Майская ночь.
На улице идёт дождь, небо то и дело раскалывают молнии. Красивое зрелище, особенно если наблюдать его из окна дома, сидя у горячего камина и с удовольствием поглощая ужин, приготовленный женой. Увы, мне это удовольствие будет доступно ещё нескоро. Если вообще когда-нибудь будет. Я зашёл в клуб "Морской орёл". Здесь как обычно всё чинно и спокойно. Ройенталь сидит за столиком в углу. Увидев меня вскакивает, машет рукой.
- Миттермайер! Наконец ты вернулся. Пошли, выпьем за удачное завершение.
Я подсел к столу, глотнул вина из бокала, который уже успел принести официант.
- Отличное вино. Только кто знает, может я его пью в последний раз...
- Что за мрачный настрой, Вольф?
- Есть причина...
- Так... рассказывай давай, во что ты вляпался.
- Случилась тут одна нехорошая история. Почти сразу после того, как разобрались с Клопшфтоком. Иду по улице, вдруг слышу - женщина зовёт на помощь. Я конечно побежал на крик, смотрю - один из моих солдат пытается отобрать кольцо у женщины. Этот тип увидел меня, выстрелил. Но я оказался более метким стрелком, уложил наповал. Вот только его жертва была уже мертва...
- Правильно, - кивнул Ройенталь, - жертву жаль, а этого типа всё равно бы расстреляли за мародёрство.
- Погоди, это ещё не всё. Помнишь, с нами в Академии учился Людвиг фон Бер?
- Помню, как же, - Ройенталь поморщился, - тот ещё мерзавец.
- Вот он и был тем убийцей... Понимаешь, что это значит? Он ведь принадлежит к клану Брауншвейгов, а герцог способен такое раздуть из этот происшествия...
- Да, понимаю... Эти аристократы совсем обалдели от своей безнаказанности. Слушай, может стоит где-нибудь спрятать Эву? Например в поместье моего отца. Хоть какой-то клок с этого паршивого барана...
- Эва пока ничего не знает... Вот что меня тревожит больше всего - наверняка известно, что с фон Бером мы ещё в Академии не ладили. Меня могут обвинить не просто в превышении пределов самообороны, а в убийстве по личным мотивам.
- Нет... Миттермайер, если из-за подобной мрази будут казнить таких как ты военачальников, то кто же станет воевать с мятежниками?!
- Оскар, я ведь простолюдин, и богат не особенно. А тут можно сказать родственник самого кайзера...
- Не может быть, чтобы нельзя было найти выход. Не может....
- Оскар.... ты помнишь, мы не так давно видели в адмиралтействе одного юного адмирала? Как же его... Райнхард фон Мюзель.
- Светловолосый такой, как же, помню.
- Я слышал, он ценит людей за их способности, а не за происхождение. И при дворе как будто не последний человек. Может он сможет помочь?
- Попытаться стоит. Только бы успеть...
Как раз в этот момент к нам подошёл офицер в форме военного полицейского.
- Контр-адмирал Миттермайер? Вы арестованы. Мне предписано поместить вас в военную тюрьму до рассмотрения вашего дела трибуналом.
Ройенталь сжал кулаки, смерил служаку презрительным взглядом.
- Как формулируется обвинение?
- Суд разберётся.
Я выложил бластер на стол, коснулся плеча Оскара.
- Ройенталь, не надо.
Тот кивнул.
- Я найду Мюзеля.
Я только вздохнул. Суд скорей всего решит, что я даже не превысил меру самообороны, значит мне вряд ли позволят дожить до суда. А это может быть участью похуже расстрела. Картинка перед глазами встала очень неприятная. Я быстро, чтобы не было заметно дрожи в голосе, произнёс:
- Если скажут, что я удавился в камере - не верь.
- Разговорчики! - оборвал нас полицейский.
Я поспешил последовать за ним. Иначе самообладания Оскара может не хватить, и тогда некому будет осуществить попытку спасения.
Не смотря на то, что я не сопротивлялся при аресте, на меня надели наручники. Ещё один штрих к мрачной картине. Правда обед принесли вовремя, причём довольно обильный. Но я не притронулся к еде - аппетита совсем не было. Сумеет ли Ройенталь убедить Мюзеля помочь мне? Конечно, если слухи, которые ходят о юном адмирале, правдивы хоть отчасти, то ему понадобятся сторонники, любому ясно, что в одиночку в высшую власть не пробиться. Но хватит ли у него времени что-то предпринять для моего спасения? Скрипнула дверь, и я понял, что худшие мои опасения оправдались - в камеру вошёл палач. Здоровенный детина с бичом в руке. Смерил меня взглядом, усмехнулся.
- Ну здравствуй, господин контр-адмирал. мне тут сообщили, что ты от еды отказываешься. Боишься что тебя отравят что ли?
- Я не настолько малодушен. Но если я растолстею, жена меня возненавидит.
- Жена, - он осклабился, похлопал рукоятью бича по ладони, - жена это хорошо. Небось плакать будет, если муженька за убийство расстреляют. Знаешь, у меня тут особая работа. Мне доверяют обрабатывать тех, кто оскорбляет императора. Под обработкой я понимаю например удаление зубов без наркоза или ещё какие интересные вещи.
Я вздрогнул, но постарался не подать виду, что его слова меня задели. Эх, если бы не наручники, показал бы этому гаду, что значит боевой офицер.
- Ты хоть знаешь, кого ты убил?
- Знаю, в военной академии вместе учились.
- О, так ты ещё и учёный оказывается, - фыркнул палач, - умный, а? Но может это и лучше, скорее поймёшь... Я тебе предлагаю признаться в том, что ты этого человека убил неслучайно. Мол раскаиваешься, просишь снисхождения. Глядишь помилуют, лет через десять на свободу выйдешь, будешь ещё нестарым. И жена дождётся. А если будешь поласковей с бароном Флегелем - может и срок поменьше дадут.
Я едва удержался от того, чтобы сплюнуть - про "двойные пристрастия" аристократов слухов тоже ходило довольно много, но чтоб вот так откровенно... Палач осклабился.
- Да ты не делай вид, что не понимаешь. Чтобы простолюдин с отличием закончил военную академию и в 27 лет звание контр-адмирала получил, одной зубрёжки мало. Небось и женился только для вида, - его рука легла на моё плечо, - такой красавчик... Жаль, я сейчас при исполнении, а то бы...
- Что - на вашей профессии жалованье маленькое, на шлюх денег не хватает, - не удержался я, - хотя с таким даже шлюха побрезгует...
- Ах ты! - он схватил меня за горло, легонько сдавил, - жаль, мне приказано тебя пока не убивать.
Выпустил меня, замахнулся бичом. Я бросился на пол лицом вниз, чтобы избежать удара, но видно палач и в самом деле был виртуозом в обращении с "инструментом", удар обрушился на мою спину. Я стиснул зубы, ударил его ногами по ногам, но тот успел отстраниться.
- Лягаешься ещё, тварь? Ничего, ты у меня сейчас закричишь, - он снова ударил меня, потом ещё, ещё.
- Ну что, - спросил этот тип, прерывая экзекуцию, - подпишешь признание?
- Не думал, что на такой службе попадаются такие идиоты... - удар бича не дал мне договорить.
Казалось, на моей спине развели костёр, но я понимал, что должен выдержать. потому что подписав признание, я сам себя объявлю государственным преступником, убийцей одного из людей близких к императорской фамилии. А это смертный приговор не только мне, но и всей семье.
Внезапно палач опустил руку, занесённую для очередного удара, поклонился кому-то, стоящему у двери камеры. Я заставил себя подняться, повернулся к двери. Надо же, барон Флегель. Не зря говорят - помяни нечисть...
- Вот, пришёл посмотреть на убийцу, - произнёс барон, сладенько улыбаясь, - посмотри мне в глаза. Посмотри на аристократа.
- Я на таких как вы достаточно насмотрелся. Среди моих подчинённых дворян немало. Если помните, барон, мне пришлось доделывать вашу работу.
- Грязная работа - это дело таких как вы. У аристократов свои дела. И поверьте - с ними я справляюсь. Ты похоже забыл своё место, сын садовника. Ничего, напомним, - Флегель повернулся к палачу, - поставьте его на колени.
Я попытался врываться, но палач ухватил меня за скованные руки, швырнул на пол.
- Лижи мне сапоги, - велел Флегель, - ну!
- Да пошёл ты...
Палач снова ударил меня, на этот раз кулаком под рёбра, я с трудом удержал равновесие - не хватало только рухнуть ничком к ногам этого подонка.
- Вы бы хоть не говорили по-человечьи, барон. Не стоит говорить по-человечьи, будучи не более, чем свиньёй. Люди покраснели бы, знаете ли. Если уж хотите показать храбрость - велите стать наручники, и боритесь на равных. Или боитесь?
Флегель фыркнул как рассерженный кот.
- Снимите наручники. Этот смерд заслуживает урока.
По лицу палача было видно, что он разделяет моё мнение о способности Флегеля победить в честном бою, но видно понимал, что возражать - себе дороже, поэтому наручники снял. Я растёр запястья, смерил противника взглядом. Нет, какая самоуверенность - даже не пытается принять боевую стойку. Что ж, теперь пусть не жалуется. Я ухватил его за камзол и швырнул через камеру к дальней стенке. Он упал на койку, бестолково засучил ногами, пытаясь подняться. В таком положении он напоминал раздавленного таракана, я с трудом преодолел желание поставить ногу ему на грудь. Нет, Вольфганг Миттермайер не станет бить лежачего. Флегель заверещал что-то, палач снова скрутил меня, швырнул на пол, ударил ногой, потом снова. Я почувствовал головокружение, видимо сказывались удары бичом. Теперь меня избивали двое, а я не мог даже подняться с колен.
Внезапно раздался бластерный выстрел, Флегель вскрикнул, затем послышался незнакомый голос:
- Прекратите! Кайзер Фридрих четвёртый приказал прекратить расследование и освободить контр-адмирала Миттермайера.
- Кто это тут? Белокурый мальчик? Не много ли берёшь на себя, сопляк?
Я поднял голову, увидел у дверей камеры троих - адмирала фон Мюзеля, его рыжеволосого приятеля и Ройенталя. Молодец, Оскар. Мюзель сжимал в руке какую-то бумагу.
- Вы будете оспаривать приказ самого Императора, барон Флегель? Не думаю, что вашему дяде это понравится.
От облегчения у меня ещё сильней закружилась голова, в глазах потемнело, я ощутил щекой холодный пол камеры. Ничего, пусть эти мерзавцы думают, что я теперь не жилец. Смутно, как сквозь ваты я слышу, как что-то верещит Флегель, как палач пытается его урезонить, потом всё перекрывает голос Ройенталя:
- Вольф, ты цел?
- Надо поднять его, говорит Мюзель, осторожно беря меня под руку, - давайте вместе, Ройенталь.
Они ставят меня на ноги, потихоньку выводят из камеры. Спасён...
идимо я всё же потерял ненадолго сознание, потому что совсем не помню дороги до роскошного особняка, в который меня втащили чуть не на руках. Потом дымка, затянувшая окружающий мир, убралась, я рассмотрел дорогую мебель и красивую женщину в нарядном платье.
- Добрый вечер, госпожа, - язык поворачивается с трудом, и вообще состояние хуже чем с похмелья, - извините, я не в лучшей форме...
- Поберегите силы, контр-адмирал, - улыбается она в ответ, - похоже, вам нужен врач. У меня есть надёжный человек, и он не болтлив. Потерпите немного, я ему позвоню.
Я присел на диван, стараясь при этом не запачкать обивку текущей по спине кровью. Надеюсь Эва ничего не знает пока... Ройенталь крепко на бережно сжимает мою руку.
- Вольф... что они с тобой там делали?
- Тебе в подробностях рассказать? Не могу, тут дама.
Ройенталь бормочет себе под нос что-то явно нецензурное, но вопросов больше не задаёт.
Доктор не заставил себя долго ждать, хотя возможно я просто снова отключился ненадолго, и пришёл в себя, когда стали снимать мундир. Непередаваемые ощущения, как будто сдирают со спины пластырь.
- что с вами случилось, молодой человек? - спрашивает врач, и в голосе его слышно что-то вроде недоумения.
- С койки упал, - буркнул я, не хватало ещё тут объяснять в подробностях про работу палача. Да и ни к чему врачу знать, что лечит выпущенного из тюрьмы арестанта, мало ли что.
- Так... вижу - ожоги от кнута и следы побоев. Но вам повезло - кости целы. Сейчас обработаю ваши раны, наложу повязку, и скоро будете как новенький. Бережно смазывает мою спину обезболивающей мазью, она приятно холодит рассечённую кожу.
- Вот и всё. Если вас начнёт лихорадить - примите жаропонижающее. Спать вам пока лучше на боку или на животе. И побольше пить.
После перевязки сознание моё проясняется, и я наконец могу как следует разглядеть своих спасителей. кроме Ройенталя, который по-прежнему сидит рядом.
- Адмирал фон Мюзель, простите, я не поблагодарил вас сразу... Спасибо.
Он довольно улыбается в ответ.
- Не стоит. Нельзя же позволять людям творить что им хочется только на том основании, что родились у богатых и знатных родителей.
- Я знаю, что такие услуги за просто так не оказывают. Полагаю, вы чего-то хотите от нас.
- Мне нужна ваша помощь в грядущей борьбе с мятежниками из Союза. И не только с ними.
- Что ж, я теперь в любом случае в долгу перед нами. Можете рассчитывать на меня.
- Скажи, Вольф, - вмешался Ройенталь, - а доктор ничего не сказал по поводу запрета или не запрета на алкоголь?
- Хм... Доктор сказал мне побольше пить, но не уточнил, чего именно.
- Так что же мы сидим? Надо отметить твоё освобождение!
Нет, всё же Оскар неисправим. Бой, любовь или конец света, а выпить надо.