некая почитательница Шаламова готова была заключить с ним фиктивный брак и вывести за границу, так сказать, вырвать из объятий смерти. Это единственное, что - теоретически - могло бы его спасти. Реально, конечно, нет, потому что кто бы ему позволил выехать за границу. Но в рамках альтернативной истории такое можно вообразить - механизм античного Рока дает сбой, Эдип не убивает своего отца и не женится на своей матери. Степень вероятности такого сюжета рассчитать затрудняюсь.
«Слово “ад” лишено всякого эмоционального оттенка». Неизвестный текст Голомштока о Шаламове
Некролог, прочитанный на Русской службе Би-Би-Си 19 января 1982 года.
«Как сообщает представитель агентства Рейтер из Москвы, позавчера, 17 января, в подмосковном доме для престарелых скончался в возрасте 74-х лет Варлам Тихонович Шаламов - крупнейший русский писатель и поэт.
В одном из своих стихотворений В. Т. Шаламов сказал про себя:
Я вроде тех окаменелостей,
Что появляются случайно,
Чтобы оставить миру в целости
Геологическую тайну.
Тайна - это быт советских сталинских лагерей, который Шаламов описал в нескольких томах своих "Колымских рассказов", никогда не печатавшихся в Советском Союзе. В 1922 году, тогда еще студент МГУ и начинающий писатель, Шаламов был первый раз арестован и осужден на 5 лет. В 1937 году он был арестован вторично и провел 17 лет в самых страшных - колымских - лагерях, в самое страшное время, по самой страшной статье - КРТД, т.е. контрреволюционная деятельность плюс троцкизм. Из тех, кто прошел то, что прошел Шаламов, сохранились единицы, может быть десятки, а из обладающих к тому же мужеством и талантом воплотить свой опыт в художественную форму литературы, сохранился он один. Солженицын в "Архипелаге ГУЛАГе" пишет о Шаламове:
"Лагерный опыт Шаламова был горше и дольше моего, и я с уважением признаю, что именно ему, а не мне, досталось коснуться того дна озверения и отчаяния, к которому тянул весь наш лагерный быт".
В "Колымских рассказах" Шаламов описал последний круг лагерного ада, ту запредельную реальность человеческого страдания, отчаяния и боли, которая, пожалуй, еще не была отражена во всей мировой литературе. Когда, уже в начале 60-х годов, Шаламов пытался напечатать кое-то из своих рассказов в советских журналах, из редакции одного из них он получил краткое письмо:
"Ваши рассказы не могут быть напечатаны из-за их антигуманизма".
В СССР напечатаны только два-три небольших сборника стихов Варлама Тихоновича Шаламова, проза же его опубликована на многих европейских языках и принесла ему славу одного из крупнейших современных прозаиков. Как писала в свое время лондонская "Дейли Телеграф":
"Литературный талант Шаламова столь же велик, сколь трагичной была вся его жизнь".
В последние годы Варлам Тихонович Шаламов вел жизнь отшельника; он почти ни с кем не общался, почти ослеп и был помещен на содержание в подмосковный дом для престарелых. Здесь он и скончался - 17 января этого года.
28 января мы будем передавать большую программу, посвященную памяти Варлама Тихоновича Шаламова».
Текст воспроизводится по машинописи, хранящейся в фонде Игоря Голомштока в архиве Исследовательского центра Восточной Европы при Бременском Университете, Германия.
Выскажу свое мнение о финальной стадии жизни Шаламова. Мне кажется, судьба его была предопределена с осени 1978 года, когда в Лондоне вышел русский том "Колымских рассказов". В будущем неотвратимо сходились две линии: состояния здоровья, оставлявшего Шаламова житейски беспомощным, беспомощной жертвой ненавидевшего его режима - и представленности, наконец, во всей полноте и величии труда жизни, открывавшей широкое поприще переводчикам. В 1980 году эти линии сошлись вплотную, а к 1982 слились в одну, уничтожившую автора в пользу его труда. В каком-то из мемуаров я читал, что некая почитательница Шаламова готова была заключить с ним фиктивный брак и вывести за границу, так сказать, вырвать из объятий смерти. Это единственное, что - теоретически - могло бы его спасти. Реально, конечно, нет, потому что кто бы ему позволил выехать за границу. Но в рамках альтернативной истории такое можно вообразить - механизм античного Рока дает сбой, Эдип не убивает своего отца и не женится на своей матери. Степень вероятности такого сюжета рассчитать затрудняюсь.
«Слово “ад” лишено всякого эмоционального оттенка». Неизвестный текст Голомштока о Шаламове
Некролог, прочитанный на Русской службе Би-Би-Си 19 января 1982 года.
«Как сообщает представитель агентства Рейтер из Москвы, позавчера, 17 января, в подмосковном доме для престарелых скончался в возрасте 74-х лет Варлам Тихонович Шаламов - крупнейший русский писатель и поэт.
В одном из своих стихотворений В. Т. Шаламов сказал про себя:
Я вроде тех окаменелостей,
Что появляются случайно,
Чтобы оставить миру в целости
Геологическую тайну.
Тайна - это быт советских сталинских лагерей, который Шаламов описал в нескольких томах своих "Колымских рассказов", никогда не печатавшихся в Советском Союзе. В 1922 году, тогда еще студент МГУ и начинающий писатель, Шаламов был первый раз арестован и осужден на 5 лет. В 1937 году он был арестован вторично и провел 17 лет в самых страшных - колымских - лагерях, в самое страшное время, по самой страшной статье - КРТД, т.е. контрреволюционная деятельность плюс троцкизм. Из тех, кто прошел то, что прошел Шаламов, сохранились единицы, может быть десятки, а из обладающих к тому же мужеством и талантом воплотить свой опыт в художественную форму литературы, сохранился он один. Солженицын в "Архипелаге ГУЛАГе" пишет о Шаламове:
"Лагерный опыт Шаламова был горше и дольше моего, и я с уважением признаю, что именно ему, а не мне, досталось коснуться того дна озверения и отчаяния, к которому тянул весь наш лагерный быт".
В "Колымских рассказах" Шаламов описал последний круг лагерного ада, ту запредельную реальность человеческого страдания, отчаяния и боли, которая, пожалуй, еще не была отражена во всей мировой литературе. Когда, уже в начале 60-х годов, Шаламов пытался напечатать кое-то из своих рассказов в советских журналах, из редакции одного из них он получил краткое письмо:
"Ваши рассказы не могут быть напечатаны из-за их антигуманизма".
В СССР напечатаны только два-три небольших сборника стихов Варлама Тихоновича Шаламова, проза же его опубликована на многих европейских языках и принесла ему славу одного из крупнейших современных прозаиков. Как писала в свое время лондонская "Дейли Телеграф":
"Литературный талант Шаламова столь же велик, сколь трагичной была вся его жизнь".
В последние годы Варлам Тихонович Шаламов вел жизнь отшельника; он почти ни с кем не общался, почти ослеп и был помещен на содержание в подмосковный дом для престарелых. Здесь он и скончался - 17 января этого года.
28 января мы будем передавать большую программу, посвященную памяти Варлама Тихоновича Шаламова».
Текст воспроизводится по машинописи, хранящейся в фонде Игоря Голомштока в архиве Исследовательского центра Восточной Европы при Бременском Университете, Германия.