Фрагменты ЮА-симфонии: Кто цепляется за прошлое?-3
Анатомия бурского мышления
(Есть ли у этого подзаголовка принципиальная разница с «О чем думает африканер»? - Р.)
Знакомство с белым южноафриканцем, тем более буром, всегда очерчено каким-то таинством. Нам доводилось быть в одной компании с африканерами в Зимбабве, Лесото, Ботсване, Мозамбике, Австрии, на Маврикии. И, как правило, устроители ленча или ужина многозначительно, с извиняющимся выражением на лице предупреждали: «Будут гости с юга» или «Приглашена милая парочка буров. Они не помешают...»
Такова уже в мире репутация «белого племени» Южной Африки. Годы международного остракизма сделали свое дело. Буру в компании неловко за самого себя, а остальные относятся к нему с некоторой сдержанностью и каким-то снисхождением. Это чувство внутренней смутно ощущаемой вины, неосознанно рождающее излишнюю вежливость, эгоизм, жестокость, цинизм в той или иной мере, отражено в творчестве видных южноафриканских писателей. Алан Пейтон, Надин Гордимер, Джек Коуп, Питер Абрахамс, Андре Бринк, Дж. Кутзее и другие описывают моральное банкротство системы апартеида. Другие представители африканеров, крупнейший поэт и лингвист Брейтен Брейтенбах, ветеран борьбы за гражданские права Элен Сузман и священник Бейерс Науде, используют каждую возможность, чтобы вскрыть моральную несостоятельность расизма.
Вместе с тем известны также бурское гостеприимство, доброжелательность, простота в обращении, трудолюбие, честность. У себя на родине африканеры в массе своей верят, что апартеид ниспослан им свыше и имеет свои оправдания именно на южноафриканской земле. По их словам, он дает белым чувство безопасности в условиях изоляции от остального мира. Многие белые, надо сказать, никогда не бывали в африканских кварталах и знают о страданиях черного населения - как это ни странно - понаслышке.
- Вы можете сидеть у своего бассейна на лужайке, потягивая джин с тоником, а в 30-40 км полицейские расстреливает африканцев, - пожимал плечами Хенни Серфонтейн. - Люди знают, что в стране пылают поселки черных, но политика расовой сегрегации привела к тому, что белые говорят об этом как о событиях а другой стране.
Чувство превосходства буров покоится на искренней уверенности в правоте своего дела, что во многом объясняется самовнушением.
- Люди со стороны, осуждающие систему апартеида, считают проявлением ханжества слова африканеров о плохом управлении африканцами своих стран на континенте, а также о приверженности принципам западной цивилизации, - излагал нам свои наблюдения американский журналист Уильям Бюргер. - Эти убеждения могут быть и заблуждениями, зато им присуща искренность.
Белые, в том числе и с низкими доходами, опасаются, что африканцы отнимут у них часть полуквалифицрованных и неквалифицированных рабочих мест. Либерализация расовых законов, утверждают они, ставит под угрозу их благосостояние.
...Белый носильщик на железнодорожной станции Порт-Элизабета Жан Леру получает 125 долларов в неделю. Такие люди, то и дело теряющие работу, пополняют ряды ультраправых.
- По-моему, правительство предоставило африканцам слишком много земли, - говорит он о бантустанах. - Было бы прекрасно, если бы африканцы находились лишь в Венде, Сискее и Транскее. Нельзя разрешать им приезжать в белые районы и получать там paботу, нашу работу.
...Колледж Диосесана в пригороде Кейптауна - одно из лучших учебных заведений ЮАР. Находясь под опекой англиканской церкви, он стал первым в стране принимать не только белых, но и детей из азиатской «цветной» общин.
- Я не думаю, что правительство может неопределенно долго держать под контролем нынешнюю ситуацию, - сказал 17-летний студент Джон Добсон. - По-моему, рано или поздно к власти у нас придет правительство африканцев. Но я не имею ни малейшего намерения уезжать из Южной Африки, вполне готов жить при правлении африканцев. Я лишь надеюсь, что африканцы не слишком затруднят жизнь белых.
Джон имеет друзей среди студентов с иным цветом кожи. Он понимает, почему африканцы отвергают апартеид.
- Учась вместе с цветными, мы поняли, что сотрудничество южноафриканцев, принадлежащих к различным расам, возможно. Думаю, именно это ждет нас в будущей жизни. Если бы я пережил такие же обиды, какие наносятся им, то тоже участвовал бы в мятежах. Вместе с тем я хотел бы провести различие между теми, кто борется конституционными методами, и теми в африканских поселках, кто представляется мне обычными хулиганами. Я сочувствую первым и отвергаю вторых.
Джон и люди, рассуждающие, как он, не задумываются о том, что мирные средства испробованы АНК с начала века и результатов не принесли из-за непреклонной позиции правительства белого меньшинства. В условиях апартеида т. н. «конституционные средства борьбы» неэффективны и просто недоступны африканцам. Видный деятель белой оппозиции, бывший лидер Прогресссивно-федеральной партии Фредерик ван Зил Слабберт заметил: «Исторически сначала был апартеид, потом - насилие. Насилие апартеида породило насилие сопротивления системе. Единственный способ прервать цикл насилия - уничтожить апартеид». Белые не замечали раньше насилия, поскольку оно их не касалось. Теперь обстановка изменилась и требует рассудительного подхода.
...Дейв Куим возглавлял отделение белого профсоюза горняков в «Треугольнике Вааля». 15 тысяч рабочих являются его членами.
- Когда дело доходит до повышения заработка, кто страдает больше всего? - вопрошал он. - Белые, вот кто. Потому что африканцы бастуют каждые пять минут. Когда же приходит время повышать зарплату, компании говорят: наши прибыли недостаточно высоки, чтобы пойти на это. И все из-за забастовок африканцев. Честно говоря, мир просто не знает, насколько больше страдают белые, чем африканцы. Рабочие места для черных выделяются за счет белых, и мы как профсоюз против этого.
- Значит, вы против уступок?
- Конечно, дай им палец - они оттяпают всю руку. Правительство утверждает, что путем реформ оно добьется гармонии в обществе. Но происходит совершенно обратное. Мы постоянно слышим лишь о проблемах африканцев и никогда - о бедах белых. В белой общине, уверяю вас, начинает вскипать ненависть. Подождите несколько лет. Будет еще больше карательных мер и еще больше беспорядков, и тогда Консервативная партия одержит победу на выборах. Белые пользовались защитой правительства 3 века. Если они почувствуют, что им что-то угрожает, они повернутся лицом к партии, которая сохранит статус-кво.
Позиция Куима - голос тех, на кого опирается апартеид. Обывателя не прошибить несказанными страданиями других, но его до слез беспокоит собственная маленькая мозоль, разрастающаяся в его сознании до настоящего бедствия. Он - основа южноафриканского фашизма, почва для насилия.
Йоханнес Якобус Луус владеет 1700 акров земли на берегу Лимпопо, на севере провинции Трансвааль. Его хлопковые поля переваливают за горизонт, а Лимпопо катит свои воды в 30 м от дома Лууса.
- С моей точки зрения, мы должны продолжать политику раздельного развития рас, а не разделения с ними власти, - считает он. - Африканцы могут заниматься политикой в бантустанах. Я говорю это не потому, что ненавижу их, а потому, что думаю: лучше всего им развиваться своим путем. Все дело в уровня цивилизации африканцев, и как можно смешивать 2 различных образа жизни? Это просто невозможно. Если наделить африканцев всеми политическими правами, то они захотят навязать нам свое правительство. Везде в Африке, где такое произошло, резко снизился уровень цивилизации. Если упразднить раздельное развитие общин, то у Южной Африки не будет будущего. Цивилизация пойдет прахом.
Однако африканерская непримиримость подтачивается. Меняют взгляды простые буры, появляется новое я мышлении ранее неуступчивых политических деятелей.
- Чтобы заставить африканера смотреть на черного как на человека, а не как на рабочую силу, потребуется вмешательство провидения, - предсказал 55-летний Нико Смит.
Он получил образование в университете Стеллеибоса, был священником Голландской реформатской церкви, членом всесильной тайной организации «Бродербонд». Сейчас - скромный приходской священник в африканском поселке Мамелоди, близ Претории. За те годы, что Смит работает там, он не раз был очевидцем проявления взаимной ненависти молодых африканцев и белых.
- Я тревожусь за будущее страны, - с горечью говорил он. - Чернокожие подростки говорят, что белые не считают их за людей. «Почему белые не любят нас?» - недоумевают они. Когда общаешься с ними, они смотрят куда угодно, но только не тебе в глаза. Молодых африканцев преследует навязчивая идея освобождения. Революция неизбежна. Единственное, на что я надеюсь, - это на то, что она станет своего рода катарсисом, очищением всех нас и заставит думать о людях вообще, а не как о белых и черных.
Виллем Клейнханс был одним из блистательных представителей африканерской общины. Выходец из старинной консервативной семьи, рьяно отстаивал «идеалы» НП, быстро делал карьеру. И вдруг пришло прозрение - он усомнился в правомерности апартеида.
- В глубине души я начал ставить под вопрос некоторые ценности, отстаиваемые партией, - вспоминает он. - Я не высказывал свои мысли вслух, но меня стала грызть совесть, пока я не впал в отчаяние.
В 1955 Клейнханс выступил против проекта формирования сената только за счет сторонников НП. Это был конец его политической карьеры. Теперь он - декан факультета политических наук Университета Южной Африки.
- Реформы проводятся не потому, что правительство поняло ошибочность своих прежних взглядов, а потому, что события заставляют его пойти на это. Внутриполитический кризис и давление - вот причины обращения к реформам. Я не верю в мирный переход к демократическому правлению. Вот уже свыше 30 лет я выступаю в роли пророка катастрофы, и прежде чем откажусь от своих пророчеств, я должен увидеть искреннее и массовое стремление белых править наравне и вместе африканцами. Тогда я изменю свою точку зрения.
Рассуждая о глубине кризиса, профессор высказал мысль, которую нам доводилось слышать не раз:
- У белых в Южной Африке страх лежит в основе всех их мыслей и поступков. Они опасаются, что их поглотит африканское большинство. Опасаются того, что это большинство будет угнетать белых так же, как белые подавляли африканцев все эти годы. Им неуютно от того, что по накопленным историей счетам придется платить. Они тешат себя надеждой, что могут всегда быть хозяевами, удержать власть, и потому ведут себя жестоко, глупо и близоруко. Наивно предполагать, что Питер Бота может безболезненно изменить политику, сохранив при этом лояльность бурской общины.
Вряд ли еще несколько лет назад можно было бы встретить людей, связанных с крестной матерью апартеида - Голландской реформатской церковью, которые открыто выражали бы сомнения не только в незыблемости и правомерности апартеида, а в самой возможности" его сохранения. Сейчас такие настроения становятся нормой.
- Мы на пороге революции. Нравится это нам или нет, но мы должны пожать друг другу руки и поделить власть. Сейчас нет возможности продолжать действовать так, как мы поступали за последние 3 столетия. Перемены должны наступить.
Хендрику Фервурду - за 40. В 1980 он бросил карьеру священника. Немного похож на своего отца - бывшего премьер-министра страны. Сходство есть в голосе и темпераменте. Он проповедует теорию о том, что «только однорасовое, однонациональное общество может быть действительно гармоничным». Если его отец изобрел хоумленды для черных, то сын посвящает жизнь идее создания исключительно белого хоумленда, обходящегося без черных слуг и полностью полагающегося на инициативу и труд белых. Подобно истинному буру он искренен. Его кредо - нельзя отказывать черным в праве голоса, в равенстве.
- Если они живут и работают в пределах ваших границ, то, естественно, должны иметь свое слово в государственных делах, и без ограничений, - рассуждает он. - А это означало бы черное правительство, потому что африканцев - большинство. По нашему же убеждению, белыми должны управлять белые. Поэтому нам остается одно: опора на собственные силы, чтобы выжить в своем, белом государстве. Африканер привык распоряжаться во всем. А так различные этнические группы в пределах своих регионов сами бы определяли характер своего общественного устройства.
В Восточном Трансваале, в Моргензоне, по инициативе Фервурда-младшего и его последователей уже появился эмбрион белого хоумленда. Фактически в псевдореалистические рассуждения облечена позиция ультраправых - согнать черное население в бантустаны и закрыть им доступ в белые районы, простирающиеся на 87 процентах территории страны, и при этом гарантировать полный контроль над бантустанами со стороны белого хоумленда. По существу, это видоизмененная модель апартеида, в которой для отвода глаз выпячивается идея мнимой независимости и всячески затушевывается полное подчинение бантустанов, выдаваемых за «самостоятельные государства».
Просветление наступает мучительно долго, но все-таки наступает. Реалии современного развития подтачивает даже такой монолит, как бурское консервативное мышление. Белый начинает иначе глядеть на африканца, с изумлением открывая в нем не только соперника, но даже и человека. Проправительственная газета «Белд» опубликовала в 12.1985 фотографию белого солдата дю Плесси с черной девочкой на руках. В числе сотен солдат он был привлечен к обслуживанию госпиталя Барагванат для черных, после того как забастовали 1700 медицинских сестер и лиц обслуживающего персонала. Снимок, явно пропагандистский по сути, вызвал горячий спор среди белых читателей. А. Пинаар из Сасолбурга назвала его позорным. «Такие фотоснимки, как этот,- писала она,- показывают, сколь пала гордость африканера за свою страну и народ. Призывник, надевший форму своей страны, должен защищать ее от врагов, а не заниматься благотворительной деятельностью».
11римечательно, что сам дю Плесси не выказал ни тени сожаления или покаяния, как это могло быть еще несколько лет назад. «Я инстинктивно подхватил на руки маленькую девочку, которая выздоравливала после тяжелой болезни,- ответил он.- Настрадавшаяся, изможденная болезнью, она подбежала ко мне - просто истосковалась по ласке и теплу. Нам нужно, чтобы люди перестали думать так, как они думали 20 или 30 лет назад, здраво посмотрели на окружающий их мир и жили в соответствии с его требованиями. Я вырос в фермерской семье, придерживающейся африканерских традиций. К счастью, мои родители научили меня выйти в мир с открытым сердцем. Иначе, как и вы, я бы сейчас цеплялся за бессмысленную африканерскую самобытность».
Изменить, повернуть вспять течение жизни - не каждому под силу, но в этом - проявление мощи человеческой натуры, таящейся в ней непоколебимой воли к правде и свободе. Это удалось Бейерсу Науде и Патрику ван Ренсбургу. 22 года Науде был священником Голландской реформатской церкви, членом «Бродербонда». Трудно было себе вообразить большего ревнителя «чистоты африканерства», чем он. Его отец, Домине Джошуа Науде, Я так понимаю, что «Домине» - это таки титул-обращение, а не имя. - Р.) был капелланом в бурских отрядах, одним из тех, кто после 1902 продолжал сражаться с англичанами. Потом он стал одним из основателей «Бродербонда», его первым председателем.
Однако голос совести способен перекрыть в человеке, который дорожит своей честью, все соображения корысти и личного довольства, даже исправить недостатки предвзятого, дурного воспитания, говорит Бейерс Науде.; Так случилось и с ним. Сын националистически на строенного африканера увидел беду, которую несет Южной Африке апартеид, и восстал против него. В 1963 он вышел из «Бродербонда», направив личное письма его председателю Пиету Мейеру. В ноябре того же года Науде стал директором Христианского института, а 19.10.1977 это учреждение, сочтенное крамольным, было закрыто. Расисты сожгли в Кейптауне церковь, где Науде и его последователи разъясняли белым собратьям вред апартеида, разоблачали подноготную «Бродербонда». Наконец в 1982 власти, выйдя из себя, объявили его «запрещенным лицом». Тем не менее Науде переехал в африканский поселок, где часто выступает с антирасистскими проповедями.
...Патрик ван Ренсбург родился в бедной семье в Дурбане. Его дед был узником концлагерей для буров во время войн против англичан. Мальчик жил в дома бабушки.
- Бабушка воспитала во мне чувство сострадания к другим людям, - рассказывал нам Патрик. - Читая Льва Толстого, я вспоминаю, как она советовала стремиться понять других людей, не судить их строго за ошибки, а помогать в поисках пути к правде.
Закончив школу в Питермарицбурге, он работал клерком в суде, получил степень бакалавра в английском языке и экономике.
В 1956 активист НП ван Ренсбург был назначен вице-консулом в Леопольдвиле (Бельгийское Конго). Он быстро поднимался по дипломатической лестнице.
- Бессмысленно убеждать, что апартеид - благо, - обращается он к тем годам. - Однако, вероятно по молодости, я верил, что он необходим для избежания конфронтации и кровопролития между расами. Собеседникам, в основном дипломатам, я доказывал одну мысль:все, что мы делаем дома, - наше дело, и мы можем дружить в международном плане, не вмешиваясь в дела друг друга. А в душе все отчетливее осознавал противоречивость этой позиции. Попытки обороняться в разговорах с коллегами из других государств оставляли гнетущее впечатление, что кто-то из нас лжет, и меня мучило сознание того, что лгу именно я.
В 1957, ко всеобщему удивлению, преуспевающий дипломат вдруг ушел в отставку. После поездки по Нидерландам, где он читал лекции с критикой системы расовой дискриминации в ЮАР, его исключили из правящей партии. Он попытался создать либеральную партию в Трансваале. Снова ездил в Англию и Нидерланды. Газета «Бюргер», орган НП, неистовствовала, обвиняя его в предательстве. В 03.1960 в Йоханнесбургском аэропорту у него отобрали паспорт. Над ним нависла угроза физической расправы.
IIатрик бежал в Свазиленд, потом переехал в Великобританию. Жизнь изгнанника не приносила счастья, перебрался в Ботсвану, поближе к родине, чтобы заняться просветительской деятельностью. В деревне Серове, в 200 км к югу от Франсистауна, построил школу, затем еще две. В них готовят прежде всего квалифицированных рабочих для молодой республики: плотников, наладчиков, токарей, слесарей, электриков. Его учеников можно считать на тысячи. Наверное, нет ботсванского рабочего, который бы не знал Патрика ван Ренсбурга. В столице страны - Габороне его питомцы построили 5 зданий.
- Я счастлив, что избавился от расового предрассудка, который среда привила мне с детства, счастлив, что приношу пользу людям, - сказал он. - Но самая сокровенная мечта - жить в Южной Африке, где все будут равны и свободны, где человека будут ценить за трудолюбие и ум, а не за цвет кожи.
Патрик - активный участник «белого сопротивления, как он называет представителей либеральной интеллигенции, которые приводят в ярость главарей режима тем, что якобы предают интересы бурской общины. На последней случайной встрече с ним в Лесото он не скрывал от нас опасности, которая подстерегает всех подобных ему эмигрантов.
- Вот из этих проносящихся мимо машин агенты южноафриканской охранки в любой миг могут полоснуть по мне из автомата, - с печальной усмешкой промолвил он, когда мы сидели за чашкой кофе на веранде отеля «Виктория», что на центральной улице лесотской столицы - Масеру.
...А вот еще эпизод из южноафриканской действительности.
В 11.1983 военный трибунал приговорил к тюремному заключению студента Бретта Мирдала. Он отказался служить в силах безопасности ЮАР.
- Надев форму солдата, я был бы вынужден защищать систему, основывающуюся на насилии, - разъяснял он свое решение в последнем слове на суде. - Для либерально настроенных белых южноафриканцев жизнь в условиях апартеида - это непрерывное противостояние силам порядка. Тем, кто хотел бы поло жить конец произволу и репрессиям, угрожают запреты, аресты, ссылки, физические расправы. Правительство очень желало бы сокрушить любые формы сопротивления.
- Вы - не патриот, - прервал его судья. - Откуда у вас такое, вы же молодой человек и воспитывались в духе лучших африканерских традиций?
- Всю жизнь одним из моих святых принципов было желание служить Южной Африке и ее народу, - ответил Мирдал. - Вступление в силы безопасности настолько резко противоречит моим идеалам, что я не, мог бы примирить это со своей совестью, которая взывает к протесту против апартеида. Последствия моего решения - мизерная цена по сравнению с ежедневными страданиями, которые переносит большинство южноафриканцев. Мои идеалы привели меня к борьбе бок о бок с другими соотечественниками за новую, демократическую, свободную от ненависти Южную Африку, которой управлял бы народ. «Хартия свободы», составленная представителями миллионов жителей нашей страны, отражает эти идеалы. Отказываясь от воинской; службы по соображениям совести, я верю, что наилучшим образом служу всему народу.
Процессы над Мирдалом и другими юными южноафриканцами, отказывающимися участвовать в карательных акциях режима, показывают, сколь выросло политическое сознание молодежи.
Поразительны приметы нового в поведении белых. С 01.01.1986 для белых телезрителей ЮАР дважды в неделю передаются уроки языка зулу. Весь курс включает 52 урока. При трансляции каждого урока в телестудии находятся 3 африканца-преподавателя и 1 белый ученик.
«Савубона!» (Добрый день!), «мама» (мадам), «баба» (месье), «Унжани?» (Как дела?) - прилежно повторяют ученик и белые телезрители вслед за черными наставниками. В книжных магазинах нарасхват учебники языков зулу и коса. «Видно, нам приходится туго, коль белые взялись изучать местные языки», - иронизирует южноафриканская «Файнэншл мейл».
Чудовище из Соуэто
Расисты по-своему понимают героизм и патриотизм. Эти категории несут у них зловещий подтекст, прямо противоположный их изначальному, гуманному смыслу.
Соуэто пробуждается рано. 4 часа утра. С поездов сходят рабочие, а в вагоны спешат набиться новые, отправляющиеся в утреннюю смену. Ежедневно 200 тысяч пассажиров приезжают в этот гигантский африканский пригород Йоханнесбурга и уезжают оттуда на 411 поездах. Едва забрезжит рассвет над Соуэто, как в домиках, похожих на спичечные коробки, уже пыхтит на завтрак постная кукурузная каша. Женщины торопливо раздувают уголь в плитах. Их мужьям предстоит длинный путь. Ведь опоздать на работу значит потерять ее и вместе с ней - кусок хлеба.
Среда 16.06.1976 начиналась мирно, как обычно, и никто из жителей огромного пригорода не предполагал, что через несколько часов солнечный свет затмят дым пожарищ и едкая пороховая гарь, что многие школьники уже никогда не вернутся к своим родителям, не сядут больше за парты.
В 4 утра на пыльных улицах гетто появились дети. Сначала они хотели колонной пройти через пригород в знак протеста против навязывания им африкаанс в качестве главного языка в школах. Для каждого небелого африкаанс - это язык угнетателей, символ унижения человеческого достоинства, синоним апартеида. Власти за 3 дня знали, что демонстрация подростков будет мирной, однако готовились к ней на свой; манер, как к сражению. Из Претории и Йоханнесбурга прибыли полицейские подкрепления. Правительство решило проучить бунтовщиков, явно рассчитывая надолго вселить страх в их души. Однако последствия организованной кровавой бойни оказались непредвиденными...
Когда малолетние демонстранты подошли к кварталу Орландо, перед ними вырос заслон из полицейских машин и фургонов. «Блюстители порядка», расставив ноги, выстроились в шеренгу с автоматами наготове.
Школьники остановились перед кордоном. Они пели, скандировали лозунги, размахивали плакатами. Краснея; от ярости, полицейский офицер, стоявший на возвышении, потянулся к кобуре за пистолетом. Журналисты, находившиеся рядом с полицией, услышали чей-то встревоженный возглас: «Неужели будет стрелять в детей?..» Без всякого предупреждения офицер разрядили обойму, и по его команде «Огонь!» каратели открыли беспорядочную пальбу в упор, расстреливая малолетних «бунтовщиков». Войдя в раж, они гнались за подростками, добивая раненых. Первым погиб 12-летний Золиле Гектор Петерсон.
В то прохладное утро Эмма Мниси долго готовила 9-летнего Эноса в школу. Материнское сердце словно предчувствовало беду. Эмма долго наставляла сына, как себя вести, беречься. Ей почему-то не хотелось отпускать его. Большие белые дяди убили мальчика выстрелами в спину, приняв, видимо, за «коммуниста». На его теле, которое родители отыскали в морге, насчитывалось 10 пулевых ранений.
В ответ на бойню восстал трудовой Соуэто. Школьники взрослые взялись за «оружие» - в полицейских полетели камни. Пламя борьбы охватило другие африканские поселки. Забастовка следовала за забастовкой, манифестация за манифестацией. К декабрю в списках погибших в результате полицейских расправ значились почти 500 человек. Лишь год спустя властям удалось пригасить выступления протеста.
- Эноса не вернешь, утешает лишь сознание того, что он погиб во имя нашего общего счастья, - волнуясь, сказала Эмма. - Он победил. Африкаанс заменен английским в школах.
Говорит участник событий Бойбей Мнгуни, раненный в рукопашной с полицейскими:
- Мирные выступления против режима дела не решают, наше бедственное положение не изменилось. Лишь растет число погибших. До 1976 меня не интересовала политика. Теперь мне за 30, и вся моя семья активно выступает против апартеида. Сегодняшний Соуэто внешне кажется спокойным по сравнению с теми событиями, но это обманчивое впечатление. Власти могут надеяться лишь на видимость законности и порядка в черных районах, но и это требует практически постоянной их военной оккупации.
У Маргарет Моконе во время восстания погибла 18-летняя дочь. Она также считает, что события 1976 стали поворотным пунктом движения сопротивления:
- Стихийный протест тысяч черных учеников перерос в длительную, сознательную кампанию противоборства силам угнетения. 1976 год открыл новую страницу истории народа Южной Африки. До сих пор на кирпичных стенах зданий освежаются краской надписи: «Не забудем Соуэто». Одна из школ в пригороде названа Циеци Машинини - по имени студенческого лидера, который руководил восстанием и живет теперь в эмиграции. Расисты просчитались, сделав ставку на устрашение угнетенных масс...
Спустя 10 лет после трагедии Соуэто в печати всплыло имя преступника в полицейской форме, приказавшего стрелять в безоружных людей. Прозвище «Зверь» Тьюнис Сванепул получил от своих приятелей еще в 18 лет. Это случилось в 1946, когда он начинал свою карьеру в полиции и уже тогда выделялся кровожадностью. Когда в ООН поступил доклад о преступлениях расистов, в нем перечислялись и «заплечные дела» Сванепула. В застенках полиции он практиковал средневековые методы пыток арестованных. Слыл «героем отечества», «кумиром африканерской расы». К тому времени, когда Сванепул дослужился до бригадного генерала, он прибавил к первой кличке не менее мрачное прозвище «Чудовище из Соуэто».
Теперь он отдыхает от «трудов праведных» на своем ферме к востоку от Претории, отгороженной несколькими валами колючей проволоки. Однако палач рвется в бой. От Консервативной партии на выборах «для белых» в 05.1987 он выдвинул свою кандидатуру, но провалился.
- Апартеид - естественный порядок вещей, и его надо защищать до конца, - рассуждает он. - Наша ставка - еще большее насилие. Другого выхода нет. Все проблемы страны, вопросы с кафрами надо решать как в 1922, когда правительство Яна Смэтса устроило кровавую баню шахтерам Ранда. (Очень хорошая рекомендация особенно с учётом того, что шахтёры были бурами, и требовали они как раз привилегий для себя, белых людей, а Смэтс был откровенно пробританским политиком. - Р.) Надо предоставить свободу действий силам безопасности, которые сегодня связаны по рукам и ногам законами...
Логика Сванепула - мышление большей части буров, сохраняющих святую иллюзорную веру в силу кулака. Он - типичный представитель крайне правого крыла белой общины - с противоестественным удовольствием вспоминает, как сам «пристрелил пару юнцов» в Соуэто. Он лжет: с 16.06.1976 за последующие 1,5 года расправ его молодчики убили там 618 и ранили 4000 человек.
- Я готов убивать по 1600 черномазых в день, лишь бы прекратить беспорядки, потрясающие нацию. 16 июня полиции надо было бы действовать покруче, раз уж мы начали стрелять, - тогда бы не было больше смуты по всей стране. Законность и порядок в ЮАР должны быть восстановлены любой ценой. Это будет сделано. Я готов собственноручно прикончить еще 10 000 кафров, чтобы образумить их. Какая разница в том, убиваешь, ли ты их по 1600 в день или 16 тысяч за 2-3 года. Уступками мира не добудешь!
Такими, как Сванепул, в будущем в каждом очаге Южной Африки будут пугать детей, но, к счастью, белая община не состоит из одних сванепулов, хотя последние, к сожалению, еще не сказали своего последнего слова.