Запнулись
СССР рухнул не вследствие происков мирового капитала, ЦРУ, Моссада и т. п., а потому, что - по причине собственной недалёкости, метафизической нечуткости - правители самолично забивали в головы населению левую культуру отпадения от духа власти, слабости и бунта (а также предательства, производного от этих компонентов). Народно-освободительная борьба, Чернышевский, революционная интеллигенция, всемирная солидарность со слабыми и угнетёнными и т. д. Это не могло закончиться иначе, чем закончилось: катастрофическим ослаблением, распадом, изменой, деградацией. Смысл закономерно случившегося падения можно найти разве что в том, чтобы извлечь уроки и, поднимаясь вновь, не повторять ошибок прошлого. Но мы пока отнюдь не достигли состояния, откуда можно считать это осмысление свершившимся фактом.
И вот тому пример : «Глава компании «Роснефть» Игорь Сечин обратился к властям Москвы с предложением назвать в честь Уго Чавеса Проектируемый проезд 5509, расположенный между Ленинградским проспектом и улицей Авиаконструктора Микояна».
Что сближает Сечина, претендующего, по мнению его сторонников, на имперскость манер, с «пламенным трибуном»? Ему мало. Они хотят повторения. Всё та же слепота на уровне Брежнева/Суслова, чутьё, безошибочно выбирающее противопоказанное и самоубийственное. Признаков эволюции - развития самосознания власти, выхода его на новую высоту, откуда открывается новая глубина - не наблюдается. Власть, которая ещё себя не осознала (Властью), культурно и интеллектуально нищая. Аппарат, но не элита. Операционализм, лишенный смысла.
Это предложение переименовать улицу - как метафизическая лакмусовая бумажка. «Они не настоящие».
Сам факт существования моды на персонажей типа Чавеса является признаком аналогичной внутренней слабости американской силы. В мире победивших нелиберальных взглядов 20-х - 30-х гг не было бы никаких Чавесов. Как ни парадоксально это прозвучит, своей дружбой с крикливым противником западного империализма Сечин отождествляется с американцами в главном. Они стыкуются в сумеречной зоне затянувшейся петли мгновения современности - в текущем левом, переходном и неистинном состоянии действительности, где вещи избегают своих имен, а имена отрицают вещи.
«График работы в “Роснефти” сильно отличается от графика работы в любой частной компании … утверждены стандарты и политики, в рамках которых есть ненормированный рабочий день, очень часто работаем в субботу. Очень многих это не устраивает», рассказывают сечинские подчинённые.
Ради кого, ради чего он там остервенело трудится, возводя небоскреб на болоте? Лучше бы оторвался от нефтеналивных будней и посидел немного без суеты, поразмыслил о жизни. Со стороны может в какой-то момент показаться, что Сечин топит в нефти свою жизненную и ценностную дезориентацию подобно тем, кто традиционно топит её в алкоголе. Я работаю для людей, гласит дежурный ответ каждого, кто привык гонять людей как сидоровых коз. Я работаю для России, еще иногда говорят те, для кого Россия сводится к их собственному кулаку или кулаку шефа. Для людей и для России - да, возможно, но требуется уточнить: для каких людей, для каким образом понятой России.
Сечин спасал негров в Анголе. Сегодня он привычно борется за их права в Москве и окрестностях. Для масштабной постановки дела нужно найти в здешних краях черных друзей (этого) человека в приемлемом количестве, точнее, достаточно произвести кого-то в таковых. Государственная система, любезная Сечину, работает как сервис по фабрикации негророссиян и их последующей социальной защите, видимо, от них же. Только стесняется заметить это.
Проблема в том, что параллельно она одержима добротной империалистической жаждой успеха в этом реальном мире, в мире, ненавидимом Чавесом. Сечин, продвигающий своё детище, хрестоматийно построенное на костях конкурента, демонстрирует рвение и хватку Рокфеллера. Сечинская амбициозность и стиль менеджмента «Роснефти», упоминаемый в тексте «Ведомостей», соответствуют не стандартам госкомпаний, но обычаям времен раннего нефтяного капитализма.
Игоря Иваныча не только рвёт на низвержение мирового зла, его еще и тянет к нему, к этому злу, словно к своему отражению в зеркале, которое он никак не идентифицирует, но что-то родственное в нём неясным взором всё-таки усматривает.
С ExxonMobil и BP он на равных. Признан своим в мире «титанизма». Он-то признан, но с трудом узнаёт «своих». Именно потому, что не вполне сам себя знает. Они знают его лучше. Но всё ещё не до конца.
И вот тому пример : «Глава компании «Роснефть» Игорь Сечин обратился к властям Москвы с предложением назвать в честь Уго Чавеса Проектируемый проезд 5509, расположенный между Ленинградским проспектом и улицей Авиаконструктора Микояна».
Что сближает Сечина, претендующего, по мнению его сторонников, на имперскость манер, с «пламенным трибуном»? Ему мало. Они хотят повторения. Всё та же слепота на уровне Брежнева/Суслова, чутьё, безошибочно выбирающее противопоказанное и самоубийственное. Признаков эволюции - развития самосознания власти, выхода его на новую высоту, откуда открывается новая глубина - не наблюдается. Власть, которая ещё себя не осознала (Властью), культурно и интеллектуально нищая. Аппарат, но не элита. Операционализм, лишенный смысла.
Это предложение переименовать улицу - как метафизическая лакмусовая бумажка. «Они не настоящие».
Сам факт существования моды на персонажей типа Чавеса является признаком аналогичной внутренней слабости американской силы. В мире победивших нелиберальных взглядов 20-х - 30-х гг не было бы никаких Чавесов. Как ни парадоксально это прозвучит, своей дружбой с крикливым противником западного империализма Сечин отождествляется с американцами в главном. Они стыкуются в сумеречной зоне затянувшейся петли мгновения современности - в текущем левом, переходном и неистинном состоянии действительности, где вещи избегают своих имен, а имена отрицают вещи.
«График работы в “Роснефти” сильно отличается от графика работы в любой частной компании … утверждены стандарты и политики, в рамках которых есть ненормированный рабочий день, очень часто работаем в субботу. Очень многих это не устраивает», рассказывают сечинские подчинённые.
Ради кого, ради чего он там остервенело трудится, возводя небоскреб на болоте? Лучше бы оторвался от нефтеналивных будней и посидел немного без суеты, поразмыслил о жизни. Со стороны может в какой-то момент показаться, что Сечин топит в нефти свою жизненную и ценностную дезориентацию подобно тем, кто традиционно топит её в алкоголе. Я работаю для людей, гласит дежурный ответ каждого, кто привык гонять людей как сидоровых коз. Я работаю для России, еще иногда говорят те, для кого Россия сводится к их собственному кулаку или кулаку шефа. Для людей и для России - да, возможно, но требуется уточнить: для каких людей, для каким образом понятой России.
Сечин спасал негров в Анголе. Сегодня он привычно борется за их права в Москве и окрестностях. Для масштабной постановки дела нужно найти в здешних краях черных друзей (этого) человека в приемлемом количестве, точнее, достаточно произвести кого-то в таковых. Государственная система, любезная Сечину, работает как сервис по фабрикации негророссиян и их последующей социальной защите, видимо, от них же. Только стесняется заметить это.
Проблема в том, что параллельно она одержима добротной империалистической жаждой успеха в этом реальном мире, в мире, ненавидимом Чавесом. Сечин, продвигающий своё детище, хрестоматийно построенное на костях конкурента, демонстрирует рвение и хватку Рокфеллера. Сечинская амбициозность и стиль менеджмента «Роснефти», упоминаемый в тексте «Ведомостей», соответствуют не стандартам госкомпаний, но обычаям времен раннего нефтяного капитализма.
Игоря Иваныча не только рвёт на низвержение мирового зла, его еще и тянет к нему, к этому злу, словно к своему отражению в зеркале, которое он никак не идентифицирует, но что-то родственное в нём неясным взором всё-таки усматривает.
С ExxonMobil и BP он на равных. Признан своим в мире «титанизма». Он-то признан, но с трудом узнаёт «своих». Именно потому, что не вполне сам себя знает. Они знают его лучше. Но всё ещё не до конца.