(no subject)

[revsocialist]

Вот, что пишется в цветной брошюре, которая раздавалась на лагере на Чистых прудах, от лица движеня Occupy Moscow: «Мы хотим установления в России демократии. Наша миссия: мирно давить на власть, чтобы она сама рассыпалась от своего безумия. Наша цель: с помощью просвещения и информирования изменить сознание наших сограждан. Наша задача: установить в Москве постоянный лагерь, сделать его удобным и интересным... В отличие от Occupy Wall Street, наши требования политические, а не социальные. Мы считаем Государственную Думу и Президента России нелегитимными, настаиваем на честных и свободных перевыборах и с помощью просвещения и ненасильственных акций протеста боремся за это». Подпись: «Добрый мобильный лагерь».

Не смотря на то, что в лагере присутствовали также левые листовки с более широкими требованиями, эта листовка была лучше всех отпечатана и не знаю, на сколько это правда, но претендовала на выражение общего мнения большинства лагеря.

Мне лично не понятно, зачем тогда было называться Occupy что-то там, если содержание российской акции было принципиально отлично от западных «оккупаев» и сводилось только к либеральным политическим требованиям.

Также действительно интересно, насколько всерьёз либералы полагают, что «власть сама рассыпется от своего безумия» под «набором мирных акций протеста». Практика показала, что власть не распалась, а мирные протесты были немирно разогнаны.


И вообще не понятно, что изменят перевыборы. Как я уже говорил, большая часть населения России ПОКА согласны с правящим курсом. И честные выборы дали бы только легитимность режиму Путина. В сущности для нас «нечестность» выборов даже лучше, для нас это для тех, кто понимает тупиковость как мирных акций, так и самого парламентаризма.
Наконец, даже если бы вдруг на выборах победил не Путин, а Зюганов или Прохоров, или шут Жириновский. Что реально это изменило бы в стране? Страной правит сырьевое и металлургическое лобби тесно связанное со всеми государственными структурами. Часто чиновники являются одновременно и управляющими лицами в частных и т. н. Госкорпорациях. Если бы к власти пришёл гипотетический либеральный и при этом патриотичный Супермен, то ему надо было бы развязывать целую гражданскую войну против коррупции и власти крупного бизнеса. Но, такое попросту невозможно, суперменов не допускают до выборов, а если и допускают, то потом могут запросто и убить как Кеннеди. И, кстати, суперменов не существует.

Опыт Оранжевой Революции и вообще опыт всех «цветных революций» показывают, что смена одного президента на другого и даже либерализация политического режима не идут на пользу народу. Происходит лишь новый передел собственности в рамках старых капиталистических отношений. И любой глава государства, даже самый «левый», Уго Чавес, например, обязан жить по жестоким законам капитализма.

Современная капиталистическая система - это гигантский атавизм, который отжил своё, но продолжает цепляться за жизнь, затягивая с собой в пропасть всё человечество. Современные технологии производства позволяют освободить людей от тяжкого физического труда и автоматизировать производство, сделать его динамически планируемым и освободить от кризисов. Современные технологии связи позволяют принимать решения коллективно без посредства гигантского бюрократического аппарата. Это новое общество, безгосударственный демократический социализм - единственное спасение человечества от кризисов и войн.

На Чистых Прудах, один мой товарищ по организации проводил дискуссию «Бунт или реформа?». Он спросил, пришедших послушать, сколько человек в самом общем смысле выступают за «бунт», а сколько за «реформу». Голоса разделились примерно пополам. Тогда товарищ спросил, те кто выступает за «реформу», хотят добиться реформирования капитализма или плавного перехода к некоему новому обществу? Голоса опять поделились примерно поровну.

Удивительно, но даже среди тех людей и организаций, что на словах выступают за революционный переход к новому обществу существует очень много предрассудков. Так, некоторые из них наивно полагают, что в нашу эпоху упадочного капитализма реально добиться «пересмотра трудового законодательства в пользу работников» или «обобществить промышленность и банки» (при капитализме то!).

Во-первых, такие реформы по-просту невозможны в современном капитализме, который сталкивается с экономическими кризисами, тенденцией нормы прибыли к падению и истощением докапиталистических рынков. Единственный выход для капитализма сегодня - это наступление на трудящихся и меры «жёсткой экономии». Если потребуется, то для этого капитализм легко сможет принять форму фашизма, подогревая националистические предрассудки.

Во-вторых, даже если подобные реформы были бы частично возможны (как было после Второй Мировой Войны), они показали бы работоспособность капитализма и его живучесть, его способность канализировать протест в мирное русло путём экономических и социальных подачек отдельным группам населения. Однако, эти подачки длились не вечно и в итоге привели нас к современному капитализму. Смотри выше.

Возьмём, к примеру, листовку «Автономного действия», «либертарно-коммунистической» организации, как она сама о себе заявляет. Её требования чрезвычайно эклектичны и противоречивы. С одной стороны, она требуется «повысить зарплату и сократить рабочую неделю», с другой, «ликвидировать монополии, разукрупнив их и отдав их имущество в общественную собственность... ввести налог на роскошь». Ну и добивает, конечно, требования перехода к контрактной армии. Этого требуют анархисты! С ума сойти!

Как они вообще собираются одновременно вводить в бывших монополиях «общественную собственность» при сохранении наёмного труда?! Как они собираются обеспечить всем «равные экономические права» при сохранении класса капиталистов?!
«Анархисты» из АД либо грубо заблуждаются, считая, что при капитализме возможно всего этого каким-то странным образом добиться, либо откровенно врут, боясь спугнуть людей излишним радикализмом!

Наверное, подразумевается тактика правых социал-демократов, как пишет газета со страшным названием «ОбРез» от Левого Социалистического Действия (ЛСД): «мы требуем наиболее радикальный вариант, а потом идём на компромисс». («ОбРез» №1 (8) 2011 - также раздавался на «оккупае»).

В сущности такая пагубная практика идёт ещё от Троцкого:

«Стратегическая задача ближайшего периода пред-революционного периода агитации, пропаганды и организации состоит в том, чтоб преодолеть противоречие между зрелостью объективных условий для революции и незрелостью пролетариата и его авангарда (растерянностью и разочарованием старшего поколения, неопытностью младшего). Надо помочь массе, в процессе ее повседневной борьбы, найти мост между ее нынешними требованиями и программой социалистической революции. Этот мост должен заключать в себе систему переходных требований, которые исходят из сегодняшних условий и сегодняшнего сознания широких слоев рабочего класса и неизменно ведут к одному и тому же выводу: завоеванию власти пролетариатом. Классическая социал-демократия, действовавшая в эпоху прогрессивного капитализма, делила свою программу на две независимые друг от друга части: программу-минимум, которая ограничивалась реформами в рамках буржуазного общества, и программу-максимум, которая обещала в неопределенном будущем замену капитализма социализмом. Между программой-минимум и программой-максимум не было никакого моста. Социал-демократия и не нуждается в этом мосте, ибо о социализме она лишь разговаривает по большим праздникам. Коминтерн встал на путь социал-демократии в эпоху загнивающего капитализма, когда вообще не может быть речи о систематических социальных реформах и повышении жизненного уровня масс; когда буржуазия правой рукой отнимает каждый раз вдвое больше, чем дает левой (налоги, таможенные пошлины, инфляция, "дезинфляция", высокие цены, безработица, полицейская регламентация стачек и пр.); когда каждое серьезное требование пролетариата и даже каждое прогрессивное требование мелкой буржуазии неизбежно ведут за пределы капиталистической собственности и буржуазного государства.

Стратегическая задача Четвертого Интернационала состоит не в реформировании капитализма, а в его низвержении. Политическая цель: завоевание власти пролетариатом в целях экспроприации буржуазии. Однако, разрешение этой стратегической задачи немыслимо без самого внимательного отношения ко всем, даже мелким и частным вопросам тактики. Все части пролетариата, все его слои, профессии, группы должны быть вовлечены в революционное движение. Отличие нынешней эпохи состоит не в том, что она освобождает революционную партию от будничной черной работы, а в том, что она позволяет вести эту борьбу в неразрывной связи с задачами революции.

Четвертый Интернационал не отбрасывает требований старой "минимальной" программы, где и поскольку они сохранили хоть часть жизненной силы. Он неутомимо защищает демократические права рабочих и их социальные завоевания. Но он вводит эту будничную работу в рамки правильной, реальной, т.-е. революционной перспективы. Поскольку старые частичные, "минимальные" требования масс сталкиваются с разрушительными и деградирующими тенденциями упадочного капитализма, а это происходит на каждом шагу, Четвертый Интернационал выдвигает систему переходных требований, смысл которых состоит в том, что они все более открыто и решительно направляются против самых основ буржуазного режима. Старая "минимальная программа" оттесняется назад переходной программой, задача которой состоит в систематической мобилизации масс для пролетарской революции.» (revkom.com/biblioteka/marxism/trotckii/perehodnaya_programma/perehodnaya_programma1.htm)

Но современные левые не делают даже и этого: они выдвигают только минимальные требования, абсолютно забывая о программе-максимум. Они или боятся отпугнуть массы правдой, либо сами, действительно, боятся идти вперёд.
Троцкисты и другие левые и анархисты, сознательно или бессознательно принимающие «переходные требования» врут трудящимся.

Они выдвигают заранее неосуществимые требования, которые ещё, как правило, рекомендуется отстаивать «системным» путём парламента или легальных профсоюзов. По идее социал-демократов, народ упёршись в нереализуемость минимальных требований - пойдет дальше в сторону требований максимальных. На практике, пытаясь достигнуть заведомо ложных целей, трудящиеся только деморализуются и перестают верить в собственные силы вообще.

Мы, революционные социалисты, считаем что нашим товарищам по трудящимся классам следует говорить только правду, какой тяжёлой она им не казалась, а именно: никакое долгосрочное и реальное увеличение уровня жизни при капитализме невозможно, парламентская демократия - это лишь одна из форм диктатуры буржуазии. Мы должны бороться за власть общих собраний трудящихся, новое общество демократического социализма.

Мы не отрицаем борьбу за конкретные материальные требования, если они не противоречат революционной перспективе. Борьбу за улучшение жизни рабочих всегда следует вести но только методом прямой демократии и прямого действия, не только потому что иным путём мы ничего в загнивающем капитализме не добьёмся, но и потому что только так, мы, народ будем учиться действовать самоорганизованно и не бояться встать в полный рост, в то время как различные хождения по судам приносят только разочарование и поражение.

«Что отличает коммунистическую политику от политики прочих левых? Я бы ответил на этот вопрос так: коммунизм - это политика отрицания, это движение, упраздняющее настоящее положение вещей.

Участники политических дискуссий, особенно в интернете, часто распадаются на два противоборствующих лагеря. В мейнстриме это либералы/консерваторы или левые/правые, у радикалов - марксисты/анархисты или реформисты/революционеры. Понятно, что эти дихотомии не стоят и выеденного яйца, что они лишь запутывают суть дискуссии и превращают ее в обычный холивар, в ходе которого противники только глубже окапываются в своих догмах.

Тем не менее, есть пара противоположностей, которую я нахожу полезной, - это дихотомия коммунистической политики и политики левацкой. Причем слово «левачество» я тут использую не просто как ругательство, как его обычно используют многие примитивисты в отношении сторонников классовой борьбы, или троцкисты в отношении «ультралевых», а как политический термин, отделяющий политику коммунистического движения от политики «левого фланга капитала» - ленинистов, профсоюзников, НПОшников.

В соответствии с этим, я мог бы дать следующие определения: коммунистические требования - это требования, которые делают акцент на конкретных материальных потребностях класса (от увеличения зарплаты, бесплатного здравоохранения, сокращения рабочего дня до полной отмена наемного труда). Левацкие требования - это требования, которые делают акцент на том, как надо управлять капиталом; борьба в этом случае занимает подчиненное положение и должна лишь способствовать скорейшему выполнению этих требований (типа «обложите налогом этих!» или «национализируйте это!») (revsoc.org/archives/2450).

Вот как писал максималист Нестроев: «Всякая партия, всякая группа, ведущая проповедь борьбы с современным буржуазно-полицейским строем и зовущая других на эту борьбу, должна исходить не только из отвлеченных принципов правды и справедливости, а должна базировать на почве конкретных требований, связанных тысячами нитей с жизнью рабочего класса. Каждое такое требование необходимо развертывать и связывать с общими вопросами экономического равенства, политической свободы и будущего социалистического общежития. Но следует ли из этого, что возможно все эти мелочи жизни систематизировать, а если возможно, то необходимо ли? Если возможно, то - в программу-минимум или, быть может, в программу-максимум? Нет, невозможно, ни в минимум, ни в максимум! Так отвечает максималистское течение в учении социально-революционной школы научного социализма, выставившее лозунг: «долой программу-минимум!», нисколько не тождественный с лозунгом: «долой уступки!» А кто утверждает их тождество, тот или не понимает разницы между этими двумя понятиями, или, понимая, преднамеренно их спутывает.

Признавая необходимость борьбы за частичные улучшения положения рабочего класса, максималисты, в то же время, оценивают их с единственной точки зрения: приближают ли они, или отдаляют час социальной революции. Улучшения первого рода должны быть признаны, второго - отвергнуты. Никаких других норм быть не может. Это единственная норма, выставляемая в каждом отдельном случае для разрешения вопроса за или против. При этом принципиальное за приходится каждый раз сообразовать с размерами сил, приходится ставить требования в зависимости от условий практической осуществимости» (revsoc.org/archives/5472).

«Критика максималистами эсеровской теории [минимализма] проходила под лозунгом решительного отказа от программы - минимум, который прямо вытекал из всего учения максималистов. С присущей им категоричностью они заявляли, что тот не социалист, кто признает необходимость такой программы. Еще весной 1905 г. будущие максималисты писали: «Социалисты мы лишь… постольку, поскольку боремся за социализм, за наши конечные социалистические идеалы; если же мы боремся за нечто меньшее, например, за осуществление программы - минимум, хотя бы и «в интересах приближения» социализма, то в лучшем случае мы - социалисты на словах, в теории». В еще более решительной форме эту идею высказывал Троицкий. «Социалистом,- писал он, - может быть назван тот, кто убежден в осуществимости теперь же социализма» (sozrev.org.ua/archives/5980).

Вот как революционные социалисты видят преобразование общества:

«Соединение стихийного пролетарского протеста с сознанием революционной перспективы, с беззаветной волей к борьбе и с соответствующими материально-техническими возможностями приведёт к революции - свержению власти буржуазии. Однако свержение власти старых эксплуататорских классов - это не конец революции, а только её начало, начало революционного процесса, который займет десятилетия, процесса, в ходе которого, революция, чтобы не погибнуть, должна будет расширяться и вширь, и вглубь, а пролетарии, уже перестающие быть пролетариями, радикально преобразуют как мир, так и самих себя.

Взяв власть, разрушив буржуазное государство, пролетарии не должны передоверять власть никому. Власть должна принадлежать общим собраниям трудящихся (в эту категорию мы включаем также студентов, школьников и нетрудоспособных).

Что означает лозунг власти общих собраний?

Слом всей буржуазной власти, президентств, парламентов и т.д., переход всей власти в руки общих собраний трудящихся по производству и территориям; с выборными и подконтрольными делегатами; координацию деятельности общих собраний на местах посредством современных средств коммуникации (компьютерные сети и.т.п.).

Экспроприацию всей эксплуататорской собственности, частной или государственной, все равно; управление производством общими собраниями и советами трудящихся; ориентацию производства не на прибыль паразитов, а на удовлетворение человеческих потребностей;

Слом всей чиновничьей, управленческой, военной и карательной систем, всеобщее вооружение трудового народа.

Мы не питаем иллюзий насчёт того, что революция сразу приведёт к царству материального изобилия и рая на земле. Революция неизбежно встретит ожесточённый отпор свергнутых эксплуататорских классов, глобальной буржуазии, неизбежно будет сопровождаться гражданской войной и иностранной интервенцией. В этих условиях трудящиеся, наверное, будут жить материально даже хуже, чем до революции, однако у них в руках будет оружие и власть, они станут хозяевами своей судьбы, сами станут решать всё.

Революция не может, однако, игнорировать материальные нужды нашего класса. Всё, что можно получить сразу - должно быть взято сразу. Буржуи будут выселены из своих особняков, куда въедут бездомные; имеющиеся в обществе запасы продовольствия, медикаментов и продуктов первой необходимости будут распределяться соответственно потребностям; транспорт, образование, доступ к интернету, медицина станут бесплатными и общедоступными.

Товарно-денежные отношения невозможно отменить декретом, однако с самого начала будет взят курс на их неуклонное вытеснение. Все предприятия будут объединены в единую информационную сеть, что позволит осуществлять динамическое планирование производства в реальном времени и в натуральных показателях. В долгосрочной перспективе будет осуществлена радикальная реорганизация производства, все тяжёлые и монотонные работы будут переложены на машины и автоматизированные системы. Только когда это произойдёт, пролетарии полностью упразднят самих себя как класс. Только тогда станет необратимой победа коммунистического общества, где преодолено разделение труда на исполнительский и исполнительный, а сама работа превращена в творчество.

Однако напрасно надеяться, что свергнутые эксплуататорские классы и глобальная буржуазия позволят производить коммунистический эксперимент на отдельно взятой территории. Революция - это война. Каждая революция стоит чего-нибудь только тогда, когда она умеет защищаться. Однако, способ, каким революция ведёт войну, отличается от регулярных буржуазных войск.

Революция разрушит постоянную армию, заменив её всеобщим вооружением народа. В условиях современной военной техники постоянные армии старого типа становятся всё более бессмысленными, и наиболее адекватный способ ведения современных войн - это действия мобильными наступательными группами, хакерские атаки по средствам коммуникации противника, перенесение войны на вражескую территорию, что станет возможным благодаря той волне сочувствия, которую победившая революция встретит у пролетариев всего мира.

Разрушив буржуазную армию, революция разрушит также другие силовые структуры буржуазии: милицию и другие «властьохранительные» органы. Любому пролетарию по своему горькому опыту известно, что милиция не столько борется с преступностью, сколько сотрудничает с ней, и что её сотрудники - не борцы с преступниками, а преступники в законе. Они закрывают глаза на преступления властных и богатых, которым служат, но беспощадно обирают и избивают обездоленных и угнетённых. Те, кто больше всех кричит о борьбе с терроризмом, сами всегда проводят политику беспощадного террора против трудящихся масс. Уничтожение этих насквозь коррумпированных и преступных властьохранительных силовых структур является необходимой предпосылкой уничтожения всякой преступности.

Революция означает уничтожение не только лицевой стороны буржуазного общества, но и его неизбежной оборотной стороны - мафии и организованной преступности. Главари последней, входящие в класс буржуазии, подвергнутся той же участи, что и все главари этого класса...

Современный буржуазный суд с его чудовищной волокитой и коррупцией будет уничтожен, суды будут осуществляться общими собраниями трудящихся...» (revsoc.org/manifest)

Руслан Сабуров 21 мая 2012.