1812. РАСЧЁТЫ КУТУЗОВА
Отображение Бородинского сражения в исторической литературе изобилует самыми неожиданными парадоксами и противоречивыми тезисами. Сражение это было ненужным, но дать его было необходимо. Поле боя осталось за французами, но победили всё-таки русские войска. Русские войска победили, но были вынуждены отступить. Отступление было необходимо, чтобы сохранить армию и усилить её резервами. Однако, усилившись резервами, русская армия продолжала избегать нового сражения. Попробуем разобраться с этими парадоксами.
Представляется достаточно очевидным, что политическая ситуация в России требовала от Кутузова на пути к Москве дать Наполеону генеральное сражение. При этом ситуация военная представлялась русскому главнокомандующему такому сражению крайне не благоприятствующей. Наиболее разумным, с точки зрения этих обстоятельств, было такое сражение просто имитировать. То есть провести сильный арьергардный бой с последующим отходом. Однако имитация генерального сражения затруднялась двумя весомыми факторами: желанием самого Наполеона покончить с русской армией одним сильным ударом и непреодолимым стремлением Багратиона сохранить Москву методом «Не шагу назад!»
Таким образом, Михаилу Илларионовичу предстояло решить достаточно сложную задачу. Необходимо было дать Наполеону сильный арьергардный бой, а затем отойти по объективным причинам, не позволяющим возложить на полководца (и его царственного шефа) ответственность за новый отход и возможную сдачу Москвы. В идеальном варианте эта ответственность должна была лечь на строптивого и своевольного Багратиона, который был шпагой и голосом всех «рассерженных патриотов» русского императорского двора.
Военное дело есть сфера чистого опыта. Для организации задуманного Кутузов мог руководствоваться теми действиями Наполеона и Багратиона, которые они уже совершали, теми тактическими приёмами, которые использовали в начале кампании. И наиболее характерным примером таких действий и приёмов этих полководцев было оборонительное сражение за Смоленск.
Итак, после соединения Первой и Второй Западных армий под Смоленском Барклай де Толли сосредоточил свои корпуса севернее города и имитировал (или действительно пытался) осуществить переход в наступление. Вторая армия Багратиона составляла левый, юго-западный фланг объединенных русских сил, и должна была прикрывать наступление армии Барклая.
В свою очередь Наполеон принял решение зайти русским армиям в тыл, осуществив их глубокий обход с юга. Он быстро и скрытно перевёл армию на левый берег, а затем стремительным броском двинулся прямо к Смоленску. Удача этого маневра позволяла Наполеону перерезать русским армиям Смоленскую дорогу на Москву, ворваться в тылы обеих армий по мостам через Днепр в самом Смоленске, после чего разбить их атакой с тыла и окончить кампанию победой.
Однако взять Смоленск с ходу французам не удалось, дивизия Нимировского и корпус Раевского задержали наступление передовых частей Великой армии, а затем приняли бой на южных окраинах Смоленска, под прикрытием укреплений Королевского замка. Тем не менее, Багратион не стал рисковать окружением и начал отводить армию на восток. Следом за ней потянулась и Первая армия Барклая. Несмотря на горячие и где-то даже оскорбительные попытки Багратиона возложить вину за оставление Смоленска на Барклая де Толли, была очевидна как минимум обоюдная ответственность обоих полководцев за отвод войск и объективная необходимость в манёвре в восточном направлении.
Вот опираясь на этот опыт маневрирования под Смоленском, Кутузов и составил свой план на арьергардный бой у деревни Бородино. Наполеон подходил по Новой Смоленской дороге и Кутузов расположил основные силы армии на его пути. С формальной точки зрения это было вполне обоснованно. При этом было совершенно очевидно, что атаки французских пехотных колонн вброд через реку (пусть и небольшую) Колочу, под шквальным огнём русской артиллерии, связанные вдобавок с необходимостью карабкаться на крутой обрывистый берег, принесли бы Наполеону только огромные потери. За береговыми укреплениями Кутузов сосредоточил несколько пехотных и кавалерийских корпусов, готовых сбросить в реку те жалкие ошмётки французских дивизий, которым удалось бы добраться до батарей. Левый фланг позиции на Колоче прикрывала батарея Раевского, правый - упирался в Москва-реку.
Однако был и другой путь. Старая Смоленская дорога шла гораздо южнее позиций Первой армии Барклая и даже южнее Багратионовых флешей, занимаемых войсками Второй армии. Перебросив Великую армию с Новой Смоленской дороги на Старую, Наполеон получал возможность миновать и Шевардинский редут, и Багратионовы флеши, затем оттеснить слабое прикрытие крайнего левого фланга русских войск и начать вводить свои войска прямо в тыл Второй армии. То есть повторить свой смоленский фланговый обход. Соответственно, Багратион (как и под Смоленском) начал бы отводить свои войска на восток по Новой Смоленской дороге, а Кутузов, как бы вынужденный к этому отходом Второй армии, скомандовал бы общее отступление.
Возможность флангового обхода русских позиций была столь очевидна, что маршал Даву убеждал Наполеона воспользоваться предоставленной ему возможностью расчленения русских позиций одними маршами. Французским дивизиям не пришлось бы атаковать артиллерийские позиции в лоб, теряя тысячи бойцов ещё до вступления в рукопашный бой, батареи на Багратионовых флешах были бы захвачены с тыла. Но Наполеон отказался.
Ему не нужна была победа манёвром, после которой русские вновь ушли бы на восток. Наполеон хотел генерального сражения, битвы на полное уничтожение. Он решил прорвать русский фронт именно на участке Багратионовых флешей. И несомненно прорвал бы, ворвался в тыл Первой армии Барклая де Толли, отшвырнул её к северу от Новой Смоленской дороги, прижал к Москва-реке и уничтожил.
Наполеон совершенно неоспоримо разбил бы Кутузова под Бородино, если бы не события, рассказ о которых ещё последует.