Иэн Бэнкс. Карьер. Перевод. 5 (1)
5
- О, Кит, - произносит Пол, когда я возвращаюсь в гостиную. - Думал, что ты уже лег спать. - Пол стоит на коленях у столика меж двух диванов, на котором лежит зеркало, снятое со стены над каминной полкой; он делит белый порошок из небольшой кучки в центре на полоски.
- Надо было отправиться к кому-нибудь в комнату, - молвит Хейз. - Говорил тебе.
- Там чертовски холодно, - говорит Эли. - Я как знала, что нам следовало привезти свой обогреватель.
- Предохранители сгорят, - напоминает Пол, сосредоточенно постукивая по зеркалу.
- Все нормально, - отвечаю я. Хол закатывает глаза и откидывается на спинку дивана, а Прис говорит:
- Надеюсь, ты не возражаешь, Кит.
- Он уже взрослый... - замечает Роб.
- Ты же не скажешь Гаю? - спрашивает Эли. - Он расстроится.
- Ага, - говорит Хол. - Потому что позавидует. Это вопиющее лицемерие.
- Нет, все в порядке, - повторяю я. - Мне это не мешает.
- Определенно время приступать, - объявляет Пол, поднимая черную кредитку, которой распределял порошок. - Впереди у нас целый день на восстановление.
- Прежде мне не требовалось восстанавливаться, - вспоминает Роб.
Пол сдвигает дорожку в сторону параллельно полудюжине других.
- Более того, все мы выпили малость; это снова нас взбодрит, - добавляет он.
- Что ж, давайте согласуем предложения, - негромко произносит Хол, наблюдая за Полом.
- Мне кажется, - заявляет Хейз, - самое меньшее, что мы можем сделать, это включить сюда Кита. Как думаешь?
- Что, вместо того, чтобы исключить его? - переспрашивает Хол.
- Да, - говорит Хейз, глядя на меня. - Только если он захочет. Мы никого ни к чему не принуждаем. Это банальная любезность. Ты воспользовался чьим-то местом, ты предлагаешь ему долю. Этикет. Гаю нездоровится, он спит; остается наш Кит, так? Верно, Пол?
- Разумеется, - отвечает Пол. Он переводит на меня взгляд. - Отделить тебе, шеф?
- Веди свою игру, Кит, - тихо произносит Хол.
- Да, конечно, - отвечаю я, присаживаясь на пуф. - Это ведь кокаин?
- Ага, - говорит Пол.
- Я его пробовал раньше, - говорю я. Похоже, что они удивлены. Особенно Хол.
- На мой последний день рождения, - объясняю я им. - Его принес Гай. И мы оба его приняли. Сказал, что в былые времена должен был бы отвести меня в бордель, но и это сойдет.
- Вау, - вырывается у Прис.
- Узнаю дружище Гая! - восклицает Хейз, с ухмылкой качая головой.
- Думаю, в былые времена посещение борделя случилось бы раньше твоего восемнадцатилетия, - замечает Хол, одаряя меня странным взглядом.
- Вот оно, современное воспитание, - говорит Роб.
- Тут уже достаточно дорожек, - замечает Эли, пока Пол продолжает делить новую пару.
- Гай принимал его несколько месяцев назад? - нахмурившись, уточняет Хол. - Как все прошло?
- Не очень, - отвечаю я. - Думаю, у него едва не случился сердечный приступ. Я собирался вызвать скорую, но он мне не дал. Позже он признался, что, похоже, нашел подходящий способ уйти из жизни, когда станет хуже некуда; пара дорожек, как у Белуши, и его сердце просто разорвет в клочья.
- Ты точно собираешься нюхать? - спрашивает Элисон у Роба.
- А почему, черт побери, нет?
- Потому что мы договаривались...
- Нет, милая, - говорит Роб. - Мы обсуждали это с тобой, но ни о чем не договаривались. - Голос его звучит так, словно он обсуждает деловую встречу с туповатым подчиненным. - Тебе следует усвоить разницу между тем, когда мы прерываем разговор после того, как ты высказала последнее слово в заключительной части текущей дискуссии, и тем, когда мы действительно приходим к взаимной договоренности.
- Эй-эй, - говорит Хейз.
- Моя вина, - говорит Эли, глядя в глаза Робу.
- Боже, ребята, - произносит Пол, пробегая послюнявленным пальцем по краю кредитной карты и втирая собранное в десны. - Это же все добровольно. Нюхнем дорожку-другую. Расслабимся. - Он переводит взгляд с Эли на Роба. - Ну так как?
- Просто есть проблема, - говорит Эли.
- Господи, избавь нас, - шепчет Хол.
- Эли считает, что я слишком много развлекаюсь, - с улыбкой поясняет нам Роб.
- Я беспокоюсь за нас обоих, - говорит Эли, скрестив руки на груди. - Мы не сидим без дела, никто из нас. Мы просто не такие. Мы предпочитаем двигаться вперед. Мы не ждем, когда что-то произойдет, мы сами идем, чтобы встретиться с этим лицом к лицу. В некоторых вещах такая черта полезна, - она привела нас туда, где мы сейчас, за нее ценит нас «Грейзр», - но годится она не для всего.
- Например, не для веселья, - подсказывает Роб.
Пол с сосредоточенным видом скручивает пятидесятифунтовую купюру.
- Не для потенциальной зависимости, - поправляет Эли.
- Что? - спрашивает Прис. - Тебя это волнует? Серьезно?
- Так мы займемся коксом, или как? - спрашивает Хейз.
- Мне кажется, все должны быть в курсе этого, - говорит Эли.
- Эли сейчас об АА, - тяжко выдохнув, поясняет Роб.
- АН, - поправляет его Эли. - Анонимные наркоманы.
- Какая разн... - начинает Роб.
- Ты, блядь, серьезно? - вопрошает Хол. - Рассматривать психологическую слабость как так называемую болезнь и склоняться на милость всяких «высших сил»? - Она изображает кавычки пальцами. - Да в жопу это. Это евангелизация, замаскированная под самопомощь.
- Это болезнь, - отвечает Эли Хол. - Ты не поймешь. Люди не понимают, пока сами не...
- Не пойму, ой ли? - говорит Хол. - Мой бывший прошелся по этой грязной дорожке. Он обожал бухать. Настолько, что предпочитал заниматься этим чаще, чем выполнять свой абсолютный минимум в работе и отношениях. Я была слишком глупа, слишком одержима страстью, и думала, что могу его изменить, но не смогла. В итоге он решил, что он алкоголик; нашел утешение в мысли, что он болен...
- Это - болезнь, - вновь повторяет Эли.
- Нет, - говорит Хол. - Бильгарциоз - это болезнь. Рассеянный склероз - это болезнь. Малярия - болезнь. А это - это какая-то странная гребаная болезнь, которую можно прервать простым усилием воли. Все, что тебе следует сделать - это дотянуться до стакана, - она это и делает, подносит свой бокал к губам и на полпути ставит на столик подле декорированного кокаином зеркала, - а потом снова поставить его на место. То же самое относится к курению или перееданию. Просто остановись. Прими решение. Продолжай принимать одно и то же решение. Я не хочу сказать, что это легко, я признаю, что лучше заниматься этим в составе группы, но так или иначе, это просто решение; неврологическое событие внутри твоего мозга. Просто решись. - Она щелкает пальцами. - И так называемая «болезнь» позади. - Она снова поднимает бокал. - Попробуй провернуть то же с бильгарциозом. Твое здоровье.
- Может, это болезнь другого рода, - возражает Эли. - Но все равно болезнь.
- Нет, - отрезает Хол. - Это обстоятельство. Это решение, которое ты продолжаешь принимать, чтобы вести себя определенным образом. Хочешь, зови это психологической слабостью или нехваткой силы воли, но ты не имеешь права называть это болезнью, не лишив это слово вложенного в него смысла. Так ты лишь оскорбляешь тех, кто по-настоящему болен.
- Я полагаю, что с таким-то уровнем поддержки вы с со своим бывшим продержались не очень долго, - замечает Эли.
- Ты права, - сообщает Хол. - Он сменил один костыль на другой, недоалкоголизм на недоумочное потешное христианство. И принялся бренчать о своем пути к спасению в одной из тех больших церквей северного Лондона, где замену скамей на кресла-мешки почитают за богоугодное дело.
- Так значит, у него получилось, - замечает Эли.
Хол качает головой.
- Как бы не так. Не надолго. В последний раз он мне звонил, чтобы сообщить, что решил, что он сексуально зависим, и спросить, не желаю ли я замутить с ним в водочном баре?
- Я вот что скажу; возьму-ка я твою, - говорит Хейз и кивает на Роба, который бочком подвигается к Полу.
- Возьмешь, - ухмыляется Роб. Он принимает от Пола свернутую пятидесятку и склоняется над зеркалом.
Глядя на Хол, Эли с усмешкой произносит:
- Спасибо.
Роб поочередно пробует каждую дорожку, потом откидывается назад и предлагает Эли маленькую бумажную трубочку.
- Прости; забыл, что дамы должны идти первыми. Разделишь со мной?
Она выхватывает у него из рук купюру.
- Пожалуй, лучше мне от вас не отставать, - говорит она, наклоняясь к зеркалу. - Придержи-ка мне сзади волосы.
- Нет? - спрашивает Пол у Хол. - Серьезно? После всего?
- Просто высказала свою точку зрения на то, что является болезнью, а что - зависимостью, - отвечает Хол. - Собирать с вами порох я не планировала.
- Если не возражаешь, возьму твою, - говорит Хейз.
- Что? - говорит Эли, крепко занюхиваясь. - Ты подумала, что у тебя могут возникнуть с ним проблемы, Хол?
- Нет, - отвечает Хол. - Просто не желаю спонсировать людей, которые производят - ладно, распространяют - это дерьмо. Я бы и гребаные кровавые бриллианты не стала носить.
- Так это что, вопрос чертовой морали? - с громким хохотом спрашивает Роб.
- Да, - кивает Хол, - чертовой морали. - Она вздыхает. - Мне нравится кокаин. Я в нем разбираюсь. Мы очень хорошо ладим, я и кокаин, и однажды, надеюсь, я к нему вернусь; это будет, когда его легализуют и обложат налогами, а не будут распространять руками кровожадных подонков со значками доллара в глазах. На их фоне управляющие долбаными «фондами-стервятниками» смотрятся медсестрами из хосписа.
- Я не настаиваю на твоем участии, Хол, - говорит Пол, постукивая банкнотой по зеркалу, чтобы стряхнуть кокаин. Он кивает. - Это просто развлечение в кругу друзей. С наилучшими от меня пожеланиями.
- Ты понял меня, - отвечает Хол.
- Более того, - замечает Пол, передавая купюру дожидающемуся своей очереди Хейзу, который тут же на нее набрасывается, - мне кажется, ты выставляешь моего дилера в невыгодном свете. Трудно вообразить себе кого-то менее похожего на накачанного коксом кровожадного и агрессивного психа-капиталиста. Да он ради тебя в лепешку расшибется.
- Вот как? - спрашивает Хол. - Он что, лично ездит на плантацию, закупая его напрямую у кооператива справедливой торговли, состоящего из мелких фермеров с биосертификатами на выращивание листьев коки?
Пол сдвигает брови.
- Вообще-то, я думаю, что все поступает к нему через кого-то вроде РВСК. Как бы их там ни звали, это антиправительственная группировка. Они партизаны. Покупая это дерьмо, ты поддерживаешь товарищей. - Он поднимает взгляд на нависающую сверху Хол. - Я серьезно, - добавляет он.
- Угу, - говорит Хол.
- Это отличное дерьмо, - произносит Роб, откидываясь на спинку дивана и глубоко дыша. Он смотрит на Эли. - Отличное дерьмо, да?
Эли согласно кивает, энергично втягивая носом порошок.
- Да. Да. Отличное дерьмо. Чертовски отличное дерьмо.
Прис принимает эстафету у Эли в весьма деликатной, аккуратной, женской манере, и теперь сидит, откинув голову на спинку дивана и уставившись практически в потолок.
- Мм-ммм, - тянет она. - Скучала по такому.
- И ты купился? - с усмешкой спрашивает у Пола Хол.
Пол пожимает плечами и, приподняв брови, протягивает купюру мне.
- Я просто передаю тебе то, что рассказали мне, Хол. Я даже не просил со мной откровенничать. Мой человек сам, без наущений, поделился информацией. Как будто я не одобрю его действий, будто отменю сделку, потребовав чарли, произведенного картелями от правого крыла в сотрудничестве с копами, армией, камерами пыток и так далее.
Я втягиваю кокаин каждой ноздрей по очереди. Он практически не ощущается. Наверное, тот, что мы употребляли с Гаем, был перемешан с чем-то вроде растолченных болеутоляющих. Этот намного лучше.
Мне удается не закашляться, не чихнуть, я не барабаню коленями под столом, переворачивая зеркало - ничего подобного. Я киваю Полу, возвращаю ему купюру, запрокидываю голову, продолжая часто вдыхать, чтобы наркотик остался внутри, а потом возвращаюсь на свой пуф.
- Так мне не удастся тебя соблазнить? - спрашивает Пол, протягивая Хол банкноту. Осталось четыре дорожки. - Куплено и оплачено, - добавляет он и с улыбкой обводит остальных взглядом. - Несмотря ни на что, я подозреваю, что этим вечером все пройдет как по маслу.
- Ага, - говорит Роб. - Не следует выбрасывать товар обратно в природу.
Хейза пробивает на хихиканье. Он скручивает косяк.
- К тому же, Хол, я бы просто не стал тебе лгать, - вкрадчиво говорит Пол.
Хол глубоко и тяжко вздыхает.
- А какого черта, - говорит она, и быстро подсаживается, раздвинув ноги, чтобы взять у него купюру.
- Вот это наша девочка, - говорит Эли. Хол игнорирует ее слова, а у меня складывается впечатление, что то, что должно было прозвучать саркастично, в итоге звучит почти нежно. Впрочем, может, и наоборот.
Пол собирает последние две дорожки и подчищает остатки, отчасти купюрой, а отчасти послюнявленным пальцем, снова втирая их в десны. Хейз присоединяется к нему со своей стороны зеркала.
Пол откидывается назад.
- Уу-иии! - протягивает он в окружении шмыганий многочисленных носов.
- Хитрость в том, чтобы совершать обороты в противоположную сторону, - говорю я Прис.
- Что, - спрашивает она, - нужно вертеться, пока помешиваешь?
- Нет! Не тебе; ты должна вращать чайной ложкой в чае! Обычно я отсчитываю восемь оборотов по часовой стрелке, потом делаю небольшую паузу, а потом семь против против часовой...
- Не восемь?
- Нет, потому что ты ведешь обратный отсчет, понимаешь? Сейчас в чае уже меньше нерастворенного сахара. А затем, после семи оборотов против часовой...
- Я брала поезд! Два раза. И оба раза мне попадался один и тот же долбаный таксист-расист, - объясняет Хол Робу.
- Ты уверена, что это был один и тот же парень?
- Абсолютно! Он спросил, откуда я, и когда я назвала Лондон, он пошел, блядь, гнать пургу, что в Лондоне уже не осталось коренных лондонцев, одни понаехавшие, и в некоторых школах основной язык там уже не английский, а бенгальский или пакистанский, а потом принялся ругать сомалийцев; рассказывал, что в Ньюкасле есть улицы, где живут одни сомалийцы, которые по-английски не знают ни бельмеса, но живут, как чертовы англичане на всех этих пособиях, и, чтобы решить все проблемы, мы должны выслать их обратно туда, откуда они к нам явились.
- Звучит малость консервативно.
- Я думала, что это он пытается так по-дурацки шутить, что он кто-то типа местного Бората. И высматривала скрытые камеры по сторонам. Я задала ему вопрос: после того, как мы вышвырнули гребаных жадных, коррумпированных и некомпетентных банкиров, оказалось, что вся страна волочится по дну, бедные живут в грязи, богатым урезают налоги, а он всерьез взваливает ответственность за происходящее на людей, которые даже не имеют права голосовать, у которых власти здесь меньше, чем у кого бы то ни было еще?
- И?
- И он это подтвердил. Сказал, что от них нужно избавиться.
- Пресвятой Боже.
- Я сказала ему, что чувствую то же самое, что и он.
- Возможно, такой ответ показался ему неожиданным, - замечает Пол. - Как сейчас мне.
- Но я-то имела в виду его; я бы пнула отсюда под зад всех расистов и говнюков из ЛАО. Ха!
- А что такое ЛАО?
- Боже, Роб...
- Затем ты можешь заняться поверхностным перемешиванием, - говорю я Прис.
- Каким?
- Это когда ты налила в чай так много молока, то там едва хватает места для ложки, не говоря уже о том, чтобы размешать ею чай.
- А.
- Ты добавила в чай молока, но перелила, в результате чего чай делается не похож на себя.
- Не похож на себя?
- Да, он напоминает мозг или что-то подобное.
- Мозг?
- Ну или любой другой орган со множеством складок, собранный во внешней мембране, но мозг, понимаешь? - я имею в виду человеческий мозг, потому что в нем больше всего извилин; не мышиный, например, потому что у них он гладкий, но человеческий мозг, он со множеством складок, извилин на поверхности.
- А, понимаю. Да.
- Так вот, чай будет выглядеть именно так, у него на поверхности будет множество бледных участков - они на самом деле объемные, но ты знаешь, о чем я...
- Угу, угу.
- Под действием поверхностного натяжения эти бледные молочные извилины медленно переворачиваются в окружении более темных чайных участков, и это выглядит просто уродливо, выглядит как что-то дурное!
- Дурное?
- Да! Дурное! Тревожное!
- Похоже, я никогда не уделяла достаточно внимания своему чаю, - обеспокоенно замечает Прис.
- Ясно, что ты можешь заняться этим только после того, как размешаешь сахар.
- Ясно. Хотя я не ем сахара.
- Ну тогда ладно. Главное, что эта методика не окажет существенного влияния на массу чая или слоев чая и сахара, если прежде ты не выполнишь основного перемешивания.
- С оборотами против часовой.
- Ну конечно.
- А в чем заключается поверхностное перемешивание?
- Ты просто аккуратно дуешь на поверхность чая; это просто.
- И все?
- Да. Хотя тебе нужно дуть с краю чашки, понимаешь? Не посередине, потому что так лучше будет проходить циркуляция. Это важно.
- Важно?
- Да. Когда ты дуешь с краю, чай и молоко перемешиваются так, что выглядят нормально, и тогда уже можешь немного отпить. После этого в чашке уже освобождается место, и если нужно, хоть и не обязательно, ты уже можешь положить туда ложку. Это и есть поверхностное перемешивание.
- Ух ты.
- Нет, я просто чувствую, что мы не дали друг другу подходящего шанса. Мы расстались слишком быстро.
- Хейз, вы пробыли вместе одиннадцать лет. Сколько еще времени тебе было нужно? - спрашивает Эли. Она беседует с Хейзом и Полом. Я прислушиваюсь к их разговору, пока Прис отлучилась до туалета.
- Да, но это были короткие одиннадцать лет.
- Что значит «короткие»? Тебе не хватило одиннадцати лет?
- Мне они показались короткими...
- Может быть короткий перерыв на ленч, или короткий уикэнд...
- Или затяжной уикэнд, вроде этого, - вставляет Пол.
- Разве это не просто уикэ...
- У тебя может быть коротка жизнь, - отрезает Пол. - Вроде как у ребенка, больного лейкемией, но...
- Я только сказал...
- Пожалуй, можно считать коротким отпуск или лето, - говорит Эли. - И в том, и в другом случаях в конце ты оглядываешься и думаешь: «Все прошло так быстро, все было таким коротким, кажется, я все пропустил, время промелькнуло у меня перед глазами». Но короткое десятилетие; даже десятилетие с небольшим...
- Одна целая одна десятая, - уточняет Пол.
- Да.
- Я просто хотел сказать...
- Не понимаю, как одиннадцать лет могут быть короткими. Это ужасно долгий период. Неправдоподобно. Не взлетает. По прошествии одиннадцати лет ты элементарно не будешь прежним человеком; ты изменишься, как личность.
- Верно.
- Ну, этого было мало.
- Да неужели?
- Все это ужасно затянулось.
- Что?
- Все. Я пытаюсь вам втолковать, что нам с Прис не хватило времени на то, чтобы все устроить, как надо. Мне кажется, что мы подошли к этому уже вот-вот, совсем близко, понимаете? Но в этот момент она просто... сбежала. Сначала с этим Статойлом...
- Статойлом? Я думал, его звали Бергквистом...
- Хернквистом...
- Он работал на «Статойл»...
- А.
- Потом с этим парнем, Риком.
- Ну...
- Еще во время готовки чая мне нравится проделывать разные вещи одновременно левой и правой руками, - сообщаю я Прис, когда та возвращается.
- Правда?
- Например, я помешиваю чай...
- С оборотами против часовой.
- Абсолютно. И параллельно с этим я использую свою левую руку, чтобы открыть стоящий рядом холодильник, достать молоко и закрыть ногой дверцу, причем можно взяться за коробку молока таким образом, чтобы одновременно и держать ее, и откручивать крышку той же рукой, хотя, естественно, молоко должно быть уже вскрыто, потому что невозможно на новом молоке одновременно откручивать крышку и снимать печать из фольги под ней. Но, видишь ли, дело в том, что...
- Кит?
- Что?
- Я устала слушать про чай.
- Да, знаю! Это немного скучно, не так ли? Думаю, мне самому наскучило. Спасибо. - Я отпиваю большой глоток чая. Я заварил чая на всех; отличный здоровый чайник.
- Ты прямо как Рик со своей рыбалкой.
- Никогда не ловил рыбу. Это увлекательно?
- Полагаю, не для рыбы.
Это меня смешит.
- И не для тех, - добавляет Прис, - кто вынужден выслушивать бесконечные истории о том, какая мушка годится осенью для небольшого дождя при легкой облачности, а какая - для умеренного прерывистого ливня при сильной облачности с переменным направлением слабого ветра.
- Может, разбудить Гая? - спрашивает Роб. - Вдруг он захочет к нам присоединиться?
- Зачем? - говорит Хейз. - Мы что, чересчур расшумелись?
- Вы спятили? - говорит Пол. - У бедолаги по его меркам был и без того захватывающий день. Да, Кит?
- Мы шумим? - спрашивает Прис.
- Он устал, - говорю я Полу и Робу. - Он не спал почти целый день, общался с уймой людей, - то есть, с вами, ребята, - он месяцами - ну ладно, как минимум, неделями - ждал возможности поболтать с вами, чтобы наверстать упущенное, познакомился с Риком, а потом еще прокатился до башни; однозначно, эта последняя прогулка вконец вымотала его, пускай он даже и был в кресле.
Я весьма удивлен собой. Только что я сказал «однозначно», а я никогда так не говорю; этого слова просто нет в моем словаре, нет в выпадающем списке / меню, как бы вы это ни называли, который обыкновенно распахивается передо мной при общении. Необычно.
- Мы не шумим, - говорит Хейз. - Мы не шумим? Так ведь? Мы можем быть шумными. Но шумим ли мы сейчас?
- Не знаю, - говорит Прис.
- Дайте уже несчастному засранцу выспаться. И кроме того, - говорит Пол, взмахом руки указывая на лежащее на столике зеркало, - эта штука может оказаться для него чересчур. Может его убить.
- Его сердце и правда плохо отреагировало, когда мы его пробовали - то есть, я впервые попробовал за компанию с ним - на день рождения, - напоминаю я им.
- Думаю, он бы хотел уйти именно так, - изрекает Роб, уставившись на небольшую оставшуюся кучку белого порошка. В ней осталось примерно по дозе на каждого. Интересно, это последний, или Пол втайне от нас припрятал еще?
- Звучит чертовски потрясающе, - заявляет Пол Робу. - Мы поднимаемся, накачиваем его наркотой, его сердце не выдерживает, и на пороге появляются копы.
- Давайте приглушим музыку, - произносит Эли, бросая взгляд на док-станцию, играющую с айпода Хейза песни «Happy Mondays», «No Doubt», «Oasis», Мадонны и «Stone Roses».
- С чего это должны появиться копы? - спрашивает Роб.
- Копы? - взвизгивает Хейз и дергается, взгляд его лихорадочно мечется от двери к окну.
- Может, с того, что на руках у нас был бы гребаный покойник? - спрашивает Пол и поворачивается к Хейзу. - Никаких копов, Хейз, - успокаивающе говорит он, - никаких копов; мы просто обсуждаем, что было бы, если бы Гай помер, пока мы здесь. Чисто гипотетически.
- Да, но мы бы звонили не копам, а в скорую, - возражает Роб.
- Приглушу-ка я звук, - Эли встает и убавляет громкость музыки.
- Когда у тебя на руках труп возрастом моложе пенсионного, подразумевающий внезапную смерть, медики, как правило, звонят копам, - объясняет Пол (Прис подтверждает его слова кивком). - Что может поставить нас в затруднительное положение, учитывая, что мы тут истерически болтаем про неотложку, срываясь на лепет, носы у нас застланы пудрой, а зрачки здоровые, как туннели.
- Оуу, - вырывается у Хейза. - Эли!
- Ш-ш! - говорит та ему.
- Так что, нет? - спрашивает Роб. - Мы не станем будить Гая?
- Очень плохая идея, - говорит ему Пол.
Роб со вздохом проводит рукой по своей голой макушке.
Я категорически качаю головой, отвечая на вопрос Роба, а заявление Пола встречаю столь же решительным кивком.
Нахмурившись, Роб переключает внимание на айпод:
- Что-то музыка утихла...
- Кит! Найди нам какую-нибудь нитку! - говорит Роб.
- Сейчас поищу! - отвечаю я.
Прис рассказывала мне о каких-то совершенно захватывающих чайных инструментах, так что я упустил из виду, зачем им требуется нитка, но, похоже, это как-то связано с Хейзом и Эли, которая прикрывает рот рукой, издавая странное истерическое мычание.
- И оливковое масло, - добавляет Хейз.
- Тоже возьму, - говорю я. - Подожди-ка; у нас есть только арахисовое, рапсовое, или...
- Пойдет.
Я приношу им все, что нужно, и решаю сходить умыться в туалет на первом этаже, а потом по непонятной причине мне приходит в голову, что нужно ненадолго выглянуть проведать, что творится на улице, так что я иду и выглядываю, - все в порядке; присутствуют какие-то намеки на дождик, однако на небе виднеются звезды, температура по-прежнему умеренная, хотя согласно прогнозу, продлится такая погода недолго, и уже ночью или завтра поутру прольется сильный дождь, - а когда возвращаюсь в гостиную, то обнаруживаю Хейза с хлопушкой в руках. Высунув язык от усердия, он осторожно, чтобы не взорвать хлопушку, оттягивает ее шнур и привязывает нитку к его концу.
- Я и не подозревал, что у нас есть хлопушки, - говорю я.
- Их притащил Хейз, - говорит мне Хол.
- Ты точно собираешься это сделать? - спрашивает Эли.
- А почему нет? - отвечает Хейз, заканчивая удлинять шнур. Он изучает получившийся результат. - Хмм, - протягивает он. - Концы длинноваты получились. У кого-нибудь есть ножницы?
Их взгляды останавливаются на мне, однако Эли роется у себя в сумочке и достает оттуда пару изящных маленьких ножниц. Хейз обрезает ими торчащие из узелка свободные кончики нитки; то же самое он проделывает и со второй, ранее мной незамеченной хлопушкой, после чего подравнивает привязанные к шнурам нитки до одинаковой длины. Затем берет из принесенной мной бутылки немного арахисового масла и смазывает их.
- Масло - это нововведение, - замечает Роб. - Соблюдаешь технику безопасности, Хейз?
- Ага. Подумал, что могу внести свою лепту в дело охраны труда.
- Ох, Хейз, - качает головой Прис. - Это еще один твой прикол?
- Не притворяйся, будто не впечатлена, - говорит ей Хейз, старательно покрывая нитки слоем масла.
- Определенно не притворяется, - говорит Хол. Прис фыркает.
Хейз глубоко вбирает воздух носом, будто снова вдыхает наркотик. Только сейчас перед ним не кокаин, а нитки. Развалившись на диване, он свешивает голову с края, устремляет ноздри практически в потолок и вводит в каждую по нити; затем, натужно пыхтя и всхрапывая, втягивает их где-то на половину длины...
- Я не могу это видеть, - отворачиваясь, произносит Эли. - Это мерзко.
- Да не, - бросает Роб, отпивая вина и подаваясь вперед, чтобы лучше видеть. - Должно же быть у чувака какое-то хобби.
...Тем временем Хейз приподнимается и, удерживая рукой хлопушки у подбородка, начинает издавать кашляющие звуки, пока изо рта у него не появляются два черных кончика.
- Ох, бл... - вырывается у Эли, метнувшей на него взгляд. Она снова отворачивается.
- Это правда концы тех самых ниток, которые ты только что вдохнул? - спрашивает Хол. - На них должно быть полно всякого дерьма.
- Дамы и господа, смертельный номер! - объявляет Хейз. Он откидывается на спину, вновь вздергивая к потолку кадык и нос, и медленно тянет за нитки, пока хлопушки вплотную не подбираются к его ноздрям, а потом наматывает концы на указательные пальцы. Смазанные маслом, они легко проскальзывают сквозь щели между его коренными зубами.
- Псих, - с какими-то любовными нотками в голосе изрекает Пол.
- Не верится, что ты еще не кончил, - говорит Эли.
- Огонь, - говорит Хейз. Звучит его голос так, будто он простужен. Он резко дергает за нитки.
Обе хлопушки с грохотом взрываются, выбрасывая в воздух цветные бумажные ленточки. Взрывы лишь слегка приглушены.
- Ура! - кричит Эли, хлопая в ладоши.
- Ии-хаа! - вторит Пол.
Я бросаю взгляд на дверь в прихожую, опасаясь, что звуки разбудят Гая, но поводов для беспокойства нет; я помню, что закрыл ее, а Гай под лекарствами спит очень крепко.
Окутанный тонким облачком дыма и опадающих потоков разноцветной бумаги, - мне вдруг приходит в голову, что они похожи на спагетти из конфетти, - Хейз выпрямляется и неспешно вытягивает из носа отгремевшие свое хлопушки, за которыми тянутся влажные шнуры с привязанными к их концам нитками. Лицо у него раскраснелось, Хейз кашляет.
- Та-дам! - произносит он и еще раз откашливается.
- Разве тебе не больно? - спрашивает Хол.
- Немножко, - сипло говорит Хейз, сопровождая свои слова утвердительным кивком.
- Пожалуй, занятие не для дегустатора вин, - замечает Пол.
Хол медленно качает головой, внимательно разглядывая Хейза, и молвит:
- Пожалуй, ни для кого... в здравом уме.
- Лучше делать это после кокса, - произносит Хейз, в который раз заходясь кашлем. Он указывает на свой нос, откуда начинают вытекать прозрачные, похожие на слезы, сопли. - Анестезирует.
- Раз уж так, - говорит Пол, подаваясь вперед и вооружаясь кредиткой, - тебя, наверное, мы пропустим вперед, Хейз.
- Благодарствую, - новый кашель, перемежаемый клокотанием. - У кого-нибудь есть носовой платок? Дым жжется.
Нахмурившись, Хол кивком головы указывает:
- Чувак, сопли у тебя краснеют.
- Ничего. Норм. Так и должно быть.
(c) Перевод Реоту (Rheo-TU), 2022