Письмо Ризова Горькому
Письмо Ризова, болгарского посланника в Германии. // Новая Жизнь. Пг., 1917. №26, 18 мая, с. 3.
Это гнусное и глупое письмо было передано 15-го Мая в редакцию «Новой Жизни» неизвестными лицами. Письмо - в двух экземплярах, оба адресованы на мое имя и запечатаны печатью Ризова. Само собою разумеется, что отвечать Ризову я не буду, считая вполне достаточным ответом факт опубликования его наглости.
Ризов познакомился со мною в 1915 г. в Италии, где он был тогда посланником Болгарии.
Подлинники письма хранятся в Редакции «Новой Жизни».
М. Горький.
В публикуемом документе сохранена орфография подлинника. - Ред.
Глубокоуважаемый и дорогой Алексей Максимыч,
Официально мы с Вами теперь враги, так как наши отечества воюют между собою. Но Вы знаете, что я всегда любил русского народа и его интеллигенцию так искренно и так горячо, как ненавидел царского правительства. Одно уже это обстоятельство создает мне нравственного права обратиться к Вам настоящим письмом,- независимо даже от моего давнишнего глубокого и неизменного к Вам уважения. Обращаюсь же к Вам не только как высоко-талантливому русскому писателю и общественному деятелю, но и как идеологу того гуманного социализма, который, по всему видно, один и в состоянии объединить всех русских борцов свободы и правды на общее служение возрождающейся великой России.
Содрогаясь неистовыми ужасами этой страшной войны, еще в конце января т.г. по собственному почину, я обратился лично к знакомым мне русским посланникам в Христиании и Стокгольме с предложением русскому правительству о заключении почетного мира между Россией и воюющими с ней державами. Я не был никем уполномоченным сделать это предложение; но мое официальное положение болгарского посланника в Берлине давало мне возможность знать настроения в наших союзных государствах по этому вопросу, и, само собою разумеется, это мое предложение не могло не носить нравственных отпечаток веского предложения. Однако, тогдашнее русское правительство не отозвалось на мое предложение, вероятно, боясь дискредитировать окончательно себя заключением мира без победы и таким образом вызвать скорее и так быстро назревающую русскую революцию.
В первые еще недели после русской революции я снова обратился к русскому посланнику в Христиании, моего старого и хорошего приятеля г. К.Н. Гулькевича, прося его довести до знания своего нового министра г. П.Н. Милюкова мое предложение о заключении почетного мира. Зная отрицательное отношение г. Милюкова к этому вопросу, я мотивировал возобновление моего предложения тем, что история и мой личный опыт, как старый революционер, не оставляют для меня никакого сомнения в том, что «во время революции обстоятельства сильнее людей и их убеждений и даже сильнее авторов самой революции...» В ответ на этот мой новый шаг, г. Гулькевич передал мне слова г. Милюкова, что «о сепаратном мире и речи быть не может». Я ожидал этого ответа и если все-таки обратился к г. Милюкову, то сделал это, во-первых, потому что г. Милюков состоит теперь министром иностранных дел свободной России, и, во-вторых, потому что г. Милюков общий любимец всех болгар, считающих своим долгом не провиниться перед ним.
Сегодняшнее мое обращение к Вам, глубокоуважаемый и дорогой Алексей Максимыч, третий и последний мой опыт способствовать заключению почетного мира между России и воюющими с ней государствами. Делаю я этот опыт, считая Вас выразителем чувств и тенденции всех тех русских людей, которые, по своим сокровенным убеждениям, враги продолжения настоящей кровавой войны. Возымел же я смелость и в третий раз настаивать по этому вопросу, твердо уверенный, что здравый смысл русского народа и критический ум русской интеллигенции не могут, в конце концов, не взять верх над эгоистичными наущениями русских союзников.
В самом деле, почему вы еще воюете? Ведь, после вашей революции и после отказа вашего временного правительства от аннексии, ваша война сделалась совершенно безпредметной.
Сторонники продолжения войны у нас выставляют в оправдание своей политики несколько тезисов, которые, или неверны, или ошибочны, или просто не выдерживают никакой критики.
Первый из этих тезисов: что нужно воевать, чтобы изгнать врага от своей территории. Но враг же готов эвакуировать занятую им вашу территорию без пролития капли вашей крови, если вы согласитесь на почетного для вас мира. Значит: нет надобности убивать недобитого русского народа для этой цели. Тем более, что «бабушка на двое сказала» удастся ли вам изгнать врага даже если успеете снова повести русских воинов на бойню.
Второй тезис: что Германия уже сконцентрировала новые военные силы на вашем северном фронте и собирается предпринять офансиву по суши и моря, чтобы занять Петроград и возстановить царизма у вас - английская басня. Я могу Вас уверить: что после вашей революции, Германия не посылала ни одного своего солдата на ни одном из ваших фронтов, не подготовляла своего фабра ни для какой морской атаки против вас, и, что всего важнее, не собирается предпринимать никакую офансиву и в будущем против свободной России - разумеется, если сама Россия не предпримет таковую на каком-нибудь из своих фронтов. Известное же нападение при Стоходе носило локальный и сондажный характер, доказательство чему служит то, что нападение было тотчас приостановлено, и еще то, что дорога к Петрограду не ведет из Стохода.
Третий тезис: что продолжение войны нужно для защиты только-что извоеванной русской свободы - прямо таки не достоен для серьезных людей. Ведь Германия и Австрия не только не угрожают вашей свободы, но готовы способствовать ея закреплению, хорошо зная, что царизм - по самой природе агрессивный - имел надобности воевать периодически, чтобы отвлекать внимание русского народа от свободы и реформ тогда, как свободный русский народ имеет надобности возродить своей родины и устроиться в мире и спокойствии. Впрочем, это ясно каждому мало-мальски разсуждающему человеку: ведь Германия и Австрия отлично знают теперешнее незавидное положение вашей армии и если они не воспользовались этим до сих пор и не собираются воспользоваться в будущем, то это только значит, что они хотят доказать свободной России свое искреннее желание жить в мире с ней, как с хорошим соседом. Вот почему, крайне некрасиво со стороны некоторых русских деятелей повторять трикратно, публично и официально опровергнутую легенду, что германский император науськивал в 1905 году бывшего русского императора не давать свободу русскому народу, тогда как, напротив он советовал ему выйти навстречу народным желаниям. (Теперь царский архив в руках временного правительства и этого факта можно доподлинно проверить). Я не понимаю и странного явления: что такой глубокий и честный ум, как Короленко, мог написать такую наивную и чудовищную вещь, будто бы германский император собирается властвовать над Россией...
Четвертый тезис: что нужно уничтожить «прусского милитаризма» и тем обезпечить свободу всего мира - не искренний и неосновательный. Во-первых, с тех пор, как «прусский милитаризм» существует в настоящей своей форме, т.е. с последней франко-прусской войны, он никому никакого зла не сделал и свободе никакому народу не угрожал, между тем как английский империализм за это время захватил у турок острова Кипра, завладел Египет и разгромил самым циничным образом двух мирных и образцовых республик в Южной Африке. Даже в колониальных захватах «прусский милитаризм» был скромнее, чем английский в Африке, французский в Марокко, итальянский в Триполи и американский в Южной Америке. Во-вторых, для всех теперь очевидно: что союзники России не воюют о ничьей свободе, а что Англия воюет из-за своей морской гегемонии и из-за своей торговли, Франция - для Эльзас-Лотарингию и Сирию, Италия - для захвата австрийских земель, Смирну и Албанию и т.д.
Пятый тезис: что нужно честно исполнять свои союзные обязательства - единственный тезис, который заслуживает внимания. Действительно, что одна из союзниц России, именно Италия, после 33-летнего оборонительного и нападательного союза с Германией и Австрией, не только не пошла с ним, когда те начали воевать, но еще и набросилась на одну из них Австрию, когда считала ее агонизирующую. Кажется, этот акт в высшей степени нечестный и безнравственный, но он не возмутил никогда теперешних проповедников русской лояльности к союзникам; напротив, они ездили в Италию поздравлять людей, совершивших это нравственное злодеяние. В таком же самом грехе провинилась и другая русская союзница, Румыния; но и она не возмутила никого (в лагере русских союзников) этим своим низким поступком. Все это правда и все-таки от честного русского народа каждый имеет право ожидать честных поступков. Однако, как в отношениях между людьми, так и в отношениях между народами, наступает иногда «непреодолимая сила», которая делает невозможным исполнение всяких обязательств. Такая «непреодолимая сила» по отношении к России теперь и есть русская революция. Она может вполне извинить и оправдать прекращение русской войны - которая, как всякая война, есть антитезис революции. Это тем паче, что было бы несравненно более безнравственно с стороны теперешних русских управляющих излагать русскому народу свою волю и свое мнение по такому жизненному и кровавому вопросу, не спросивши его. Ведь, совсем основательно можно задать вопрос временному правительству: кто его ополномочил продолжать избивать русского народа - после 3-летней почти резни - из-за каких-то обязательств свергнутого тирана?.. Помню, в бытность мою в Париже (в 1891 году), я задал П. Лаврову вопрос: имеют-ли право правители свободной страны налагать свое мнение народу, даже когда они делают это искренно и честно и когда они вполне убеждены в правоте своего мнения? Не колеблясь ни минуты, Лавров мне ответил: Разумеется, нет: иначе, я не вижу разницу между поведением правителей свободной страны и поведения самодержцев России... Тогда - возразил я - как нужно смотреть на людей совершающих революцию? Очень просто - был ответ Лаврова. Авторы революции совершили ее, как тацитно ополномоченные самым народом. Это их обязывает считать себя только временными вершителями судьбы народа и тотчас по обезпечении революции от возможной реакции должны передать самому народу судьбу освобожденной страны. И помолчав немножко, видимо суясь в истории революциях и в своих личных воспоминаниях, Лавров задумчиво-печальным голосом добавил: теперь я не страстный поклонник революции, потому что всякая почти революция выдвигает на своей поверхности людей, которые делают все для ея скомпрометирования. Толку мало, что они делают это искренно и добросовестно...
Да, Лавров был божественно прав. Но я, как политик, понял бы еще проповедь о продолжении войны, если у настоящих русских правителей было бы веры, основанной на неоспоримых данных, что они в состоянии довести войну «до полной победы»; но теперь мало подлежит сомнению, что у них не может быть такой веры, даже веры довести войну до пустой победы, т.е. кончить ее ничем. А, в таком случае, продолжение войны есть уже самое страшное преступление, когда либо совершенно по отношении к русскому народу. И не проще ли, не честнее ли, не нравственнее ли, вместо того, чтобы делать такое преступление, предоставить самому народу решить судьбоносный вопрос о продолжении войны? Это и добросовестно, и целесообразно, и в высшей степени демократично. И главное, можно это сделать без всякого страха от нападения неприятеля, без всякого угрызения совести по отношению к своим союзникам, без всякого внутреннего сотрясения и даже способствуя этим объединению всех разномыслящих русских людей, дорожащих плодами революции. Для этого стоит только взять нижеследующих двух решений:
1. Заключить немедленно перемирие с воюющими с Россией державами под условием, чтобы войска оставалсиь на теперешних своих позициях. И
2. Созвать в самом непродолжительном времени Учредительное Собрание, которому и предоставить решение вопроса о продолжении войны.
Перемирие обезпечит свободу выборов в Учредительное Собрание и даст возможность избирателям, находящимся на фронтах, взять участие в этих выборах. А Учредительное Собрание предупредит всякую междуусобицу и всякую контр-революцию, даст стране авторитетное правительство, и, если решит продолжать войну, то поведет ее при сравнительно самых благоприятных условиях. Вот почему необходимо созвать его елико возможно скорее, не стесняясь трудностями и недочетами, которые неизбежны при всяких выборах, делаемых в первый раз в таком широком масштабе. Не надо забывать, что всякое Учредительное Собрание, избранное при всевозможных опущениях, недочетах и даже формальных нарушениях избирательного закона, будет представлять и олицетворять Россию несравнимо полнее, вернее и юридически и нравственно авторитетнее, чем всякая Государственная Дума, выбранная при старом режиме, всякий Исполнительный Комитет, сам себя выбравший, всякое Временное Правительство, само себя назначившее, и всяких Рабочих и Солдатских Комитетов, взятых вместе.
Все вышеизложенные соображения и разсуждения заставили меня обратиться к Вам, глубокоуважаемый и дорогой Алексей Максимыч, с приглашением: взять в свои руки вопрос об умиротворении России, и, тем самым, способствовать прекращению этой жестокой войны. После смерти безсмертного Толстого, Вы больше всех других русских деятелей имеете нравственного права и нравственного долга связать свое высокочтимое имени с этим историческим делом. Таким образом, Вы спасете и русскую революцию, которая рискует быть съедена войной точно также, как и великая французская революция. А великомученический русский народ довольно истекал кровью, чтобы заслужить осенившую его свободу. Пусть неисчислимые жертвы, данные им в этой войне будут сочтены, как жертвы, принесенные на алтарь его свободы. После всех этих колоссальных жертв, грешно задавать ему задачу объять необъятное, т.е. освобождать всего мира. Достаточно и ту, которое возрожденная и свободная Россия даст скоро остальным народам: страсть к свободе, политического идеализма, социальной правды и нравственной красоты.
Если Вы сочтете нужным лично переговорить со мною о вопросе перемирия, я готов при первой вашей депеше приехать на свидание в Швецию (в Стокгольме или в каком нибудь другом шведском городишке, как Вам будет угодно).
Если же, почему либо, Вам лично невозможно приехать в Швецию, то я готов встретиться там с Вашим заступником - понятно, какая-нибудь авторитетная личность.
Прошу только верить, что пишу Вам не как официальный представитель страны воюющей с России, а в качестве человека, который считает, что имеет право говорить о России - как сказал бы Некрасов - «за общую каплю крови» с русским народом...
Глубоко уважающий и искренно любящий Вас
Д. Ризов.
P.S. - Посылаю Вам настоящее письмо в двух экземплярах и по двум каналам, чтобы оно не пропало. Настоятельно прошу телеграфировать о его получении по адресу: Grecoff, Strandvägen 47, Stockholm. На этом же адресе можно телеграфировать и о нашем свидании, если Вы согласитесь о нем. Можете подписывать своим депеш своим крестным именем Alexei или псевдонимом Max.
Настоящий экземпляр последний.
Idem
Это гнусное и глупое письмо было передано 15-го Мая в редакцию «Новой Жизни» неизвестными лицами. Письмо - в двух экземплярах, оба адресованы на мое имя и запечатаны печатью Ризова. Само собою разумеется, что отвечать Ризову я не буду, считая вполне достаточным ответом факт опубликования его наглости.
Ризов познакомился со мною в 1915 г. в Италии, где он был тогда посланником Болгарии.
Подлинники письма хранятся в Редакции «Новой Жизни».
М. Горький.
В публикуемом документе сохранена орфография подлинника. - Ред.
Глубокоуважаемый и дорогой Алексей Максимыч,
Официально мы с Вами теперь враги, так как наши отечества воюют между собою. Но Вы знаете, что я всегда любил русского народа и его интеллигенцию так искренно и так горячо, как ненавидел царского правительства. Одно уже это обстоятельство создает мне нравственного права обратиться к Вам настоящим письмом,- независимо даже от моего давнишнего глубокого и неизменного к Вам уважения. Обращаюсь же к Вам не только как высоко-талантливому русскому писателю и общественному деятелю, но и как идеологу того гуманного социализма, который, по всему видно, один и в состоянии объединить всех русских борцов свободы и правды на общее служение возрождающейся великой России.
Содрогаясь неистовыми ужасами этой страшной войны, еще в конце января т.г. по собственному почину, я обратился лично к знакомым мне русским посланникам в Христиании и Стокгольме с предложением русскому правительству о заключении почетного мира между Россией и воюющими с ней державами. Я не был никем уполномоченным сделать это предложение; но мое официальное положение болгарского посланника в Берлине давало мне возможность знать настроения в наших союзных государствах по этому вопросу, и, само собою разумеется, это мое предложение не могло не носить нравственных отпечаток веского предложения. Однако, тогдашнее русское правительство не отозвалось на мое предложение, вероятно, боясь дискредитировать окончательно себя заключением мира без победы и таким образом вызвать скорее и так быстро назревающую русскую революцию.
В первые еще недели после русской революции я снова обратился к русскому посланнику в Христиании, моего старого и хорошего приятеля г. К.Н. Гулькевича, прося его довести до знания своего нового министра г. П.Н. Милюкова мое предложение о заключении почетного мира. Зная отрицательное отношение г. Милюкова к этому вопросу, я мотивировал возобновление моего предложения тем, что история и мой личный опыт, как старый революционер, не оставляют для меня никакого сомнения в том, что «во время революции обстоятельства сильнее людей и их убеждений и даже сильнее авторов самой революции...» В ответ на этот мой новый шаг, г. Гулькевич передал мне слова г. Милюкова, что «о сепаратном мире и речи быть не может». Я ожидал этого ответа и если все-таки обратился к г. Милюкову, то сделал это, во-первых, потому что г. Милюков состоит теперь министром иностранных дел свободной России, и, во-вторых, потому что г. Милюков общий любимец всех болгар, считающих своим долгом не провиниться перед ним.
Сегодняшнее мое обращение к Вам, глубокоуважаемый и дорогой Алексей Максимыч, третий и последний мой опыт способствовать заключению почетного мира между России и воюющими с ней государствами. Делаю я этот опыт, считая Вас выразителем чувств и тенденции всех тех русских людей, которые, по своим сокровенным убеждениям, враги продолжения настоящей кровавой войны. Возымел же я смелость и в третий раз настаивать по этому вопросу, твердо уверенный, что здравый смысл русского народа и критический ум русской интеллигенции не могут, в конце концов, не взять верх над эгоистичными наущениями русских союзников.
В самом деле, почему вы еще воюете? Ведь, после вашей революции и после отказа вашего временного правительства от аннексии, ваша война сделалась совершенно безпредметной.
Сторонники продолжения войны у нас выставляют в оправдание своей политики несколько тезисов, которые, или неверны, или ошибочны, или просто не выдерживают никакой критики.
Первый из этих тезисов: что нужно воевать, чтобы изгнать врага от своей территории. Но враг же готов эвакуировать занятую им вашу территорию без пролития капли вашей крови, если вы согласитесь на почетного для вас мира. Значит: нет надобности убивать недобитого русского народа для этой цели. Тем более, что «бабушка на двое сказала» удастся ли вам изгнать врага даже если успеете снова повести русских воинов на бойню.
Второй тезис: что Германия уже сконцентрировала новые военные силы на вашем северном фронте и собирается предпринять офансиву по суши и моря, чтобы занять Петроград и возстановить царизма у вас - английская басня. Я могу Вас уверить: что после вашей революции, Германия не посылала ни одного своего солдата на ни одном из ваших фронтов, не подготовляла своего фабра ни для какой морской атаки против вас, и, что всего важнее, не собирается предпринимать никакую офансиву и в будущем против свободной России - разумеется, если сама Россия не предпримет таковую на каком-нибудь из своих фронтов. Известное же нападение при Стоходе носило локальный и сондажный характер, доказательство чему служит то, что нападение было тотчас приостановлено, и еще то, что дорога к Петрограду не ведет из Стохода.
Третий тезис: что продолжение войны нужно для защиты только-что извоеванной русской свободы - прямо таки не достоен для серьезных людей. Ведь Германия и Австрия не только не угрожают вашей свободы, но готовы способствовать ея закреплению, хорошо зная, что царизм - по самой природе агрессивный - имел надобности воевать периодически, чтобы отвлекать внимание русского народа от свободы и реформ тогда, как свободный русский народ имеет надобности возродить своей родины и устроиться в мире и спокойствии. Впрочем, это ясно каждому мало-мальски разсуждающему человеку: ведь Германия и Австрия отлично знают теперешнее незавидное положение вашей армии и если они не воспользовались этим до сих пор и не собираются воспользоваться в будущем, то это только значит, что они хотят доказать свободной России свое искреннее желание жить в мире с ней, как с хорошим соседом. Вот почему, крайне некрасиво со стороны некоторых русских деятелей повторять трикратно, публично и официально опровергнутую легенду, что германский император науськивал в 1905 году бывшего русского императора не давать свободу русскому народу, тогда как, напротив он советовал ему выйти навстречу народным желаниям. (Теперь царский архив в руках временного правительства и этого факта можно доподлинно проверить). Я не понимаю и странного явления: что такой глубокий и честный ум, как Короленко, мог написать такую наивную и чудовищную вещь, будто бы германский император собирается властвовать над Россией...
Четвертый тезис: что нужно уничтожить «прусского милитаризма» и тем обезпечить свободу всего мира - не искренний и неосновательный. Во-первых, с тех пор, как «прусский милитаризм» существует в настоящей своей форме, т.е. с последней франко-прусской войны, он никому никакого зла не сделал и свободе никакому народу не угрожал, между тем как английский империализм за это время захватил у турок острова Кипра, завладел Египет и разгромил самым циничным образом двух мирных и образцовых республик в Южной Африке. Даже в колониальных захватах «прусский милитаризм» был скромнее, чем английский в Африке, французский в Марокко, итальянский в Триполи и американский в Южной Америке. Во-вторых, для всех теперь очевидно: что союзники России не воюют о ничьей свободе, а что Англия воюет из-за своей морской гегемонии и из-за своей торговли, Франция - для Эльзас-Лотарингию и Сирию, Италия - для захвата австрийских земель, Смирну и Албанию и т.д.
Пятый тезис: что нужно честно исполнять свои союзные обязательства - единственный тезис, который заслуживает внимания. Действительно, что одна из союзниц России, именно Италия, после 33-летнего оборонительного и нападательного союза с Германией и Австрией, не только не пошла с ним, когда те начали воевать, но еще и набросилась на одну из них Австрию, когда считала ее агонизирующую. Кажется, этот акт в высшей степени нечестный и безнравственный, но он не возмутил никогда теперешних проповедников русской лояльности к союзникам; напротив, они ездили в Италию поздравлять людей, совершивших это нравственное злодеяние. В таком же самом грехе провинилась и другая русская союзница, Румыния; но и она не возмутила никого (в лагере русских союзников) этим своим низким поступком. Все это правда и все-таки от честного русского народа каждый имеет право ожидать честных поступков. Однако, как в отношениях между людьми, так и в отношениях между народами, наступает иногда «непреодолимая сила», которая делает невозможным исполнение всяких обязательств. Такая «непреодолимая сила» по отношении к России теперь и есть русская революция. Она может вполне извинить и оправдать прекращение русской войны - которая, как всякая война, есть антитезис революции. Это тем паче, что было бы несравненно более безнравственно с стороны теперешних русских управляющих излагать русскому народу свою волю и свое мнение по такому жизненному и кровавому вопросу, не спросивши его. Ведь, совсем основательно можно задать вопрос временному правительству: кто его ополномочил продолжать избивать русского народа - после 3-летней почти резни - из-за каких-то обязательств свергнутого тирана?.. Помню, в бытность мою в Париже (в 1891 году), я задал П. Лаврову вопрос: имеют-ли право правители свободной страны налагать свое мнение народу, даже когда они делают это искренно и честно и когда они вполне убеждены в правоте своего мнения? Не колеблясь ни минуты, Лавров мне ответил: Разумеется, нет: иначе, я не вижу разницу между поведением правителей свободной страны и поведения самодержцев России... Тогда - возразил я - как нужно смотреть на людей совершающих революцию? Очень просто - был ответ Лаврова. Авторы революции совершили ее, как тацитно ополномоченные самым народом. Это их обязывает считать себя только временными вершителями судьбы народа и тотчас по обезпечении революции от возможной реакции должны передать самому народу судьбу освобожденной страны. И помолчав немножко, видимо суясь в истории революциях и в своих личных воспоминаниях, Лавров задумчиво-печальным голосом добавил: теперь я не страстный поклонник революции, потому что всякая почти революция выдвигает на своей поверхности людей, которые делают все для ея скомпрометирования. Толку мало, что они делают это искренно и добросовестно...
Да, Лавров был божественно прав. Но я, как политик, понял бы еще проповедь о продолжении войны, если у настоящих русских правителей было бы веры, основанной на неоспоримых данных, что они в состоянии довести войну «до полной победы»; но теперь мало подлежит сомнению, что у них не может быть такой веры, даже веры довести войну до пустой победы, т.е. кончить ее ничем. А, в таком случае, продолжение войны есть уже самое страшное преступление, когда либо совершенно по отношении к русскому народу. И не проще ли, не честнее ли, не нравственнее ли, вместо того, чтобы делать такое преступление, предоставить самому народу решить судьбоносный вопрос о продолжении войны? Это и добросовестно, и целесообразно, и в высшей степени демократично. И главное, можно это сделать без всякого страха от нападения неприятеля, без всякого угрызения совести по отношению к своим союзникам, без всякого внутреннего сотрясения и даже способствуя этим объединению всех разномыслящих русских людей, дорожащих плодами революции. Для этого стоит только взять нижеследующих двух решений:
1. Заключить немедленно перемирие с воюющими с Россией державами под условием, чтобы войска оставалсиь на теперешних своих позициях. И
2. Созвать в самом непродолжительном времени Учредительное Собрание, которому и предоставить решение вопроса о продолжении войны.
Перемирие обезпечит свободу выборов в Учредительное Собрание и даст возможность избирателям, находящимся на фронтах, взять участие в этих выборах. А Учредительное Собрание предупредит всякую междуусобицу и всякую контр-революцию, даст стране авторитетное правительство, и, если решит продолжать войну, то поведет ее при сравнительно самых благоприятных условиях. Вот почему необходимо созвать его елико возможно скорее, не стесняясь трудностями и недочетами, которые неизбежны при всяких выборах, делаемых в первый раз в таком широком масштабе. Не надо забывать, что всякое Учредительное Собрание, избранное при всевозможных опущениях, недочетах и даже формальных нарушениях избирательного закона, будет представлять и олицетворять Россию несравнимо полнее, вернее и юридически и нравственно авторитетнее, чем всякая Государственная Дума, выбранная при старом режиме, всякий Исполнительный Комитет, сам себя выбравший, всякое Временное Правительство, само себя назначившее, и всяких Рабочих и Солдатских Комитетов, взятых вместе.
Все вышеизложенные соображения и разсуждения заставили меня обратиться к Вам, глубокоуважаемый и дорогой Алексей Максимыч, с приглашением: взять в свои руки вопрос об умиротворении России, и, тем самым, способствовать прекращению этой жестокой войны. После смерти безсмертного Толстого, Вы больше всех других русских деятелей имеете нравственного права и нравственного долга связать свое высокочтимое имени с этим историческим делом. Таким образом, Вы спасете и русскую революцию, которая рискует быть съедена войной точно также, как и великая французская революция. А великомученический русский народ довольно истекал кровью, чтобы заслужить осенившую его свободу. Пусть неисчислимые жертвы, данные им в этой войне будут сочтены, как жертвы, принесенные на алтарь его свободы. После всех этих колоссальных жертв, грешно задавать ему задачу объять необъятное, т.е. освобождать всего мира. Достаточно и ту, которое возрожденная и свободная Россия даст скоро остальным народам: страсть к свободе, политического идеализма, социальной правды и нравственной красоты.
Если Вы сочтете нужным лично переговорить со мною о вопросе перемирия, я готов при первой вашей депеше приехать на свидание в Швецию (в Стокгольме или в каком нибудь другом шведском городишке, как Вам будет угодно).
Если же, почему либо, Вам лично невозможно приехать в Швецию, то я готов встретиться там с Вашим заступником - понятно, какая-нибудь авторитетная личность.
Прошу только верить, что пишу Вам не как официальный представитель страны воюющей с России, а в качестве человека, который считает, что имеет право говорить о России - как сказал бы Некрасов - «за общую каплю крови» с русским народом...
Глубоко уважающий и искренно любящий Вас
Д. Ризов.
P.S. - Посылаю Вам настоящее письмо в двух экземплярах и по двум каналам, чтобы оно не пропало. Настоятельно прошу телеграфировать о его получении по адресу: Grecoff, Strandvägen 47, Stockholm. На этом же адресе можно телеграфировать и о нашем свидании, если Вы согласитесь о нем. Можете подписывать своим депеш своим крестным именем Alexei или псевдонимом Max.
Настоящий экземпляр последний.
Idem