Повесть об ушедших братьях
Появление в продаже прекрасно, с большим вкусом и любовью, изданного издательством «Селадо» двухтомника с историческим исследованием Льва Вершинина «Повесть о братстве и небратстве. 100 лет вместе» (https://www.chitai-gorod.ru/catalog/book/1057250/) стало огромным подарком для всех ценителей истории, литературы и философии истории.
До сих пор не могу нарадоваться этому приобретению, ставшему одной из самых ценных жемчужин домашней библиотеки. Хотя книга была буквально проглочена в несколько бессонных ночей, но пока так и не могу поставить ее на полку в библиотеку. Не могу лишить себя удовольствия взять иногда один из лежащих возле дивана томов, перелистать страницы и перечитать страницу-другую, открывая часто новые глубинные смыслы или просто получая наслаждения от изящества мысли и стиля.
Несмотря на то, что отдельные части Лев Рэмович уже публиковал в своем блоге, только прочитав это историко-художественно-философское исследование целиком, можно в полной мере составить впечатление о его грандиозности. Если брать аналог в художественной литературе, то по масштабности замысла книгу можно сравнить с «Войной и миром», среди исторических трудов - по количеству материала и концептуальности с «Римской историей» Теодора Моммзена, а в философии истории с глубиной и сложностью «Заката Западного мира» Освальда Шпенглера.
Неотъемлемая особенность всех предыдущих, не менее монументальных, исторических вершининских исследований по истории Африки и Латинской Америки - что это не только и, возможно, не столько, книги по отдельным историческим темам. Автору мистическим образом удается соединять в единое целое фундаментальное научное исследование с огромным количеством новых фактов и таким же новым взглядом на, казалось бы, ранее однозначно трактуемые исторические события, с подлинно высокой литературой и философией истории. Синтез трех начал делает вершининские «ликбезы» явлением уникальным в цивилизационной культуре Русского мира (не путать с одноименной кремлевской обманкой для восторженных дурачков).
Для сравнения можно вспомнить великолепные исторические романы-исследования живого классика Леонида Юзефовича, которые навсегда останутся в русской литературе и историографии, «Самодержец пустыни» и «Зимняя дорога». В них также детальное интереснейшее историческое исследование одновременно является высокой литературой и философским эссе, но посвящены они, пусть и чрезвычайно ярким, но локальным событиям отечественной истории. А «Повесть о братстве и небратстве» показывает не просто отдельную яркую страницу прошлого, а непонятным образом справляется с совершенно непосильной задачей исследования более чем столетней истории такой сложнейшей страны как Болгария, и притом в предельно запутанном контексте отношений с Российской империей и СССР.
Несмотря на всю легкость авторского стиля, позволяющего читать не только без напряжения, но и увлекаясь подробностями исторических хитросплетений как авантюрным романом, исследования Вершинина не имеют ничего общего с научно-популярным жанром, не говоря уже о любимой наностратегом фольк-историей.
Конечно, и речи нет о дешевых кустарных поделках для невзыскательного читателя a-la Мединский или Стариков, но и самые лучшие образцы научно-популярных исторических книг (например, великолепного специалиста по истории Третьего рейха Андрея Васильченко) принципиально отличаются от «Повести о братстве и небратстве». В первую очередь потому, что автор не популяризатор, пусть и очень талантливый, а подлинный Историк, самостоятельно ищущий истину, а не повторяющий сказанное ранее. Он не только показывает, но и старается объяснять события в неразрывной связи с прошедшими и будущими эпохами.
Вершинин - Историк именно с большой буквы, какими были в россии Соловьев, Ключевский и Тарле. Титаны, для которых история была несравненно большим, чем хронологический набор фактов. И как его великие предшественники - Историк, ощущающий исторический процесс во всей полноте и необъяснимой сложности.
Автор не просто дает читателю неимоверное количество ранее малоизвестного или вообще неизвестного фактажа, не просто увлекательно ведет повествование, но и дает возможность понять внутренний смысл минувшего, отбрасывающего тень и на день сегодняшний. Среди таких наиболее важных аспектов книги - до сих пор никем не затрагиваемая тема искусственного конструирования этноса, подобно тому, как это происходит сейчас в РФ с «российской» самоидентификацией, последовательно заменяющей имперско-русскую.
Македонская тема является одной из центральных в книге, и автор первый в исторической науке раскрывает суть технологии «македонизации», ставшей сейчас основой и для «эрефизации». Технологии, позволившей за исторически ничтожный срок, наиболее проникнутую национальным духом часть болгарского народа навсегда превратить в другой этнос. Этнос, навсегда утративший саму память о болгарских корнях и готовый теперь проливать кровь ради новой македонской идентичности, полностью принятой и усвоенной. Этнос, получивший, как из набора «Лего», искусственно сконструированную историю, национальную Церковь, новых национальных героев и новую культуру.
В книге чрезвычайно выразительно показывается трагедия фанатичного героизма лидеров одной из наиболее грозных террористических организаций в истории, на счету которой, в том числе, убийство короля Югославии Александра и министра иностранных дел Франции Луи Барту, страшной некогда ВМРО. Но все самопожертвование и беспощадность ВМРО не смогли предотвратить отторжения от болгарского народа его неотъемлемой части - не щадившие никого боевики не смогли противостоять несравненно более мощным внешним силам, нашедших предателей и в болгарских верхах.
Трагическим символом, пусть запредельно кровавого, но служения своему народу и идее национального воссоединения, показан вождь ВМРО Ванчо Михайлов, переживший свое время и полное крушение идеалов. Умерший в Риме в 1990 году, он жалел, что не ушел вовремя в болгарскую Валгаллу героев вместе с Владо Черноземски, а своими глазами увидел как народ, которому жертвенно служил, принял чужое имя.
Одновременно автором показывается и национальная трагедия болгарского народа в целом, в силу непреодолимых внешних обстоятельств, несмотря даже на триумф Первой балканской войны, лишаемого великодержавия, большей части национальной территории и части самого себя, а теперь и уходящего в историческое небытие.
В книге совершенно очевидна аналогия с современной трагедией самоубийства разделенного русского народа, когда, потерявшие память, его кровоточащие части радостно отказываются от былого величия и собственного будущего. Однако «Повесть о братстве и небратстве» показывает одновременно и принципиальное различие в процессах.
Болгария и подавляющее большинство ее национальных элит всеми силами пыталась восстановить национальное и территориальное единство, а от своих исторических территорий и части своего народа была вынуждена отказаться, после военных поражений во Второй Балканской и Первой Мировой войнах. Аналогов же 76% оскоплению и радостной добровольной эвтаназии бывшей Великой России в истории не было.
Чрезвычайно показательна и детально раскрытая фабула столетней трансформации политики Российской империи и СССР по отношению к Болгарии. Автору удалось исчерпывающе показать через болгарскую призму и весь путь, пройденный внешней политикой России в бытность ее великой державой.
Именно на болгарском, и в целом балканском, направлении Петербург сделал наибольшее количество ошибок. Причем, ошибок стратегического характера, имевших роковое влияние не только на двусторонние отношения и влияние России на Балканах, но и общее положение империи.
Книга прямо указывает на эти роковые просчеты, иногда доходившие до откровенного предательства ближайшего союзника и действий против русских национальных интересов. Россия, сначала на Берлинском конгрессе поддалась на шантаж, пойдя на гибельный «компромисс» с западными «партнерами», а потом, имея абсолютное доминирование в освобожденной Болгарии и неограниченный спектр возможностей, добилась своей политикой того, что ее место в конечном итоге заняла Германия.
«Повесть о братстве и небратстве» показывает, что политический «прагматизм» является де-факто наиболее антипрагматичной линией поведения. Мелкие тактические выгоды, причем часто иллюзорные, делают впоследствии навсегда невозможным достижение стратегических целей. Петербург достаточно долго прагматично отступал в болгарском вопросе по, казалось бы, не самым главным вопросам (что значило какое-то македонское захолустье для империи!), а в итоге потерял все в Болгарии и нанес серьезнейший репутационный ущерб империи.
Вершинин детально показывает эту «политику упущенных возможностей», как Россия своими руками готовила себе будущую геополитическую катастрофу на Балканах, ставшей одним из спусковых крючков гибели трехсотлетней романовской монархии.
Но автору удается, не ретушируя фатальные просчеты российской политики в Болгарии, показать, что это были, как правило, именно отдельные провалы имперского курса. Провалы, а не ее суть, как у симулякра «Российской Федерации», сделавшей внешнюю политику, национальную измену и предательство союзников синонимами.
В книге нет и близко лакировочного образа «России, которую мы потеряли», но и без этой натужной сусальности показывается все величие той, подлинной, сраму не имущей, России. Величие, проявлявшееся даже в ее ошибках, часть из которых была сделана из лучших побуждений или из-за излишнего доверия западным державам. Причем доверия искреннего, как проявление духа того наивного времени ожидания всеобщего мира, а не презрения к своей стране и желания устроить семейное гнездышко на Западе, как у шойгу-калантарянов.
Да, за потоки пролитой при освобождении Болгарии русской крови, за весь героизм русских людей положивших живот свой за други своя, Россия не только ничего не приобрела, но и получила вместо преданного союзника не без причин ожесточенного противника. Но, параллельно с провалами на Балканах, как дает понять автор контекстом излагаемого, на других направлениях Империя действовала твердо, последовательно, как подлинно великая держава и внушала уважение к русскому имени.
Аналогично нет в исследовании умиления и в отношении советской политики, далеко не всегда удачной, а иногда имевшей и трагические последствии. Как это произошло, например, с безумными послевоенными репрессиями коммунистической власти, подражавшей Москве в поиске мнимых «врагов народа». Однако, несмотря на это, СССР сумел исправить большинство ошибок царского периода и выбрать в отношении Болгарии правильный курс. Единственное, что Москва не сумела исправить - не удалось вернуть утраченных болгарских земель, и книга подводит читателя к мысли, что есть в истории необратимые процессы.
Подобной авторской философии истории в книге немало, но Вершинин не повторяет слепо мысли Шпенглера, Данилевского или Гумилева, хотя и во многом разделяет их концепции. В книге совершенно очевидна собственная оригинальная философия истории основанная, как и все исторические и чисто литературные работы Вершинина, на принципе леонтьевского эстетизма, согласно которому честный враг всегда предпочтительнее фальшивого друга. Принципе, лучше всего в поэтической форме выраженным великим Киплингом, недаром так трепетно любимым автором.
Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?
Вершинин никого не судит - он отдает должное и мученикам ВМРО и героям-коммунистам, сражавшимся за монархию и умиравшим за социалистическую Болгарию, правому традиционалисту Александру Цанкову и основателю БНР Георгию Димитрову. И это не всеядность, а усталое понимание подлинного мудреца, что любая идеология преходяща, а красота подвига и самопожертвования, верности своим идеям и соратникам остаются навсегда, и неважно помнят ли о них последующие поколения.
Книга еще уникальна и следующим - она, вне всякого сомнения, будет чрезвычайно интересна и тем, кто раньше вообще не интересовался Болгарией. По гамбургскому счету, книга не столько о Болгарии и России. Она о вечном, об Истории, ее повторяемости и никогда не выученных уроках, а, главное, о людях в истории.
Исследование заканчивается на времени, когда в катастройку уходил в невозвратимое прошлое СССР - последнее название принятое исторической Россией. И, несмотря, на всю вековую сложность взаимных русско-болгарских отношений, железный занавес, упавший над русской историей, автоматически означал и конец истории Болгарии. Оставшись без великого, пусть и не всегда разумного и справедливого, старшего брата, Болгария оказалась легко раздавленной Левиафаном глобалистского Интернационала, превратившись в очередную унифицированную марионетку, лишенную самого духа народа. Народа, еще совсем недавно, мечтавшего о создании Болгарской империи, болгарском знамени над Константинополем и воссоединении разделенного народа, а ставшего мелкой обслугой ЕС и НАТО.
Больше писать автору не о чем, и понятно почему продолжения книги не будет. Калинки с эффективными менеджерами в Москве и жалко-безропотные исполнители воли Запада в Софии, как и само пластмассовое время тотальной сдачи всего и вся, скучны для пера Мастера, пишущего о настоящих людях и настоящих временах.
Происходящее сейчас, безусловно, историческая трагедия непредставимого масштаба, обессмыслившая смерть десятков поколений русских и болгар. Но, в конце концов, о чем и говорит книга - в вечности навсегда останутся герои и праведники двух народов-братьев, весь потрясающий по силе духа эгрегор их истории. А то, что потомки не сумели сберечь переданное великое наследство, то просто в небесную книгу окончивших историческое существование народов будут записаны еще два - не первые и не последние. Разве что, их крушение вместо величественной античной трагедии представляет собой унылое шапито с бездарными актерами.