Возвращение Троцкого в Россию в 1917 году. II.
Троцкий и освобожденные вместе с ним из английского плена русские эмигранты прибыли в Петроград повидимому в ночь с 4 (17) на 5 (18) мая 1917 г. - т.к. его письмо к министру иностранных дел России П.Н. Милюкову, помещенное в брошюре «В плену у англичан» датировано Петроград, 5 (18) мая 1917 г. [1]. Напомню, что статьи тех спутников Троцкого, которые англичанами арестованы не были,- уже упоминавшихся С.В. Воскова, В.М. Лихачева и А.Н. Бычковой [2] и Н.Н. Накорякова [3],- были напечатаны в газетах 9 (22) апреля 1917 г., т.е. они вернулись в Петроград накануне этой даты.
Через Стокгольм Троцкий проехал 28 апреля (11 мая) [4]; возможно, он находился в Стокгольме какое-то время, т.к. в австрийской газете была напечатана телеграмма из Стокгольма от 1 (14) мая о
прибытии в Стокгольм пяти русских эмигрантов во главе с Троцким [5]. А выехал из Нью-Йорка Троцкий 14 (27) марта 1917 г. [6], так что из-за задержания в Галифаксе дорога в Россию заняла у него больше месяца, в противном случае он бы оказался в Петрограде немногим позже приезда Г.В. Плеханова (прибывшего 31 марта (13 апреля) в 23:30 [7]) и В.И. Ленина (прибывшего 3 (16) апреля в 23:10 [8]).
Значительный интерес представляет и свидетельство бельгийского социалиста Хендрика де Мана, который в своих воспоминаниях [9] упоминает о том, что он и Вандервельде обратились к британскому премьер-министру Ллойд-Джорджу с просьбой об освобождении Троцкого, пояснив, что Троцкий как более «западный» политик будет «противовесом» влиянию «фанатика» Ленина на партию, и что Троцкий никогда не скрывал своей симпатии к Франции и антипатии к Германии; пишет он и о своем разговоре с Троцким после освобождения последнего из Галифакса, отмечая появление у него лютой ненависти к Англии; насколько можно понять, разговор этот происходил в Петрограде вскоре после возвращения Троцкого - когда туда приехал Вандервельде вместе с Де Маном; не ясно, ехал ли в Петроград Троцкий в одном поезде с Вандервельде.
Возвращаясь к сюжету $10000, для начала стоит, как это делает проф. Ричард Спенс [10], попытаться разобраться в материальном положении Троцкого.
Прежде всего, проф. Спенс указывает [10, p. 36, 51] указывает на оцифровку судового манифеста (доступен на ancestry.com) парохода Монсерат (Montserrat), рейс из Барселоны, 15 (28) декабря 1916 г., в Нью-Йорк, 1(14) января 1917 г. Таким образом удается уточнить те сведения, которые сообщает в своих воспоминаниях Л.Д. Троцкий: «Выезжаем 25-го [декабря 1916 г., н.ст.] (...) Воскресенье, 13 января 1917 г. [н.ст.]. Въезжаем в Нью-Йорк. В три часа ночи пробуждение. Стоим» [11, с. 317, 323] и «(...) я уже погрузился с семьей на испанский пароход, отчаливший 25 декабря из барселонского порта. (...) Воскресенье 13 января. Подъезжаем к Нью-Йорку. В три часа ночи пробуждение. Стоим.» [12, с. 260, 261].
Троцкий, путешествовавший с супругой Н.И. Седовой и сыновьями Львом и Сергеем, был утомлен дорогой: «Море было чрезвычайно бурно и эту худшую пору года, и корабль делал все, чтобы напомнить нам о бренности существования. «Монсерат» - старье, малоприспособленное для плавания по океану» [12, с. 260], хотя, как справедливо указывает проф. Спенс [10, p. 36, 51], путешествовали они в каюте первого класса, что обошлось в не менее £50 и, возможно, более £80 (т.е. порядка $259-$415, как указывалось в посте Возвращение Троцкого в Россию в 1917 году. I.). В этой связи проф. Спенс обращает внимание на 2 любопытных документа [10, p. 34-35, 37-38, 50-51]:
1. скопированное британской разведкой письмо Троцкого М.С. Урицкому, отправленное 11 (24) ноября 1916 г. из Кадиса в Копенгаген; перевод письма отложился в NA, KV2/502, M.I.5 (G) I.P. No. 145919 (доступно на nationalarchives.gov.uk), где на с. 5 говорится, что по приезде в Кадис у Троцкого оставалось около 40 франков (около $8) («I only had about 40 fr. left»).
2. неопубликованные воспоминания американского социалиста Людвига Лоре (Ludwig Lore) (Ludwig Lore. When Trotsky Lived in New York, где на с. 3 говорится, что в Нью-Йорк Троцкий прибыл почти без гроша в кармане («practically penniless»)
Однако, в судовом манифесте сообщается, что Троцкий при въезде в США задекларировал 500 долларов и указал в качестве места проживания в США недешевую нью-йоркскую гостиницу Астор.
Как же объяснить такое противоречие? Проф. Спенс здесь вступает на путь довольно рискованных предположений, но я не вижу смысла следовать за ним по этому пути - т.к. в своих воспоминаниях о пребывании в Испании Троцкий писал, что в начале ноября (н.ст.) 1916 г. в Мадриде он встречался с видным испанским социалистом Ангиано [11, с. 286, 410] и с французским социалистом Депре (Després) [11, с. 265, 280, 407], при этом в Кадиксе он встречался со связными и от первого [11, с. 286], и от второго [11, с. 289] - страховым агентом Лаллеманом (L'Allemand), и этот последний приносил «деньги, переведенные из Мадрида» [11, с. 294-295]. Я также не исключаю того, что Троцкий мог баснями о своем достатке морочить американские иммиграционные власти, полагаясь на возможную помощь нью-йоркских друзей-социалистов в том случае, если бы от него потребовали показать деньги; к сожалению, американская социалистическая пресса не оцифрована, поэтому мне неизвестно, кто его встречал в порту.
В случайной заметке нью-йоркская газета Sun за 2 (15) января 1917 г. информировала о прибытии социалиста Льва Троцкого [13]; между прочим сообщалось, что он говорит на русском, идише и французском, но не на английском. Известно также, что Троцкого встречал Н.И. Бухарин - «одним из первых на почве Нью-Йорка нас встретил Бухарин, сам незадолго перед тем высланный из Скандинавии» [12, с. 265], о том же писала и Н.И. Седова [14].
Жили они, естественно, не в гостинице Астор: «На другой день после прибытия я писал в русской газете «Новый мир». (...) Мы сняли квартиру в одном из рабочих кварталов и взяли на выплату мебель. Квартира за 18 долларов в месяц (...)» [12, с. 262-263], в [14] уточняется, что в рабочем квартале Бронкса; в [10, p. 40, 52] уточняется, со ссылкой на уже упоминавшиеся неопубликованные воспоминания Лоре, с. 6, что мебель понадобилась, т.к. квартира сдавалась без мебели, и что была внесена предоплата за 3 месяца.
Главным источником дохода были выступления, они давали денег больше, чем работа в «Новом Мире». Историк Теодор Дрейпер писал [15, p. 77, 410], со ссылкой на письмо Людвига Лоре, редактора (associated editor) газеты New-Yorker Volkszeitung [16], в котором сообщалось, что эта газета организовала 35 лекций с участием Троцкого, по $10 за лекцию, итого $350, и что на прощальном митинге по случаю отъезда Троцкого в Россию удалось собрать $270. Дрейпер также сослался на отчет официальной комиссии, изучавшей жизнь Троцкого в Нью-Йорке, опубликованный в ряде газет [17], [18]; по их данным, в «Новом Мире» Троцкий зарабатывал $20 в неделю, итого $200 [10, p. 40], его редакционные статьи для Фольксцайтунг давали по $10-$15 за статью. Между прочим, Лоре писал в своих воспоминаниях, с. 6 [10, p. 40, 52], что в «Новом Мире» Троцкий зарабатывал $7 в неделю, что правдоподобней, т.к. оценка еженедельного заработка в $10 встречалась и в др. газетах; в двух интервью американской прессе [19], [20], которые дал в конце 1917 - начале 1918 г. А.Г. Гай-Меньшой (урожд. Л.С. Левин), рекомендовавшийся ответственным редактором (editor-in-chief) «Нового Мира», он говорил, что заработка Троцкого хватало только на еду и на жилье для семьи («he had just enough money to feed his family and keep a shelter over them») и что Троцкий сотрудничал также в еврейском социалистическом журнале журнале Die Zukunft и в еврейской ежедневной газете Форвертс (Jewish Daily Forward). К сожалению, мне не удалось выяснить, составлял ли хоть кто-то библиографию работ Троцкого в Нью-Йорке, поэтому о его сотрудничестве в тех или иных изданиях трудно что-то сказать. Полагаю, что сотрудничество в Форвертс было непродолжительным, т.к. в [6, p. 252] упоминается статьи Необходимо очищение рядов; роль «Форвертса» в еврейском рабочем движении. // Новый Мир. Нью-Йорк, 1917. №935, 1 (14) марта, с. 4 и Г-н Каган, как истолкователь русской революции перед рабочими Нью-Йорка. // Новый Мир. Нью-Йорк, 1917. №941, 7 (20) марта, с. 4, т.е. между Троцким и Каганом, редактором Форвертс, уже в марте 1917 г. началась склока.
В уже упоминавшихся в посте Возвращение Троцкого в Россию в 1917 году. I. публикациях архивных документов данные о денежных средствах, которыми располагал Троцкий в Галифаксе, отсутствуют; единственный, у кого из спутников Троцкого была существенная сумма денег - это рабочий Романченко, но он был оборонцем, как уже говорилось.
Вот то, что известно о доходах Троцкого.
Тем не менее, по данным официального следствия [17], [18], за себя и товарищей Троцкий заплатил в общей сложности $1349,50, оплатив 16 билетов второго класса, по $80 каждый, и один билет первого класса за $114,50, для некой Шлоймы Дюконь (Scloima Dukon); там же указывалось, со ссылкой на заявление русского консула, что от Временного Правительства группа Троцкого не получила ни гроша.
Единственным спутником Троцкого, про которого известно, что он сам оплачивал свой билет, был С.В. Восков, о чем сообщается в статье Г.Н Мельничанского «Семен Восков - вождь бруклинских столяров и сестрорецких рабочих» [21, с. 8-18], на с. 16: (...)
Как только получилась первая телеграмма о февральской революции в России и начала подбираться группа для поездки обратно в Россию, он был в первой группе. Тов. Мартенс, не имевший возможности по целому ряду причин выехать в Россию, отдал Воскову свои деньги, приготовленные для поездки. (...)
Непонятно также, кто оплатил освобожденным из английского плена эмигрантам группы Троцкого дорогу до Норвегии, а потом до Стокгольма и Петрограда. Возможно, что английские власти сами решили вопрос об оплате дороги до Норвегии, поскольку у группы Троцкого были билеты на пароход до Христиании (Осло), с которого они были сняты и интернированы.
Тем не менее, можно утверждать, что английским властям, судя по опубликованным до сих пор документам, не удалось обнаружить ни у Троцкого, ни у его товарищей $10000, а сам донос, по которому они были арестованы, составлен по сведениям, повидимому только частично достоверным.
UPDATE.
Да, Вандервельде вспоминает о разговорах с Троцким в дороге из Стокгольма в Петроград [22, p. 15-17], и пишет, что дорога заняла свыше трех дней и что поезд пришел в 6 ч. утра, а не ночью [22, p. 17-18], и было это 5 (18) мая 1917 г. [23, p. 233]; упоминается и завтрак с Ллойд-Джорджем в Лондоне, состоявшийся незадолго до 24 апреля (7 мая) 1917 г. [23, p. 227-228].
Из петроградской печати:
- заметка о прибытии Вандервельде [24]:
Вождь мировой социал-демократии и бельгийский министр снабжений Вандервельде прибыл в Петроград вчера утром и остановился в Европейской гостинице. (...)
- заметка о прибытии Троцкого и Вандервельде [25]:
Вчера утром в одном поезде с Вандервельде прибыл в Петроград Л.Д. Троцкий, один из руководителей Петербургского Совета Рабочих Депутатов революции 1905 г.
Друзья и знакомые Л.Д. Троцкого выехали к нему навстречу в Белоостров.
Путешествие от Нью-Йорка до Петрограда продолжалось ровно два месяца, из которых один целиком падает на арест в Галифаксе.
- Этот арест,- разсказывает Л.Д.,- явился для нас полной неожиданностью.
Арестованные были помещены в лагере для военнопленных немцев.
Н.И. Троцкая с двумя детьми была от Л.Д. изолирована.
В течение месяца арестованные были подвергнуты общему режиму интернированных.
- За это время,- говорит Л.Д.,- мы успели развить среди немецких солдат энергичную социалистическую пропаганду.
Чтобы положить ей конец, немецкие офицеры обратились с жалобой на меня и моих товарищей к английским властям, и те поспешили эту жалобу удовлетворить. Мне были запрещены лекционные выступления.
Это, конечно, не помешало продолжать ту же пропаганду в разговорах.
Немецкие солдаты провожали нас с чрезвычайной теплотой,- из лагеря мы вышли под крики: «Да здравствует социальная революция! Долой кайзера! Долой немецкое правительство!» При этих криках на лицах английских офицеров было большое изумление.
Кстати об освобождении. Нам лишь после долгих и настойчивых требований удалось узнать, куда нас хотят вывести из лагеря. Ни слова о том, что мы освобождаемся. И лишь после того, как мы заявили, что не выйдем из лагеря, если не будем знать, куда нас поведут, офицер наконец-то сообщил, что мы поедем в Россию.
В Торнео у Л.Д. были отобраны все бумаги и газеты с обещанием доставить это немедленно по адресу Чхеидзе. Обыск сопровождался подробнейшим допросом: между прочим, офицер особенно интересовался, в какой газете Л.Д. будет работать: «это чрезвычайно важно для нас». Вопрос, однако, был оставлен без ответа.
Несмотря на раннее утро, к поезду уже успела вновь собраться большая толпа встречающих.
Л.Д. по выходе из вагона был немедленно подхвачен на руки и внесен в парадные комнаты вокзала. Здесь его приветствовал представитель Междурайонного комитета объединенных социал-демократов, представитель Петербургского комитета большевиков и военной организации. У вокзала Троцкий говорил свою первую речь.
Э. Вандервельде вышел с другого подъезда вокзала и одиноко сел в автомобиль.
- два отчета о первом выступлении Троцкого в Петроградском Совете Р. и С. Д. 5 (18) мая 1917 г. [26], [27]:
Вчера заседание Совета Рабочих и Солдатских Депутатов (...)
Раздаются возгласы: «Троцкого, Троцкого, просим товарища Троцкого».
На трибуне появляется Троцкий. Его шумно приветствуют.
Троцкий произносит яркую речь о величии русской революции и о том огромном впечатлении, которое она произвела не только в Европе, но и за океаном,- в Соединенных Штатах Америки, где рабочий класс до сих пор вообще мало поддавался революционному воздействию социалистической пропаганды. Он разсказывает, между прочим, о своем пленении в Галифаксе и о своей непродолжительной встрече там с небольшой частицей германского пролетариата, которая в качестве военнопленных матросов содержится в английском лагере в Галифаксе. Разсказ русских социалистов о русской революции и о тех идеалах, которые она провозгласила, произвел на немцев громадное впечатление. И они воскликнули: «Русский рабочий для нас образец. Мы теперь будем мечтать только о том моменте, когда мы к победным кликам русской революции сумеем присоединить и наши лозунги: «Долой Вильгельма. Долой милитаризм. Да здравствует международная солидарность пролетариата».
Эта часть речи Троцкого вызвала восторженные аплодисменты всего зала.
Выразив затем надежду, что русская революция совершит великое чудо - возрождение интернационала, Троцкий остановился затем на задачах текущего политического момента в жизни революционной России, и в частности на последнем заседании Исполнительного Комитета. Троцкий считает этот шаг чрезвычайно опасным и не устраняющим главной причины, которая заставила принять его - того двоевластия, о котором так много говорят в последние дни. Это двоевластие не устранимо, так как правительство попрежнему будет состоять из представителей двух классов, интересы которых противоположны и не могут быть примеримы.
Оратор однако не думает, что от этого опасного шага может погибнуть дело русской революции.
Троцкий закончил свою речь возгласом: «Да здравствует русская революция, как пролог, как вступление ко всемирной социальной революции». (...)
Вчера Совет Р. и С. Депутатов дал согласие на вступление членов Исп. Комитета И.Г. Церетели, В.М. Чернова, А.В. Пешехонова и М.И. Скобелева в состав Врем. Правительства. (...)
По единодушному требованию Совета выступили затем с речами новые министры-социалисты, которым пришлось большую часть своих речей посвятить возражениям говорившему перед ними эмигранту Троцкому, лишь 4-го мая [sic!] возвратившемуся в Россию.
Нового Троцкий ничего не сказал, вся его речь, в сущности, явилась повторением уже два месяца раздающейся в Петрограде проповеди Ленина и его последователей. Изложив историю своего «пленения» англичанами, поместившими его в лагерь военнопленных в ожидании ответа от русского Правительства на вопрос: можно ли пропустить его в Россию, и разсказов о своем братании с пленными немцами и полном сочувствии последних к его проповеди о мире и братстве всех народов, Троцкий заявил, что пролетариат не должен верить буржуазии, должен установить контроль над своими собственными вождями, вошедшими в состав правительства. Вступление социалистов в состав Врем. Правительства является, по мнению Троцкого, величайшей ошибкой - власть немедленно должна быть взята в руки народа. (...)
1. Троцкий Л.Д. В плену у англичан. // Сочинения. Серия I. Историческое подготовление Октября. Том III. 1917. Часть I. От февраля до Октября. М.-Л., 1924.
2. Русские революционеры в английском застенке. // Правда. Пг., 1917. №28, 9 (22) апреля, с. 1.
3. Стодолин Наз. Печальное недоразумение. // Единство. Пг., 1917. №9, 9 (22) апреля, с. 2.
4. Возвращение эмигрантов. // Рабочая Газета. Пг., 1917. №47, 4 (17) мая, с. 4:
Стокгольм. - (Задержана в пути). - 11 мая [28 апреля ст. ст.] в Стокгольм прибыл Аксельрод, получивший от германского правительства разрешение на проезд через Германию. Завтра ожидается прибытие 250 русских эмигрантов из Швейцарии, которые также проехали через Германию. Троцкий, Чудновский и др. эмигранты, которые были задержаны в Англии, проехали сегодня через Стокгольм.
5. Leo Trotzki in Stockholm. // Arbeiter-Zeitung. Wien, 1917. №133, 3 (16) mai, s. 4: Stockholm, 14 mai. Das Büro der Zimmerwalder Konferenz teilt mit: In Stockholm sind fünf russische politische Emigranten, die auf Veranlassung der englischen Regierung in Halifax zurückgehalten worden Waren, eingetroffen, unter ihnen befinden sich die bekannten Revolutionäre Leo Trotzki und Tschudnowski, Redakteure des „Nowy Mir". Ferner ist in Stockholm Paul Axelrod, der Leiter der russischen Menschewiki-Partei, aus der Schweiz eingetroffen; er wird bald nach Petersburg Weiterreisen.
6. Ian D. Thatcher. Leon Trotsky and World War One. August 1914-February 1917. London, 2000. p. 208, 253. Автор ссылается на статью Отъезд товарищей. // Новый Мир. Нью-Йорк, 1917. №949, 15 (28) марта, с. 1.
7. Приезд Г.В. Плеханова. // Известия Петроградского Совета Р. и С. Д. Пг., 1917. №31, 2 (15) апреля, с. 1.
8. Приезд Н. Ленина. // Известия Петроградского Совета Р. и С. Д. Пг., 1917. №32, 5 (18) апреля, с. 1.
9. Henri De Man. Après coup, mémoires. Bruxelles et Paris, 1941. p. 127: Vandervelde et moi en fûmes informés peu avant nos entrevues avec Lloyd George à Londres. Nous convînmes que je demanderais la libération de notre ami, pour qu'il pût retourner en Russie. J'exposai à Lloyd George que, vraisemblablement, il y contrebalancerait l'influence de Lénine. Trotzky en effet était beaucoup plus «occidental», et n'avait jamais caché ses sympathies pour la France et ses antipathies envers l'Allemagne. Также p. 128: Il restait peu de chose, alors, de ses sympathies «occidentales». Son emprisonnement à Halifax ne laissait subsister qu'un seul sentiment: une haine féroce de l'Angleterre. Je l'ai vu écumer littéralement en en parlant, au point que je craignais une attaque d'épilepsie.
10. Richard B. Spence. Hidden agendas: spies, lies and intrigue surrounding Trotsky's ameriсan visit of january-april 1917. // Revolutionary Russia. London, 2008. Vol. 21, №1 (June), pp. 33-55.
11. Троцкий Л.Д. Дело было в Испании. (По записной книжке). // Сочинения. Серия III. Война. Том IX. Европа в войне. М.-Л., 1927. с. 256-323.
12. Троцкий Л.Д. Моя жизнь: Опыт автобиографии. М., 1991.
13. Banned by Europe, Trotsky enters U.S. // The Sun. New York, 1917. №137, 15 january, p. 7.
14. Victor Serge, Natalia Sedova. The Life and Death of Leon Trotsky. New York, 1975. p. 30: «Bukharin greeted us with a bear-hug. (...) From the next day on, Trotsky worked with Bukharin, Chudnovsky and Melnichansky on Novy Mir [New World]. We lived in a working-class district in the Bronx».
15. Theodore Draper. The Roots of American Communism. New Brunswick, N.J., 2003.
16. Ludwig Lore. From the 'Volkszeitung'. To the Editor of the Tribune. // New York Tribune. New York, 1918. №26121, 23 may, p. 8.
17. What Trotzky did when in New York. // The New York Times. New York, 1918. №21911, 20 january, p. 10.
18. Trotzky's Career Eventful; Not Proven a German Agent. // Evening Star. Washington, DC, 1918. №26938, 24 january, p. 5.
19. Trotzky's humble career in New York. // Issues and Events. New York, 1917. №26, 26 december, p. 405-406.
20. On the trail of the truth about Trotzky. // The Literary Digest. New York, 1918. 9 february, p. 56, 59-60, 62, 66.
21. Ильин-Женевский А.Ф. (сост.). Семен Восков. Сборник статей, воспоминаний и документов. Л., 1925.
22. Emile Vandervelde. Three aspects of the Russian revolution. London, 1918.
23. Émile Vandervelde. Souvenirs d'un militant socialiste. Paris, 1939: Revenons maintenant à Pétrograd, lorsque nous y arrivâmes le 18 mai 1917.
24. У Вандервельде. // Петроградский Листок. Пг., 1917. №110, 6 (19) мая, с. 3.
25. Приезд Л.Д. Троцкого (Бронштейна). // Новая Жизнь. Пг., 1917. №16, 6 (19) мая, с. 3.
26. Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. // Новая Жизнь. Пг., 1917. №16, 6 (19) мая, с. 3.
27. Санкция Совета Р. и С. Депутатов. // Петроградский Листок. Пг., 1917. №110, 6 (19) мая, с. 3.
UPDATE.
К сожалению, две найденные публикации Нового Мира не слишком проясняют дело:
Альфа (Троцкий Л.Д.) В русском консульстве. // Новый Мир. Нью-Йорк, 1917. №944, 10 (23) марта, с. 4.
Портрет Николая они со стены убрали. Но на двуглавом орле видны еще священные буквы: Н. II. Во второй комнате на стене висит «августейший» дедушка, Александр II, а в нижней комнате посетители могут видеть портрет Петра I. Николая II-го нет. Куда они спрятали его изображения, неизвестно. Но в голове у г. Генерального Консула царский портрет сидит, повидимому, еще весьма твердо...
Политическим эмигрантам документов консульство не выдает: «нет такого предписания». А из всех предшествующих циркуляров и предписаний явствует с полной несомненностью, что политические эмигранты для того именно и существуют в природе, чтоб не получать паспортов. Но ведь в России, говорят, кое-что переменилось? Разсказывают, будто там объявлена амнистия? Будто старые министры - те самые, что издавали священные циркуляры - сидят сейчас в каталажках и размышляют о превратности судеб? Будто царь уволен в отставку - пока-то с мундиром и пенсией? Будто генералу Алексееву поручено взять бывшего царя под гласный надзор?..
- Все это, конечно, верно, но у нас нет предписаний. Мы - орган исполнительный. Если нам это.. как оно?.. Временное Правительство предпишет, мы, конечно, станем отпускать и без паспортов. Но сейчас не можем. Вы, конечно, можете жаловаться, это ваше право. А наше право вам не выдавать паспортов.
Когда в публике поднимается ропот - маленький отголосок того могучего ропота, который опрокинул Николая II,- г. генеральный консул как бы смекает, что сейчас трудновато сидеть на циркулярах тех министров, которые сами сидят в тюрьме. Поэтому г-н консул пытается представить доводы не от циркуляра, а от разума.
- Вы знаете,- говорит он внушительно,- сейчас война. Необходимо принимать во внимание соображения военной опасности.
- То-есть вы боитесь немецких шпионов?
- Да, да, немецких шпионов.
- Но ведь вы выдаете же проходные свидетельства «военнообязанным» лицам, у которых имеются какие-нибудь старые полицейские бумажки, вы отказываете только лицам без бумажек, женщинам и детям. Между тем бумажку, какой вы требуете для вашей канцелярской отписки, легко и подделать и на улице поднять. А у немецких шпионов имеются самые лучшие бумаги...
- Что же вы предлагаете?
- Если вы хотите контролировать нравственную благонадежность отъезжающих, предложите создать комитет из общественных организаций, которые и будут выдавать необходимые справки...
- Общественный Комитет?
На лице Генерального Консула изображается генеральный ужас. Ни в одном циркуляре не предусмотрено образование Общественного Комитета. Но ведь революция, да еще победоносная, тоже не предусмотрена ни в одном из циркуляров? Конечно, но революция произошла за три-девять морей, а сюда, в Нью-Йорк, на Вашингтон Сквер еле-еле докатились ея отголоски.
Вот еслиб колесо повернулось назад, еслиб Николай II-ой снова воцарился на престоле дедушки, портрет которого висит во второй комнате, консульские чиновники, не дожидаясь новых циркуляров, развернули бы огромную инициативу: отсылали бы телеграммы во все пять частей света о необходимости ловить и перехватывать выехавших на родину эмигрантов. Но для того, чтоб облегчить эмигрантам переезд на родину, нет, для этого у них компетентных указаний.
Господа Временное Правительство! Вы получили в наследство от старого режима из рук вон плохих консулов. Тут тоже нужна радикальная чистка. Только для этой чистки нужна, пожалуй, более твердая рука, чем рука г. Львова...
К отъезду политических эмигрантов. // Новый Мир. Нью-Йорк, 1917. №950, 16 (29) марта, с. 1.
Представители «Нового Мира» были у русского консула в Нью-Йорке. Они заявили, что имеются желающие ехать в Россию, которым по распоряжению временного правительства полагается выдача проездных на возврат в Россию, и предложили консулу согласиться на контроль дела помощи эмигрантам со стороны выбранного революционными организациями Комитета. Созывается конференция из представителей всех революционных организаций, которые и выберут этот Комитет. Подробности завтра.
Иногородним товарищам предлагается организовать аналогичные комитеты в тех городах, где есть русские консулы.
Через Стокгольм Троцкий проехал 28 апреля (11 мая) [4]; возможно, он находился в Стокгольме какое-то время, т.к. в австрийской газете была напечатана телеграмма из Стокгольма от 1 (14) мая о
прибытии в Стокгольм пяти русских эмигрантов во главе с Троцким [5]. А выехал из Нью-Йорка Троцкий 14 (27) марта 1917 г. [6], так что из-за задержания в Галифаксе дорога в Россию заняла у него больше месяца, в противном случае он бы оказался в Петрограде немногим позже приезда Г.В. Плеханова (прибывшего 31 марта (13 апреля) в 23:30 [7]) и В.И. Ленина (прибывшего 3 (16) апреля в 23:10 [8]).
Значительный интерес представляет и свидетельство бельгийского социалиста Хендрика де Мана, который в своих воспоминаниях [9] упоминает о том, что он и Вандервельде обратились к британскому премьер-министру Ллойд-Джорджу с просьбой об освобождении Троцкого, пояснив, что Троцкий как более «западный» политик будет «противовесом» влиянию «фанатика» Ленина на партию, и что Троцкий никогда не скрывал своей симпатии к Франции и антипатии к Германии; пишет он и о своем разговоре с Троцким после освобождения последнего из Галифакса, отмечая появление у него лютой ненависти к Англии; насколько можно понять, разговор этот происходил в Петрограде вскоре после возвращения Троцкого - когда туда приехал Вандервельде вместе с Де Маном; не ясно, ехал ли в Петроград Троцкий в одном поезде с Вандервельде.
Возвращаясь к сюжету $10000, для начала стоит, как это делает проф. Ричард Спенс [10], попытаться разобраться в материальном положении Троцкого.
Прежде всего, проф. Спенс указывает [10, p. 36, 51] указывает на оцифровку судового манифеста (доступен на ancestry.com) парохода Монсерат (Montserrat), рейс из Барселоны, 15 (28) декабря 1916 г., в Нью-Йорк, 1(14) января 1917 г. Таким образом удается уточнить те сведения, которые сообщает в своих воспоминаниях Л.Д. Троцкий: «Выезжаем 25-го [декабря 1916 г., н.ст.] (...) Воскресенье, 13 января 1917 г. [н.ст.]. Въезжаем в Нью-Йорк. В три часа ночи пробуждение. Стоим» [11, с. 317, 323] и «(...) я уже погрузился с семьей на испанский пароход, отчаливший 25 декабря из барселонского порта. (...) Воскресенье 13 января. Подъезжаем к Нью-Йорку. В три часа ночи пробуждение. Стоим.» [12, с. 260, 261].
Троцкий, путешествовавший с супругой Н.И. Седовой и сыновьями Львом и Сергеем, был утомлен дорогой: «Море было чрезвычайно бурно и эту худшую пору года, и корабль делал все, чтобы напомнить нам о бренности существования. «Монсерат» - старье, малоприспособленное для плавания по океану» [12, с. 260], хотя, как справедливо указывает проф. Спенс [10, p. 36, 51], путешествовали они в каюте первого класса, что обошлось в не менее £50 и, возможно, более £80 (т.е. порядка $259-$415, как указывалось в посте Возвращение Троцкого в Россию в 1917 году. I.). В этой связи проф. Спенс обращает внимание на 2 любопытных документа [10, p. 34-35, 37-38, 50-51]:
1. скопированное британской разведкой письмо Троцкого М.С. Урицкому, отправленное 11 (24) ноября 1916 г. из Кадиса в Копенгаген; перевод письма отложился в NA, KV2/502, M.I.5 (G) I.P. No. 145919 (доступно на nationalarchives.gov.uk), где на с. 5 говорится, что по приезде в Кадис у Троцкого оставалось около 40 франков (около $8) («I only had about 40 fr. left»).
2. неопубликованные воспоминания американского социалиста Людвига Лоре (Ludwig Lore) (Ludwig Lore. When Trotsky Lived in New York, где на с. 3 говорится, что в Нью-Йорк Троцкий прибыл почти без гроша в кармане («practically penniless»)
Однако, в судовом манифесте сообщается, что Троцкий при въезде в США задекларировал 500 долларов и указал в качестве места проживания в США недешевую нью-йоркскую гостиницу Астор.
Как же объяснить такое противоречие? Проф. Спенс здесь вступает на путь довольно рискованных предположений, но я не вижу смысла следовать за ним по этому пути - т.к. в своих воспоминаниях о пребывании в Испании Троцкий писал, что в начале ноября (н.ст.) 1916 г. в Мадриде он встречался с видным испанским социалистом Ангиано [11, с. 286, 410] и с французским социалистом Депре (Després) [11, с. 265, 280, 407], при этом в Кадиксе он встречался со связными и от первого [11, с. 286], и от второго [11, с. 289] - страховым агентом Лаллеманом (L'Allemand), и этот последний приносил «деньги, переведенные из Мадрида» [11, с. 294-295]. Я также не исключаю того, что Троцкий мог баснями о своем достатке морочить американские иммиграционные власти, полагаясь на возможную помощь нью-йоркских друзей-социалистов в том случае, если бы от него потребовали показать деньги; к сожалению, американская социалистическая пресса не оцифрована, поэтому мне неизвестно, кто его встречал в порту.
В случайной заметке нью-йоркская газета Sun за 2 (15) января 1917 г. информировала о прибытии социалиста Льва Троцкого [13]; между прочим сообщалось, что он говорит на русском, идише и французском, но не на английском. Известно также, что Троцкого встречал Н.И. Бухарин - «одним из первых на почве Нью-Йорка нас встретил Бухарин, сам незадолго перед тем высланный из Скандинавии» [12, с. 265], о том же писала и Н.И. Седова [14].
Жили они, естественно, не в гостинице Астор: «На другой день после прибытия я писал в русской газете «Новый мир». (...) Мы сняли квартиру в одном из рабочих кварталов и взяли на выплату мебель. Квартира за 18 долларов в месяц (...)» [12, с. 262-263], в [14] уточняется, что в рабочем квартале Бронкса; в [10, p. 40, 52] уточняется, со ссылкой на уже упоминавшиеся неопубликованные воспоминания Лоре, с. 6, что мебель понадобилась, т.к. квартира сдавалась без мебели, и что была внесена предоплата за 3 месяца.
Главным источником дохода были выступления, они давали денег больше, чем работа в «Новом Мире». Историк Теодор Дрейпер писал [15, p. 77, 410], со ссылкой на письмо Людвига Лоре, редактора (associated editor) газеты New-Yorker Volkszeitung [16], в котором сообщалось, что эта газета организовала 35 лекций с участием Троцкого, по $10 за лекцию, итого $350, и что на прощальном митинге по случаю отъезда Троцкого в Россию удалось собрать $270. Дрейпер также сослался на отчет официальной комиссии, изучавшей жизнь Троцкого в Нью-Йорке, опубликованный в ряде газет [17], [18]; по их данным, в «Новом Мире» Троцкий зарабатывал $20 в неделю, итого $200 [10, p. 40], его редакционные статьи для Фольксцайтунг давали по $10-$15 за статью. Между прочим, Лоре писал в своих воспоминаниях, с. 6 [10, p. 40, 52], что в «Новом Мире» Троцкий зарабатывал $7 в неделю, что правдоподобней, т.к. оценка еженедельного заработка в $10 встречалась и в др. газетах; в двух интервью американской прессе [19], [20], которые дал в конце 1917 - начале 1918 г. А.Г. Гай-Меньшой (урожд. Л.С. Левин), рекомендовавшийся ответственным редактором (editor-in-chief) «Нового Мира», он говорил, что заработка Троцкого хватало только на еду и на жилье для семьи («he had just enough money to feed his family and keep a shelter over them») и что Троцкий сотрудничал также в еврейском социалистическом журнале журнале Die Zukunft и в еврейской ежедневной газете Форвертс (Jewish Daily Forward). К сожалению, мне не удалось выяснить, составлял ли хоть кто-то библиографию работ Троцкого в Нью-Йорке, поэтому о его сотрудничестве в тех или иных изданиях трудно что-то сказать. Полагаю, что сотрудничество в Форвертс было непродолжительным, т.к. в [6, p. 252] упоминается статьи Необходимо очищение рядов; роль «Форвертса» в еврейском рабочем движении. // Новый Мир. Нью-Йорк, 1917. №935, 1 (14) марта, с. 4 и Г-н Каган, как истолкователь русской революции перед рабочими Нью-Йорка. // Новый Мир. Нью-Йорк, 1917. №941, 7 (20) марта, с. 4, т.е. между Троцким и Каганом, редактором Форвертс, уже в марте 1917 г. началась склока.
В уже упоминавшихся в посте Возвращение Троцкого в Россию в 1917 году. I. публикациях архивных документов данные о денежных средствах, которыми располагал Троцкий в Галифаксе, отсутствуют; единственный, у кого из спутников Троцкого была существенная сумма денег - это рабочий Романченко, но он был оборонцем, как уже говорилось.
Вот то, что известно о доходах Троцкого.
Тем не менее, по данным официального следствия [17], [18], за себя и товарищей Троцкий заплатил в общей сложности $1349,50, оплатив 16 билетов второго класса, по $80 каждый, и один билет первого класса за $114,50, для некой Шлоймы Дюконь (Scloima Dukon); там же указывалось, со ссылкой на заявление русского консула, что от Временного Правительства группа Троцкого не получила ни гроша.
Единственным спутником Троцкого, про которого известно, что он сам оплачивал свой билет, был С.В. Восков, о чем сообщается в статье Г.Н Мельничанского «Семен Восков - вождь бруклинских столяров и сестрорецких рабочих» [21, с. 8-18], на с. 16: (...)
Как только получилась первая телеграмма о февральской революции в России и начала подбираться группа для поездки обратно в Россию, он был в первой группе. Тов. Мартенс, не имевший возможности по целому ряду причин выехать в Россию, отдал Воскову свои деньги, приготовленные для поездки. (...)
Непонятно также, кто оплатил освобожденным из английского плена эмигрантам группы Троцкого дорогу до Норвегии, а потом до Стокгольма и Петрограда. Возможно, что английские власти сами решили вопрос об оплате дороги до Норвегии, поскольку у группы Троцкого были билеты на пароход до Христиании (Осло), с которого они были сняты и интернированы.
Тем не менее, можно утверждать, что английским властям, судя по опубликованным до сих пор документам, не удалось обнаружить ни у Троцкого, ни у его товарищей $10000, а сам донос, по которому они были арестованы, составлен по сведениям, повидимому только частично достоверным.
UPDATE.
Да, Вандервельде вспоминает о разговорах с Троцким в дороге из Стокгольма в Петроград [22, p. 15-17], и пишет, что дорога заняла свыше трех дней и что поезд пришел в 6 ч. утра, а не ночью [22, p. 17-18], и было это 5 (18) мая 1917 г. [23, p. 233]; упоминается и завтрак с Ллойд-Джорджем в Лондоне, состоявшийся незадолго до 24 апреля (7 мая) 1917 г. [23, p. 227-228].
Из петроградской печати:
- заметка о прибытии Вандервельде [24]:
Вождь мировой социал-демократии и бельгийский министр снабжений Вандервельде прибыл в Петроград вчера утром и остановился в Европейской гостинице. (...)
- заметка о прибытии Троцкого и Вандервельде [25]:
Вчера утром в одном поезде с Вандервельде прибыл в Петроград Л.Д. Троцкий, один из руководителей Петербургского Совета Рабочих Депутатов революции 1905 г.
Друзья и знакомые Л.Д. Троцкого выехали к нему навстречу в Белоостров.
Путешествие от Нью-Йорка до Петрограда продолжалось ровно два месяца, из которых один целиком падает на арест в Галифаксе.
- Этот арест,- разсказывает Л.Д.,- явился для нас полной неожиданностью.
Арестованные были помещены в лагере для военнопленных немцев.
Н.И. Троцкая с двумя детьми была от Л.Д. изолирована.
В течение месяца арестованные были подвергнуты общему режиму интернированных.
- За это время,- говорит Л.Д.,- мы успели развить среди немецких солдат энергичную социалистическую пропаганду.
Чтобы положить ей конец, немецкие офицеры обратились с жалобой на меня и моих товарищей к английским властям, и те поспешили эту жалобу удовлетворить. Мне были запрещены лекционные выступления.
Это, конечно, не помешало продолжать ту же пропаганду в разговорах.
Немецкие солдаты провожали нас с чрезвычайной теплотой,- из лагеря мы вышли под крики: «Да здравствует социальная революция! Долой кайзера! Долой немецкое правительство!» При этих криках на лицах английских офицеров было большое изумление.
Кстати об освобождении. Нам лишь после долгих и настойчивых требований удалось узнать, куда нас хотят вывести из лагеря. Ни слова о том, что мы освобождаемся. И лишь после того, как мы заявили, что не выйдем из лагеря, если не будем знать, куда нас поведут, офицер наконец-то сообщил, что мы поедем в Россию.
В Торнео у Л.Д. были отобраны все бумаги и газеты с обещанием доставить это немедленно по адресу Чхеидзе. Обыск сопровождался подробнейшим допросом: между прочим, офицер особенно интересовался, в какой газете Л.Д. будет работать: «это чрезвычайно важно для нас». Вопрос, однако, был оставлен без ответа.
Несмотря на раннее утро, к поезду уже успела вновь собраться большая толпа встречающих.
Л.Д. по выходе из вагона был немедленно подхвачен на руки и внесен в парадные комнаты вокзала. Здесь его приветствовал представитель Междурайонного комитета объединенных социал-демократов, представитель Петербургского комитета большевиков и военной организации. У вокзала Троцкий говорил свою первую речь.
Э. Вандервельде вышел с другого подъезда вокзала и одиноко сел в автомобиль.
- два отчета о первом выступлении Троцкого в Петроградском Совете Р. и С. Д. 5 (18) мая 1917 г. [26], [27]:
Вчера заседание Совета Рабочих и Солдатских Депутатов (...)
Раздаются возгласы: «Троцкого, Троцкого, просим товарища Троцкого».
На трибуне появляется Троцкий. Его шумно приветствуют.
Троцкий произносит яркую речь о величии русской революции и о том огромном впечатлении, которое она произвела не только в Европе, но и за океаном,- в Соединенных Штатах Америки, где рабочий класс до сих пор вообще мало поддавался революционному воздействию социалистической пропаганды. Он разсказывает, между прочим, о своем пленении в Галифаксе и о своей непродолжительной встрече там с небольшой частицей германского пролетариата, которая в качестве военнопленных матросов содержится в английском лагере в Галифаксе. Разсказ русских социалистов о русской революции и о тех идеалах, которые она провозгласила, произвел на немцев громадное впечатление. И они воскликнули: «Русский рабочий для нас образец. Мы теперь будем мечтать только о том моменте, когда мы к победным кликам русской революции сумеем присоединить и наши лозунги: «Долой Вильгельма. Долой милитаризм. Да здравствует международная солидарность пролетариата».
Эта часть речи Троцкого вызвала восторженные аплодисменты всего зала.
Выразив затем надежду, что русская революция совершит великое чудо - возрождение интернационала, Троцкий остановился затем на задачах текущего политического момента в жизни революционной России, и в частности на последнем заседании Исполнительного Комитета. Троцкий считает этот шаг чрезвычайно опасным и не устраняющим главной причины, которая заставила принять его - того двоевластия, о котором так много говорят в последние дни. Это двоевластие не устранимо, так как правительство попрежнему будет состоять из представителей двух классов, интересы которых противоположны и не могут быть примеримы.
Оратор однако не думает, что от этого опасного шага может погибнуть дело русской революции.
Троцкий закончил свою речь возгласом: «Да здравствует русская революция, как пролог, как вступление ко всемирной социальной революции». (...)
Вчера Совет Р. и С. Депутатов дал согласие на вступление членов Исп. Комитета И.Г. Церетели, В.М. Чернова, А.В. Пешехонова и М.И. Скобелева в состав Врем. Правительства. (...)
По единодушному требованию Совета выступили затем с речами новые министры-социалисты, которым пришлось большую часть своих речей посвятить возражениям говорившему перед ними эмигранту Троцкому, лишь 4-го мая [sic!] возвратившемуся в Россию.
Нового Троцкий ничего не сказал, вся его речь, в сущности, явилась повторением уже два месяца раздающейся в Петрограде проповеди Ленина и его последователей. Изложив историю своего «пленения» англичанами, поместившими его в лагерь военнопленных в ожидании ответа от русского Правительства на вопрос: можно ли пропустить его в Россию, и разсказов о своем братании с пленными немцами и полном сочувствии последних к его проповеди о мире и братстве всех народов, Троцкий заявил, что пролетариат не должен верить буржуазии, должен установить контроль над своими собственными вождями, вошедшими в состав правительства. Вступление социалистов в состав Врем. Правительства является, по мнению Троцкого, величайшей ошибкой - власть немедленно должна быть взята в руки народа. (...)
1. Троцкий Л.Д. В плену у англичан. // Сочинения. Серия I. Историческое подготовление Октября. Том III. 1917. Часть I. От февраля до Октября. М.-Л., 1924.
2. Русские революционеры в английском застенке. // Правда. Пг., 1917. №28, 9 (22) апреля, с. 1.
3. Стодолин Наз. Печальное недоразумение. // Единство. Пг., 1917. №9, 9 (22) апреля, с. 2.
4. Возвращение эмигрантов. // Рабочая Газета. Пг., 1917. №47, 4 (17) мая, с. 4:
Стокгольм. - (Задержана в пути). - 11 мая [28 апреля ст. ст.] в Стокгольм прибыл Аксельрод, получивший от германского правительства разрешение на проезд через Германию. Завтра ожидается прибытие 250 русских эмигрантов из Швейцарии, которые также проехали через Германию. Троцкий, Чудновский и др. эмигранты, которые были задержаны в Англии, проехали сегодня через Стокгольм.
5. Leo Trotzki in Stockholm. // Arbeiter-Zeitung. Wien, 1917. №133, 3 (16) mai, s. 4: Stockholm, 14 mai. Das Büro der Zimmerwalder Konferenz teilt mit: In Stockholm sind fünf russische politische Emigranten, die auf Veranlassung der englischen Regierung in Halifax zurückgehalten worden Waren, eingetroffen, unter ihnen befinden sich die bekannten Revolutionäre Leo Trotzki und Tschudnowski, Redakteure des „Nowy Mir". Ferner ist in Stockholm Paul Axelrod, der Leiter der russischen Menschewiki-Partei, aus der Schweiz eingetroffen; er wird bald nach Petersburg Weiterreisen.
6. Ian D. Thatcher. Leon Trotsky and World War One. August 1914-February 1917. London, 2000. p. 208, 253. Автор ссылается на статью Отъезд товарищей. // Новый Мир. Нью-Йорк, 1917. №949, 15 (28) марта, с. 1.
7. Приезд Г.В. Плеханова. // Известия Петроградского Совета Р. и С. Д. Пг., 1917. №31, 2 (15) апреля, с. 1.
8. Приезд Н. Ленина. // Известия Петроградского Совета Р. и С. Д. Пг., 1917. №32, 5 (18) апреля, с. 1.
9. Henri De Man. Après coup, mémoires. Bruxelles et Paris, 1941. p. 127: Vandervelde et moi en fûmes informés peu avant nos entrevues avec Lloyd George à Londres. Nous convînmes que je demanderais la libération de notre ami, pour qu'il pût retourner en Russie. J'exposai à Lloyd George que, vraisemblablement, il y contrebalancerait l'influence de Lénine. Trotzky en effet était beaucoup plus «occidental», et n'avait jamais caché ses sympathies pour la France et ses antipathies envers l'Allemagne. Также p. 128: Il restait peu de chose, alors, de ses sympathies «occidentales». Son emprisonnement à Halifax ne laissait subsister qu'un seul sentiment: une haine féroce de l'Angleterre. Je l'ai vu écumer littéralement en en parlant, au point que je craignais une attaque d'épilepsie.
10. Richard B. Spence. Hidden agendas: spies, lies and intrigue surrounding Trotsky's ameriсan visit of january-april 1917. // Revolutionary Russia. London, 2008. Vol. 21, №1 (June), pp. 33-55.
11. Троцкий Л.Д. Дело было в Испании. (По записной книжке). // Сочинения. Серия III. Война. Том IX. Европа в войне. М.-Л., 1927. с. 256-323.
12. Троцкий Л.Д. Моя жизнь: Опыт автобиографии. М., 1991.
13. Banned by Europe, Trotsky enters U.S. // The Sun. New York, 1917. №137, 15 january, p. 7.
14. Victor Serge, Natalia Sedova. The Life and Death of Leon Trotsky. New York, 1975. p. 30: «Bukharin greeted us with a bear-hug. (...) From the next day on, Trotsky worked with Bukharin, Chudnovsky and Melnichansky on Novy Mir [New World]. We lived in a working-class district in the Bronx».
15. Theodore Draper. The Roots of American Communism. New Brunswick, N.J., 2003.
16. Ludwig Lore. From the 'Volkszeitung'. To the Editor of the Tribune. // New York Tribune. New York, 1918. №26121, 23 may, p. 8.
17. What Trotzky did when in New York. // The New York Times. New York, 1918. №21911, 20 january, p. 10.
18. Trotzky's Career Eventful; Not Proven a German Agent. // Evening Star. Washington, DC, 1918. №26938, 24 january, p. 5.
19. Trotzky's humble career in New York. // Issues and Events. New York, 1917. №26, 26 december, p. 405-406.
20. On the trail of the truth about Trotzky. // The Literary Digest. New York, 1918. 9 february, p. 56, 59-60, 62, 66.
21. Ильин-Женевский А.Ф. (сост.). Семен Восков. Сборник статей, воспоминаний и документов. Л., 1925.
22. Emile Vandervelde. Three aspects of the Russian revolution. London, 1918.
23. Émile Vandervelde. Souvenirs d'un militant socialiste. Paris, 1939: Revenons maintenant à Pétrograd, lorsque nous y arrivâmes le 18 mai 1917.
24. У Вандервельде. // Петроградский Листок. Пг., 1917. №110, 6 (19) мая, с. 3.
25. Приезд Л.Д. Троцкого (Бронштейна). // Новая Жизнь. Пг., 1917. №16, 6 (19) мая, с. 3.
26. Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. // Новая Жизнь. Пг., 1917. №16, 6 (19) мая, с. 3.
27. Санкция Совета Р. и С. Депутатов. // Петроградский Листок. Пг., 1917. №110, 6 (19) мая, с. 3.
UPDATE.
К сожалению, две найденные публикации Нового Мира не слишком проясняют дело:
Альфа (Троцкий Л.Д.) В русском консульстве. // Новый Мир. Нью-Йорк, 1917. №944, 10 (23) марта, с. 4.
Портрет Николая они со стены убрали. Но на двуглавом орле видны еще священные буквы: Н. II. Во второй комнате на стене висит «августейший» дедушка, Александр II, а в нижней комнате посетители могут видеть портрет Петра I. Николая II-го нет. Куда они спрятали его изображения, неизвестно. Но в голове у г. Генерального Консула царский портрет сидит, повидимому, еще весьма твердо...
Политическим эмигрантам документов консульство не выдает: «нет такого предписания». А из всех предшествующих циркуляров и предписаний явствует с полной несомненностью, что политические эмигранты для того именно и существуют в природе, чтоб не получать паспортов. Но ведь в России, говорят, кое-что переменилось? Разсказывают, будто там объявлена амнистия? Будто старые министры - те самые, что издавали священные циркуляры - сидят сейчас в каталажках и размышляют о превратности судеб? Будто царь уволен в отставку - пока-то с мундиром и пенсией? Будто генералу Алексееву поручено взять бывшего царя под гласный надзор?..
- Все это, конечно, верно, но у нас нет предписаний. Мы - орган исполнительный. Если нам это.. как оно?.. Временное Правительство предпишет, мы, конечно, станем отпускать и без паспортов. Но сейчас не можем. Вы, конечно, можете жаловаться, это ваше право. А наше право вам не выдавать паспортов.
Когда в публике поднимается ропот - маленький отголосок того могучего ропота, который опрокинул Николая II,- г. генеральный консул как бы смекает, что сейчас трудновато сидеть на циркулярах тех министров, которые сами сидят в тюрьме. Поэтому г-н консул пытается представить доводы не от циркуляра, а от разума.
- Вы знаете,- говорит он внушительно,- сейчас война. Необходимо принимать во внимание соображения военной опасности.
- То-есть вы боитесь немецких шпионов?
- Да, да, немецких шпионов.
- Но ведь вы выдаете же проходные свидетельства «военнообязанным» лицам, у которых имеются какие-нибудь старые полицейские бумажки, вы отказываете только лицам без бумажек, женщинам и детям. Между тем бумажку, какой вы требуете для вашей канцелярской отписки, легко и подделать и на улице поднять. А у немецких шпионов имеются самые лучшие бумаги...
- Что же вы предлагаете?
- Если вы хотите контролировать нравственную благонадежность отъезжающих, предложите создать комитет из общественных организаций, которые и будут выдавать необходимые справки...
- Общественный Комитет?
На лице Генерального Консула изображается генеральный ужас. Ни в одном циркуляре не предусмотрено образование Общественного Комитета. Но ведь революция, да еще победоносная, тоже не предусмотрена ни в одном из циркуляров? Конечно, но революция произошла за три-девять морей, а сюда, в Нью-Йорк, на Вашингтон Сквер еле-еле докатились ея отголоски.
Вот еслиб колесо повернулось назад, еслиб Николай II-ой снова воцарился на престоле дедушки, портрет которого висит во второй комнате, консульские чиновники, не дожидаясь новых циркуляров, развернули бы огромную инициативу: отсылали бы телеграммы во все пять частей света о необходимости ловить и перехватывать выехавших на родину эмигрантов. Но для того, чтоб облегчить эмигрантам переезд на родину, нет, для этого у них компетентных указаний.
Господа Временное Правительство! Вы получили в наследство от старого режима из рук вон плохих консулов. Тут тоже нужна радикальная чистка. Только для этой чистки нужна, пожалуй, более твердая рука, чем рука г. Львова...
К отъезду политических эмигрантов. // Новый Мир. Нью-Йорк, 1917. №950, 16 (29) марта, с. 1.
Представители «Нового Мира» были у русского консула в Нью-Йорке. Они заявили, что имеются желающие ехать в Россию, которым по распоряжению временного правительства полагается выдача проездных на возврат в Россию, и предложили консулу согласиться на контроль дела помощи эмигрантам со стороны выбранного революционными организациями Комитета. Созывается конференция из представителей всех революционных организаций, которые и выберут этот Комитет. Подробности завтра.
Иногородним товарищам предлагается организовать аналогичные комитеты в тех городах, где есть русские консулы.