Золотая вода и бумажный поток Миссисипи
Современный национальный банк-эмитент - единственный источник национальной валюты на мировом рынке, а иных валют, кроме национальных, на современном рынке нет. Та эмиссия, что проводится для удовлетворения нужд правительств, обеспечена будущими налогами граждан, именно они должны вернуться обратно в банк-эмитент вместе с его прибылью - процентом по ставке рефинансирования.
Если бы банк-эмитент занимался эмиссией национальной валюты только под гарантии национальных правительств, мы, подобно гражданам Генуи, может, и ощущали бы связь наших налогов с долгами нашего правительства, но наши будущие налоги - далеко не основная часть эмиссии нашего банка-эмитента.
Шотландский авантюрист, игрок и бретер Джон Лоу, бежавший сначала от тюрьмы из родной Шотландии, а затем и из лондонской тюрьмы на Континент, был убежден, что чеканка настоящих денег вскоре вымрет, поскольку стоимость золота и серебра в этих деньгах произвольно определяется правительствами, да и ограниченное количество этих металлов в государстве замедляет оборот и тормозит развитие производительных сил.
Во Франции, чья казна была истощена правлением Людовика XIV, ведшего постоянные войны и одновременно с этим пытавшегося поддержать благосостояние подданных введением все новых налогов, Лоу нашел единомышленника в лице регента при малолетнем Людовике XV, Филиппа Орлеанского. Когда долг короны составлял уже 140 миллионов ливров, Лоу предложил ему предприятие, способное ежегодно приносить три миллиарда ливров дохода государству и 300 млн. ливров двору.
В 1716 г. им был основан Общий банк, эмитирующий свои банкноты, для свободного обращения подобно Риксбанку. В отличие от него и прочих современных ему банков-эмитентов Общий банк принимал к оплате банкнотами не только королевские векселя, но и векселя обычных французских торговцев, меняя свои банкноты на золото и серебро по первому предъявлению. Благодаря такой практике банкноты начали вытеснять из обращения изрядно похудевшие из-за законного королевского права обрезать монеты серебряные ливры, а банковским резервом стали не только золото, серебро и будущие налоги, но и долги купцов, проданные банку.
На следующий год Общим банком создается акционерная компания Миссисипи, получившая монопольное право на колонизацию и эксплуатацию французских владений в Северной Америке и торговлю со всеми прочими колониями. Акции очевидно успешного предприятия, основавшего в Луизиане город Орлеан, несмотря на высокую стоимость в 5000 ливров, идут нарасхват, но уже вскоре их приобретение стало возможным только на банкноты Общего банка. Общий банк, став эмитентом акций Общества и превращая в банкноты долговые обязательства, мог теперь эмитировать столько ливров, сколько требовалось для обращения во французской экономике, не оглядываясь на свой запас драгметаллов, постоянно пополняемый золотом и серебром от продажи банкнот, необходимых для выкупа очередных эмиссий акций компании Миссисипи, и возвращающихся обратно в банк.
В 1718 г. Общий банк стал Королевским, а общество Миссисипи обществом Всех Индий. Обществом Миссисипи было выпущено и обменено на банкноты, 300 тыс. акций, попав в руки Филиппа Орлеанского, эмиссия и акций компании Всех Индий, и самого Королевского банка, и его банкнот приобрела истинный размах: в первые же месяцы было эмитировано банкнот на сумму 1,5 млрд ливров, столько же акций самого банка, а тираж акций компании Всех Индий составил 600 тыс. на общую сумму 3 млрд. ливров. В обеспечение этих ливров Филипп Орлеанский предоставил банку все королевские доходы, вплоть до доходов с домениальных владений короля. Королевский банк стал продавать уже не сами акции компании и банка, а право на их покупку при очередной эмиссии.
К 1719 г. ни у короны, ни у компаний Лоу средств для обеспечения новых бумажных ливров уже не оставалось, однако их эмиссия продолжалась. Практически все свободные ливры, вместо ожидаемого Лоу их появления во французской торговле и промышленности, оказались на рынке ценных бумаг Королевского банка и компании Всех Индий. Для оживления рынка бумаг компании Всех Индий в начале 1720 г., когда Лоу стал генеральным контролером финансов Франции, был пущен слух о выделении ей короной 20 млн. ливров для разработок золота, найденного в Луизиане, бумаги взлетели в цене с 16 тыс. до 25 тыс. ливров, но сами ливры потихоньку начали вновь обращаться в золото и серебро.
Если бы этот отток был постепенным, может быть, Лоу и удалось бы его обратить в пользу бумажного ливра, но конкурент Филиппа Орлеанского в борьбе за регентство, герцог Бурбонский, однажды, в феврале 1720 г. подъехал со своей гвардией к Королевскому банку в тот момент, когда от него уезжало золото, предназначенное королевскому двору, и предъявил к оплате банкноты на сумму 60 млн. ливров. Золото погрузили в три кареты, и они проехали по всему Парижу, сопровождаемые на всем пути громким голосом герцога, вещавшем о двух мошенниках, грабящих короля и достойных виселицы.
Париж бросился менять банкноты на золото. Тут и выяснилась слабость системы Лоу: на три миллиарда бумажных ливров, выпущенных его банком, пришлось лишь 850 млн. ливров золотых и серебряных. За финансовым крахом последовал и продовольственный кризис: остатки бумажных денег начали искать убежище в реальном товаре. После нескольких девальваций бумажного ливра Лоу был смещен со всех своих постов и, оставив семью и имущество во Франции, бежал в Брюссель. К 1721 г. были ликвидирована и компания Всех Индий, и ее акции, и бумажные ливры.
Этот эпизод так бы и остался еще одним курьезом в истории денежного обращения, кабы не одно еще более курьезное обстоятельство: именно Общий банк Джона Лоу и стал прообразом современных национальных банков-эмитентов, а те инструменты, что банк применял в своей практике, стали основными инструментами финансовых рынков. Стоит ли удивляться тому, что современный банк смотрит на эмитируемую им валюту, как на один из таких инструментов, а последствия применения всех этих инструментов иногда удивительно похожи на историю бумажного ливра?
РЫНКОСТРОЕНИЕ 21 22 23
Если бы банк-эмитент занимался эмиссией национальной валюты только под гарантии национальных правительств, мы, подобно гражданам Генуи, может, и ощущали бы связь наших налогов с долгами нашего правительства, но наши будущие налоги - далеко не основная часть эмиссии нашего банка-эмитента.
Шотландский авантюрист, игрок и бретер Джон Лоу, бежавший сначала от тюрьмы из родной Шотландии, а затем и из лондонской тюрьмы на Континент, был убежден, что чеканка настоящих денег вскоре вымрет, поскольку стоимость золота и серебра в этих деньгах произвольно определяется правительствами, да и ограниченное количество этих металлов в государстве замедляет оборот и тормозит развитие производительных сил.
Во Франции, чья казна была истощена правлением Людовика XIV, ведшего постоянные войны и одновременно с этим пытавшегося поддержать благосостояние подданных введением все новых налогов, Лоу нашел единомышленника в лице регента при малолетнем Людовике XV, Филиппа Орлеанского. Когда долг короны составлял уже 140 миллионов ливров, Лоу предложил ему предприятие, способное ежегодно приносить три миллиарда ливров дохода государству и 300 млн. ливров двору.
В 1716 г. им был основан Общий банк, эмитирующий свои банкноты, для свободного обращения подобно Риксбанку. В отличие от него и прочих современных ему банков-эмитентов Общий банк принимал к оплате банкнотами не только королевские векселя, но и векселя обычных французских торговцев, меняя свои банкноты на золото и серебро по первому предъявлению. Благодаря такой практике банкноты начали вытеснять из обращения изрядно похудевшие из-за законного королевского права обрезать монеты серебряные ливры, а банковским резервом стали не только золото, серебро и будущие налоги, но и долги купцов, проданные банку.
На следующий год Общим банком создается акционерная компания Миссисипи, получившая монопольное право на колонизацию и эксплуатацию французских владений в Северной Америке и торговлю со всеми прочими колониями. Акции очевидно успешного предприятия, основавшего в Луизиане город Орлеан, несмотря на высокую стоимость в 5000 ливров, идут нарасхват, но уже вскоре их приобретение стало возможным только на банкноты Общего банка. Общий банк, став эмитентом акций Общества и превращая в банкноты долговые обязательства, мог теперь эмитировать столько ливров, сколько требовалось для обращения во французской экономике, не оглядываясь на свой запас драгметаллов, постоянно пополняемый золотом и серебром от продажи банкнот, необходимых для выкупа очередных эмиссий акций компании Миссисипи, и возвращающихся обратно в банк.
В 1718 г. Общий банк стал Королевским, а общество Миссисипи обществом Всех Индий. Обществом Миссисипи было выпущено и обменено на банкноты, 300 тыс. акций, попав в руки Филиппа Орлеанского, эмиссия и акций компании Всех Индий, и самого Королевского банка, и его банкнот приобрела истинный размах: в первые же месяцы было эмитировано банкнот на сумму 1,5 млрд ливров, столько же акций самого банка, а тираж акций компании Всех Индий составил 600 тыс. на общую сумму 3 млрд. ливров. В обеспечение этих ливров Филипп Орлеанский предоставил банку все королевские доходы, вплоть до доходов с домениальных владений короля. Королевский банк стал продавать уже не сами акции компании и банка, а право на их покупку при очередной эмиссии.
К 1719 г. ни у короны, ни у компаний Лоу средств для обеспечения новых бумажных ливров уже не оставалось, однако их эмиссия продолжалась. Практически все свободные ливры, вместо ожидаемого Лоу их появления во французской торговле и промышленности, оказались на рынке ценных бумаг Королевского банка и компании Всех Индий. Для оживления рынка бумаг компании Всех Индий в начале 1720 г., когда Лоу стал генеральным контролером финансов Франции, был пущен слух о выделении ей короной 20 млн. ливров для разработок золота, найденного в Луизиане, бумаги взлетели в цене с 16 тыс. до 25 тыс. ливров, но сами ливры потихоньку начали вновь обращаться в золото и серебро.
Если бы этот отток был постепенным, может быть, Лоу и удалось бы его обратить в пользу бумажного ливра, но конкурент Филиппа Орлеанского в борьбе за регентство, герцог Бурбонский, однажды, в феврале 1720 г. подъехал со своей гвардией к Королевскому банку в тот момент, когда от него уезжало золото, предназначенное королевскому двору, и предъявил к оплате банкноты на сумму 60 млн. ливров. Золото погрузили в три кареты, и они проехали по всему Парижу, сопровождаемые на всем пути громким голосом герцога, вещавшем о двух мошенниках, грабящих короля и достойных виселицы.
Париж бросился менять банкноты на золото. Тут и выяснилась слабость системы Лоу: на три миллиарда бумажных ливров, выпущенных его банком, пришлось лишь 850 млн. ливров золотых и серебряных. За финансовым крахом последовал и продовольственный кризис: остатки бумажных денег начали искать убежище в реальном товаре. После нескольких девальваций бумажного ливра Лоу был смещен со всех своих постов и, оставив семью и имущество во Франции, бежал в Брюссель. К 1721 г. были ликвидирована и компания Всех Индий, и ее акции, и бумажные ливры.
Этот эпизод так бы и остался еще одним курьезом в истории денежного обращения, кабы не одно еще более курьезное обстоятельство: именно Общий банк Джона Лоу и стал прообразом современных национальных банков-эмитентов, а те инструменты, что банк применял в своей практике, стали основными инструментами финансовых рынков. Стоит ли удивляться тому, что современный банк смотрит на эмитируемую им валюту, как на один из таких инструментов, а последствия применения всех этих инструментов иногда удивительно похожи на историю бумажного ливра?
РЫНКОСТРОЕНИЕ 21 22 23