Душевный непокой и новый список
А написать-то я вчера хотела про следующий список!
Я и сама собиралась на эту тему дальше думать, и люди постоянно спрашивают - а что если несправедливость допустил ты, а не по отношению к тебе? Ну и разное такое - что если тебе не обидно и больно, а стыдно и неловко что-то вспоминать?
И я стала собирать то, что для себя называю "список эмбаррасментов". Английское слово легло туда условно и осталось. Означает что-то, от чего тебе стало неловко, стыдно, "неприлично" перед другими. И соберу я туда не ситуации, где по отношению ко мне сделали несправедливость, злобно или неприятно поступили, а ситуации, которые вспомнишь - и издаешь внутренний стон, будто зуб заныл. Обычно быстренько хочешь захлопнуть это воспоминание, отвернуться - но я хочу остановить его, вглядеться и прийти к миру с собой.
Иногда, я подозреваю, это будет смешной и бессмысленный стыд - все давно забыли об этом или вообще не придали значения сразу. Иногда нужно будет признать - да, ты был дурак, и по глупости или незнанию сделал что-то не то. И простить себя за невсезнание и невсемогущество. Иногда ты действительно поступил нехорошо - и не признался себе, не признал как факт, а ощущение неприятной зудящести осталось. Посмотреть в глаза - и признать.
Тут так же, как и с несправедливой обидой и уколом булавкой, который отключает восприятие объемное вокруг - момент замешательства, стеснения, стыда, неловкости отключает восприятие объемной картины, мысли о других, понимание общей ситуации. Все резко переключается на ощущение себя и своих чувств, видимость становится как в тунеле, и в общем, нехватка адекватности, здравствуй!
Я же хочу перейти через первую реакцию отключения действительности, рассмотреть все вокруг, облететь кругом как стоп-сцену. Поговорить с собой в прошлом, поговорить с другими участниками. Часто достаточно дать себе и другим высказаться, выговориться - пусть даже в воображаемом пространстве.
И посмотрим, как это будет отрабатываться!
Хотите примеров?
Юная девушка Кити:
"Вронский подошел к Кити, напоминая ей о первой кадрили и сожалея, что все это время не имел удовольствия ее видеть. Кити смотрела, любуясь, на вальсировавшую Анну и слушала его. Она ждала, что он пригласит ее на вальс, но он не пригласил, и она удивленно взглянула на него. Он покраснел и поспешно пригласил вальсировать, но только что он обнял ее тонкую талию и сделал первый шаг, как вдруг музыка остановилась. Кити посмотрела на его лицо, которое было на таком близком от нее расстоянии, и долго потом, чрез несколько лет, этот взгляд, полный любви, которым она тогда взглянула на него и на который он не ответил ей, мучительным стыдом резал ее сердце."
Взрослый мужчина, бывший когда-то мальчиком.
Меня на новой работе поставили заведовать детским сектором, несмотря на молодость и отстутствие своих детей. Но я с детьми много работала, поэтому и праздники для детей сотрудников не были особо сложной задачей. И как-то дети эти праздники полюбили и подтянулись даже старшие дети, которые думали, что выросли из этих глупых затей. И вот один из таких постарше, немалышовых, мальчиков, решил показывать в концерте фокусы. У него был костюм красивый с плащом и набор юного фокусника. И в какой-то момент что-то пошло не так и фокус ему то ли не удался, то ли сбился. И вот я его встречаю взрослым уже человеком - а ему все так же мучительно стыдно за это. То есть поминание праздников вызывает у него мучительное ощущение, как он опозорился.
И я ему говорю - да ты что? Перед тобой сидели совсем малыши. Они совершенно ничего не знают о жизни, не знают, что правильное течение, а что ответвление - вообще! То есть они не знают, как правильно и точно должны происходить фокусы, у них нет никакой таблицы внутри, в которой они ставят баллы за каждый этап! Они малыши. Они сидят нарядные на празднике и видят только одно - какой-то Большой Мальчик, в очень красивом лиловом плаще и шляпе волшебника делает что-то волшебное. Они понятия не имеют, должна ли веревочка завязаться или развязаться - они во все глаза смотрят на что-то, что волшебно и непонятно происходит - и все это делает Большой Мальчик, прекрасный, из своей недоступной реальности Больших Мальчиков. Уверяю тебя, ни один из них, сейчас во взрослом возрасте не вспоминает это как - а потом у него все пошло не так. Они вспоминают - и там был такой прекрасный Большой Мальчик, и у него был невероятный плащ и он делал что-то непонятное и волшебное, и я хотел вырасти и быть как он!
И моя история, которая меня до сих пор погружает в чувство неловкости и сожаления.
Я увидела, как одна художница рисует девушек - а у меня был какой-то свой импринтинг на этом месте. Она так писала губы своим девочкам - таким розово-оранжевым цветом и влажной акварелью - а у нас так писал один старшекурсник. Я была еще маленькой, первокурсницей, а он уже четверокурсник. В фойе нашего особнячка внизу устраивали персональные выставки самых хороших студентов. И вот сделали его - а мне его работы прямо по сердцу ударяли, эти девушки обнаженные с челками, все такое легкое, линии влажной акварелью, тушь -и вот эти губы, как ягоды, когда по влажной бумаге густым насыщенным мазком, а он уходит в бумагу и остается такой непередаваемо матовый черешневый цвет.
И в конце недели стулья поставили, всех позвали - сидим полное фойе, его поставили впереди, как на сцене, и директор подводит итоги, говорит - ну кто хочет сказать что-нибудь, давайте делиться! И все молчат... И так долго молчат, а он стоит - и никто не прерывает тишины. У меня чуть сердце не разорвалось от жалости и ужаса, что с каждой секундой все становится хуже и хуже. А я не могу - я себя ощущаю еще очень маленькой, да при полном зале, хоть и небольшом, вылезти, чтобы все глаза на тебя... И вся эта дикая неловкость длилась, как мне казалось, бесконечно, и потом ее директор свернул - есть ли вопросы - и вопросов ни у кого не было... и всех отпустили.
Меня до сих пор стыдом и жалостью режет - что я не сказала ничего, и что никто не сказал, и что С. этот так и не узнал, как все у него было прекрасно. А художники ведь ранимые - для него выглядело так, что просто никому вообще не понравилось ничего, а он не учебные работы выставлял, а личные, душу вывернул, можно сказать...
В общем, эти черешневые рты у меня вызывают и восторг и вот это самое душевное сморщивание - аааа, как вспомню:((
***
Вот преодолею эти свои душевные занывания зубов - перепишу все - и с этим тоже разберусь:)
Я и сама собиралась на эту тему дальше думать, и люди постоянно спрашивают - а что если несправедливость допустил ты, а не по отношению к тебе? Ну и разное такое - что если тебе не обидно и больно, а стыдно и неловко что-то вспоминать?
И я стала собирать то, что для себя называю "список эмбаррасментов". Английское слово легло туда условно и осталось. Означает что-то, от чего тебе стало неловко, стыдно, "неприлично" перед другими. И соберу я туда не ситуации, где по отношению ко мне сделали несправедливость, злобно или неприятно поступили, а ситуации, которые вспомнишь - и издаешь внутренний стон, будто зуб заныл. Обычно быстренько хочешь захлопнуть это воспоминание, отвернуться - но я хочу остановить его, вглядеться и прийти к миру с собой.
Иногда, я подозреваю, это будет смешной и бессмысленный стыд - все давно забыли об этом или вообще не придали значения сразу. Иногда нужно будет признать - да, ты был дурак, и по глупости или незнанию сделал что-то не то. И простить себя за невсезнание и невсемогущество. Иногда ты действительно поступил нехорошо - и не признался себе, не признал как факт, а ощущение неприятной зудящести осталось. Посмотреть в глаза - и признать.
Тут так же, как и с несправедливой обидой и уколом булавкой, который отключает восприятие объемное вокруг - момент замешательства, стеснения, стыда, неловкости отключает восприятие объемной картины, мысли о других, понимание общей ситуации. Все резко переключается на ощущение себя и своих чувств, видимость становится как в тунеле, и в общем, нехватка адекватности, здравствуй!
Я же хочу перейти через первую реакцию отключения действительности, рассмотреть все вокруг, облететь кругом как стоп-сцену. Поговорить с собой в прошлом, поговорить с другими участниками. Часто достаточно дать себе и другим высказаться, выговориться - пусть даже в воображаемом пространстве.
И посмотрим, как это будет отрабатываться!
Хотите примеров?
Юная девушка Кити:
"Вронский подошел к Кити, напоминая ей о первой кадрили и сожалея, что все это время не имел удовольствия ее видеть. Кити смотрела, любуясь, на вальсировавшую Анну и слушала его. Она ждала, что он пригласит ее на вальс, но он не пригласил, и она удивленно взглянула на него. Он покраснел и поспешно пригласил вальсировать, но только что он обнял ее тонкую талию и сделал первый шаг, как вдруг музыка остановилась. Кити посмотрела на его лицо, которое было на таком близком от нее расстоянии, и долго потом, чрез несколько лет, этот взгляд, полный любви, которым она тогда взглянула на него и на который он не ответил ей, мучительным стыдом резал ее сердце."
Взрослый мужчина, бывший когда-то мальчиком.
Меня на новой работе поставили заведовать детским сектором, несмотря на молодость и отстутствие своих детей. Но я с детьми много работала, поэтому и праздники для детей сотрудников не были особо сложной задачей. И как-то дети эти праздники полюбили и подтянулись даже старшие дети, которые думали, что выросли из этих глупых затей. И вот один из таких постарше, немалышовых, мальчиков, решил показывать в концерте фокусы. У него был костюм красивый с плащом и набор юного фокусника. И в какой-то момент что-то пошло не так и фокус ему то ли не удался, то ли сбился. И вот я его встречаю взрослым уже человеком - а ему все так же мучительно стыдно за это. То есть поминание праздников вызывает у него мучительное ощущение, как он опозорился.
И я ему говорю - да ты что? Перед тобой сидели совсем малыши. Они совершенно ничего не знают о жизни, не знают, что правильное течение, а что ответвление - вообще! То есть они не знают, как правильно и точно должны происходить фокусы, у них нет никакой таблицы внутри, в которой они ставят баллы за каждый этап! Они малыши. Они сидят нарядные на празднике и видят только одно - какой-то Большой Мальчик, в очень красивом лиловом плаще и шляпе волшебника делает что-то волшебное. Они понятия не имеют, должна ли веревочка завязаться или развязаться - они во все глаза смотрят на что-то, что волшебно и непонятно происходит - и все это делает Большой Мальчик, прекрасный, из своей недоступной реальности Больших Мальчиков. Уверяю тебя, ни один из них, сейчас во взрослом возрасте не вспоминает это как - а потом у него все пошло не так. Они вспоминают - и там был такой прекрасный Большой Мальчик, и у него был невероятный плащ и он делал что-то непонятное и волшебное, и я хотел вырасти и быть как он!
И моя история, которая меня до сих пор погружает в чувство неловкости и сожаления.
Я увидела, как одна художница рисует девушек - а у меня был какой-то свой импринтинг на этом месте. Она так писала губы своим девочкам - таким розово-оранжевым цветом и влажной акварелью - а у нас так писал один старшекурсник. Я была еще маленькой, первокурсницей, а он уже четверокурсник. В фойе нашего особнячка внизу устраивали персональные выставки самых хороших студентов. И вот сделали его - а мне его работы прямо по сердцу ударяли, эти девушки обнаженные с челками, все такое легкое, линии влажной акварелью, тушь -и вот эти губы, как ягоды, когда по влажной бумаге густым насыщенным мазком, а он уходит в бумагу и остается такой непередаваемо матовый черешневый цвет.
И в конце недели стулья поставили, всех позвали - сидим полное фойе, его поставили впереди, как на сцене, и директор подводит итоги, говорит - ну кто хочет сказать что-нибудь, давайте делиться! И все молчат... И так долго молчат, а он стоит - и никто не прерывает тишины. У меня чуть сердце не разорвалось от жалости и ужаса, что с каждой секундой все становится хуже и хуже. А я не могу - я себя ощущаю еще очень маленькой, да при полном зале, хоть и небольшом, вылезти, чтобы все глаза на тебя... И вся эта дикая неловкость длилась, как мне казалось, бесконечно, и потом ее директор свернул - есть ли вопросы - и вопросов ни у кого не было... и всех отпустили.
Меня до сих пор стыдом и жалостью режет - что я не сказала ничего, и что никто не сказал, и что С. этот так и не узнал, как все у него было прекрасно. А художники ведь ранимые - для него выглядело так, что просто никому вообще не понравилось ничего, а он не учебные работы выставлял, а личные, душу вывернул, можно сказать...
В общем, эти черешневые рты у меня вызывают и восторг и вот это самое душевное сморщивание - аааа, как вспомню:((
***
Вот преодолею эти свои душевные занывания зубов - перепишу все - и с этим тоже разберусь:)