Курсы радикализации
Товарищи французы вновь и вновь выходят побунтовать. Понравилось им это занятие. В России некоторые видят в том признак отличного состояния французской политической системы. Я же полагаю, что мы наблюдаем отчётливый признак её сползания к краху. Против кого, собственно, кипит возмущенный разум галлов на сей раз, если по закону вся власть в стране им же и принадлежит? Против президента и правительства, которых они собственноручно избрали год назад. А избирали, кстати, каким местом? О чем думали, когда шли к урнам? Сначала голосуют за непонятное чудо, наскоро слепившее партию и программу на коленке, а потом искренне удивляются и протестуют.
Приходится слышать, что народ - это, типа, работодатель, нанимающий власти оказать ему некоторые услуги. Прелестная байка, если учесть, как часто она сопровождается историями о капиталистах, которые
не работают, но, суки, жрут икру и плавают на яхтах. Пару недель назад приходилось препарировать такого рода бредни. С точки зрения образцового левака, несомненно, сочувствующего парижским протестам, это вообще дело дурацкое и нехитрое - нанять персонал, «заставить его работать», и, маясь от безделья, сидеть грести плоды чужого труда. Тот, кто сам занимался бизнесом, впрочем, знает, насколько это не простой вид деятельности - подбирать персонал, контролировать его работу, оценивать результаты и делать выводы. Народ, который нанял Макрона и практически сразу устроил ему шумную взбучку, с битьем посуды и окон, поступает словно типовой дебильный начальник, из тех, кому охотно перемывают кости в курилке. Сам же «народ» в лице его отдельных представителей, ходя на работу, очень не любит, чтобы с ним так обращались. Да никто не любит, когда на него тупо орут, не предлагая ничего конструктивного. Но если народ в целом воплощает образец наихудшего начальника-физлица, то это закономерно: на самом деле всё наоборот - физлицо берёт (пример) с народа, черпает из народных источников, подбирая там самое близко-доступное, и реализует, по мере сил, идущее из глубины национальной души представление о том, что такое власть.
Проблема парижских протестов в том, что это протесты и ничего более. Они не организованы политической силой, которая предлагает альтернативное видение пути развития, целей и программу, как их достичь, то есть действует изнутри идеи власти. Чисто бунтующий пипл не обременяет себя лишними раздумьями, он просто истерит. Он ставит нерешаемую задачу и именно поэтому в конечном счете нарывается на максимально кардинальное решение, провоцирует такое решение и приближает его. Он громко хочет, чтобы кто-то как-то зачем-то сделал ему хорошо, прямо сейчас. Изъявляя подобное желание, он напоминает капризное чадо, которое дебоширит в публичном месте, негодуя на папку с мамкой: падает на пол, сучит ногами, надрывно ревёт и извивается в судорогах, уверенное, что ему, в общем-то, за это бесчинство ничего не будет, а славное воспоминание о небольшом погроме и приятное чувство собственного всемогущества точно останутся.
Но ведь по сути и при серьезном к себе отношении, колотя конечностями, чадо не посылает в окружающую среду никакого иного сигнала, кроме того, что к нему нужно относиться построже. По хорошему взять как-нибудь его за ухо и еще лучше немного пошлёпать, чисто любя. Он пытается манипулировать теми, кто призван удовлетворять его запросы, но к добру ли это? Манипулируемые в его же интересах и не должны позволять ему распускаться.
Левое отношение к власти, заявляемое в форме потребительской блажи «сделайте мне хорошо», во всех без исключения случаях приводит к печальным последствиям. Чем оно настойчивее и радикальнее, тем выше вероятность, что оно будет радикально же удовлетворено, и нуждающийся в опеке полоумный инфантильный буян своё получит, тем или иным способом, то есть будет лишен свободы и помещён под контроль. «Протест ради протеста» имеет смысл заявки на недееспособность и соответствующие выводы.
Сегодня приходится наблюдать, как левые авторы, разные колонели Кассады, приветствуют парижских погромщиков. Но у самих леваков уже сформировалась традиция приёма народных протестов, когда они уже у власти - вспоминаются Кронштадт, Вандея, Новочеркасск. Чем больше отдельные граждане трындят за народ, тем охотнее стреляют по нему, когда он выражает им своё недовольство. А что, у них ведь индульгенция «народолюбия» уже в кармане. Патент на «народность» выписан - самими себе. Так что: можно теперь делать с этим народом чего получится, именем Сталина-Ленина. Когда ж такое случалось, что на левых лицемеров производила впечатление реальность? Они останутся при ранее усвоенном мнении, где следует искать угнетателей народа. Вот Сомоса - диктатор. Ельцин - кровавый тиран. Чубайс - вообще гауляйтер. А Кастро - какой же диктатор? А Че Гевара не душка ли? Что, кого-то где-то общим списком расстрелял без суда и следствия? И не раз? Нуууу… его вынудили, сами виноваты. Служили тирании. Вот он их и расстрелял.
Гапонствующая публика старается сегодня навести на правильную мысль, «чего хочет народ». Не зря же протестный энтузиаст привстаёт при упоминании Иосифа Виссарионыча. И пусть не смущают предпринимаемые левыми пропагандистами попытки любовно и лубочно нарисовать образ милейшего «Сталина в 1937 г.» в стиле «Ленина в Октябре». Если бы они верили в такого Сталина, не нужен был бы он им. Нет, устами левого блогера угнетённый народ протестует против недостаточно сурового, нехозяйского обращения с ним властей ( *). Пипл жеманно скулит о притеснениях, но в действительности, кипя разумом, жаждет и ждёт настоящих репрессий (как древние христиане - мук и гонений, каковые невероятно преувеличивались их собственным распаленным воображением и щедро дорисовывались, если в реальной жизни Бог миловал). Вопрос теперь только в том, сумеют ли «правящие классы» откликнуться на настойчивое народное пожелание, хватит ли им чуткости и проницательности преодолеть просвещенские шаблоны о запросах снизу или протестующим придется брать инициативу в свои руки вместе с привычным инструментарием унтер-офицерской вдовы, мобилизуя какого-нибудь сына сапожника с отдалённой горной окраины, горластого ефрейтора-ветерана, а может и вовсе харизматичного мигранта из обезьян в люди.
Фото: EPA/ETIENNE LAURENT