Свежим взглядом по знакомой картинке （パートスリー）
Часть №1 - здесь, часть №2 - здесь
Итак, в прошлый раз мы с вами пришли к выводу, что дома в обрамлении цветущих деревьев на третьем плане листа со старшим братом Сога и его возлюбленной не являются поселком при станции О:исо на тракте То:кайдо:. Так что обувайте соломенные сандалии-варадзи, одевайте шляпу-сугэгаса, ибо мы поднимемся (т.е. совершим нобору) из Эдо в Токио по тракту То:кайдо:, осматривая попутно местность в поисках подходящей под наши приметы!
Впрочем, не верьте мне на слово, ничего не надевайте-одевайте, и никуда не собирайтесь :) Если путешествовать по То:кайдо: как это делали истинные эдосские ценители всего утонченного, то опыт путешествия по реальному тракту То:кайдо: необязателен. В ситуациях, когда впечатлительность является отличительной особенностью нации (как бы японцы не старались скрывать эту черту своего характера), путешествие из Эдо в Киото при помощи чтения путеводителей являлось не менее интересным и захватывающим приключением, нежели реальное перемещение по То:кайдо:. Книжное путешествие не хуже, но и не лучше реального, так как эмоции от него иные и, следовательно, это все же разные вещи, но ощущения от первого будут не менее сильными, так что сознание эдокко ставило между ними знак условного равенства.
Сэр Эдвин Арнольд в "Японике" дал такую характеристику этому народу:
"Мистер Чемберлен справедливо соотносит это [мнение о том, что японцы - люди менее нервные, нежели европейцы - прим. моё] главным образом с малозаметным и мягким влиянием буддизма, который является «верой терпимости и надежды, обещающей конечный покой». Однако, врачам в Японии очень хорошо известен тот факт, что большое количество умственных помутнений в этой стране имеет истерическую природу, и это обстоятельство, с моей точки зрения, свидетельствует о том, что вряд ли есть еще какая-либо нация, обладающая столь тонко развитой нервной организацией. Их любовь к легким и утонченным удовольствиям, их горячая любовь к чайной утвари, цветущей вишне, или кленовым ветвям, чьи листья похожи на зеленые звезды, к маленьким курительным трубкам, к восхитительным природным ландшафтам своей страны, показывает их крайнюю впечатлительность."
К списку проявлений крайней впечатлительности японцев, приведенном сэром Эдвином, можно добавлять вещи и явления до бесконечности, и старинные японские путеводители будут из этого числа. Они, если можно так выразиться, больше чем просто путеводители. В них, особенно в тех, которые писали люди, действительно путешествовашие в места, про которые они написали (а есть еще и путеводители, написанные людьми, которые в местах, про которые писали, никогда не бывали, но про которые много читали), есть немало информации, которая была полезна путешественникам в свое время и является для потомков источником интереснейших исторических сведений.
В той же степени авторы путеводителей заботились о красоте и увлекательности своих работ, благодаря чему самые удачные из путеводителей переживали свое время, становясь эталоном, на который равнялись последующие авторы сочинений на заданную тему. Одним из таких путеводителей является 東海道名所図会 - То:кайдо: мэйсё дзу-э - "Иллюстрированный путеводитель по знаменитым местам тракта То:кайдо:" 1797 года.
Блистательный американский поэт, гравюрный знаток и ценитель Артур Дэвисон Фике в 1915 году написал про первого Хиросигэ так:
"Вскоре после 1830 года Хиросигэ изыскал возможность для путешествия из Иедо (северной столицы) в Киото (южную столицу) по большой почтовой дороге, которую он обессмертил - Токайдо. Это путешествие вылилось в серию горизонтальных листов "Пятьдесят три станции Токайдо", законченную им примерно в 1834 году. Она является его самой узнаваемой и лучшей из работ. [...] По причинам неизвестным нам, некоторые листы Хиросигэ нарисовал после издания изначальной серии, и эти листы-вариации представляют собой предмет значительного интереса для коллекционеров".
Согласитесь, очень романтичная картина представляется: Хиросигэ отправляется в путешествие по знаменитой дороге из одной столицы в другую, по пути, возможно, делает какие-то зарисовки и наброски, которые по его возвращении становятся знаменитой серией "Хоэйдо То:кайдо:". Очень красиво, и мне пока еще не встретилось ни одной старой западной книги про японскую гравюру, в которой при рассказе об истории появления на свет печатных листов, автор не строил бы пирамиду, на вершину которой ставится гравюрный художник, что создавало несколько превратное впечатление у читателей. Злого умысла в этом не было, просто слишком многое ранним знатокам и ценителям было неизвестно, и это неизвестное они заполняли логическими выкладками, основанными на своем знании западных художественных реалий, которые зачастую сильно отличаются от восточных. Со временем (и с приобретением новых знаний) пирамида с художником на вершине трансформировалась в более демократичный треугольник "издатель - художник - потребитель", где все три вершины имеют равное значение.
Вот, например, сейчас мы знаем, что причина выпуска дополнительных листов в серии "Хоэйдо То:кайдо:", которые у Фике названы "неизвестными нам", в коммерческом успехе этой серии у потребителя своего времени. Издатель выпустил в продажу изначальную серию, людям она понравилась, ее стали хорошо раскупать, издатель заказал художнику дополнительные листы.
Точно также сейчас мы имеем достаточное количество знаний для допущения, что Хиросигэ I по То:кайдо: мог и не путешествовать вовсе, хотя во времена Фике нас с вами наверняка подняли бы на смех. Однако в наше время факт остается фактом: прямых доказательств такого путешествия не существует вообще, а косвенных слишком мало, чтобы говорить про него слишком уверенно. А вот свидетельств, говорящих о том, что при работе над своими ландшафтными листами Хиросигэ много раз обращался к популярным в его время путеводителям, таким как "То:кайдо: мэйсё дзу-э". Помножьте это обстоятельство на готовность традиционного японского художника без малейших колебаний уничтожать в своих работах реалистичность ради эстетической красоты, как это произошло, например, с холмом в Хирацука на показанном выше листе. В реальности этот холм, как видите, имеет не столь идеальную для традиционного японского ландшафта форму, но скажите мне, пожалуйста, у вас возникает из-за этого желание упрекать Хиросигэ в искажении действительности? Если бы он нарисовал реальные очератния холма на своем листе, то с точки зрения дальневосточной эстетики весь дизайн был бы безвозратно испорчен. Собственно, этот нюанс и вызывает понимаение неважности, ходил ли Хиросигэ по реальному тракту То:кайдо:, или не ходил, а рисовал его по путеводителям. Коммерческая успешность его ландшафтных серий и его репутация в издательской среде гарантируют главное: Хиросигэ хорошо знал иконографию мест, которые рисовал и умел компоновать ее в привлекательные композиции. То, что несколько позднее его работы пришлись по вкусу иностранным интеллектуалам за многие тысячи километров от Эдо - это случайность, а не закономерность. Ни художник, ни тем более издатель ни о чем подобном даже не задумывались.
Все вышизложенные турусы на колёсах с цитированием сэра Эдвина и Артура Фике, на самом-то деле, мне понадобились для того, чтобы сообщить вам о том, что в числе 53-х станций тракта То:кайдо: иконографической местности, которую можно было бы охарактеризовать как "цветущая вишня-слива и домики" не обнаружилось. Но если бы я начал пост с этой мысли, то примерно на ней бы мне и пришлось его закончить, так как на момент начала написания поста я об этом еще не знал. Был уверен, что где-нибудь да окажется что-то похожее, но увы мне и ах. За то таковая нашлась в другом месте, выше вы ее видите на листе всё того же Хиросигэ I, но из серии видов, к тракту То:кайдо: отношения не имеющей. Что это за местность такая догадаться не очень сложно, даже не читая надписи на листе, а вот что она может делать на листе со старшим из братьев Сога и его возлюбленной мы будем с вами разбираться по ходу нашей пьесы.
Итак, в прошлый раз мы с вами пришли к выводу, что дома в обрамлении цветущих деревьев на третьем плане листа со старшим братом Сога и его возлюбленной не являются поселком при станции О:исо на тракте То:кайдо:. Так что обувайте соломенные сандалии-варадзи, одевайте шляпу-сугэгаса, ибо мы поднимемся (т.е. совершим нобору) из Эдо в Токио по тракту То:кайдо:, осматривая попутно местность в поисках подходящей под наши приметы!
Впрочем, не верьте мне на слово, ничего не надевайте-одевайте, и никуда не собирайтесь :) Если путешествовать по То:кайдо: как это делали истинные эдосские ценители всего утонченного, то опыт путешествия по реальному тракту То:кайдо: необязателен. В ситуациях, когда впечатлительность является отличительной особенностью нации (как бы японцы не старались скрывать эту черту своего характера), путешествие из Эдо в Киото при помощи чтения путеводителей являлось не менее интересным и захватывающим приключением, нежели реальное перемещение по То:кайдо:. Книжное путешествие не хуже, но и не лучше реального, так как эмоции от него иные и, следовательно, это все же разные вещи, но ощущения от первого будут не менее сильными, так что сознание эдокко ставило между ними знак условного равенства.
Сэр Эдвин Арнольд в "Японике" дал такую характеристику этому народу:
"Мистер Чемберлен справедливо соотносит это [мнение о том, что японцы - люди менее нервные, нежели европейцы - прим. моё] главным образом с малозаметным и мягким влиянием буддизма, который является «верой терпимости и надежды, обещающей конечный покой». Однако, врачам в Японии очень хорошо известен тот факт, что большое количество умственных помутнений в этой стране имеет истерическую природу, и это обстоятельство, с моей точки зрения, свидетельствует о том, что вряд ли есть еще какая-либо нация, обладающая столь тонко развитой нервной организацией. Их любовь к легким и утонченным удовольствиям, их горячая любовь к чайной утвари, цветущей вишне, или кленовым ветвям, чьи листья похожи на зеленые звезды, к маленьким курительным трубкам, к восхитительным природным ландшафтам своей страны, показывает их крайнюю впечатлительность."
К списку проявлений крайней впечатлительности японцев, приведенном сэром Эдвином, можно добавлять вещи и явления до бесконечности, и старинные японские путеводители будут из этого числа. Они, если можно так выразиться, больше чем просто путеводители. В них, особенно в тех, которые писали люди, действительно путешествовашие в места, про которые они написали (а есть еще и путеводители, написанные людьми, которые в местах, про которые писали, никогда не бывали, но про которые много читали), есть немало информации, которая была полезна путешественникам в свое время и является для потомков источником интереснейших исторических сведений.
В той же степени авторы путеводителей заботились о красоте и увлекательности своих работ, благодаря чему самые удачные из путеводителей переживали свое время, становясь эталоном, на который равнялись последующие авторы сочинений на заданную тему. Одним из таких путеводителей является 東海道名所図会 - То:кайдо: мэйсё дзу-э - "Иллюстрированный путеводитель по знаменитым местам тракта То:кайдо:" 1797 года.
Блистательный американский поэт, гравюрный знаток и ценитель Артур Дэвисон Фике в 1915 году написал про первого Хиросигэ так:
"Вскоре после 1830 года Хиросигэ изыскал возможность для путешествия из Иедо (северной столицы) в Киото (южную столицу) по большой почтовой дороге, которую он обессмертил - Токайдо. Это путешествие вылилось в серию горизонтальных листов "Пятьдесят три станции Токайдо", законченную им примерно в 1834 году. Она является его самой узнаваемой и лучшей из работ. [...] По причинам неизвестным нам, некоторые листы Хиросигэ нарисовал после издания изначальной серии, и эти листы-вариации представляют собой предмет значительного интереса для коллекционеров".
Согласитесь, очень романтичная картина представляется: Хиросигэ отправляется в путешествие по знаменитой дороге из одной столицы в другую, по пути, возможно, делает какие-то зарисовки и наброски, которые по его возвращении становятся знаменитой серией "Хоэйдо То:кайдо:". Очень красиво, и мне пока еще не встретилось ни одной старой западной книги про японскую гравюру, в которой при рассказе об истории появления на свет печатных листов, автор не строил бы пирамиду, на вершину которой ставится гравюрный художник, что создавало несколько превратное впечатление у читателей. Злого умысла в этом не было, просто слишком многое ранним знатокам и ценителям было неизвестно, и это неизвестное они заполняли логическими выкладками, основанными на своем знании западных художественных реалий, которые зачастую сильно отличаются от восточных. Со временем (и с приобретением новых знаний) пирамида с художником на вершине трансформировалась в более демократичный треугольник "издатель - художник - потребитель", где все три вершины имеют равное значение.
Вот, например, сейчас мы знаем, что причина выпуска дополнительных листов в серии "Хоэйдо То:кайдо:", которые у Фике названы "неизвестными нам", в коммерческом успехе этой серии у потребителя своего времени. Издатель выпустил в продажу изначальную серию, людям она понравилась, ее стали хорошо раскупать, издатель заказал художнику дополнительные листы.
Точно также сейчас мы имеем достаточное количество знаний для допущения, что Хиросигэ I по То:кайдо: мог и не путешествовать вовсе, хотя во времена Фике нас с вами наверняка подняли бы на смех. Однако в наше время факт остается фактом: прямых доказательств такого путешествия не существует вообще, а косвенных слишком мало, чтобы говорить про него слишком уверенно. А вот свидетельств, говорящих о том, что при работе над своими ландшафтными листами Хиросигэ много раз обращался к популярным в его время путеводителям, таким как "То:кайдо: мэйсё дзу-э". Помножьте это обстоятельство на готовность традиционного японского художника без малейших колебаний уничтожать в своих работах реалистичность ради эстетической красоты, как это произошло, например, с холмом в Хирацука на показанном выше листе. В реальности этот холм, как видите, имеет не столь идеальную для традиционного японского ландшафта форму, но скажите мне, пожалуйста, у вас возникает из-за этого желание упрекать Хиросигэ в искажении действительности? Если бы он нарисовал реальные очератния холма на своем листе, то с точки зрения дальневосточной эстетики весь дизайн был бы безвозратно испорчен. Собственно, этот нюанс и вызывает понимаение неважности, ходил ли Хиросигэ по реальному тракту То:кайдо:, или не ходил, а рисовал его по путеводителям. Коммерческая успешность его ландшафтных серий и его репутация в издательской среде гарантируют главное: Хиросигэ хорошо знал иконографию мест, которые рисовал и умел компоновать ее в привлекательные композиции. То, что несколько позднее его работы пришлись по вкусу иностранным интеллектуалам за многие тысячи километров от Эдо - это случайность, а не закономерность. Ни художник, ни тем более издатель ни о чем подобном даже не задумывались.
Все вышизложенные турусы на колёсах с цитированием сэра Эдвина и Артура Фике, на самом-то деле, мне понадобились для того, чтобы сообщить вам о том, что в числе 53-х станций тракта То:кайдо: иконографической местности, которую можно было бы охарактеризовать как "цветущая вишня-слива и домики" не обнаружилось. Но если бы я начал пост с этой мысли, то примерно на ней бы мне и пришлось его закончить, так как на момент начала написания поста я об этом еще не знал. Был уверен, что где-нибудь да окажется что-то похожее, но увы мне и ах. За то таковая нашлась в другом месте, выше вы ее видите на листе всё того же Хиросигэ I, но из серии видов, к тракту То:кайдо: отношения не имеющей. Что это за местность такая догадаться не очень сложно, даже не читая надписи на листе, а вот что она может делать на листе со старшим из братьев Сога и его возлюбленной мы будем с вами разбираться по ходу нашей пьесы.