1812. БОЛЬШАЯ ИГРА ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА
Назначение Кутузова главнокомандующим соединенных российских армий - первой Барклая де Толли и второй Багратиона - ознаменовало начало большой игры двенадцатого года, для реализации которой был нужен именно такой человек, как Михаил Илларионович Кутузов. Это был лукавый царедворец и интриган, способный понимать не высказанные, затаённые желания царя, вести одновременно «десять партий в преферанс, очко и на бильярде», скрывать свои мысли и читать чужие души. Назначение «северного лиса» Кутузова вместо прямого и твёрдого, как дубовый стол Барклая де Толли в преддверии генерального сражения, имело глубокий смысл и дальний прицел.
Ход Бородинского сражения хорошо известен. Наполеон, как и предугадывал Кутузов, произвёл фланговый маневр, сместив основной удар с правого фланга российской обороны на левый. Однако вместо предполагаемого обхода русской армии по Старой Смоленской дороге, французский император нанёс таранный удар по позициям Второй армии Багратиона, захватил флеши, затем в образовавшийся проём бросил тяжёлую кавалерию на штурм Курганной высоты с тыла. Эта оплошность стоила Кутузову трети его армии. Вместо того, чтобы отойти после перестрелки на правом фланге и глубокого обхода на левом, Кутузов вынужден был принять настоящее сражение, которого не желал и к которому не подготовился.
Так же несомненно, что Барклай это сражение бы выиграл. После захвата Наполеоном Шевардинского редута стало понятно, что император очищает себе площадку для развертывания Великой армии для атаки Багратионовых флешей. Французы штурмовали редут 5 сентября (по новому стилю), затем в течении всего следующего дня изготавливались к атаке на флеши. У русского полководца было двое суток на укрепление флешей, на то, что бы перевести на них сто пятьдесят, а то и двести орудий из резерва и смести атакующие колонны Наполеона картечным огнем. Однако орудий на флешах было только сорок, а земляные укрепления всеми исследователями этих событий характеризуются как весьма слабые.
Однако, разбив Наполеона под Бородином, русская армия попросту заставила бы его отходить в западном направлении: на Смоленск, Полоцк, Витебск и так далее. В итоге Наполеон отошёл бы в полном порядке, огрызаясь арьергардными боями и собирая по дороге гарнизоны и резервы. К октябрю он имел бы вполне боеспособную двухсоттысячную армию под Вильно или Польше и имел все шансы заключить с Александром пристойный мир. Это один, причем самый лучший вариант развития событий.
В худшем же случае, Наполеон, выставив сильный заслон против Кутузова, двинулся бы на Петербург через Прибалтику, обеспечив себе снабжение по морю из Данцига. Александру пришлось бы бежать в Англию на утлом суденышке, подобно самому Наполеону, удравшему в своё время из Египта на фрегате «Мюирон».
Из изложенных соображений вполне очевидно следует, что Кутузов приехал в Царево Займище с задачей таскать Наполеона по России во-первых, как можно дальше на восток, а во-вторых до самой зимы. За Бородино Кутузов получил сто тысяч рублей наградных и фельдмаршальский жезл, хотя итоги этого сражения говорили сами за себя: русская армия не удержала позиций и продолжила отступление. Полного разгрома не произошло лишь потому, что Барклай де Толли и Беннигсен нарушили запрет Кутузова задействовать резервы и постепенно перевели на левый фланг все бездействующие на правом корпуса русской армии: Тучкова, Дохтурова, Багговута, бросили в лобовую контратаку на конницу Мюрата кирасирские полки Палена, пытались подтащить к передовой орудия резерва, словом затыкали дыры.
Как уже говорилось, осмысленное ведение Бородинского сражения после зачистки Наполеоном Шевардинского редута отдавало победу в руки россиян. Но, конечно, Великая армия уничтожена не была бы, при отступлении она пополнилась бы гарнизонами, резервными частями (из Франции подходил корпус Виктора), сохранила неприкосновенность коммуникаций и осталась бы очень грозной силой.
Между тем, стратегическое решение увести Великую армию на восток и похоронить в снегах её всю, открывало для антинаполеоновской коалиции и послевоенного политического устройства Европы довольно широкое окно возможностей. Как и в случаях с Александром Македонским, Атиллой, Тамерланом, Карлом Великим и прочими великим завоевателями, наследование наполеоновской империи было совершенно исключено. Сын Наполеона был младенцем, а братья совершенно заурядными личностями. Даже мирная смерть императора в кругу родных и близких, в окружении скорбящего народа, гарантировала распад его политической системы и серию «войн диадохов». Гибель же Наполеона в снегах России вместе со всей его армией оставляла Европу в состоянии военного и политического вакуума.
Для того, чтобы выстроить исторически и политически обоснованные сценарии развития событий в случае, если бы Наполеон погиб в Московском пожаре или был заколот казачьей пикой где-нибудь под Красным, нам нужно ещё немного пораскинуть мозгами. А это значит, что продолжение следует...