Шаламов и Солженицын
"Без умелых и энергичных усилий Твардовского повесть Солженицына не была бы напечатана. И тогда ей оставалось бы лишь пополнить "самиздат", уступив в этом случае приоритет (психологический и литературный) Шаламову, Гроссману, а также Евгении Гинзбург. [...]
Историческим событием для советской литературы было не столько написание "Одного дня...", сколько публикация его именно в "Новом мире".
Биолог Жорес Медведев, которого Игорь Голомшток называет "секретарем Солженицына по иностранным делам", в статье памяти Твардовского на сайте журнала "2000"
* * *
"Солженицын не просто нечестный человек, некоторые его поступки мелки и ничтожны. Его «заело», что давно умершего В. Шаламова вдруг все признали, и он решил отыграться - сказал, что у него все рассказы на одну колоду, наврал, что тот был уже почти слеп, да еще и намекнул, что он был не вполне адекватен. Я ему сказала, что лгать нехорошо. В. Шаламов никогда не смог бы быть общественным деятелем - он был прям, как телеграфный столб, и в отличие от Солженицына, не сотрудничал ни с КГБ, ни с ЦРУ. Ведь известно, что ЦРУ давало Солженицыну деньги для публикаций о ГУЛАГе, а в лагере он был стукачом по кличке «Ветров». Потом, правда, говорили, что это клевета, но есть же копия его донесения! Впрочем, Солженицын, конечно, все отрицал."
Ирина Сиротинская в интервью 2007 года Евгению Ржевскому; электронная версия в его блоге
* * *
"НЕСВЕТОВ: - Сегодня мы с вами живем уже в той эпохе, когда человек явно вываливается, человек - как личность, по крайней мере, явно вываливается из центра мира, происходят какие-то совсем другие вещи. [...]
Там [у Шаламова] совершенно очевидно, что называется, что опыт или попытка, эксперимент с человеком и с личностью явно неудачен. Так мы с вами можем уже это констатировать? Или все-таки есть какие-то прогалы в этой констатации, за которые, может быть, есть смысл ухватиться?
АННИНСКИЙ: Прогалы сплошные, паузы сплошные. Эти паузы и прогалы существуют потому, что есть берега, с которых ты соскальзываешь туда, в эту бездну. Шаламова хорошо вы вспомнили, Шаламов есть ответ Солженицыну в этой сфере.
НЕСВЕТОВ: Да, да.
АННИНСКИЙ: Солженицын говорил: «Я вас научу жить». Вот давайте будем делать то-то и то-то и не делать того-то и того-то, осудим таких-то и таких-то, государство таким-то образом перевернем. А Шаламов сказал: «Дело не в этом. А что человек таков, и другим он не может стать». Солженицын вызывал у меня желание плодотворно поспорить и безграничное уважение - Шаламов вызвал отчаяние.
НЕСВЕТОВ: Отчаяние, да.
АННИНСКИЙ: И я понял, что в этом отчаянии, для меня, например, больше истины.
Из беседы критика Льва Аннинского с журналистом Дмитрием Несветовым на радио Финам FM, июнь 2011. С сайта радиостанции
* * *
"В СССР в шестидесятые годы сформировались три литературы - советская, антисоветская и, так сказать, внесоветская.
Советская литература признавала предложенную властью идейную парадигму как данность. Таково было подавляющее большинство тогдашних литераторов.
Антисоветская изо всех сил с нею боролась. Это были единицы - Солженицын, Шаламов, Синявский и Даниэль, Аркадий Белинков. Простите, если кого не упомнил. Но важнее всего была тут не борьба с советской властью, не обличение её пороков, а именно неприятие официального воззрения на отечественную историю и советское общество.
Внесоветская представляла собою попытку вообще из неё выпрыгнуть, писать, как будто ты не советский писатель, а американец в Париже. Примерно так старались писать Аксёнов и Гладилин, Венедикт Ерофеев и молодой Катаев. Отчасти даже Нагибин."
Денис Драгунский, "Время и место Юрия Трифонова", на сайте Частный корреспондент
* * *
"Среди ценителей литературы существует убеждение, что Шаламов, писавший на ту же лагерную тему, талантливее Солженицына. Однако Шаламов известен на Западе лишь специалистам по советской лагерной литературе, а Солженицын в 1962 году оказался "сенсацией". [...]
Сенсация "Солженицын" возникла на Западе не потому, что Запад был потрясен тем, что Солженицын пишет не хуже Боборыкина, хотя и хуже Шаламова. И не потому, что Солженицын открыл Западу ГУЛАГ. Слово "ГУЛАГ" стало известно Западу в 1936 году из двухтомного труда Солоневича "Россия в концлагере". [...] Солженицын опубликовал "Один день Ивана Денисовича" с благословения диктатора Хрущева, и в своей книге "Бодался теленок с дубом" пишет о том, как он принадлежал после этого к высшему кремлевскому обществу. [...] То, что Хрущев в первый и последний раз одобрил опубликование материала бывшего зэка о сталинских лагерях, было знаком отхода Хрущева от сталинизма. Сенсация! А что представлял собой этот материал - воспоминания, плохие стихи или статистика, - не имело никакого значения! Незадолго до своего падения, Хрущев подлил масла в огонь сенсации, начав бранить Солженицына. А Брежнев вылил в огонь сенсации целую бочку масла, выслав Солженицына за пределы страны в 1974 году. [...]
В США в 80-х годах Солженицына перестали читать и даже рецензировать, а в 1989 году газета "Нью-Йорк таймс" решила все же отрецензировать его в последний раз, назвав новый вариант "Августа четырнадцатого"* графоманией или "купанием автора в собственном тщеславии".
Лев Наврозов, "Солженицын - русский аятолла?", ежеквартальник Время и мы, №125, 1994, в электронной биб-ке Вторая литература
* Напомню мнение Шаламова об этом романе: "продукция беспрецедентно низкого качества".
* * *
"...так уж устроено человеческое восприятие: редко помнят первого, а последнего возносят до небес. Пример тому “Архипелаг ГУЛАГ”. Этот поистине гениальный документ затмил на долгие годы братьев Солоневичей и Шаламова, первооткрывателей темы."
Ксения Кривошеина, «Работа "за шкаф"», на православном портале Россия в красках