Россия глазами сирийских беженцев. Часть 2
В 2012, после взрыва автобуса в Дамаске, в котором чудом выжил мой ребенок, мы уехали из Сирии, чтобы отвлечься от войны. Санкт-Петербург должен был остаться для нас с дочкой только местом отдыха. Тогда мы могли себе позволить подобную роскошь - я была частным предпринимателем, семья наша была обеспеченной и уважаемой. Но во время путешествия разграбили и сожгли наш дом, и муж запретил нам возвращаться.
Мы не хотели жить в России. Мы были вынуждены остаться.
Я родилась в Советском Союзе, но уже тридцать лет жила в Сирии. Поэтому спокойно могу изъясняться по-русски. Получилось так, что после эмиграции мне дали украинское гражданство, о котором я до определенного времени не знала. Теперь из-за этого каждые три месяца мне с дочерью приходилось выезжать из России. А на украинской стороне отказывались выпускать нас без разрешения отца. Проблему приходилось согласовывать только через сирийского консула.
Я не привыкла опускать руки. Поэтому ходила по всем инстанциям - даже в ваши партии и к правозащитникам. Самая частая реакция - полное игнорирование. Многие просто не хотят разговаривать, когда слышат, откуда мы. Мне даже угрожали депортацией. Самое горькое и обидное, что я не прошу материальной помощи. Я просто хочу добиться права находиться там, где не взрывают каждый час.
Сейчас я работаю, кем придется. Спокойно берусь за работу уборщицы. Сложнее было пристроить дочь. Но, после моих долгих попыток, ее, наконец, приняли в школу. Конечно, это совсем не так, как в Сирии, но мы очень рады и такому результату.
Рассказывая все это, я не прошу помощи. И уж тем более, не хочу публичности - хватило пары гадких репортажей. Меня часто просят рассказать мою историю, но никаких видео интервью или фотографий - я не хочу еще больших проблем для себя и своего ребенка.
Я попыталась решить проблемы в питерской миграционной службе. Но там мне отказали в статусе беженца! А дело опять в муже - для оформления этого статуса для дочки, он должен или умереть, или подать на развод. Иначе - ребенок должен жить с отцом. В пылающей огнем Сирии. Надо сказать, что мой муж - ополченец, он сражается против ИГИЛ и уезжать с родины не собирается.
Вообще, во всем, что касается документов, в России настоящий ад. Такое ощущение, что ко мне везде относятся с издевкой. На все мои вопросы в любых учреждениях говорят, что нет поводов принимать мои документы. Мы не можем получить ни постоянного статуса беженцев, ни временного. Все упирается в мое гражданство и иностранное происхождение отца ребенка. Меня отправляют на Украину, а туда ехать еще страшнее, на детей других национальностей там регулярно нападают даже на улицах.
Нашей героине пришлось нелегко. Она столкнулась не только с бюрократическими проблемами, но и с тем, что огласка проблемы может быть лишней. Поэтому, рассказывая о себе, она просит не называть своего имени и не разрешает фотографировать себя и дочку, потому что ей уже пришлось стать жертвой недобросовестных журналистов, которые падки на «горячий материал».
Часть 1.
Мы не хотели жить в России. Мы были вынуждены остаться.
Я родилась в Советском Союзе, но уже тридцать лет жила в Сирии. Поэтому спокойно могу изъясняться по-русски. Получилось так, что после эмиграции мне дали украинское гражданство, о котором я до определенного времени не знала. Теперь из-за этого каждые три месяца мне с дочерью приходилось выезжать из России. А на украинской стороне отказывались выпускать нас без разрешения отца. Проблему приходилось согласовывать только через сирийского консула.
Я не привыкла опускать руки. Поэтому ходила по всем инстанциям - даже в ваши партии и к правозащитникам. Самая частая реакция - полное игнорирование. Многие просто не хотят разговаривать, когда слышат, откуда мы. Мне даже угрожали депортацией. Самое горькое и обидное, что я не прошу материальной помощи. Я просто хочу добиться права находиться там, где не взрывают каждый час.
Сейчас я работаю, кем придется. Спокойно берусь за работу уборщицы. Сложнее было пристроить дочь. Но, после моих долгих попыток, ее, наконец, приняли в школу. Конечно, это совсем не так, как в Сирии, но мы очень рады и такому результату.
Рассказывая все это, я не прошу помощи. И уж тем более, не хочу публичности - хватило пары гадких репортажей. Меня часто просят рассказать мою историю, но никаких видео интервью или фотографий - я не хочу еще больших проблем для себя и своего ребенка.
Я попыталась решить проблемы в питерской миграционной службе. Но там мне отказали в статусе беженца! А дело опять в муже - для оформления этого статуса для дочки, он должен или умереть, или подать на развод. Иначе - ребенок должен жить с отцом. В пылающей огнем Сирии. Надо сказать, что мой муж - ополченец, он сражается против ИГИЛ и уезжать с родины не собирается.
Вообще, во всем, что касается документов, в России настоящий ад. Такое ощущение, что ко мне везде относятся с издевкой. На все мои вопросы в любых учреждениях говорят, что нет поводов принимать мои документы. Мы не можем получить ни постоянного статуса беженцев, ни временного. Все упирается в мое гражданство и иностранное происхождение отца ребенка. Меня отправляют на Украину, а туда ехать еще страшнее, на детей других национальностей там регулярно нападают даже на улицах.
Нашей героине пришлось нелегко. Она столкнулась не только с бюрократическими проблемами, но и с тем, что огласка проблемы может быть лишней. Поэтому, рассказывая о себе, она просит не называть своего имени и не разрешает фотографировать себя и дочку, потому что ей уже пришлось стать жертвой недобросовестных журналистов, которые падки на «горячий материал».
Часть 1.