Не смеяться!!!
Это писалось еще месяц назад и только для себя (и то потому что приснилось частично), а теперь думаю - пусть будет, на память об этой дурке :))
Хвала Владыкам, в доме было довольно чисто - не далее как с утра выметен сор и даже посуда перемыта. В другую комнату, служившую мастерской для всего подряд, конечно, лучше не заходить, ну так то мастерская... Пока гостья, сидя на кровати и опустив ноги на мягкую волчью шкуру, оглядывала нехитрое убранство дома, хозяин наскоро разводил в дальней комнате огонь и гремел посудой.
- Туор, ты думаешь, я хожу босиком и при этом боюсь холодной воды?
Услышав ее смех, он на мгновение заглянул в комнату, улыбнувшись и покачав головой, и снова скрылся за стеной.
Он вносит ее в свой дом на руках - навязчивое видение, повторяющийся сон, яркий, как явь - ну смилуйся, пропади, оставь в покое! А порез был пустяковый - попался под ногу острый сучок, только и всего, и вовсе никого на руках нести не пришлось...а рану все равно лучше промыть теплой водой, что ни говори, только надо постараться не суетиться, ради всех Валар...
...Медный таз отражал солнечные блики во все углы маленького уютного жилища, и каждая капля воды была слышна в тишине, нарушаемой только невозмутимой песней иволги за окном. Свет был теплым, как нагретые деревянные половицы, и пах цветущей яблоней, чьи ветки так упрямо лезли в окно, что его было нельзя закрыть.
- Вот, теперь осталось перевязать.
Руки действовали умело и уверенно, но спокойствие это давалось таким усилием воли, что пот выступил на лбу и голова кружилась. Очень сильно кружилась голова, да что ж с ней делать... Он за все время не посмел поднять глаз. Они перешли на шепот, как всегда бывает, когда вокруг слишком тихо.
- Не туго?
- Нет, в самый раз... Ты бы мог быть хорошим целителем, Туор.
Все. Теперь ничего не остается - нельзя же бесконечно делать перевязку, да еще и такую простую. Он поднял голову.
- Только уж больно медлительным, да?
Она слабо улыбнулась в ответ.
Но никто из них не двинулся.
Наверное, время замерло: может быть, ему иногда нужно ненадолго замереть. Он все стоял и стоял перед ней на коленях, и смотрел на нее, не произнося ни единого слова, и лучи косо ложились на белое платье, а косы были другого, не солнечного золота. Странная, безмолвная присяга.
Теперь. И быстро. Потому что сейчас он потеряет сознание и не успеет.
- Идриль...
Звучат слова, а голос словно и не его - хриплый, срывающийся. Ломающий солнечную тишину, бесповоротно меняющий ее.
Вокруг темнеет, золотые нити меркнут - чудо, что до сих пор удается стоять прямо...
Он закрыл глаза и почувствовал прикосновение ее руки к своей щеке. Где он слышит ее ответ: вслух или только в мыслях своих? Нет, наверное, вслух - голос дрожит, перехваченный волнением и нежностью.
Но до конца он не услышал: сознание, наконец, оставило его.
И когда он очнулся, все было по-иному, только сразу этого было не понять. Над собой он увидел ее лицо: она сидела на полу и держала его голову у себя на коленях. Он закрыл глаза ладонью, не зная, то ли смеяться, то ли сгореть со стыда, но она взяла его за руку.
- Перестань. Открой глаза, слышишь?
- Я испугал тебя... - Он попытался встать.
- Немного. Не вставай пока. Принести тебе воды?
Он мотнул головой и сделал более решительную попытку.
- Нет. Я...потом. - Он поднялся на ноги, и она встала вслед за ним, с тревогой всматриваясь в его лицо.
- Голова кружится? Честно?
- Да. Но я больше не упаду...кажется. Идриль, скажи мне еще раз, а то я не верю.
- Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя, Туор, и пока не поверишь, буду повторять.
Он шагнул ближе. Золотисто-белое пламя в кольце его рук - страшно коснуться.
- Крепче, Туор...
Хвала Владыкам, в доме было довольно чисто - не далее как с утра выметен сор и даже посуда перемыта. В другую комнату, служившую мастерской для всего подряд, конечно, лучше не заходить, ну так то мастерская... Пока гостья, сидя на кровати и опустив ноги на мягкую волчью шкуру, оглядывала нехитрое убранство дома, хозяин наскоро разводил в дальней комнате огонь и гремел посудой.
- Туор, ты думаешь, я хожу босиком и при этом боюсь холодной воды?
Услышав ее смех, он на мгновение заглянул в комнату, улыбнувшись и покачав головой, и снова скрылся за стеной.
Он вносит ее в свой дом на руках - навязчивое видение, повторяющийся сон, яркий, как явь - ну смилуйся, пропади, оставь в покое! А порез был пустяковый - попался под ногу острый сучок, только и всего, и вовсе никого на руках нести не пришлось...а рану все равно лучше промыть теплой водой, что ни говори, только надо постараться не суетиться, ради всех Валар...
...Медный таз отражал солнечные блики во все углы маленького уютного жилища, и каждая капля воды была слышна в тишине, нарушаемой только невозмутимой песней иволги за окном. Свет был теплым, как нагретые деревянные половицы, и пах цветущей яблоней, чьи ветки так упрямо лезли в окно, что его было нельзя закрыть.
- Вот, теперь осталось перевязать.
Руки действовали умело и уверенно, но спокойствие это давалось таким усилием воли, что пот выступил на лбу и голова кружилась. Очень сильно кружилась голова, да что ж с ней делать... Он за все время не посмел поднять глаз. Они перешли на шепот, как всегда бывает, когда вокруг слишком тихо.
- Не туго?
- Нет, в самый раз... Ты бы мог быть хорошим целителем, Туор.
Все. Теперь ничего не остается - нельзя же бесконечно делать перевязку, да еще и такую простую. Он поднял голову.
- Только уж больно медлительным, да?
Она слабо улыбнулась в ответ.
Но никто из них не двинулся.
Наверное, время замерло: может быть, ему иногда нужно ненадолго замереть. Он все стоял и стоял перед ней на коленях, и смотрел на нее, не произнося ни единого слова, и лучи косо ложились на белое платье, а косы были другого, не солнечного золота. Странная, безмолвная присяга.
Теперь. И быстро. Потому что сейчас он потеряет сознание и не успеет.
- Идриль...
Звучат слова, а голос словно и не его - хриплый, срывающийся. Ломающий солнечную тишину, бесповоротно меняющий ее.
Вокруг темнеет, золотые нити меркнут - чудо, что до сих пор удается стоять прямо...
Он закрыл глаза и почувствовал прикосновение ее руки к своей щеке. Где он слышит ее ответ: вслух или только в мыслях своих? Нет, наверное, вслух - голос дрожит, перехваченный волнением и нежностью.
Но до конца он не услышал: сознание, наконец, оставило его.
И когда он очнулся, все было по-иному, только сразу этого было не понять. Над собой он увидел ее лицо: она сидела на полу и держала его голову у себя на коленях. Он закрыл глаза ладонью, не зная, то ли смеяться, то ли сгореть со стыда, но она взяла его за руку.
- Перестань. Открой глаза, слышишь?
- Я испугал тебя... - Он попытался встать.
- Немного. Не вставай пока. Принести тебе воды?
Он мотнул головой и сделал более решительную попытку.
- Нет. Я...потом. - Он поднялся на ноги, и она встала вслед за ним, с тревогой всматриваясь в его лицо.
- Голова кружится? Честно?
- Да. Но я больше не упаду...кажется. Идриль, скажи мне еще раз, а то я не верю.
- Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя, Туор, и пока не поверишь, буду повторять.
Он шагнул ближе. Золотисто-белое пламя в кольце его рук - страшно коснуться.
- Крепче, Туор...