На полях мемуаров - 5. Де Брукан, человек со связями.
Чтобы не забылось, к чему я это всё рассказываю: к тому, что мой перевод мемуаров маркизы де Ла Тур дю Пен уже пошел в верстку.
Первый раз мы встречаем де Брукана в мемуарах, когда он пригласил супругов де Ла Тур дю Пен перебраться из замка Буй, где им грозил арест, к нему в загородный дом. Дальше мемуаристка говорит о нем часто, с неизменной благодарностью, называя его “наш добрый друг де Брукан” или “превосходный господин де Брукан”. Но имени его мы в тексте не встретим ни разу, только фамилию. Не принято было тогда среди приличных людей называть друг друга по имени, разве что между женщинами равного ранга при очень близком знакомстве. Ну и еще специфические случаи, когда в одной семье несколько братьев, которых нельзя различить по титулу - тогда приходится указывать имя, как, например, у братьев Ламетов. А на фамилию “де Брукан” интернет выдает в основном ссылки на судебные разборки XIX века и процедуру натурализации в Англии малолетних сыновей Жана-Бертрана де Брукана - Жан-Бертран нам точно не годится, потому что наш де Брукан никуда не эмигрировал, а усердно занимался личным обогащением на казенных поставках.
Но вот в актовой записи 1807 года о браке Элизы де Лалли, которая до того была отдана на воспитание де Ла Тур дю Пенам и пять лет прожила у них в замке Буй, названо четыре свидетеля (в этом случае вполне уместно выражение “при благородных свидетелях”): Фредерик-Серафен де Ла Тур дю Пен (этого мы знаем, это муж нашей маркизы), Жан-Франсуа-Лоран Амеде де Марботен, барон де Контнёй (этого тоже знаем, дядя жениха), Jacques BURCK и N de BOUBÉE-BROQUENS. Жак Берк нам незнаком, а вот господин де Бубе-Брукан (одну букву могли пропустить при оцифровке, это сплошь и рядом), указанный как “житель Бордо”, должен быть наш - он сыграл важную роль в устройстве этого брака.
UPD 18.04.2022: Jacques BURCK нашелся, и он тут, конечно, тоже человек не случайный - см. в конце поста.
Портреты двоих из участников мероприятия имеются на сайте французского Сената - оба были государственные люди.
Это жених, Henri-Raymond Patron de Lescaut, comte d'Aux-Lally - титул Лалли он унаследует со временем от тестя. Тут он лет на пятнадцать старше, чем на свадьбе.
А это благородный свидетель, Frédéric-Séraphin, comte de La Tour du Pin.
Сент-Андре-де-Кюбзак - это бывшие владения де Ла Тур дю Пенов, рядом с замком Буй. Брак регистрировали в мэрии, а празднество было в замке.
Мэрия Сент-Андре-де-Кюбзак. Не могу ручаться, что та самая, но вполне возможно.
Замок Буй точно тот самый.
Внутри он в лучшем состоянии, чем снаружи.
Четвертый свидетель - это уже знакомый нам по характеристике “политически грамотного и морально устойчивого” Пьера Даре де Шамбо “Господин Жозеф Габриэль Бубе де Брукан, экюйе, бывший Генеральный сборщик налогов по Шалонскому генералитету, ... тридцати пяти лет от роду”. В 1784 году ему тридцать пять, значит, родился он в 1749 или даже 1748 году.
Вот так он подписывался.
След в истории он оставил, удалось в оцифрованных источниках накопать почти три десятка разных документов. Но писать о нем трудно, потому что, с одной стороны, добрый друг и милый человек, а с другой - при старом порядке служил по налоговой части, а потом пошел в бизнес, и не какой-нибудь, а военные поставки. Со всеми вытекающими.
“Всякого интенданта через три года исполнения должности можно расстреливать без суда. Всегда есть за что.” Высказывание это приписывается Суворову; не знаю, говорил ли он такое на самом деле, но наш общий культурный код это включает в набор непреложных истин. Де Брукан занимался поставками продовольствия и фуража для армии не три года, а гораздо дольше - и при Республике, и при Директории, и при Консульстве, и при Империи - так что мифологический Суворов с ним бы даже разбираться не стал. А мы станем.
Отец его, Виталь-Бертран Бубе де Брукан, в 1749 году был генеральным сборщиком налогов в Оше. И Бубе, и Брукан - это названия местных деревушек или хуторов, по которым их жители себя называли; в Оше и в окрестностях таких фамилий до сих пор полным-полно. Дворянство у этих “де”, если вообще было, то самое минимальное, экюйе, полученное за службу, причем часто на купленной гражданской должности. Но с таким дворянством можно было уже пойти в армию и выслуживать офицерский чин - так поступил один из братьев Габриэля-Жозефа, Жан-Бертран, дослужившийся то ли до капитана, то ли до подполковника. О других братьях ничего не известно.
Судя по тому, что отцовское наследство в 1779 году принимал Габриэль-Жозеф, старшим был именно он. О наследстве сказано “замок Брукан и благородные и сельские владения”, а о наследнике “господин Бубе-Брукан, сын и наследник господина Бертрана Бубе”. Замок здесь - это просто дом, не надо иллюзий, но “благородные владения” - это важно, с них поземельный налог не платится, в отличие от “сельских”. Можно предположить, что «замок» был приобретен отцом, а сын уже присоединил его название к фамилии. Видимо, семья не бедствовала. Во всяком случае, Габриэль-Жозеф явно чему-то учился, а потом получил какой-то начальный капитал, с которым пустился в разные финансовые комбинации. Попутно заводил знакомства и в финансовых кругах богатого и динамичного города Бордо, и среди аристократии - вроде бы некоторое время представлял интересы маркиза Вуайе д’Аржансона. К 28 годам смог прикупить должность на госслужбе - сборщиком налогов по округу Шалон; правда, “Королевский альманах” за 1780 год педантично указывает, что штатным сборщиком аж с 1740 года является некто Мушар, а наш Бубе де Брукан с 1776 года “en survivance”, то есть делает всю работу, а полное жалованье станет получать, когда этот Мушар отойдет в лучший мир.
Ну а с 1785 и до самого конца монархии господин Бубе де Брукан состоит в должности генерального администратора (таких там несколько десятков) в ведомстве королевских доменов и доходов с них. Живет в Париже по постоянному адресу, наращивает квалификацию в финансовых делах, обрастает знакомствами и связями.
В 1789 году ему около сорока, и он готов воспользоваться открывающимися небывалыми возможностями. Неизвестно, как он вышел на Жана-Фредерика де Ла Тур дю Пена, свекра нашей маркизы, ставшего в августе 1789 года военным министром, но министр дает ему выгодные контракты на поставки продовольствия для армии. Обойденные конкуренты будут потом жаловаться в Национальное собрание, особенно упирая на отсутствие у де Брукана опыта и знаний в этой области. Ничего, опыт - дело наживное. Обличения политического свойства - в памфлете 1789 года Тальен (тот самый) называет его “интриганом, который никогда не спит” - пока что проходят без последствий.
Тальеновский памфлет, обличающий "апостолов деспотизма и некоторых малоизвестных или неизвестных, стократ более опасных, агентов и т.д."
А это привет от конкурентов - донос Национальному собранию
Де Брукан - теперь уже «гражданин Брукан» - входит в число учредителей компании продовольственных поставок для армии, воюющей с Испанией. В 1792 году, когда в Париже становится совсем уж небезопасно (идет процесс над королем Людовиком XVI, и фамилия де Брукана всплывает в кое-каких бумагах из пресловутого «железного шкафа»), он перемещается в Бордо, где у него, видимо, с прежних еще времен был дом в городе и еще один за городской чертой, в Каноль - именно там будет первое время прятаться маркиза с семьей. Во всяком случае, в Бордо у него налаженные связи и на уровне городской верхушки, и в своем квартале.
Про период Террора спойлеров давать не буду - в мемуарах маркизы де Ла Тур дю Пен рассказано достаточно подробно. Де Брукан уцелел, вернулся в Париж к своим финансовым делам (авантюрам? махинациям? аферам? кто знает…) и с переменным успехом продолжал ими заниматься, по крайней мере, до 1808 года. В 1795 году Комитет общественного спасения назначает его одним из официальных агентов по снабжению армии «земледельческой провизией» (в числе других агентов есть несколько его постоянных компаньонов); в 1796 он с компаньонами участвует в какой-то финансовой операции, связанной с поставками для итальянского похода; в 1798 году Талейран, тогдашний министр иностранных дел, дает ему рекомендательные письма к начальнику снабжения армии в Италии и к французским послам в Милане и Турине.
После 1810 он, видимо, уже не при государственных делах, но своими собственными еще занимается - в 1817-1818 году заказывает архитектору какие-то работы в своем доме в Каноль. Дата его смерти остается неизвестной, но к 1828 году его, вероятно, уже не было на свете, поскольку начались процессы, связанные с его наследством. Детей он не оставил, о жене никогда не упоминалось, наследство было завещано племяннику.
А теперь о хорошем. Среди официальных бумаг, упоминающих о нашем де Брукане, затесались несколько упоминаний, так сказать, частных. Во-первых, конечно, это мемуары маркизы де Ла Тур дю Пен, которая говорит о нем только хорошее. Но есть ведь и еще:
- Дневник депутации евреев Бордо, которая в декабре 1789 - январе 1790 приезжала в Париж, чтобы в Национальном собрании ходатайствовать о предоставлении евреям гражданских прав. 7 января 1790 года они встречались с де Бруканом, который обещал их свести с тогдашним председателем Собрания аббатом Монтескью, «своим большим другом». Видимо, свел. Кстати, чуть позже депутация встречалась и с военным министром Жаном-Фредериком де Ла Тур дю Пеном - может быть, тоже де Брукан поспособствовал?
- Письмо адмирала Вилларе-Жуайеза от 6 мая 1795 года. Адмирал обсуждает вопросы продовольственного снабжения флота, а заодно просит своего дорогого друга прислать с первой же оказией обещанный бочонок вина.
- И - сюрприз! - еще одни мемуары, еще одной маркизы: воспоминания об эмиграции 1792-1794 маркизы де Лаж де Волюд, придворной дамы принцессы де Ламбаль, опубликованные в 1869 году. Две мемуаристки покинули Бордо практически одновременно, в марте 1794; до того маркиза де Лаж де Волюд провела там около полутора лет, но с госпожой де Ла Тур дю Пен, видимо, не пересекалась. Зато с господином де Бруканом она тоже была хорошо знакома, тоже называла его старым другом их семьи и тоже имела все основания быть ему благодарной за спасение свое и своих близких.
Stephanie Béatrix-Étiennette Renart Fuchsamberg d'Amblimont, marquise de Lage de Volude (1764-1842)
Вспомнив снова о разнице между ворюгами и кровопийцами, давайте не будем строго судить Габриэля-Жозефа Бубе де Брукана. По всему выходит, что он был человек общительный, умеющий налаживать и поддерживать связи, и притом готовый вкладывать в поддержание этих связей немало сил и средств, иногда даже серьезно рискуя. Эти качества очень помогали ему устраивать денежные дела - но эти же качества делали его человеком, к которому многие обращались за помощью и помощь получали. Кто знает, что сталось бы с нашей мемуаристкой, если бы не он? А мы бы тогда не узнали ни о ней, ни о нем.
***
UPD 18.04.2022. Про удачно найденного Жака Берка (Jacques Burke - как на самом деле произносили в Бордо его имя, сейчас уже трудно сказать), одного из четырех свидетелей на гражданской церемонии бракосочетания Элизы де Лалли, с которой и начал разматываться этот клубок. Он ирландец (как и отец невесты Трофим-Жером де Лалли, как и отец нашей мемуаристки Артур Диллон) и католический священник, выпускник небольшой расположенной в Бордо семинарии Святой Анны. В 1603 группа католических священников из Ирландии нашла приют в Бордо и организовалась в конгрегацию, чтобы не только вести совместную религиозную жизнь, но и обучать будущих священников. В Ирландии под английским управлением это было проблематично. В середине XVII века Анна Австрийская назначила их общине пособие в размере 1200 ливров в год - не то чтобы огромные деньги, но святые отцы, видимо, и этому были рады, и семинария получила имя Святой Анны в честь королевы. Заведение было небольшое, рассчитанное на десять священников и десять студентов, но обычно студентов бывало несколько больше; те кому не хватало места в общежитии, селились где-нибудь в городе. Студентов учили бесплатно. Не все потом возвращались на родину в Ирландию, где католикам приходилось нелегко; многие оседали в епархии Бордо в качестве приходских священников. В декабре 1793 революционные власти окончательно закрыли семинарию, а 50 человек ирландцев, которые там были, посадили в тюрьму. Здание в 1796 выставили на продажу в пользу госбюджета, но покупателей, видимо, долго не находилось, и в 1802 его выкупил этот самый Жак Берк. В 1823 он оставил по завещанию все свое имущество семинарии Бордо с условием, что там будут выделять стипендии молодым ирландцам. Надо полагать, что в ирландском комьюнити Бордо (а там жило немало ирландцев) он был видной фигурой.
Источник: https://www.persee.fr/docAsPDF/inrp_0000-0000_1984_ant_10_1_6872.pdf