Умберто Эко о фашизме (начало)
Формат ЖЖ и современный ритм жизни не очень способствует пространным рассуждениям в тексте, поэтому я собираюсь разбить своё высказывание на три части. Первые две можно условно назвать "техническими", в них будет чтение доклада Умберто Эко "Вечный фашизм" с комментариями, а затем перейдём к обобщению "полевых наблюдений".
Короткая справка с сайта "proza.ru":
«Вечный фашизм» - доклад, с которым Умберто Эко выступал на симпозиуме, проводившемся итальянским и французским отделениями Колумбийского Университета (Нью-Йорк) 25 апреля 1995 г., в юбилей освобождения Европы. Опубликовано под заглавием «Eternal Fascism” в «Нью-Йорк Ревью оф Букс» 22 июня 1995 г. - http://www.proza.ru/2014/08/22/1220
Собственно, эта работа началась с того, что мы крупно повздорили с очень дорогим мне человеком. В качестве довода к тезису о том, что автор этих строк ничего не смыслит в фашизме и называет им всё, что не нравится Кремлю, мне швырнули ссылку на статью "14 признаков фашизма" на сайте журнала "Последний предел".
Что-ж, решил я, почитаем. Итак, Умберто Эко "14 признаков фашизма":
В 1942 году, в возрасте 10 лет, я завоевал первое место на олимпиаде Ludi Juveniles, проводившейся для итальянских школьников-фашистов (то есть для всех итальянских школьников). Я изощрился с риторической виртуозностью развить тему «Должно ли нам умереть за славу Муссолини и за бессмертную славу Италии?» Я доказал, что должно умереть. Я был умный мальчик.
Потом в 1943 году мне открылся смысл слова «свобода». В конце этого очерка расскажу, как было дело. В ту минуту «свобода» еще не означало «освобождение».
В моем отрочестве было два таких года, когда вокруг были эсэсовцы, фашисты и партизаны, все палили друг в друга, я учился уворачиваться от выстрелов. Полезный навык.
В апреле 1945 года партизаны взяли Милан. Через два дня они захватили и наш городишко. Вот была радость. На центральной площади толпились горожане, пели, размахивали знаменами. Выкрикивалось имя Миммо, командира партизанского отряда. Миммо, в прошлом капитан карабинеров, перешел на сторону Бадольо [1] и в одном из первых сражений ему оторвало ногу. Он выскочил на балкон муниципалитета на костылях, бледный. Рукой сделал знак толпе, чтоб замолчали. Я наряду со всеми ждал торжественной речи, все мое детство прошло в атмосфере крупных исторических речей Муссолини, в школе мы учили наизусть самые проникновенные пассажи. Но была тишина. Миммо говорил хрипло, почти не было слышно: «Граждане, друзья. После многих испытаний… мы здесь. Вечная слава павшим». Все. Он повернулся и ушел. Толпа вопила, партизаны потрясали оружием, палили в воздух. Мы, мальчишки, кинулись подбирать гильзы, ценные коллекционные экспонаты. В тот день я осознал, что свобода слова означает и свободу от риторики.
Через несколько дней появились первые американские солдаты. Это были негры. Мой первый знакомый янки, Джозеф, был чернокож. Он открыл мне чудесный мир Дика Трейси и Лила Эбнера. Его книжки комиксов были разноцветные и замечательно пахли.
Одного из офицеров (его звали не то майор Мадди, не то капитан Мадди) родители двух моих соучениц пригласили в гости к себе на виллу. В саду расположились с вязаньем наши благородные дамы, болтая на приблизительном французском. Капитан Мадди был неплохо образован и на французском тоже как-то разговаривал. Так сложилось мое первое впечатление об освободителях-американцах, после всех наших бледноликих и чернорубашечных: интеллигентный негр в желто-зеленом мундире, произносящий: «Oui, merci beaucoup Madame, moi aussi j’aime le champagne…». К сожалению, шампанского на самом деле не было, но от капитана Мадди происходила моя первая в жизни жвачка и жевал я ее много дней. На ночь я клал ее в стакан с водой.
Здесь возникла неприятная ассоциация с воспоминаниями Максима Леонидова о том, как именно добывалась американская жевачка экзальтированными советскими подростками. Многие помнят этот пассаж, он был использован Мариной Александровой для описания феномена "тамошних":
...Дворцовая площадь привлекала нас не только как место для игр, но и по серьезному поводу - там всегда было полно иностранцев, которых называли фирмачами, то есть это те, кто живет в «фирменных» странах. Как-то, провожая глазами уходящий автобус с иностранными туристами, кто-то из ребят с завистью сказал:
- Люди поехали!
...Иногда на большой перемене мы успевали сбегать на Дворцуху и приобрести вожделенное изделие. Когда не у кого было взять, отскабливали от мостовой. Для этого использовался металлический колпачок от поршневой ручки. У него были острые края, которые прекрасно отковыривали придавленную многими ногами резинку. Попадались очень жирные и почти нежеваные экземпляры. Помоешь под краном и еще несколько дней жуешь».
Эти вызывающие приступ тошноты откровения - из книги воспоминаний Максима Леонидова, лидера очень популярной в свое время и даже, в общем-то, неплохой, хотя и весьма вторичной питерской группы «Секрет». → http://eot-leningrad.livejournal.com/1654.html
Скорее всего речь о книге мемуаров Максима Леонидова "Я оглянулся посмотреть…". К сожалению, в открытом доступе в сети её найти не удалось, поэтому пока придётся удовлетвориться цитированием вторичного источника. Кто знает, пришлите ссылку, пожалуйста.
Вернёмся к статье Умберто Эко:
В мае нам сказали, что война окончилась. Мир показался мне великой странностью. Меня учили, что перманентная война является нормальным условием жизни для молодого итальянца. В последующие месяцы открылось также, что Сопротивление - не наше деревенское, а общеевропейское явление. Я научился новым волнующим словам, таким как reseau, maquis, armee secrete, Rote Kapelle, варшавское гетто. Я увидел первые снимки геноцида евреев - того, что называется Холокост, - и усвоил смысл явления раньше, чем узнал термин. Я понял, от чего именно нас освободили.
В Италии кое-кто сегодня задается вопросом, сыграло ли Сопротивление реальную военную роль. Моему поколению этот вопрос несуществен. Мы сразу почувствовали моральную и психологическую роль Сопротивления. Вот что давало нам гордость: знать, что мы, население Европы, не дожидались освобождения сложа руки. Думаю, что и для молодых американцев, которые платили кровью за нашу свободу, было тоже небезразлично знать, что за линией фронта среди населения Европы кто-то платит по тому же счету.
В Италии звучат высказывания, что Сопротивление в Европе - вымысел коммунистов. Нельзя спорить, коммунисты действительно употребили Сопротивление как личную собственность, пользуясь тем, что они сыграли в Сопротивлении центральную роль. Но я помню партизан в шейных платках самых разных расцветок.
Прилипнув к радиоприемнику, я проводил ночи - ставни задраивались, комендантский час, затемнение, ореол вокруг радио был единственным источником света - и слушал сообщения, которые «Радио Лондон» передавало партизанам. Послания туманные и в то же время поэтические («Солнце восходит снова», «Розы в цвету»). Большей частью это была «информация для Франки». Откуда-то я шепотом узнал, что Франки - командир самого крупного подполья Северной Италии и человек легендарного мужества. Франки был моим героем. Этот Франки (настоящее имя - Эдгардо Соньо) был монархист, настолько антикоммунистической ориентации, что в послевоенное время примкнул к правоэкстремистской группировке и попал под суд по подозрению в подготовке реакционного антигосударственного переворота. Что это меняет? Он остается ориентиром моих детских лет. Освобождение - одно для людей самых разных расцветок.
Сейчас у нас принято говорить, что война за освобождение Италии привела к трагическому расколу нации и что необходимо национальное примирение. Воспоминание об ужасном времени должно быть вытеснено (refoulee, verdrangt).
Но вытеснение - источник неврозов.
Примириться, проявить понимание, уважить тех, кто от чистого сердца вел свою войну. Простить - это не значит забыть. Допускаю, что Эйхман был чистосердечно предан своей миссии. Но мы не говорим Эйхману: «Валяйте, продолжайте в том же духе». Мы обязаны помнить, что же это было, и торжественно заявить, что снова они этого делать не должны.
Но кто такие «они»?
Если до сегодняшних пор подразумевать под «они» тоталитарные правительства, распоряжавшиеся Европой перед Второй мировой войной, можно спать спокойно: они не возродятся в прежнем своем виде среди новых исторических декораций. Итальянский фашизм (Муссолини) складывался из культа харизматического вождя, из корпоративности, из утопической идеи о судьбоносности Рима, из империалистической воли к завоеванию новых земель, из насадного национализма, из выстраивания страны в колонну по два, одевания всех в черные рубашки, из отрицания парламентской демократии, из антисемитизма. Так вот, я вполне верю, что нынешний Национальный альянс, родившийся из останков Итальянского социального движения, - это партия хотя и безусловно правая, но не связанная с нашим прежним фашизмом.
Итальянский фашизм Муссолини, по Эко - это сочетание следующих признаков:
1. вождизм (культ вождя)
2. корпоративность
3. традиционалистский миф (о Риме)
4. империализм
5. "надсадный" национализм
6. тоталитарный диктат ("выстраивание страны в колонну по два")
7. антидемократизм (отрицание парламентской демократии)
8. антисемитизм
Отметим, что именно этот набор признаков фашизма обычно приводится в популярных справочниках и мало у кого вызывает отторжение.
И хотя я очень обеспокоен неофашистскими движениями, возникающими повсеместно по Европе и, в частности, в России, я - по той же причине - не думаю, что именно немецкий фашизм в своей первоначальной форме может снова явиться в качестве идеологии, охватывающей народы.
В то же время, хотя политические режимы свергаются, идеологии рушатся под напором критики, дезавуируются, за всеми режимами и их идеологиями всегда стоят: мировоззрение и мирочувствование, сумма культурных привычек, туманность темных инстинктов, полуосознанные импульсы.
Эко заявляет намерение обратиться к ядру явления, тому что увязывает исторические формы фашизма, получившие соответствующие оценки и новые, современные явления. Связать исторический фашизм с неофашизмом.
При этом, зачем-то сразу вбрасывает манипуляцию: за всеми идеологиями стоят "…туманность тёмных инстинктов, полуосознанные импульсы". Это ложь. Причём ложь в русле концепции К.Поппера "тоталитаризме" и "двух тоталитарных режимах".
Можно узнать, какие тёмные инстинкты стоят за отрицанием эксплуатации человека человеком? Какие *полуосознанные* импульсы скрываются за коммунизмом?
Послушаем одного из крупнейших практиков коммунистического движения:
Вы обязаны не опускаться до уровня масс, до уровня отсталых слоев класса. Это бесспорно. Вы обязаны говорить им горькую правду. Вы обязаны называть их буржуазно-демократические и парламентарные предрассудки предрассудками. Но вместе с тем вы обязаны трезво следить за действительным состоянием сознательности и подготовленности именно всего класса (а не только его коммунистического авангарда), именно всей трудящейся массы (а не только ее передовых людей). - В.И. Ленин, "Детская болезнь левизны в коммунизме" (https://www.marxists.org/russkij/lenin/1920/leftwing/08.htm)
Исторические примеры развития коммунистического движения (не путать со стадиями надлома и разложения) всегда требовали усиления сознания, борьбы с "полуосознанностью", повышения сознательности масс. Массам требовалось говорить всю правду, образовывать, обучать вести сознательную борьбу.
Да, в конце XIX-го и начале XX-го понятийный аппарат для сознательной борьбы сводился к классовой теории. Её и пересказывали друг другу как могли. Ленин в приведённой цитате чётко различает партию, авангард класса и его "основное тело".
Коммунистическая идеология предъявляет очень высокие требования к сознательности и контролю человеческого поведения, без этого её распространение и практика невозможна. Это даёт основания говорить о советском проекте как о наследнике европейского Просвещения.
Возвращаемся к тексту Умберто Эко:
О чем это говорит? [наличие полуосознанных импульсов и привычек за всеми идеологиями и режимами - прим. ru_ghost3d] Существует ли и в наше время призрак, бродящий по Европе, не говоря об остальных частях света?
Политику сейчас часто определяют как управление общественными энергиями. Кто-нибудь может привести в пример хоть один политический режим который бы не опирался на какие-то элементы чувственной, эмоциональной сферы народа, его "глубинные нужды и чаяния"?
Ионеско изрек: «Важны только слова, все остальное - болтовня». Лингвистические привычки часто представляют собою первостепенные симптомы невыказуемых чувств.
Поэтому позвольте задать вопрос: с какой стати не только итальянское Сопротивление, но и вся Вторая мировая война во всем мире формулируется как битва против фашизма?
Фашизм вообще-то должен ассоциироваться с Италией.
Похоже, что последняя фраза даёт основания неопытным либероидным пропагандистам и экзальтированным дамам редуцировать фашизм строго до итальянских будней 20-ых - 40-ых годов XX-го века. Увы, они просто плохо читают: это "связка", риторический вопрос, с помощью которой Умберто Эко переходит к более полному исследованию феномена. Надо же ответить, почему фашизм у современного человечества ассоциируется не только с муссолиниевской Италией.
Слово появилось у итальянцев, а явление распространилось значительно шире. Просто переходим к следующему абзацу:
Но перечитайте Хемингуэя «По ком звонит колокол»: Роберт Джордан именует своих врагов фашистами, хотя они испанские фалангисты. Дадим слово Ф. Д. Рузвельту: «Победа американского народа и его союзников будет победою над фашизмом и над деспотическим тупиком, который он олицетворяет» (23 сентября 1944).
Во времена маккартизма любили клеймить американцев, участвовавших в гражданской войне в Испании, «недозрелыми антифашистами» (имелось в виду, что выступить против Гитлера в сороковые годы было моральным долгом настоящего американца, а вот выступать против Франко чересчур рано, в тридцатые, - это подозрительный знак).
Американские радикалы обзывали полицейских, не разделявших их вкусов по части курева, «фашистскими свиньями». Почему не паршивыми кагулями, не гадами фалангистами, не суками усташами, не погаными квислингами, не Анте Павеличами и не нацистами?
Дело в том, что «Майн Кампф» - манифест цельной политической программы. Немецкий фашизм (нацизм) включал в себя расовую и арийскую теории, четкое представление об entartete Kunst - коррумпированном искусстве, философию державности и культ сверхчеловека. Он имел четкую антихристианскую и неоязыческую окраску. Так же точно сталинский диамат был четко материалистичен и атеистичен. Режимы, подчиняющие все личностные проявления государству и государственной идеологии, мы зовем тоталитарными; немецкий фашизм и сталинизм - оба тоталитарные режимы.
Снова подтвердилась "попперианская" направленность мысли итальянского писателя. Не зря его называют одним из ярчайших представителей постмодернизма.
Много ли найдётся объектов культа личности, которые боролись бы с этим культом активнее И. Сталина?
Итальянский же фашизм, безусловно, представлял собой диктаторский режим, но он не был вполне тоталитарен, и не благодаря какой-то особой своей мягкости, а из-за недостаточности философской базы. В противоположность общепринятому представлению, у итальянского фашизма не имелось собственной философии. Статья о фашизме, подписанная «Муссолини» в Итальянской энциклопедии Треккани, была если не создана, то вдохновлена философом Джованни Джентиле, и отражалось в ней позднегегелианское представление об «этическом и абсолютном государстве». Однако при правлении Муссолини такое государство реализовано не было. У Муссолини не было никакой философии: у него была только риторика. Начал он с воинствующего безбожия, затем подписал конкордат с Церковью и сдружился с епископами, освящавшими фашистские знамена. В первые его, еще антиклерикальные времена, если верить легенде, он предлагал Господу разразить его на месте, дабы проверить истинность Господня бытия. По всей видимости, тот чем-то отвлекся и просьбу не удовлетворил. На следующем этапе во всех своих выступлениях Муссолини ссылался на имя Божие и смело именовал самого себя «рукой Провидения».
Профессор семиотики Умберто Эко ненавязчиво заводит сталинизм в категорию "тоталитаризма" и так же аккуратно выводит из неё итальянский фашизм. Дескать, за идеологическую недооформленность. При этом за пару абзацев до этого, одной из черт итальянского фашизма было названо "выстраивание страны в колонну по два, одевание всех в черные рубашки" - напомню, что именно диктат государства (легко расширяемый до любой надличностной структуры) во всех сферах человеческой жизни является ядром понятия "тоталитаризм", введённого Карлом Поппером. Зачем такие игры яркому авторитету современной интеллигенции?
Итальянский фашизм, бесспорно, был первой правой диктатурой, овладевшей целой европейской страной, и последующие аналогичные движения поэтому видели для себя общий архетип в муссолиниевском режиме. Итальянский фашизм первым из всех разработал военное священнодействие, создал фольклор и установил моду на одежду, причем с гораздо большим успехом за границей, чем любые Бенеттоны, Армани и Версаче. Только следом за итальянским фашизмом - в тридцатые годы - фашистские движения появились в Англии (Мосли), Литве, Эстонии, Латвии, Польше, Венгрии, Румынии, Болгарии, Греции, Югославии, Испании, Португалии, Норвегии и даже в Южной Америке и, разумеется, в Германии. И именно итальянский фашизм создал у многих либеральных европейских лидеров убеждение, будто эта власть проводит любопытные социальные реформы и способна составить умеренно-революционную альтернативу коммунистической угрозе.
Итак, светоч говорит, что итальянский фашизм стал "архетипом" для последующих аналогичных движений. Уже на основании этой фразы нельзя запрещать употребление слова фашизм в отношении нацистов, неонацистов и неофашистов.
Возникает и другой, важный с логической точки зрения, момент: всякая ли правая диктатура - фашистская, или существуют другие? Определение Димитрова позволяет вывести скрытые и даже "не-террористические" правые диктатуры из-под определения фашизма. Увы, у Эко "граница находится везде и нигде", и формальные логические операции оказываются "вне игры".
И все же это единственное основание - исторический приоритет - не кажется мне достаточным для того, чтобы слово «фашизм» превратилось в синекдоху, в определение типа pars pro toto для самых разных тоталитарных движений. Никак нельзя сказать, чтобы итальянский фашизм содержал в себе все элементы последующих тоталитаризмов, некую квинтэссенцию. Наоборот, в фашизме и эссенции то, естества ясного не содержалось, и являл он собой тоталитаризм размытый, на языке логики - fuzzy.
Итальянский фашизм представлял собой размытый тоталитаризм.
Итальянский фашизм не был монолитной идеологией, а был коллажем из разносортных политических и философских идей, муравейником противоречий. Ну можно ли себе представить тоталитарный режим, в котором сосуществуют монархия и революция, Королевская гвардия и персональная милиция Муссолини, в котором Церковь занимает главенствующее положение, но школа расцерковлена и построена на пропаганде насилия, где уживаются абсолютный контроль государства со свободным рынком?
Очень интересный пассаж. А может действительного противоречия между перечисленными моментами нет?
Кстати, на основании чего, в этой логике, сталинизм причисляется к тоталитарным режимам? В нём множество конкурирующих силовых ведомств, возрождение патриархии, коммунистическая идеология, интернационализм и вдохновляющие народ на борьбу киноленты про Александра Невского и Ивана Грозного, стихотворение "Убей немца" и масса других противоречий.
Быть может профессор просто не справляется со сложностью реальных политических систем, действующих в тех или иных исторических реалиях? Или ему это не нужно.
В Италии фашистская партия родилась, превознося свой новый революционный порядок, но финансировалась самыми консервативными землевладельцами, которые надеялись на контрреволюцию. Итальянский фашизм в своем зародыше был республиканским, но затем двадцать лет подряд прокламировал верность королевской фамилии, давая возможность дуче шагать по жизни под ручку с королем, которому предлагался даже титул императора. Когда же в 1943 году король уволил Муссолини с должности, партия через два месяца возродилась с помощью немцев под знаменем «социальной» республики, под уже знакомую музыку революции и с почти что якобинской аранжировкой.
Существовала только одна архитектура немецкого фашизма и только одно немецко-фашистское искусство. Если архитектором немецкого фашизма стал бы Альберт Шпеер, не осталось бы места Мису ван дер Роэ. Так же точно при Сталине: коли был бы прав Ламарк, не осталось бы места Дарвину. Напротив, в Италии архитекторы, безусловно, мыслили себя как фашисты, однако наряду с псевдоколизеями проектировали и новаторские здания, вдохновленные модерн-рационализмом Гропиуса.
"Так же точно при Сталине: коли был бы прав Ламарк, не осталось бы места Дарвину." - интересный образец демагогического изящества! Либо профессор просто не понимает о чём говорит, либо издевается. Склоняюсь ко второму.
Сталин не занимался спором Ламарка и Дарвина, который отбушевал за сотню лет до "сталинизма" и далеко в Европе. При Сталине действительно шли разборки вокруг Мичурина, Вавилова и Лысенко. И Дарвину и "Ламарку", если считать Лысенко идейным наследником Ламарка, место, в итоге, осталось.
Тут скорее есть основания для вопроса о тоталитарности современной науки: в ней непросто сейчас отыскать место для Ламарка. А в очернении сталинизма без подтасовок.
Итальянский фашизм не знал своего Жданова. В Италии существовали две важные художественные премии. Во-первых, премия Кремона - под эгидой невежественного и фанатичного фашиста Фариначчи, который ратовал за пропагандистское искусство (помню станковую живопись: «У радиоприемника. Слушая выступление Дуче» и «Ментальные состояния, навеваемые фашизмом»). Во-вторых, премия Бергамо, которую спонсировал образованный и в разумных пределах толерантный фашист Боттаи. Он выступал сторонником искусства для искусства и за новаторские опыты авангардистского искусства, те самые, которые в Германии преследовались как упаднические и втайне коммунистические, так как они отличались от нибелунгового кича, а разрешался только он, и больше ничего.
В смысле поэзии, нашей национальной гордостью считался Д’Аннунцио, денди, которого в Германии или в России мигом поставили бы к стенке. У нас ему присвоили титул Вещего певца режима за национализм и превознесение геройства (с примесью изрядной порции французского декадентства).
Футуризм. Образец самого отъявленного «упадочного искусства», наряду с экспрессионизмом, кубизмом, сюрреализмом. Однако первые итальянские футуристы были настроены националистски, с эстетических позиций отстаивали участие Италии в Первой мировой войне, упивались быстротой, насилием и риском и, в определенных отношениях, подходили близко к фашистскому культу молодости. Когда итальянский фашизм начал равняться на Римскую империю и на новооткрытые народные корни, Маринетти (провозглашавший, что автомобиль прекраснее Ники Самофракийской, и покушавшийся «укокошить лунный свет») был проведен в члены Национальной Академии, которая вообще-то относилась к лунному свету с пиететом.
Многие партизаны, представители левой интеллигенции вызрели в ячейках ГУФ (фашистской организации университетских студентов), а ведь ГУФ замышлялась как колыбель новой фашистской культуры. Но эти ячейки составили собой некий интеллектуальный котел, где кипели идеи и никогда не было настоящего идеологического контроля; не оттого, что партийцы отличались особой толерантностью, а потому, что они, как правило, не обладали интеллектуальным уровнем, чтоб контролировать студентов.
В течение всего того двадцатилетия поэзия «герметиков» представляла собой противовес помпезному стилю истеблишмента. Герметикам было позволено выражать литературный протест, не выходя из башни из слоновой кости. Настроение герметиков являло полную противоположность фашистскому культу оптимизма и героизма. Фашистский истеблишмент терпел это явное, хотя и социально неуловимое, противоречие, потому что не обращал достаточного внимания на столь туманные речи.
Итак, итальянский фашизм - это колыбель искусств, очаг авангардизма, и колыбель вольнодумства. Никому не кажется, что профессор занимается отбеливанием фашизма?
Это не означает, что итальянскому фашизму была свойственна терпимость. Грамши продержали в тюрьме до самой смерти, Маттеотти уничтожили, братьев Росселли уничтожили, свободу печати подавили, профсоюзы разогнали, политических диссидентов выслали на отдаленные острова, законодательная власть превратилась в чистую фикцию, а исполнительная (которая контролировала и судопроизводство, и массовые коммуникации) самопроизвольно издавала законы, среди которых, в частности, был закон о чистоте расы - формальная поддержка Италией геноцида евреев.
Неодноплановая картина, описанная мною, свидетельствует не о толерантности, а о великой расхлябанности, как политической, так и идеологической. Причем это была «упорядоченная расхлябанность», в беспорядке имелась своя система. Пусть фашизм не имел философского стержня, но с точки зрения эмоциональной он был прочно ориентирован на определенные архетипы.
Итак, архетип фашистских движений отличался "расхлябанностью", имел провалы в философском, разумном обосновании, но был чётко ориентирован на эмоции. Кстати, последователи, в первую очередь, немецкие во многом победили "расхлябанность", однако эмоциональную ориентированность переняли полностью.
Так мы приблизились ко второй части разговора. Немецкий нацизм был уникален. Мы не можем назвать нацизмом гиперкатолический фалангизм Франко, потому что нацизм отличался глубинным язычеством, политеизмом и антихристианством, или это был не нацизм. А вот с термином «фашизм», наоборот, можно играть на многие лады. Название не переменится. С понятием «фашизм» происходит то же, что, по Витгенштейну, произошло с понятием «игра». Игра может быть соревновательной или же наоборот; может осуществляться одним человеком или же несколькими; может требовать умения и навыков или не требовать ничего; может вестись на деньги, а может и нет. Игры - это серия различных видов деятельности, семейное сходство между которыми очень относительно.
1 2 3 4
abc bcd cde def
Предположим, перед нами набор политических группировок. Первая группировка обладает характеристиками abc, вторая - характеристиками bcd и так далее. 2 похоже на 1, поскольку у них имеются два общих аспекта, 3 похоже на 2, 4 похоже на 3 по той же самой причине, 3 похоже даже на 1 (у них есть общий элемент с). Но вот что забавно. 4 имеет нечто общее с 3 и 2, но абсолютно ничего общего с 1. Тем не менее, благодаря плавности перехода с 1 на 4» создается иллюзия родства между 4 и 1.
Термин «фашизм» употребляется повсеместно, потому что даже если удалить из итальянского фашистского режима один или несколько аспектов, он все равно продолжает узнаваться как фашистский. Устранив из итальянского фашизма империализм, получаем Франко или Салазара. Устраняем колониализм - выходит балканский фашизм. Прибавляем к итальянскому фашизму радикальный антикапитализм (чем никогда не грешил Муссолини), и получается Эзра Паунд. Прибавляем помешательство на кельтской мифологии и культе Грааля (абсолютно чуждое итальянскому фашизму), и перед нами один из наиболее уважаемых фашистских гуру - Юлиус Эвола.
Здесь необходимо засвидетельствовать профессору почтение. Он прямо говорит, что основанием для всех остальных форм фашизма является …итальянский фашизм. Без всяких постмодернистских уловок, Эко рассматривает проблему в историческом ключе. Профессор ставит задачу узнавания фашизма в спектре сходных политических феноменов, указывая на то, что человеческое сознание в языке уже зафиксировало их родовое сходство. То есть люди уже узнают и называют разные политические движения фашистскими, без всякого семиотического обеспечения, а профессор никого не обвиняет в неправильном словоупотреблении.
Теперь же пришла пора вычленить общее чтобы больше уже никогда не путаться!
Либероиду на заметку: Эко таки считает правые диктатуры и отдельные движения за рамками итальянского фашизма - фашистскими.
Чтобы преодолеть этот разброд, по-моему, следует вычленить список типических характеристик Вечного Фашизма (ур-фашизма); вообще-то достаточно наличия даже одной из них, чтобы начинала конденсироваться фашистская туманность.
Итак, Эко перечислил правые политические группировки… и одного гуру. Теперь собирается выделять в них родовые признаки, причём в модусе "хоть один".
***
Вторую часть статьи разберём в следующем посте, а пока подведём промежуточные итоги.
В сухом остатке, Умберто Эко явно не стремится дать определение фашизма, которого так ждут от него наши запутавшиеся представители интеллигенции. Эко основывается на концепции тоталитаризма, которая сконструирована специально для того, чтобы блокировать различение фашизма и коммунизма(https://gazeta.eot.su/article/popper-i-drugie).
Плюс, присутствуют элементы заигрывания с американской аудиторией и попытка "отмыться" от фашистского детства.
Напомню фактуру:
Год рождения Умберто Эко 1932. В 1945-м ему исполнился 13-й год, а уже в 10, по его словам, у него отмечались успехи в фашистской риторике.
Об его отце Джулио Эко в сети крайне мало информации, однако устойчиво повторяется формула "ветеран трёх войн".
Думаю, что если бы отец был партизаном и членом итальянского Сопротивления, это не стало бы фигурой умолчания, мягко говоря. И не было бы пассажа про гордость от знания, что "население Европы не дожидались освобождения сложа руки".
Основой фашистской партии Муссолини были итальянские ветераны Первой Мировой Войны. У нас нет указаний на то, что отец Эко был членом фашистской партии. Но если он не участвовал в Сопротивлении, то он был либо нейтрален, либо настроен положительно.
Не имея чёткой хронологической привязки, невозможно сказать, были ли Джулио Эко ветераном Первой Мировой, но Вторая мировая на стороне итальянских фашистов в "три войны" должна быть зачислена. По крайней мере, лично я не вижу вариантов, кто разбирается в теме лучше, прошу поправить.
В любом случае, человек, который столкнулся с фашизмом на собственном опыте должен приобрести большую, а не меньшую чувствительность к этому феномену. Соответствующая психическая функция должна быть лучше разработана. Последнее, чего ожидаешь от такого человека - это размывания границ и определений.
***
Мы закончили с первой частью статьи, которая сравнительно редко приводится целиком в сетевых источниках.
Имея перед глазами исходный материал и вытекающие из него напрямую наблюдения, хочу задать вопрос читателям:
- кто-нибудь ожидает от второй части статьи, где Эко переходит напрямую к признакам ("архетипам вечного фашизма") определённости и чёткости достаточной для того, чтобы пользоваться ими для квалификации и классификации явлений?
Продолжение следует.