Иэн Бэнкс. Карьер. Перевод. 5 (2)
(продолжение)
Роб пристально смотрит на Хол. К этому моменту мы все уже прекратили нюхать. В основном. Весь кокаин вышел.
- Я без понятия, о чем ты сейчас толкуешь, - говорит Роб.
- Так слушай внимательнее.
- О-оох... - протягивает Хейз.
- Пожалуйста, объясняй лучше, - говорит Эли. Она уже какое-то время прислушивалась к беседе Роба и Хол, и казалось, все порывалась что-то сказать.
- О, здорово, - говорит обнаруживший ее присутствие Роб.
- Ну, - говорит она.
- Я называю это чудотворным мышлением, - говорит Хол. - Это в некотором роде мой термин, но если можете придумать лучше, не стесняйтесь.
- Чудотворное мышление, - повторяет Роб.
- Отчасти оно связано с милленаризмом, но только отчасти, - говорит Хол.
- Это что-то, связанное со шляпами? - высказывает предположение Хейз.
- Чудотворное мышление, - продолжает Хол, - подразумевает, что лишь одна наша идея или образ действия - идея или образ действия общества, идея или образ действия человечества - нуждается в трансформации, в результате которой все чудесным образом внезапно сделается как надо.
- Например, какая идея? - спрашивает Роб.
Хол пожимает плечами.
- В самом общем виде, например, такой довод: «Почему бы нам всем просто не сплотиться вместе?»
- Едва ли это довод, - замечает Эли.
- Скорее, призыв, - соглашается Роб.
- Почему бы нам всем просто не относиться друг к другу лучше? - предлагает Прис.
- То есть, например, почему бы не обратиться в одну веру, или еще что-нибудь в этом духе? - уточняет Пол.
Хол кивает
- По сути, все религии имеют дело с чудесами, однако они оттягивают обещанное пресловутое «как надо» вплоть до момента, который свершится уже после смерти человека, ловко обходя требования подкреплять свои экстраординарные заявления даже самыми элементарными доказательствами. Марксизм...
- О, дерьмо, - говорит Эли, откидываясь назад. - Началось.
- Марксизм, - продолжает Хол, глядя на Эли, - при всем своем здравомыслии и тяготению к научному обоснованию, использовался в качестве чудотворного костыля, а либертарианство оказалось новым марксизмом. Ни то, ни другое невозможно использовать в чудотворных целях.
- Да, но какое это, черт возьми, имеет отношение к романтической любви? - спрашивает Роб.
- Ага, - поддакивает Эли.
- Я хочу сказать, - говорит Хол, - что это убеждение, - что, если бы все верили в одну идею или вели себя одинаково, мир изменился бы к лучшему, плохого бы не стало, либо оно было бы сведено к абсолютному минимуму, - тесно связано с идеей романтической любви и этой... этой убежденностью в том, что если кто-то меня полюбит и согласится остаться со мной - навеки, - то моя жизнь исполнится совершенства, и все будет хорошо. Знаете; вы будете счастливы до скончания веков, пока горы не поглотят моря, а реки не обратятся в пыль, и так далее, и тому подобное.
- Так теперь ты решила наехать на любовь? - скрестив руки на груди, уточняет Эли.
- Ну, - говорит Хол, - а она часто случается?
- Ладно... - отвечает Эли, внезапно беря за руку Роба. - Думаю, некоторым из нас просто везет.
Не выпуская ее руки, Роб смотрит на Хол. Та вздыхает.
- Хорошо, но даже когда вы отыскали пару своей мечты - разумеется, я очень рада за вас двоих, - добавляет она с улыбкой, - вам все равно придется смириться с тем, что вы живете в реальном мире, где есть проблемы, и даже в идеальных - и в то же время, естественно, вполне реальных - парах возникают споры и разногласия, способные привести по меньшей мере к тому, что те разойдутся.
Эли в ответ только сощуривается.
- А как это связано с «Днем независимости»? - спрашивает Роб.
Хол закатывает глаза.
- А как же Джефф Голдблюм, который остановил вторжение на Землю при помощи маленького вирусного кода, написанного на разболтанном старом лэптопе и доставленного на место Уиллом Смитом на украденном у злодеев космическом истребителе? «Звездные войны» и «Властелин Колец» потворствуют той же фантазии, только менее вопиюще. Мы все понимаем, что это штампы, и все же в глубине души желаем, чтобы все наши войны и все наши проблемы заканчивались чем-нибудь столь же тривиальным, но вместе с тем критично важным, как несколько строчек кода, взрыв в шахте или колечко, исчезающее в магме, и все это сродни вере в то, что стоит только нам разыскать правильного человека, нашу мифическую вторую половинку, то все наши личные проблемы будут решены. Это примеры чудотворного мышления, и оба - чушь собачья. Как и убежденность в том, что какая-нибудь новая политическая теория магическим образом трансформирует нас в лучших и более полезных миру людей.
- У тебя довольно разочарованный взгляд на вещи, - замечает Эли, покачивая головой.
- И? Кто-то желает поддаться их очарованию? - парирует Хол.
- Ну... - говорит Прис.
- Ладно, - говорит Эли. - Я имела в виду, жестокий.
- Как я только что сказала, - снова начинает Хол; голос ее звучит устало или так, словно она изо всех сил пытается набраться терпения, - у человеческой психики нет никакого переключателя, которым можно было бы запросто щелкнуть; нет строчки кода, которую можно было бы переписать, восстановив тем самым привычный ход вещей. Вместо этого у нас имеется медленный, но неуклонный прогресс морали и поведения, формирующийся на протяжении вот уже нескольких тысячелетий; вместо этого мы обладаем грамотностью, образованием и пониманием устройства мира благодаря достижениям науки и распространению информации об этом в честных СМИ.
Хейз издает что-то вроде «Ф-ффт!»
- Все, - продолжает Хол, - печать, радио, телевидение, компьютеры, цифровизация, Интернет - все это имеет значение, но не решающее. Мы строим себе лучшую жизнь и лучший мир медленно, кропотливо, мы лишены легких путей, но совершенствуем все по мелочам тут и там - среди этих мелочей встречается что-то большее, но нет ничего... решающего.
- Ты помнишь, как мы на протяжении трех дней обегали половину Лондона, пытаясь найти Wii? - обращается к Эли Роб. Та сдвигает брови. - Перед каким-то Рождеством, - добавляет он.
- Я помню, что мы нашли одну, - отвечает она.
- Да, но в Кройдоне, - замечает Роб.
- В Кройдоне, - с содроганием повторяет Эли.
- Ну вот, - говорит Роб, - теперь-то припоминаешь?
- Нет, - тотчас отвечает Эли. - По-моему, дело обстояло совсем иначе.
- Нет? Но ты ведь помнишь, как хотела ту Wii? - спрашивает Роб. - Это ужасное, настойчивое желание. Я ощущал то же, когда мы не могли немедленно купить айпад и Kinect. Любую блестящую новенькую игрушку. Это чувство похоже на боль, на любовь, на зависимость.
- Ого, - качает головой Хейз. - Снова наркота. Тц-тц-тц. - Он сооружает на зеркале здоровый косяк. Хейз перестал кашлять, но заткнул себе каждую ноздрю бумажным платком.
- Словно в целом мироздании, - продолжает Роб, - или в наших жизнях что-то пойдет не так, если мы не достанем себе эту вещь, все равно какую. - Он кивает Хол и смотрит на Эли, молча отвечающей ему взглядом. - И вот она у тебя в руках, она восхитительна - она такая новенькая - но потом, рано или поздно, приходит спад; осознание, что ничего в твоей жизни не поменялось, и ты уже пользуешься своим приобретением реже прежнего, пока, наконец, не понимаешь, что гаджет-то был не таким уж крутым, или что у тебя может быть другой, еще лучше, просто надо его разыскать.
- Знаешь, - резко отвечает Эли, - мне чертовски нравилась та Wii.
- Ты помнится, любила на ней игру в бокс, - говорит Роб. - Выбила из моего Mii уйму дерьма.
- Мне нравится и мой айпад, - замечает Эли, - и он просто охуенно изменил мою жизнь, так что я без понятия, что, черт побери, ты сейчас пытаешься мне доказать.
Прис зевает:
- Я просто хотела напомнить, что чувствую себя уже убитой.
- Устала? - спрашивает ее Пол.
- Глаза слипаются, - говорит она, потягиваясь, - хотя не знаю, смогу ли уснуть. - Она поправляет в который раз соскользнувший с ее плеча джемпер. Кажется, я увидел краешек ее груди сбоку.
- Верно, - произносит Хейз, который по-прежнему заметно гнусавит. - И потому я сбацал этот реально мощный косяк. Мы все можем держаться на взводе до полудня завтрашнего дня, а это - антидот. Если мы его выкурим, - говорит он, выставляя косяк на всеобщее обозрение, - то он точно нейтрализует последствия чарли...
- Точно? - переспрашивает Пол.
- Точно, - кивает Хейз. - Я тщательно все просчитал. Он полностью нас вырубит и перезагрузит наши биологические часы, приведя к более-менее нормальному ритму. Доверьтесь мне.
- Нет, - отвечает Эли.
- Я в деле, - говорит Пол. - Хотя завтра мы все равно никуда не сдернемся. Я же говорил, что все продумал.
- В нем табак, - говорит Эли.
- Не так уж его и много, - отвечает Хейз. - В основном травка.
- Ну, тогда все в порядке, - говорит Прис, вновь потягиваясь и заливаясь смехом. На свету ее волосы озаряются, обрамляя лицо нимбом.
- Нет, - повторяет Эли.
- Я тоже не буду, - добавляет Прис.
- Табак вредит моему горлу, - говорю я Хейзу, когда тот переводит взгляд на меня. Его плечи поникают.
Он усаживается на место.
- Тогда, - говорит он, - благодаря магии числовой деконструкции, я превращу его в бонг.
- Чудотворное мышление, - замечает Роб.
- У тебя нет бонга, - напоминает Пол.
- Нет, есть, - возражает Хейз. - В машине. - Он помахивает перед нами косяком. - И все, что мне нужно знать сейчас - стоит ли мне тратить время на то, чтобы разобрать эту прекрасную и крепкую соечку, этот шедевр искусства, сгонять до машины, отыскать там бонг и сделать из травяного содержимого...
- Травяного содержимого? - с ухмылкой переспрашивает Пол.
- Да, - кивает головой Хейз, - скорее травяного, чем табачного; взять и сделать из него начинку для бонга. - Он по очереди смотрит на каждого из нас. - Вы со мной? Мы вместе, компадре? Будем Братством Бонга?
- Значит так, для ясности, - говорит Пол. - Никакого табака.
- Верно, - отвечает ему Хейз. - Ноль табака. Я тщательно отделю его от смеси.
- Здравая идея, - кивает Хол. - Ты меня уговорил.
- Я согласна, - вторит Эли.
- Звучит как реальная перспектива, - соглашается Пол.
- Да, - говорит Роб. - Номинальная.
- Допустим, - подытоживает Прис, поднимая руки над головой. - Я пожалею об этом, - она бросает взгляд на свои часы, - позже. - добавляет она. - Но, полагаю, традицию, в конце концов, нарушать нельзя.
- Я принесу льда, - говорю я им. Я видел, как Гай обращается с бонгом.
(c) Перевод Реоту (Rheo-TU), 2022
Роб пристально смотрит на Хол. К этому моменту мы все уже прекратили нюхать. В основном. Весь кокаин вышел.
- Я без понятия, о чем ты сейчас толкуешь, - говорит Роб.
- Так слушай внимательнее.
- О-оох... - протягивает Хейз.
- Пожалуйста, объясняй лучше, - говорит Эли. Она уже какое-то время прислушивалась к беседе Роба и Хол, и казалось, все порывалась что-то сказать.
- О, здорово, - говорит обнаруживший ее присутствие Роб.
- Ну, - говорит она.
- Я называю это чудотворным мышлением, - говорит Хол. - Это в некотором роде мой термин, но если можете придумать лучше, не стесняйтесь.
- Чудотворное мышление, - повторяет Роб.
- Отчасти оно связано с милленаризмом, но только отчасти, - говорит Хол.
- Это что-то, связанное со шляпами? - высказывает предположение Хейз.
- Чудотворное мышление, - продолжает Хол, - подразумевает, что лишь одна наша идея или образ действия - идея или образ действия общества, идея или образ действия человечества - нуждается в трансформации, в результате которой все чудесным образом внезапно сделается как надо.
- Например, какая идея? - спрашивает Роб.
Хол пожимает плечами.
- В самом общем виде, например, такой довод: «Почему бы нам всем просто не сплотиться вместе?»
- Едва ли это довод, - замечает Эли.
- Скорее, призыв, - соглашается Роб.
- Почему бы нам всем просто не относиться друг к другу лучше? - предлагает Прис.
- То есть, например, почему бы не обратиться в одну веру, или еще что-нибудь в этом духе? - уточняет Пол.
Хол кивает
- По сути, все религии имеют дело с чудесами, однако они оттягивают обещанное пресловутое «как надо» вплоть до момента, который свершится уже после смерти человека, ловко обходя требования подкреплять свои экстраординарные заявления даже самыми элементарными доказательствами. Марксизм...
- О, дерьмо, - говорит Эли, откидываясь назад. - Началось.
- Марксизм, - продолжает Хол, глядя на Эли, - при всем своем здравомыслии и тяготению к научному обоснованию, использовался в качестве чудотворного костыля, а либертарианство оказалось новым марксизмом. Ни то, ни другое невозможно использовать в чудотворных целях.
- Да, но какое это, черт возьми, имеет отношение к романтической любви? - спрашивает Роб.
- Ага, - поддакивает Эли.
- Я хочу сказать, - говорит Хол, - что это убеждение, - что, если бы все верили в одну идею или вели себя одинаково, мир изменился бы к лучшему, плохого бы не стало, либо оно было бы сведено к абсолютному минимуму, - тесно связано с идеей романтической любви и этой... этой убежденностью в том, что если кто-то меня полюбит и согласится остаться со мной - навеки, - то моя жизнь исполнится совершенства, и все будет хорошо. Знаете; вы будете счастливы до скончания веков, пока горы не поглотят моря, а реки не обратятся в пыль, и так далее, и тому подобное.
- Так теперь ты решила наехать на любовь? - скрестив руки на груди, уточняет Эли.
- Ну, - говорит Хол, - а она часто случается?
- Ладно... - отвечает Эли, внезапно беря за руку Роба. - Думаю, некоторым из нас просто везет.
Не выпуская ее руки, Роб смотрит на Хол. Та вздыхает.
- Хорошо, но даже когда вы отыскали пару своей мечты - разумеется, я очень рада за вас двоих, - добавляет она с улыбкой, - вам все равно придется смириться с тем, что вы живете в реальном мире, где есть проблемы, и даже в идеальных - и в то же время, естественно, вполне реальных - парах возникают споры и разногласия, способные привести по меньшей мере к тому, что те разойдутся.
Эли в ответ только сощуривается.
- А как это связано с «Днем независимости»? - спрашивает Роб.
Хол закатывает глаза.
- А как же Джефф Голдблюм, который остановил вторжение на Землю при помощи маленького вирусного кода, написанного на разболтанном старом лэптопе и доставленного на место Уиллом Смитом на украденном у злодеев космическом истребителе? «Звездные войны» и «Властелин Колец» потворствуют той же фантазии, только менее вопиюще. Мы все понимаем, что это штампы, и все же в глубине души желаем, чтобы все наши войны и все наши проблемы заканчивались чем-нибудь столь же тривиальным, но вместе с тем критично важным, как несколько строчек кода, взрыв в шахте или колечко, исчезающее в магме, и все это сродни вере в то, что стоит только нам разыскать правильного человека, нашу мифическую вторую половинку, то все наши личные проблемы будут решены. Это примеры чудотворного мышления, и оба - чушь собачья. Как и убежденность в том, что какая-нибудь новая политическая теория магическим образом трансформирует нас в лучших и более полезных миру людей.
- У тебя довольно разочарованный взгляд на вещи, - замечает Эли, покачивая головой.
- И? Кто-то желает поддаться их очарованию? - парирует Хол.
- Ну... - говорит Прис.
- Ладно, - говорит Эли. - Я имела в виду, жестокий.
- Как я только что сказала, - снова начинает Хол; голос ее звучит устало или так, словно она изо всех сил пытается набраться терпения, - у человеческой психики нет никакого переключателя, которым можно было бы запросто щелкнуть; нет строчки кода, которую можно было бы переписать, восстановив тем самым привычный ход вещей. Вместо этого у нас имеется медленный, но неуклонный прогресс морали и поведения, формирующийся на протяжении вот уже нескольких тысячелетий; вместо этого мы обладаем грамотностью, образованием и пониманием устройства мира благодаря достижениям науки и распространению информации об этом в честных СМИ.
Хейз издает что-то вроде «Ф-ффт!»
- Все, - продолжает Хол, - печать, радио, телевидение, компьютеры, цифровизация, Интернет - все это имеет значение, но не решающее. Мы строим себе лучшую жизнь и лучший мир медленно, кропотливо, мы лишены легких путей, но совершенствуем все по мелочам тут и там - среди этих мелочей встречается что-то большее, но нет ничего... решающего.
- Ты помнишь, как мы на протяжении трех дней обегали половину Лондона, пытаясь найти Wii? - обращается к Эли Роб. Та сдвигает брови. - Перед каким-то Рождеством, - добавляет он.
- Я помню, что мы нашли одну, - отвечает она.
- Да, но в Кройдоне, - замечает Роб.
- В Кройдоне, - с содроганием повторяет Эли.
- Ну вот, - говорит Роб, - теперь-то припоминаешь?
- Нет, - тотчас отвечает Эли. - По-моему, дело обстояло совсем иначе.
- Нет? Но ты ведь помнишь, как хотела ту Wii? - спрашивает Роб. - Это ужасное, настойчивое желание. Я ощущал то же, когда мы не могли немедленно купить айпад и Kinect. Любую блестящую новенькую игрушку. Это чувство похоже на боль, на любовь, на зависимость.
- Ого, - качает головой Хейз. - Снова наркота. Тц-тц-тц. - Он сооружает на зеркале здоровый косяк. Хейз перестал кашлять, но заткнул себе каждую ноздрю бумажным платком.
- Словно в целом мироздании, - продолжает Роб, - или в наших жизнях что-то пойдет не так, если мы не достанем себе эту вещь, все равно какую. - Он кивает Хол и смотрит на Эли, молча отвечающей ему взглядом. - И вот она у тебя в руках, она восхитительна - она такая новенькая - но потом, рано или поздно, приходит спад; осознание, что ничего в твоей жизни не поменялось, и ты уже пользуешься своим приобретением реже прежнего, пока, наконец, не понимаешь, что гаджет-то был не таким уж крутым, или что у тебя может быть другой, еще лучше, просто надо его разыскать.
- Знаешь, - резко отвечает Эли, - мне чертовски нравилась та Wii.
- Ты помнится, любила на ней игру в бокс, - говорит Роб. - Выбила из моего Mii уйму дерьма.
- Мне нравится и мой айпад, - замечает Эли, - и он просто охуенно изменил мою жизнь, так что я без понятия, что, черт побери, ты сейчас пытаешься мне доказать.
Прис зевает:
- Я просто хотела напомнить, что чувствую себя уже убитой.
- Устала? - спрашивает ее Пол.
- Глаза слипаются, - говорит она, потягиваясь, - хотя не знаю, смогу ли уснуть. - Она поправляет в который раз соскользнувший с ее плеча джемпер. Кажется, я увидел краешек ее груди сбоку.
- Верно, - произносит Хейз, который по-прежнему заметно гнусавит. - И потому я сбацал этот реально мощный косяк. Мы все можем держаться на взводе до полудня завтрашнего дня, а это - антидот. Если мы его выкурим, - говорит он, выставляя косяк на всеобщее обозрение, - то он точно нейтрализует последствия чарли...
- Точно? - переспрашивает Пол.
- Точно, - кивает Хейз. - Я тщательно все просчитал. Он полностью нас вырубит и перезагрузит наши биологические часы, приведя к более-менее нормальному ритму. Доверьтесь мне.
- Нет, - отвечает Эли.
- Я в деле, - говорит Пол. - Хотя завтра мы все равно никуда не сдернемся. Я же говорил, что все продумал.
- В нем табак, - говорит Эли.
- Не так уж его и много, - отвечает Хейз. - В основном травка.
- Ну, тогда все в порядке, - говорит Прис, вновь потягиваясь и заливаясь смехом. На свету ее волосы озаряются, обрамляя лицо нимбом.
- Нет, - повторяет Эли.
- Я тоже не буду, - добавляет Прис.
- Табак вредит моему горлу, - говорю я Хейзу, когда тот переводит взгляд на меня. Его плечи поникают.
Он усаживается на место.
- Тогда, - говорит он, - благодаря магии числовой деконструкции, я превращу его в бонг.
- Чудотворное мышление, - замечает Роб.
- У тебя нет бонга, - напоминает Пол.
- Нет, есть, - возражает Хейз. - В машине. - Он помахивает перед нами косяком. - И все, что мне нужно знать сейчас - стоит ли мне тратить время на то, чтобы разобрать эту прекрасную и крепкую соечку, этот шедевр искусства, сгонять до машины, отыскать там бонг и сделать из травяного содержимого...
- Травяного содержимого? - с ухмылкой переспрашивает Пол.
- Да, - кивает головой Хейз, - скорее травяного, чем табачного; взять и сделать из него начинку для бонга. - Он по очереди смотрит на каждого из нас. - Вы со мной? Мы вместе, компадре? Будем Братством Бонга?
- Значит так, для ясности, - говорит Пол. - Никакого табака.
- Верно, - отвечает ему Хейз. - Ноль табака. Я тщательно отделю его от смеси.
- Здравая идея, - кивает Хол. - Ты меня уговорил.
- Я согласна, - вторит Эли.
- Звучит как реальная перспектива, - соглашается Пол.
- Да, - говорит Роб. - Номинальная.
- Допустим, - подытоживает Прис, поднимая руки над головой. - Я пожалею об этом, - она бросает взгляд на свои часы, - позже. - добавляет она. - Но, полагаю, традицию, в конце концов, нарушать нельзя.
- Я принесу льда, - говорю я им. Я видел, как Гай обращается с бонгом.
(c) Перевод Реоту (Rheo-TU), 2022