Предание о Пасхе ч.1
Необходимость жертвоприношения
История свидетельствует о том, что человеческие жертвоприношения, как и жертвоприношения животных существовали во всем Древнем Мире. Притом предпочтение в выборе жертвенного материала отдавалось детям, человеческим или животным как существам невинным, не запечатленным печатью греха, неповинной крови, «табула раса», на которой ножом жреца или швайкой резника могли быть начертаны таинственные письмена. Выражение «писать кровью» и сам трактуемый в духе средневековой демонологии обычай пользоваться кровью вместо чернил имеет, очевидно, иной восходящий к практике кровавых жертвоприношений культовый смысл. Написанное и зашифрованное в крови жертвы послание, мессидж, (отсюда м.б. «месса», бескровная жертва) отправлялось получателю, Богу, людям и демонам в воскурениях всесожжения и кровавым кроплением распылялось в окрестном воздухе жрецом.
Библейский сюжет, сообщающий об установлении празднования Пасхи, рассказывает о кроплении евреями своих домов кровью закланного агнца, которая служила предупредительным посланием для ангела-истребителя, избившего в эту ночь всех первенцев египетских от человека до скота. Кровавое надписание на еврейских домах выражало идею заместительного жертвоприношения, искупления, выкупа, закрепленную впоследствие в повелениях закона выкупать с заменой посвященных Богу первенцев Израилевых жертвоприношениями животных.
Согласно Св. Писанию, необходимость жертвоприношения возникла вследствие грехопадения как результат установленных Богом отношений пристрастия-вражды между змием-дьяволом и человеком. Не только человек изгоняется из рая, лишаясь вкушения райской пищи, но и змий-дьявол понижается в иерархическом достоинстве, попадая в зависимость от человека.
«И рече Господь Бог змию: яко сотворил еси сие, проклят ты от всех скотов и от всех зверей земных: на персех твоих и на чреве ходити будеши, и землю снеси вся дни живота твоего; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и семенем тоя: той твою блюсти будет главу, и ты блюсти будеши его пяту» (Быт.3, 14-15).
Земля, персть, прах, на пожизненное вкушение которых обрекается змий-дьявол есть не что иное как плоть и кровь падшего человека. Адам - евр. земля, «красная глина», из которой сотворен был первый человек, но также и кровь его (евр. - «дам»).
Ритуальная антропофагия непосредственным образом связана с необходимостью жертвоприношения. Приведенная в утонченный вид на жертвенном огне телесная субстанция («земля и пепел», евр. -эфир) становится пищей демонов и жидов, этих «детей дьявола» (Ин.8, 44), семени змия, «порождения ехиднова» (Мф. 3,7; 12,34).
В книге бывшего раввина, принявшего православие с именем монаха Неофита, «Опровержение иудейской религии и ее обрядов на основании Ветхого и Нового Заветов» сообщается об обрядах синагоги, заключающихся в сжигании человеческой крови и употреблении ее в виде пепла в медицинских и магических целях.
Во время свадьбы у иудеев « …. приходит раввин, он берет свареное вкрутую яйцо, очищает его от скорлупы, разрезает его пополам и посыпает не со¬лью, а порошком, о котором будет сказано ниже. Каждому из брачующихся он дает по половинке и, пока они едят, произносит молитву, приблизительно такого содержания: «Да дарует Господь сим супругам силу уничтожать христиан или, по крайней мере обманывать их, завладеть их имуществом, и лишать плодов их трудов.
На первый взгляд удивительно, что соль заменяется каким-то пеплом пли порошком, но когда тайна объяснится, ничего удивительного не будет. Этот пепел заменяет собою не соль, а свежую христианскую кровь, да и в самом деле к нему примешивается христианская кровь. Вот как это делается: во время праздника опресноков, кровь добывается из жил замученных среди ужаснейших терзаний христиан. Эту кровь собирают па полотно или вату, заранее заготовленные в достаточном количестве, а затем ее высушивают и сжигают, а пепел закупоривают в бутылки, которые сдают на сбережение казнохранителю синагоги. Последний выдает их по требованию раввинов или для их собственных надобностей или для отправления в местности, где невозможно добыть христианскую кровь, или по отсутствию христианского населения, или по при¬чине особой бдительности полицейских властей, или же, наконец, вследствие крайней осторожности предупрежденных кем-либо самих христиан» (…). Кровавым порошком или пеплом иудеи пользуются еще и 9-го июля. В этот день они радуются и оплакивают разрушение Иерусалима Титом Веспасианом. По этому случаю пеплом пользуются двояким способом. Прежде всего натирают им себе виски. Свежая кровь была бы для этого непригодна, ибо пачкает. Затем они посыпают пеплом крутые яйца и употребляют их в пищу, как в день свадьбы. В этот день все без исключения иудеи обязаны есть крутые яйца, посыпанные этим пеплом. Этот обычай носит у них название: сцидо амафрейкес (в кн.: Кровь в верованиях и суевериях человечества, СПб, 1995, с.456-457).
Человеческая кровь - самая совершенная лаборатория, производящая такое биохимическое вещество, которого не содержится нигде в мире. Особым образом собранная, приготовленная и употребляемая кровь сообщает кровопийце деятельные способности души донора.
«Кровь человека кодирует информацию о его психофизическом состоянии - откровенничает один из современных ученых-кровопийц. - В гневе ли он, или расслаблен, боится чего-то или (...) возбужден. Словом, состояние может быть любым и определяется наличием в крови конкретных веществ. Взятая у донора она содержит информацию о его состоянии в данный момент. Поэтому сыворотка, полученная из нее, и введенная другому человеку, передав этот «код» вызовет заложенную в нем мотивацию. А это означает, что можно сразу получить нужный физиологический результат, заставить организм реципиента делать то, что ему обычно или сейчас делать не удается. Причем для этого не обязательно делать вам инъекцию. Кодирующий комплекс может быть в виде капель, капсул, или даже аэрозольно распылен в воздухе. Здесь есть реальная опасность создания средств управления психической деятельностью человека. И причем в массовом масштабе. Более того, такое воздействие практически невозможно обнаружить (в отличие от психотропных и иных средств),- оно может прийти с питьевой водой, с вдыхаемым воздухом, и не оставить никаких следов кроме, скажем, взорванной психики» («Мегаполис-Экспресс», 15 апреля 1992 г.).
Способность человеческой крови, известная с древнейших времен, оказывать подобострастное воздействие на душу другого человека, как другая душа, находила самое широкое применение в магических ритуалах и таинствах.
Священное Предание говорит о том, что еще в древние времена евреи переняли у окружающих народов обычай кровавых человеческих жертв, чаще всего детей, приносимых языческому богу Ваалу, под именем которого скрывается сам дьявол, вельзевул (Веел-зевул или Ваал-зебуб библейских текстов).
«И смесишася во языцех, и навыкоша делом их (...), и пожроша сыны своя и дщери своя бесовом, и пролияша кровь неповинную, кровь сынов и дщерей своих, иже пожроша истуканным ханаанским: и убиенна бысть земля их кровьми» (Пс.105, 35-38).
Использование человеческих жертвоприношений как орудия ритуальной магии для достижения военной победы над противником широко применялось у народов древности. В Библии рассказывается о том, как царь моавитский, сжегший сына своего на городской стене, заставил отступить осаждавшее город войско израильтян, вызвав в нем «раскаяние великое» (4 Царств, 3, 26-27).
Житие св. равноапостольного царя Константина сообщает о ритуальных жертвах тирана Максенция, который ради победы над Константином «много проливал человеческой крови для совершения волхований и заклал в жертву бесам много отроков, девиц, и жен, зачавших в чреве своем, чтобы умилостивить тем ложных богов своих, на которых надеялся» (Четьи-Минеи).
Использование энергии противника в военной магии древности основывалось на психо-соматических свойствах падшей человеческой природы, противоестественным употреблением душевно-телесных сил уподобившейся бессловесным животным. Согласно рассказу Бытописателя, Бог положил страх человека на всякой твари, «на всех зверех земных» (Быт.9,2) после того, как, выйдя из ковчега, «созда Ной жертвенник Господеви и взя от всех скотов чистых и от всех птиц чистых, и вознесе во всесожжение на жертвенник» (Быт.8,20).
Жертвоприношение одушевленной твари явилось в руках человека, после падения утратившего Богом данную власть над живой природой, орудием подчинения бессловесного естества. Трепет жертвы отпечатлевается на жреце и делает его страшным для остальной твари по роду ее. И человеческие жертвоприношения становятся действенным оружием, разделяющим род человеческий на этносы и расы. Знамение (Быт.4,15), положенное Богом на Каина, делает убийцу брата неприкосновенным для отмщения рукою человеческою.
Стремление к расовому, этническому превосходству, свойственное народам древности и наиболее ярко выраженное у евреев, в силу неправильно понятых Божественных обетований, способствовало формированию и утверждению культа человеческих жертвоприношений, или ритуальных убийств, как орудия порабощения окружающих народов. Кровь жертвы, приведенная предшествующими закланию мучениями в состояние крайнего возбуждения, служила магическим средством для приобретения особой психической силы причащающимся ее мучителям.
Каннибалы Океании, согласно наблюдениям этнографов, перед закланием особыми приемами доводят жертву, назначенную к съедению, до бешенства. На процессе Бейлиса было показано, что вытачивание крови из тела Андрюши Ющинского посредством множественных уколов сопровождалось болезненными мучениями с целью приведения жертвы в состояние психического возбуждения.
Кровавое искусство военной магии древности, использовавшее ритуальное заклятие, то есть, поголовное принесение военной добычи в жертву ради устрашения и одоления противника, вошло вместе с еврейской каббалой неотъемлемой частью в культовую практику кровавых человеческих жертвоприношений. В многовековой борьбе с христианством ритуальные убийства «гоев» (неевреев) явились этногенетическим оружием идеологии талмуда о расовом превосходстве евреев над остальными народами, имеющим основание в талмудической идеологии и эту идеологию практически воплощающим.
Наваждение ритуального страха на порабощенные народы, среди которых они проживают, совершается так называемыми «жидами» (под каковым именем следует понимать отпавших от почитания Истинного Бога в служение ханаанским богам, требующим ритуального кровопролития, и приобретшим этногенетические черты наследия хамова иудеев) в течение многих веков тайным похище¬нием и мучительным кровавым умерщвлением похищенных детей в подвалах и застенках, из которых невидимый человеческому глазу, но легко уловляемый чутким сердцем гормон непереносимого детского страха от мучительно изли¬ваемой крови симпатическими путями обымает и поражает сродственные и сочувственные человеческие сердца.
Наваждаемый на окружающие народы с помощью ритуальных убийств и магического потребления крови умученных «страх иудейский» - это грозное этногенетическое оружие, которым «жиды» покушаются завоевать весь мир, был побежден Распятым на Кресте Спасителем, кротко молившимся за распинавших Его, и сонмом последовавших за Ним мучеников, и ныне и до кончины века побеждается верными, достойно совершающими истинную Пасху Христову, причащающимися таинственных Тела и Крови Господа, заменивших и упразднивших богоугодные жертвы ветхозаветных праведников, прообразовавшие Владычнюю Жертву, «Агнца, закланного от сложения мира» (Ап. 13, 8).
«Страх иудейский» имеет двойственную природу и амбивалентный смысл.
В ветхозаветном народе Божием это был тот «трепет и страх», который по обетованию Господню как причастники образа и подобия Божества в прообразование тайны Боговоплощения вызывали иудеи у окружающих народов. «И трепет ваш и страх ваш возложит Господь Бог ваш на лице всея земли, на нюже аще внидите, якоже глагола Господь Бог вам» (Вт.11, 25, ср. Исх. 23, 27; Вт.2, 25; Нав.2, 9).
После богоубийства, когда Дух Божий отошел от Ветхого Израиля, «страх иудейский» - это распространяемая «жидами» вокруг себя «похоть человекоубийства», по сказанному Господом богооставленным иудеям: «вы отца вашего диавола есте и похоти отца вашего хощете творити» (Ин.8, 44). А тот страх и трепет, которым утверждался среди окружающих народов в истинном благочестии Ветхозаветный Израиль, почиет ныне на избранных рабах Божиих, новозаветных иудеях, Церкви Христовой.
Как обрядовая сторона, так и сущностный смысл христианской Евхаристии, имеет укорененность в древней магической практике поядания крови убитого врага и кровного братотворения, распространенной не только в ветхозаветной иудейской среде, но и по всему языческому миру. Ритуальное приобщение крови вождя или товарищей по оружию составляло важнейший обряд воинского культа в традиционных обществах .
«Наряду с вертикальными связями, существующими между вождем и рядовыми членами, ветеранами-наставниками и юными новобранцами, были также и горизонтальные связи, смоделированные по семейной мерке. Все воины - «сыновья» своего вождя. Друг другу они «братья» (…). Братство, установленное ритуалом, приобретает благодаря тому же ритуалу собственную форму реального существования. Едва ли не биологическую реальность. Его отличие от кровного братства, существующего между детьми одних и тех же родителей, заключается в ритуальной искусственности и, следовательно, добровольном характере связи. Что же касается кровных уз, то ритуал также позволяет их устанавливать. Разумеется, по собственной логике и своим законам, не повторяющим логику и законы биологии. Совершив ритуал обмена кровью, действующие лица становятся уже не только братьями «по оружию» (в чем, собственно, и состоит мотивировка ритуального братания), но как бы и по вскормившей их груди. Кровь одного брата начинала свой ток в жилах другого. Оба имели теперь общую жизненную субстанцию. Степень их единения превосходит иные родственные узы, включая узы отца и матери, ибо братство - биологическая связь гораздо более сильная, чем все остальные родственные отношения: в братьях кровь обоих родителей, тогда как у каждого из них в отдельности только половина общей родительской крови. Помнить об этом необходимо, чтобы уяснить смысл ритуала, который античность и феодальное средневековье (впрочем, не только феодальное) использует для установления братских уз: принятия в себя крови товарища в форме обмена или смешения крови, permixtio sangwinis. Вариантов было немало: вместе погрузить руки в кровь убитого животного, сделать надрез и пригубить крови друг друга, коснуться друг друга открытой раной, пролить на землю каплю крови и смешать ее с каплей друга. Совершившие такой ритуал уподоблялись единокровным братьям, разумеется, в ритуальном смысле (…). Общность крови и присяги связывает воедино людей прошлого, настоящего и будущего. Не в этом ли дополнительный смысл поедания плоти и крови убитого противника, причем неважно, зверь он или человек? Напомним только, что кровь Фафнира или кровь убитых врагов - это то, чем освежаются бургунды в «Песни о Нибелунгах». Практика, смысл которой заключается не только в том, чтобы присвоить себе силу противника, но и (повторим еще раз) вобрать в свое тело его субстанцию, воскресить его в самом себе. Это своеобразное побратимство, служащее цели магического умиротворения противника (мертвец не станет нападать на собственную кровь). Одновременно это и возмещение ущерба, понесенного той группой, к которой принадлежит противник, чтобы избежать кровной мести» (Ф. Кардини, Истоки средневекового рыцарства, М., 1987, с.133-135).
Известно, что обряд братотворения по крови имел и такую ритуальную форму, не упомянутую выше вероятно по причине принятой научным сообществом нормы политкорректности замалчивать все, что тем или иным образом содержит отсылку к христианским Таинствам или касается современной практики употребления человеческой крови у евреев- сектантов, как причащение крови товарищей, растворенной в чаше с водой или вином, или замешанной и запеченной в хлебе (например, современная маца гезира, или иначе «хумен ташен», что значит «уши Амана»), который таким образом приобретает функции ритуального замещения каннибальской трапезы.
Намек на ритуальную практику раздаяния хлеба, своего рода воинского причастия дружины из рук вождя, так сказать, «воинскую евхаристию» содержится в терминах, обозначающих род или статус воинской службы, например, «букцелларий». «В этом термине есть указание на экономическую зависимость, на получение «куска хлеба» от вождя свиты. При этом подчеркнуто особое расположение дающего к подчиненному. Buccellarius происходит от buccella - «лакомый кусок», «особый вид хлеба» (Кардини, с. 140). По-видимому, исполняющий ритуальную роль.
Одно из значений древне-русского слова «опричнина», используемого для обозначения особого воинского контингента при дворе царя Иоанна Грозного,- край пиршественного стола, на котором размещались лакомые блюда для раздаяния приближенным к царю лицам по его желанию.
Зафиксированное летописями выражение домашнего столового обихода «хлеба ясти» в широком смысле насыщаться, вкушать пищу, подчеркивающее роль хлеба как основного продукта питания в Древней Руси, имеет, по-видимому, также ритуальную смысловую коннотацию, являющуюся отсылкой к священной трапезе.
Богословская наука склонна отрицать типологическое сродство христианских таинств с обрядами ритуального каннибализма древности.
Так называемая предустановительная проповедь Иисуса Христа капернаумским иудеям после чуда насыщения пяти тысяч пятью хлебами в Тивериаде дает основание видеть ветхозаветное прообразование Евхаристии в «манне небесной», «ангельском хлебе» (Исх.16, 14; Числ.11, 7; Пс.87, 24), которым евреи питались во время странствования по пустыне.
«Аз есмь Хлеб Животный: отцы ваши ядоша манну в пустыни и умроша: сей есть хлеб сходяй с небесе, да, аще кто от него яст, не умрет: Аз есмь Хлеб Животный, Иже сшедый с небесе, аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки: и хлеб, егоже Аз дам, плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира. Пряхуся же между собою жидове, глаголюще: како может Сей нам дати плоть Свою ясти?» (Ин.6, 48- 51).
Отталкиваясь от представлений о манне как хлебе небесном, Иисус Христос подводит иудеев к понятию о жертвенной плоти и крови Сына Человеческого как истинном Хлебе Небесном, райской пище, пище бессмертия, то есть, по сути, оживляет идеи ритуальной антропофагии, запрещенной законом, но тем не менее на протяжении всей библейской истории практиковавшейся евреями, отпадавшими в идолослужение.
Современные православные богословы обращаются к «предустановительной» евангельской проповеди капернаумским иудеям за подтверждением неприемлемости для иудейско-языческого сознания, основанного на представлениях о трансцендентности Бога, идеи ритуальной антропо-и теофагии.
Архимандрит Киприан (Керн) пишет: «Иудеи спрашивали: «Как Он может дать нам есть Свою плоть?» (Ин. 6, 52). По этому поводу хорошо замечает Златоуст: «Что воскрешали пророки, это апостолы знали, хотя Писание говорит об этом и не так ясно; но чтобы кто-нибудь ел плоть, о том никогда не говорил ни один из пророков» (Архимандрит Киприан (Керн), Евхаристия, с.35).
Чтобы напрасно не подозревать свв. отцов в незнании Св. Писания, необходимо придти к выводу о нежелании их следовать богословской редукции христианских Таинств до ритуальной антропофагии.
Библейская аллюзия на практику магического поядания крови и плоти врагов содержится в проречении пророка Валаама на Израиля: «Се, людие, яко львичища востанут, и яко лев вознесется: не уснет, дондеже снест лов и кровь посеченых испиет» (Числ.23,24).
Книга «Премудрости Соломона» свидетельствует о существовании среди древних жителей земли ханаанской «деяний злых волшвений и жертв непреподобных, и чадоубийц немилостивых, и утробоядцев человеческих плотей, и кровопивцев» (Прем. 12, 4-5).
Ветхозаветным прообразованием евхаристической трапезы, Хлеба, сходящего с Небес, служит не только манна, которую ели иудеи в пустыни, но ее же прообразуют, хотя и негативным отпечатлением Первообраза, и те древние антропофаги, «вси делающии беззаконие, снедающии люди Моя в снедь хлеба» (Пс.13,4), о которых гласом пророка Давида говорит Сам Господь.
В ветхозаветном описании каннибальской трапезы: «Сокровенных твоих исполнися чрево их: насытишися сынов и оставиша останки младенцем своим (младенцев своих)» (Пс.16, 14) можно видеть типологическую параллель евангельскому рассказу о насыщении пяти тысяч пятью хлебами в Тивериаде: «И яко насытишася, глагола учеником Своим: соберите избытки укрух, да не погибнет ничтоже. Собраша же и исполниша дванадесяте коша укрух от пяти хлеб ячменных, яже избыша ядшим» (Ин. 6, 13). Хлебы - сыны, укрухи хлебов - останки младенцев.
А в мольбе пророка о избавлении от участи фармака, жертвы каннибальской трапезы: «внегда приближатися на мя злобующим, еже снести плоти моя» (Пс. 26, 2),- предупреждение от недостойного причащения Божественной Плоти и Крови.
Кое-что из ритуального каннибальского лексикона древности сохранила в своих песнопениях Православная Церковь. Песнь 3-я канона, глас 2: «На камени мя веры утвердив, расширил еси уста моя на враги моя» содержит ясную аллюзию на магическую практику поядания убитого противника.
По всей видимости, постоянно в течение всей своей истории отпадавшим от Истинного Бога в поклонение Ваалу иудеям, которые составляли с богоизбранным народом единое генетическое целое, практика ритуальной антропофагии была хорошо известна.
И в словах учеников Его: «жестоко слово сие, кто может Его послушати» (Ин. 6, 60), сказанным в ответ на проповедь о Божественном Хлебе слышится не непонимание идеи «имманентности Бога», а отвращение от превратно понятого призыва к ритуальному каннибализму, хорошо известному иудейско-языческому сознанию.
В новозаветной традиции отсылкой к ритуальной практике приобщения крови убитых можно считать слова Спасителя: «Якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако подобает вознестися Сыну Человеческому, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный» (Ин. 3,14-15). Медный змий, установленный Моисеем (вознесенный на знамя), являлся ритуальным замещением живых ядовитых змиев (евр., серафимов - палящих), угрызавших израильтян в пустыне (Числ.21,6), воззрением на которого исцелялись пораженные.
«И малодушествоваша людие на пути. И роптаху людие на Бога и на Моисея, глаголюще: вскую извел еси ны из Египта убити нас в пустыни, яко несть хлеба, ни воды и душа наша негодует о хлебе том тщем. И посла Господь на люди змиев умерщвляющих, и угрызаху людей: и умроша люди мнози от сынов Исраилевых. И пришедше людие к Моисеови, глаголаша: согрешихом, яко роптахом на Господа и на тя: помолись убо ко Господу да отженет от нас змии. И помолися Моисей ко Господу о людех. И рече Господь Моисею: сотвори себе змию (медяну), и положи ю на знамя и будет, аще угрызет змия человека, всяк угрызенный видев ю жив будет. И сотвори Моисей змию медяну, и постави ю на знамени: и бысть егда угрызаше змия человека, взираше на змию медяну, и оживаше» (Числ. 21, 5-9).
Это ветхозаветное событие считается прообразованием крестной смерти Спасителя, умертвившего на Кресте первородный грех, смертию Своею смерть поправ, то есть, по учению св. отцов, убив гнездящегося в тайниках человеческой души древнего змея, пресуществленной кровью и плотью которого таинственно причащаются спасаемые.
«Какое же в этом значение, что мертвый змий, пригвожденный к верху древа, исцелял уязвленных? Мертвый змий побеждал змиев живых, потому что был образом Господня Тела,- говорит Макарий Великий.-Ибо Господь Тело Свое, приятое Им от Марии, вознес на крест, простер на древе и пригвоздил к нему; и мертвое Тело победило и умертвило змия, живущего и пресмыкающегося в сердце. Великое здесь чудо! Как мертвый змий умертвил живого? Но как Моисей сделал новое тело, сделав подобие живого змия: так Господь новое Тело сотворил от Марии (Иер. 31, 22), и в сие облекся, а не с неба принес Тело. Он произвел Небесный Дух, вошедши в Адама, и срастворил его Божеством, образовал человеческую плоть в матерней утробе и облекся в нее. Посему, как медному змию до Моисея не повелевал Господь быть в мире: так новое и безгрешное Тело не являлось в мире до Господня при¬шествия, потому что по преступлении заповеди первым Адамом, над всеми его чадами царствовала смерть. Итак, мертвое Тело победило живого змия» (Преп. Макарий Великий, Духовные беседы, Св.Тр. Серг. лавра, 1904, с- 87-88).
Согласно с сим изъясняет и авва Исайя. «Господь наш Иисус соделался совершенным человеком, по всему, кроме греха, подобным Адаму, ради нас; а змий медный-хотя подобен (по виду) тому, кто был врагом Божиим,-помысла злаго не имеет, ни яда, ни злобы, не пресмыкается и не шипит, и дыхания вражия не имеет. Прообраз сего исполнил Господь наш Иисус Христос, чтобы погасить яд, которого вкусил Адам из уст змия. И возвратилось естество, соделавшееся неестественностью, в естественность. Подобное сему говорит (Бог) Моисею: что сие есть в руце твоей? он же рече: жезл. И рече ему: поверзи его на землю. И верже и на землю, и бысть змий: и отбеже Моисей от него. И рече Господь к Моисею: простри руку и ими (его) за хвост: простер убо руку, взя (его) за хвост, и бысть жезл в руце его (Исх. 4, 2-4). После сего говорил ему Бог в разное время, то: возми жезл (обращавший¬ся в змия) и ударь им по реке Египетской пред лицем фараона; и вода ее превратится в кровь; то: ударь им Чермное море, и оно высохнет; то: возьми жезл, который имеешь в руке своей, которым ты ударял море, ударь в камень и он даст из себя воду (Исх.7, 19; 14, 16;Числ. 20,8).
Видишь, как идущий по стопам Господа нашего Иисуса Христа, после того как был врагом и змием, превращается в жезл, и никто из врагов не противостоит ему? Таинство сие велико есть. Почему, если змий посеет яд свой в нас, поспешим воззреть на возшедшего на крест. Все сие (страдания, крест, смерть) сделали Ему ради нас. И Он все претерпел, не изменившись, не оскорбившись на озлобивших Его, не сказав жесткого слова, но пребыл неподвижен подобно медному змию. Итак, если будем внимать Ему и последовать стопам Его, то здравы будем от угрызений скрытных змий. Сила и помощь Его есть, сказавшего: «Якоже Мои¬сей вознесе змию в пустыне, тако подобает вознестися Сыну Человеческому: да всяк веруяй в онь не погибнет, но имать живот вечный» (Ин. 3, 14, 15). Сие и есть следовать по стопам Его, чтобы быть здравыми через Него. Как же бываем мы здравы? Ес¬ли веруем, что Он силен есть (ктому). Ибо к угрызенным в пустыне, не сам змий медный приходил врачевать их; но угрызенный змием, с верою воззревал на него и становился здравым. Там много было умерших от змий, потому что не поверили Слову Божию, как сказал Апостол: «да не искушаем Христа, якоже они искусиша, и от змий погибоша» (1 Кор. 10, 9)».
Медный змей, установленный Моисеем, еще долго сохранялся суеверными иудеями, которые кадили ему как идолу, пока не был уничтожен благочестивым царем Езекией (4 Цар.18, 4).
Любопытный этимологический каламбур возникает при сопоставлении имени, под которым почитался медный змей в эпоху царств «нехуштан», то есть медный (от евр. «нехошет» - медь, но «нахаш» - змей) с адскими «медными» (змеиными?) вратами церковных песнопений, которые в момент сошествия во ад разрушил Господь Иисус Христос, «Иже врата медные сокрушивый и вереи железные сломивый, Иже крепкаго связав и сосуды его расхитивый, змия удицею вочеловечения Своего привлекий и веригами того мрачными связавый» (Молитва заклинательная).
В русском языке встречается название особой породы змей - медянка.
Толкователь на слова двадцать первого псалма: «Аз есмь червь, а не человек» (ст.7) замечает: «Христос называется червем, потому что носил плоть как приманку для демонов, под которою скрывалась уда Божества. Как для рыб приманка червь, так и Христово человечество было приманкой для уловления великого и умственного кита -дьявола, плавающего в море настоящей жизни. Ибо, проглотив сию приманку, иначе умертвив и пожрав Христово человечество, он уловлен был удою Божества Его, скрывавшегося под человечеством, и таким образом все пожирающий растерзан и умерщвлен» (Евфимий Зигабен, Толкование псалтыри, Киев, 1882, с. 131).
Святоотеческая антропология подтверждает присутствие змеиного генотипа в человеческой наследственности, согласно с речением св. псалмопевца: «Сие море великое и пространное: тамо гади, их же несть числа, животная малая с великими (…), змий сей, егоже создал ругатися ему» (Пс.103, 25-26), где словом море означается кровь человеческая.
Исследователи древне-церковной антропологии говорят о том, что после грехопадения человек «уподобился змею. Катастатический офизм (змеиность) завершается змеиной инвазией, внедрением змеиных существ в человека, по Макарию Великому (Египетскому), в виде сердечного и поясничного змеев как продуктов размножения змеиных архетипов. Падение Адама создало почву для внедрения змеиного отродья, и человек стал змеечеловеком. В тантрической йоге процесс змеечеловечества получил свое завершение, когда поясничный змей Кунда становится полным хозяином в организме йога. Змеиная инвазия есть имитация Логоса, дающего свою частицу, свой принцип каждому человеку, просвещающего «каждого человека, приходящего в мир» (Ин.1, 9). Макарий говорит, что «змей стал в душе человека, как вторая душа» (А. Позов, Основы древне-церковной антропологии, СПб, 2008, т. 2, с.82).
Просвещенными Духом очами созерцая тайны падшей человеческой природы, св. подвижники благочестия видели «змия, который таится под самым умом, в глубине помыслов, гнездится и умерщвляет человека в т.н. тайниках и хранилищах души» (Преп. Макарий Великий, с.155).
«Григория Синайский говорит о поясничном змее: «Внутренний и природный враг поясницы извращает все духовное, как хочет, фантастически замещая одно другим» (Позов, с.388. В переводе еп. Вениамина (Милова) «враг внутри природных чресл». Преп. Григорий Синаит, Творения, М., 1999, с. 106).
Господь Иисус Христос принял на Себя змеиный генотип, облекшись в человеческое естество, которое распятием на Кресте умертвил, убив гнездящегося в глубине человеческой природы древнего змия и дав верным Своим причащаться крови и плоти убитого Им врага. «Ты стерл еси главы змиев в воде. Ты сокрушил еси главу змиеву, дал еси того брашно людем эфиопским» (Пс.73, 13-14). Эфиопия -страна змиев. Люди эфиопские - уверовавшие от язык, офиофаги, ядущие кровь и плоть змеиную. По талмуду, хтоническое чудовище, библейский морской змей Левиафан служит пищей праведников в раю.
Антирретический аспект богословия Владычней Жертвы экстраполируется на подвиг мученичества как акт аскетического змееборчества. «Удавлением твоим, страстотерпче, удавив змия, обрел еси жизнь истинно, преславне Романе…»,- поется в каноне мученику Роману (18 ноября).
Страдания мучеников приравниваются к Таинству Евхаристии.
Священномученик Киприан пишет в письме к Немезиану и другим исповедникам в рудокопнях: «Не может также, возлюбленнейшие братья, ни сколько составить потери для благочестия или веры и то, что там теперь не позволено священникам Божиим приносить и совершать божественные жертвы. И без того вы совершаете и приносите жертву Богу сколько драгоценную, столько же и славную, которая много послужит к воздаянию вам наград небесных, так как божественное Писание говорит: жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Псал. 50. 19). Таковую жертву вы приносите Богу: соделавшись жертвами для Бога, вы беспрестанно совершаете эту жертву и днем и ночью, представляя самих себя святыми и непорочными жертвами, согласно наставлению апостола, который говорит: молю убо вас, братие, щедротами Божиими, представите телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови; и не сообразуйтесь веку сему, но преобразуйтеся обновлением ума вашего, во еже искушати вам, что есть воля Божия благая и угодная и совершенная (Рим. 12, 1, 2)» (Св.муч. Киприан Карфагенский, Твоения, Киев. 1879, т.1 с. 352-353, Письмо к Немезиану и другим сланным в рудокопни).
История свидетельствует о том, что человеческие жертвоприношения, как и жертвоприношения животных существовали во всем Древнем Мире. Притом предпочтение в выборе жертвенного материала отдавалось детям, человеческим или животным как существам невинным, не запечатленным печатью греха, неповинной крови, «табула раса», на которой ножом жреца или швайкой резника могли быть начертаны таинственные письмена. Выражение «писать кровью» и сам трактуемый в духе средневековой демонологии обычай пользоваться кровью вместо чернил имеет, очевидно, иной восходящий к практике кровавых жертвоприношений культовый смысл. Написанное и зашифрованное в крови жертвы послание, мессидж, (отсюда м.б. «месса», бескровная жертва) отправлялось получателю, Богу, людям и демонам в воскурениях всесожжения и кровавым кроплением распылялось в окрестном воздухе жрецом.
Библейский сюжет, сообщающий об установлении празднования Пасхи, рассказывает о кроплении евреями своих домов кровью закланного агнца, которая служила предупредительным посланием для ангела-истребителя, избившего в эту ночь всех первенцев египетских от человека до скота. Кровавое надписание на еврейских домах выражало идею заместительного жертвоприношения, искупления, выкупа, закрепленную впоследствие в повелениях закона выкупать с заменой посвященных Богу первенцев Израилевых жертвоприношениями животных.
Согласно Св. Писанию, необходимость жертвоприношения возникла вследствие грехопадения как результат установленных Богом отношений пристрастия-вражды между змием-дьяволом и человеком. Не только человек изгоняется из рая, лишаясь вкушения райской пищи, но и змий-дьявол понижается в иерархическом достоинстве, попадая в зависимость от человека.
«И рече Господь Бог змию: яко сотворил еси сие, проклят ты от всех скотов и от всех зверей земных: на персех твоих и на чреве ходити будеши, и землю снеси вся дни живота твоего; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и семенем тоя: той твою блюсти будет главу, и ты блюсти будеши его пяту» (Быт.3, 14-15).
Земля, персть, прах, на пожизненное вкушение которых обрекается змий-дьявол есть не что иное как плоть и кровь падшего человека. Адам - евр. земля, «красная глина», из которой сотворен был первый человек, но также и кровь его (евр. - «дам»).
Ритуальная антропофагия непосредственным образом связана с необходимостью жертвоприношения. Приведенная в утонченный вид на жертвенном огне телесная субстанция («земля и пепел», евр. -эфир) становится пищей демонов и жидов, этих «детей дьявола» (Ин.8, 44), семени змия, «порождения ехиднова» (Мф. 3,7; 12,34).
В книге бывшего раввина, принявшего православие с именем монаха Неофита, «Опровержение иудейской религии и ее обрядов на основании Ветхого и Нового Заветов» сообщается об обрядах синагоги, заключающихся в сжигании человеческой крови и употреблении ее в виде пепла в медицинских и магических целях.
Во время свадьбы у иудеев « …. приходит раввин, он берет свареное вкрутую яйцо, очищает его от скорлупы, разрезает его пополам и посыпает не со¬лью, а порошком, о котором будет сказано ниже. Каждому из брачующихся он дает по половинке и, пока они едят, произносит молитву, приблизительно такого содержания: «Да дарует Господь сим супругам силу уничтожать христиан или, по крайней мере обманывать их, завладеть их имуществом, и лишать плодов их трудов.
На первый взгляд удивительно, что соль заменяется каким-то пеплом пли порошком, но когда тайна объяснится, ничего удивительного не будет. Этот пепел заменяет собою не соль, а свежую христианскую кровь, да и в самом деле к нему примешивается христианская кровь. Вот как это делается: во время праздника опресноков, кровь добывается из жил замученных среди ужаснейших терзаний христиан. Эту кровь собирают па полотно или вату, заранее заготовленные в достаточном количестве, а затем ее высушивают и сжигают, а пепел закупоривают в бутылки, которые сдают на сбережение казнохранителю синагоги. Последний выдает их по требованию раввинов или для их собственных надобностей или для отправления в местности, где невозможно добыть христианскую кровь, или по отсутствию христианского населения, или по при¬чине особой бдительности полицейских властей, или же, наконец, вследствие крайней осторожности предупрежденных кем-либо самих христиан» (…). Кровавым порошком или пеплом иудеи пользуются еще и 9-го июля. В этот день они радуются и оплакивают разрушение Иерусалима Титом Веспасианом. По этому случаю пеплом пользуются двояким способом. Прежде всего натирают им себе виски. Свежая кровь была бы для этого непригодна, ибо пачкает. Затем они посыпают пеплом крутые яйца и употребляют их в пищу, как в день свадьбы. В этот день все без исключения иудеи обязаны есть крутые яйца, посыпанные этим пеплом. Этот обычай носит у них название: сцидо амафрейкес (в кн.: Кровь в верованиях и суевериях человечества, СПб, 1995, с.456-457).
Человеческая кровь - самая совершенная лаборатория, производящая такое биохимическое вещество, которого не содержится нигде в мире. Особым образом собранная, приготовленная и употребляемая кровь сообщает кровопийце деятельные способности души донора.
«Кровь человека кодирует информацию о его психофизическом состоянии - откровенничает один из современных ученых-кровопийц. - В гневе ли он, или расслаблен, боится чего-то или (...) возбужден. Словом, состояние может быть любым и определяется наличием в крови конкретных веществ. Взятая у донора она содержит информацию о его состоянии в данный момент. Поэтому сыворотка, полученная из нее, и введенная другому человеку, передав этот «код» вызовет заложенную в нем мотивацию. А это означает, что можно сразу получить нужный физиологический результат, заставить организм реципиента делать то, что ему обычно или сейчас делать не удается. Причем для этого не обязательно делать вам инъекцию. Кодирующий комплекс может быть в виде капель, капсул, или даже аэрозольно распылен в воздухе. Здесь есть реальная опасность создания средств управления психической деятельностью человека. И причем в массовом масштабе. Более того, такое воздействие практически невозможно обнаружить (в отличие от психотропных и иных средств),- оно может прийти с питьевой водой, с вдыхаемым воздухом, и не оставить никаких следов кроме, скажем, взорванной психики» («Мегаполис-Экспресс», 15 апреля 1992 г.).
Способность человеческой крови, известная с древнейших времен, оказывать подобострастное воздействие на душу другого человека, как другая душа, находила самое широкое применение в магических ритуалах и таинствах.
Священное Предание говорит о том, что еще в древние времена евреи переняли у окружающих народов обычай кровавых человеческих жертв, чаще всего детей, приносимых языческому богу Ваалу, под именем которого скрывается сам дьявол, вельзевул (Веел-зевул или Ваал-зебуб библейских текстов).
«И смесишася во языцех, и навыкоша делом их (...), и пожроша сыны своя и дщери своя бесовом, и пролияша кровь неповинную, кровь сынов и дщерей своих, иже пожроша истуканным ханаанским: и убиенна бысть земля их кровьми» (Пс.105, 35-38).
Использование человеческих жертвоприношений как орудия ритуальной магии для достижения военной победы над противником широко применялось у народов древности. В Библии рассказывается о том, как царь моавитский, сжегший сына своего на городской стене, заставил отступить осаждавшее город войско израильтян, вызвав в нем «раскаяние великое» (4 Царств, 3, 26-27).
Житие св. равноапостольного царя Константина сообщает о ритуальных жертвах тирана Максенция, который ради победы над Константином «много проливал человеческой крови для совершения волхований и заклал в жертву бесам много отроков, девиц, и жен, зачавших в чреве своем, чтобы умилостивить тем ложных богов своих, на которых надеялся» (Четьи-Минеи).
Использование энергии противника в военной магии древности основывалось на психо-соматических свойствах падшей человеческой природы, противоестественным употреблением душевно-телесных сил уподобившейся бессловесным животным. Согласно рассказу Бытописателя, Бог положил страх человека на всякой твари, «на всех зверех земных» (Быт.9,2) после того, как, выйдя из ковчега, «созда Ной жертвенник Господеви и взя от всех скотов чистых и от всех птиц чистых, и вознесе во всесожжение на жертвенник» (Быт.8,20).
Жертвоприношение одушевленной твари явилось в руках человека, после падения утратившего Богом данную власть над живой природой, орудием подчинения бессловесного естества. Трепет жертвы отпечатлевается на жреце и делает его страшным для остальной твари по роду ее. И человеческие жертвоприношения становятся действенным оружием, разделяющим род человеческий на этносы и расы. Знамение (Быт.4,15), положенное Богом на Каина, делает убийцу брата неприкосновенным для отмщения рукою человеческою.
Стремление к расовому, этническому превосходству, свойственное народам древности и наиболее ярко выраженное у евреев, в силу неправильно понятых Божественных обетований, способствовало формированию и утверждению культа человеческих жертвоприношений, или ритуальных убийств, как орудия порабощения окружающих народов. Кровь жертвы, приведенная предшествующими закланию мучениями в состояние крайнего возбуждения, служила магическим средством для приобретения особой психической силы причащающимся ее мучителям.
Каннибалы Океании, согласно наблюдениям этнографов, перед закланием особыми приемами доводят жертву, назначенную к съедению, до бешенства. На процессе Бейлиса было показано, что вытачивание крови из тела Андрюши Ющинского посредством множественных уколов сопровождалось болезненными мучениями с целью приведения жертвы в состояние психического возбуждения.
Кровавое искусство военной магии древности, использовавшее ритуальное заклятие, то есть, поголовное принесение военной добычи в жертву ради устрашения и одоления противника, вошло вместе с еврейской каббалой неотъемлемой частью в культовую практику кровавых человеческих жертвоприношений. В многовековой борьбе с христианством ритуальные убийства «гоев» (неевреев) явились этногенетическим оружием идеологии талмуда о расовом превосходстве евреев над остальными народами, имеющим основание в талмудической идеологии и эту идеологию практически воплощающим.
Наваждение ритуального страха на порабощенные народы, среди которых они проживают, совершается так называемыми «жидами» (под каковым именем следует понимать отпавших от почитания Истинного Бога в служение ханаанским богам, требующим ритуального кровопролития, и приобретшим этногенетические черты наследия хамова иудеев) в течение многих веков тайным похище¬нием и мучительным кровавым умерщвлением похищенных детей в подвалах и застенках, из которых невидимый человеческому глазу, но легко уловляемый чутким сердцем гормон непереносимого детского страха от мучительно изли¬ваемой крови симпатическими путями обымает и поражает сродственные и сочувственные человеческие сердца.
Наваждаемый на окружающие народы с помощью ритуальных убийств и магического потребления крови умученных «страх иудейский» - это грозное этногенетическое оружие, которым «жиды» покушаются завоевать весь мир, был побежден Распятым на Кресте Спасителем, кротко молившимся за распинавших Его, и сонмом последовавших за Ним мучеников, и ныне и до кончины века побеждается верными, достойно совершающими истинную Пасху Христову, причащающимися таинственных Тела и Крови Господа, заменивших и упразднивших богоугодные жертвы ветхозаветных праведников, прообразовавшие Владычнюю Жертву, «Агнца, закланного от сложения мира» (Ап. 13, 8).
«Страх иудейский» имеет двойственную природу и амбивалентный смысл.
В ветхозаветном народе Божием это был тот «трепет и страх», который по обетованию Господню как причастники образа и подобия Божества в прообразование тайны Боговоплощения вызывали иудеи у окружающих народов. «И трепет ваш и страх ваш возложит Господь Бог ваш на лице всея земли, на нюже аще внидите, якоже глагола Господь Бог вам» (Вт.11, 25, ср. Исх. 23, 27; Вт.2, 25; Нав.2, 9).
После богоубийства, когда Дух Божий отошел от Ветхого Израиля, «страх иудейский» - это распространяемая «жидами» вокруг себя «похоть человекоубийства», по сказанному Господом богооставленным иудеям: «вы отца вашего диавола есте и похоти отца вашего хощете творити» (Ин.8, 44). А тот страх и трепет, которым утверждался среди окружающих народов в истинном благочестии Ветхозаветный Израиль, почиет ныне на избранных рабах Божиих, новозаветных иудеях, Церкви Христовой.
Как обрядовая сторона, так и сущностный смысл христианской Евхаристии, имеет укорененность в древней магической практике поядания крови убитого врага и кровного братотворения, распространенной не только в ветхозаветной иудейской среде, но и по всему языческому миру. Ритуальное приобщение крови вождя или товарищей по оружию составляло важнейший обряд воинского культа в традиционных обществах .
«Наряду с вертикальными связями, существующими между вождем и рядовыми членами, ветеранами-наставниками и юными новобранцами, были также и горизонтальные связи, смоделированные по семейной мерке. Все воины - «сыновья» своего вождя. Друг другу они «братья» (…). Братство, установленное ритуалом, приобретает благодаря тому же ритуалу собственную форму реального существования. Едва ли не биологическую реальность. Его отличие от кровного братства, существующего между детьми одних и тех же родителей, заключается в ритуальной искусственности и, следовательно, добровольном характере связи. Что же касается кровных уз, то ритуал также позволяет их устанавливать. Разумеется, по собственной логике и своим законам, не повторяющим логику и законы биологии. Совершив ритуал обмена кровью, действующие лица становятся уже не только братьями «по оружию» (в чем, собственно, и состоит мотивировка ритуального братания), но как бы и по вскормившей их груди. Кровь одного брата начинала свой ток в жилах другого. Оба имели теперь общую жизненную субстанцию. Степень их единения превосходит иные родственные узы, включая узы отца и матери, ибо братство - биологическая связь гораздо более сильная, чем все остальные родственные отношения: в братьях кровь обоих родителей, тогда как у каждого из них в отдельности только половина общей родительской крови. Помнить об этом необходимо, чтобы уяснить смысл ритуала, который античность и феодальное средневековье (впрочем, не только феодальное) использует для установления братских уз: принятия в себя крови товарища в форме обмена или смешения крови, permixtio sangwinis. Вариантов было немало: вместе погрузить руки в кровь убитого животного, сделать надрез и пригубить крови друг друга, коснуться друг друга открытой раной, пролить на землю каплю крови и смешать ее с каплей друга. Совершившие такой ритуал уподоблялись единокровным братьям, разумеется, в ритуальном смысле (…). Общность крови и присяги связывает воедино людей прошлого, настоящего и будущего. Не в этом ли дополнительный смысл поедания плоти и крови убитого противника, причем неважно, зверь он или человек? Напомним только, что кровь Фафнира или кровь убитых врагов - это то, чем освежаются бургунды в «Песни о Нибелунгах». Практика, смысл которой заключается не только в том, чтобы присвоить себе силу противника, но и (повторим еще раз) вобрать в свое тело его субстанцию, воскресить его в самом себе. Это своеобразное побратимство, служащее цели магического умиротворения противника (мертвец не станет нападать на собственную кровь). Одновременно это и возмещение ущерба, понесенного той группой, к которой принадлежит противник, чтобы избежать кровной мести» (Ф. Кардини, Истоки средневекового рыцарства, М., 1987, с.133-135).
Известно, что обряд братотворения по крови имел и такую ритуальную форму, не упомянутую выше вероятно по причине принятой научным сообществом нормы политкорректности замалчивать все, что тем или иным образом содержит отсылку к христианским Таинствам или касается современной практики употребления человеческой крови у евреев- сектантов, как причащение крови товарищей, растворенной в чаше с водой или вином, или замешанной и запеченной в хлебе (например, современная маца гезира, или иначе «хумен ташен», что значит «уши Амана»), который таким образом приобретает функции ритуального замещения каннибальской трапезы.
Намек на ритуальную практику раздаяния хлеба, своего рода воинского причастия дружины из рук вождя, так сказать, «воинскую евхаристию» содержится в терминах, обозначающих род или статус воинской службы, например, «букцелларий». «В этом термине есть указание на экономическую зависимость, на получение «куска хлеба» от вождя свиты. При этом подчеркнуто особое расположение дающего к подчиненному. Buccellarius происходит от buccella - «лакомый кусок», «особый вид хлеба» (Кардини, с. 140). По-видимому, исполняющий ритуальную роль.
Одно из значений древне-русского слова «опричнина», используемого для обозначения особого воинского контингента при дворе царя Иоанна Грозного,- край пиршественного стола, на котором размещались лакомые блюда для раздаяния приближенным к царю лицам по его желанию.
Зафиксированное летописями выражение домашнего столового обихода «хлеба ясти» в широком смысле насыщаться, вкушать пищу, подчеркивающее роль хлеба как основного продукта питания в Древней Руси, имеет, по-видимому, также ритуальную смысловую коннотацию, являющуюся отсылкой к священной трапезе.
Богословская наука склонна отрицать типологическое сродство христианских таинств с обрядами ритуального каннибализма древности.
Так называемая предустановительная проповедь Иисуса Христа капернаумским иудеям после чуда насыщения пяти тысяч пятью хлебами в Тивериаде дает основание видеть ветхозаветное прообразование Евхаристии в «манне небесной», «ангельском хлебе» (Исх.16, 14; Числ.11, 7; Пс.87, 24), которым евреи питались во время странствования по пустыне.
«Аз есмь Хлеб Животный: отцы ваши ядоша манну в пустыни и умроша: сей есть хлеб сходяй с небесе, да, аще кто от него яст, не умрет: Аз есмь Хлеб Животный, Иже сшедый с небесе, аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки: и хлеб, егоже Аз дам, плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира. Пряхуся же между собою жидове, глаголюще: како может Сей нам дати плоть Свою ясти?» (Ин.6, 48- 51).
Отталкиваясь от представлений о манне как хлебе небесном, Иисус Христос подводит иудеев к понятию о жертвенной плоти и крови Сына Человеческого как истинном Хлебе Небесном, райской пище, пище бессмертия, то есть, по сути, оживляет идеи ритуальной антропофагии, запрещенной законом, но тем не менее на протяжении всей библейской истории практиковавшейся евреями, отпадавшими в идолослужение.
Современные православные богословы обращаются к «предустановительной» евангельской проповеди капернаумским иудеям за подтверждением неприемлемости для иудейско-языческого сознания, основанного на представлениях о трансцендентности Бога, идеи ритуальной антропо-и теофагии.
Архимандрит Киприан (Керн) пишет: «Иудеи спрашивали: «Как Он может дать нам есть Свою плоть?» (Ин. 6, 52). По этому поводу хорошо замечает Златоуст: «Что воскрешали пророки, это апостолы знали, хотя Писание говорит об этом и не так ясно; но чтобы кто-нибудь ел плоть, о том никогда не говорил ни один из пророков» (Архимандрит Киприан (Керн), Евхаристия, с.35).
Чтобы напрасно не подозревать свв. отцов в незнании Св. Писания, необходимо придти к выводу о нежелании их следовать богословской редукции христианских Таинств до ритуальной антропофагии.
Библейская аллюзия на практику магического поядания крови и плоти врагов содержится в проречении пророка Валаама на Израиля: «Се, людие, яко львичища востанут, и яко лев вознесется: не уснет, дондеже снест лов и кровь посеченых испиет» (Числ.23,24).
Книга «Премудрости Соломона» свидетельствует о существовании среди древних жителей земли ханаанской «деяний злых волшвений и жертв непреподобных, и чадоубийц немилостивых, и утробоядцев человеческих плотей, и кровопивцев» (Прем. 12, 4-5).
Ветхозаветным прообразованием евхаристической трапезы, Хлеба, сходящего с Небес, служит не только манна, которую ели иудеи в пустыни, но ее же прообразуют, хотя и негативным отпечатлением Первообраза, и те древние антропофаги, «вси делающии беззаконие, снедающии люди Моя в снедь хлеба» (Пс.13,4), о которых гласом пророка Давида говорит Сам Господь.
В ветхозаветном описании каннибальской трапезы: «Сокровенных твоих исполнися чрево их: насытишися сынов и оставиша останки младенцем своим (младенцев своих)» (Пс.16, 14) можно видеть типологическую параллель евангельскому рассказу о насыщении пяти тысяч пятью хлебами в Тивериаде: «И яко насытишася, глагола учеником Своим: соберите избытки укрух, да не погибнет ничтоже. Собраша же и исполниша дванадесяте коша укрух от пяти хлеб ячменных, яже избыша ядшим» (Ин. 6, 13). Хлебы - сыны, укрухи хлебов - останки младенцев.
А в мольбе пророка о избавлении от участи фармака, жертвы каннибальской трапезы: «внегда приближатися на мя злобующим, еже снести плоти моя» (Пс. 26, 2),- предупреждение от недостойного причащения Божественной Плоти и Крови.
Кое-что из ритуального каннибальского лексикона древности сохранила в своих песнопениях Православная Церковь. Песнь 3-я канона, глас 2: «На камени мя веры утвердив, расширил еси уста моя на враги моя» содержит ясную аллюзию на магическую практику поядания убитого противника.
По всей видимости, постоянно в течение всей своей истории отпадавшим от Истинного Бога в поклонение Ваалу иудеям, которые составляли с богоизбранным народом единое генетическое целое, практика ритуальной антропофагии была хорошо известна.
И в словах учеников Его: «жестоко слово сие, кто может Его послушати» (Ин. 6, 60), сказанным в ответ на проповедь о Божественном Хлебе слышится не непонимание идеи «имманентности Бога», а отвращение от превратно понятого призыва к ритуальному каннибализму, хорошо известному иудейско-языческому сознанию.
В новозаветной традиции отсылкой к ритуальной практике приобщения крови убитых можно считать слова Спасителя: «Якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако подобает вознестися Сыну Человеческому, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный» (Ин. 3,14-15). Медный змий, установленный Моисеем (вознесенный на знамя), являлся ритуальным замещением живых ядовитых змиев (евр., серафимов - палящих), угрызавших израильтян в пустыне (Числ.21,6), воззрением на которого исцелялись пораженные.
«И малодушествоваша людие на пути. И роптаху людие на Бога и на Моисея, глаголюще: вскую извел еси ны из Египта убити нас в пустыни, яко несть хлеба, ни воды и душа наша негодует о хлебе том тщем. И посла Господь на люди змиев умерщвляющих, и угрызаху людей: и умроша люди мнози от сынов Исраилевых. И пришедше людие к Моисеови, глаголаша: согрешихом, яко роптахом на Господа и на тя: помолись убо ко Господу да отженет от нас змии. И помолися Моисей ко Господу о людех. И рече Господь Моисею: сотвори себе змию (медяну), и положи ю на знамя и будет, аще угрызет змия человека, всяк угрызенный видев ю жив будет. И сотвори Моисей змию медяну, и постави ю на знамени: и бысть егда угрызаше змия человека, взираше на змию медяну, и оживаше» (Числ. 21, 5-9).
Это ветхозаветное событие считается прообразованием крестной смерти Спасителя, умертвившего на Кресте первородный грех, смертию Своею смерть поправ, то есть, по учению св. отцов, убив гнездящегося в тайниках человеческой души древнего змея, пресуществленной кровью и плотью которого таинственно причащаются спасаемые.
«Какое же в этом значение, что мертвый змий, пригвожденный к верху древа, исцелял уязвленных? Мертвый змий побеждал змиев живых, потому что был образом Господня Тела,- говорит Макарий Великий.-Ибо Господь Тело Свое, приятое Им от Марии, вознес на крест, простер на древе и пригвоздил к нему; и мертвое Тело победило и умертвило змия, живущего и пресмыкающегося в сердце. Великое здесь чудо! Как мертвый змий умертвил живого? Но как Моисей сделал новое тело, сделав подобие живого змия: так Господь новое Тело сотворил от Марии (Иер. 31, 22), и в сие облекся, а не с неба принес Тело. Он произвел Небесный Дух, вошедши в Адама, и срастворил его Божеством, образовал человеческую плоть в матерней утробе и облекся в нее. Посему, как медному змию до Моисея не повелевал Господь быть в мире: так новое и безгрешное Тело не являлось в мире до Господня при¬шествия, потому что по преступлении заповеди первым Адамом, над всеми его чадами царствовала смерть. Итак, мертвое Тело победило живого змия» (Преп. Макарий Великий, Духовные беседы, Св.Тр. Серг. лавра, 1904, с- 87-88).
Согласно с сим изъясняет и авва Исайя. «Господь наш Иисус соделался совершенным человеком, по всему, кроме греха, подобным Адаму, ради нас; а змий медный-хотя подобен (по виду) тому, кто был врагом Божиим,-помысла злаго не имеет, ни яда, ни злобы, не пресмыкается и не шипит, и дыхания вражия не имеет. Прообраз сего исполнил Господь наш Иисус Христос, чтобы погасить яд, которого вкусил Адам из уст змия. И возвратилось естество, соделавшееся неестественностью, в естественность. Подобное сему говорит (Бог) Моисею: что сие есть в руце твоей? он же рече: жезл. И рече ему: поверзи его на землю. И верже и на землю, и бысть змий: и отбеже Моисей от него. И рече Господь к Моисею: простри руку и ими (его) за хвост: простер убо руку, взя (его) за хвост, и бысть жезл в руце его (Исх. 4, 2-4). После сего говорил ему Бог в разное время, то: возми жезл (обращавший¬ся в змия) и ударь им по реке Египетской пред лицем фараона; и вода ее превратится в кровь; то: ударь им Чермное море, и оно высохнет; то: возьми жезл, который имеешь в руке своей, которым ты ударял море, ударь в камень и он даст из себя воду (Исх.7, 19; 14, 16;Числ. 20,8).
Видишь, как идущий по стопам Господа нашего Иисуса Христа, после того как был врагом и змием, превращается в жезл, и никто из врагов не противостоит ему? Таинство сие велико есть. Почему, если змий посеет яд свой в нас, поспешим воззреть на возшедшего на крест. Все сие (страдания, крест, смерть) сделали Ему ради нас. И Он все претерпел, не изменившись, не оскорбившись на озлобивших Его, не сказав жесткого слова, но пребыл неподвижен подобно медному змию. Итак, если будем внимать Ему и последовать стопам Его, то здравы будем от угрызений скрытных змий. Сила и помощь Его есть, сказавшего: «Якоже Мои¬сей вознесе змию в пустыне, тако подобает вознестися Сыну Человеческому: да всяк веруяй в онь не погибнет, но имать живот вечный» (Ин. 3, 14, 15). Сие и есть следовать по стопам Его, чтобы быть здравыми через Него. Как же бываем мы здравы? Ес¬ли веруем, что Он силен есть (ктому). Ибо к угрызенным в пустыне, не сам змий медный приходил врачевать их; но угрызенный змием, с верою воззревал на него и становился здравым. Там много было умерших от змий, потому что не поверили Слову Божию, как сказал Апостол: «да не искушаем Христа, якоже они искусиша, и от змий погибоша» (1 Кор. 10, 9)».
Медный змей, установленный Моисеем, еще долго сохранялся суеверными иудеями, которые кадили ему как идолу, пока не был уничтожен благочестивым царем Езекией (4 Цар.18, 4).
Любопытный этимологический каламбур возникает при сопоставлении имени, под которым почитался медный змей в эпоху царств «нехуштан», то есть медный (от евр. «нехошет» - медь, но «нахаш» - змей) с адскими «медными» (змеиными?) вратами церковных песнопений, которые в момент сошествия во ад разрушил Господь Иисус Христос, «Иже врата медные сокрушивый и вереи железные сломивый, Иже крепкаго связав и сосуды его расхитивый, змия удицею вочеловечения Своего привлекий и веригами того мрачными связавый» (Молитва заклинательная).
В русском языке встречается название особой породы змей - медянка.
Толкователь на слова двадцать первого псалма: «Аз есмь червь, а не человек» (ст.7) замечает: «Христос называется червем, потому что носил плоть как приманку для демонов, под которою скрывалась уда Божества. Как для рыб приманка червь, так и Христово человечество было приманкой для уловления великого и умственного кита -дьявола, плавающего в море настоящей жизни. Ибо, проглотив сию приманку, иначе умертвив и пожрав Христово человечество, он уловлен был удою Божества Его, скрывавшегося под человечеством, и таким образом все пожирающий растерзан и умерщвлен» (Евфимий Зигабен, Толкование псалтыри, Киев, 1882, с. 131).
Святоотеческая антропология подтверждает присутствие змеиного генотипа в человеческой наследственности, согласно с речением св. псалмопевца: «Сие море великое и пространное: тамо гади, их же несть числа, животная малая с великими (…), змий сей, егоже создал ругатися ему» (Пс.103, 25-26), где словом море означается кровь человеческая.
Исследователи древне-церковной антропологии говорят о том, что после грехопадения человек «уподобился змею. Катастатический офизм (змеиность) завершается змеиной инвазией, внедрением змеиных существ в человека, по Макарию Великому (Египетскому), в виде сердечного и поясничного змеев как продуктов размножения змеиных архетипов. Падение Адама создало почву для внедрения змеиного отродья, и человек стал змеечеловеком. В тантрической йоге процесс змеечеловечества получил свое завершение, когда поясничный змей Кунда становится полным хозяином в организме йога. Змеиная инвазия есть имитация Логоса, дающего свою частицу, свой принцип каждому человеку, просвещающего «каждого человека, приходящего в мир» (Ин.1, 9). Макарий говорит, что «змей стал в душе человека, как вторая душа» (А. Позов, Основы древне-церковной антропологии, СПб, 2008, т. 2, с.82).
Просвещенными Духом очами созерцая тайны падшей человеческой природы, св. подвижники благочестия видели «змия, который таится под самым умом, в глубине помыслов, гнездится и умерщвляет человека в т.н. тайниках и хранилищах души» (Преп. Макарий Великий, с.155).
«Григория Синайский говорит о поясничном змее: «Внутренний и природный враг поясницы извращает все духовное, как хочет, фантастически замещая одно другим» (Позов, с.388. В переводе еп. Вениамина (Милова) «враг внутри природных чресл». Преп. Григорий Синаит, Творения, М., 1999, с. 106).
Господь Иисус Христос принял на Себя змеиный генотип, облекшись в человеческое естество, которое распятием на Кресте умертвил, убив гнездящегося в глубине человеческой природы древнего змия и дав верным Своим причащаться крови и плоти убитого Им врага. «Ты стерл еси главы змиев в воде. Ты сокрушил еси главу змиеву, дал еси того брашно людем эфиопским» (Пс.73, 13-14). Эфиопия -страна змиев. Люди эфиопские - уверовавшие от язык, офиофаги, ядущие кровь и плоть змеиную. По талмуду, хтоническое чудовище, библейский морской змей Левиафан служит пищей праведников в раю.
Антирретический аспект богословия Владычней Жертвы экстраполируется на подвиг мученичества как акт аскетического змееборчества. «Удавлением твоим, страстотерпче, удавив змия, обрел еси жизнь истинно, преславне Романе…»,- поется в каноне мученику Роману (18 ноября).
Страдания мучеников приравниваются к Таинству Евхаристии.
Священномученик Киприан пишет в письме к Немезиану и другим исповедникам в рудокопнях: «Не может также, возлюбленнейшие братья, ни сколько составить потери для благочестия или веры и то, что там теперь не позволено священникам Божиим приносить и совершать божественные жертвы. И без того вы совершаете и приносите жертву Богу сколько драгоценную, столько же и славную, которая много послужит к воздаянию вам наград небесных, так как божественное Писание говорит: жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Псал. 50. 19). Таковую жертву вы приносите Богу: соделавшись жертвами для Бога, вы беспрестанно совершаете эту жертву и днем и ночью, представляя самих себя святыми и непорочными жертвами, согласно наставлению апостола, который говорит: молю убо вас, братие, щедротами Божиими, представите телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови; и не сообразуйтесь веку сему, но преобразуйтеся обновлением ума вашего, во еже искушати вам, что есть воля Божия благая и угодная и совершенная (Рим. 12, 1, 2)» (Св.муч. Киприан Карфагенский, Твоения, Киев. 1879, т.1 с. 352-353, Письмо к Немезиану и другим сланным в рудокопни).