Самородные трамваи и хищные овцы. Часть 1.
Читая иные высказывания наших экономистов о построении рынка в нашей отдельно взятой стране, так и представляешь себе трамвай, подкладывающий под себя рельсы, тянущий за собой контактный провод и разбрасывающий вокруг себя тяговые подстанции. Это те их высказывания, когда они находятся в благодушном настроении. Когда же их настроение портится, оказывается, что трамвай и везде не сразу строился: перед явлением народу трамвая по его рельсам бегала конка, рельсы пришли в город вместе с паровозом, до того же, как выползти на простор, рельсы мирно лежали на промышленных территориях, и по ним сначала толкали вагонетки рабочие, потом тянула лошадь, ее сменил паровичок, и вот тут-то рельсы вырвались за забор и добрались до города; сейчас мы находимся где-то посередине между тем этапом, когда вагонетки толкают вручную, и тем, когда рельсы побегут в город.
Передергиваю? Но ведь никому не придет в голову, что трамвай может появиться в современном городе сам по себе, повторив всю свою эволюцию, начиная от изобретения рельсовых путей, а наш рынок почему-то просто обязан был возникнуть сам, начиная с пауперизации населения и первоначального накопления капитала. Чтобы пустить трамвай, нужно проложить рельсы, протянуть провода и построить тяговые подстанции - технология прошлого века, дело нехитрое. Чтобы у нас появился рынок, тоже нужно просто построить его инфраструктуру, точно так же, как и для трамвая, коль мы уж собрались его заводить в нашем городе. Так ли уж необходимо повторять чужую историю?
Вот эту.
В начале XIV века Плантагенетов выгнали с Континента. В ответ Эдуард III заявил о своих претензиях на французскую корону, и начинается Столетняя война. Парламент не поддерживает короля в его начинаниях, считая эту войну его личной войной. Король повышает пошлины на вывозимую шерсть и делает заем у итальянских банкиров. Три года войны не приводят Эдуарда к успеху, зато ставят на грань банкротства тех самых банкиров, основные капиталы которых вложены в торговлю английской шерстью, дома Барди и Перуцци, например, разорены вовсе, а заодно разоряются английские торговцы и производители: товар по той цене, что необходима королю Эдуарду, не находит сбыта. Еще один побочный эффект королевской пошлины - застой фламандской промышленности, выросшей на поставках шерсти из Англии и кредитуемой теми же банкирами.
Шерсть была для Англии главным экспортным сырьем, а кроме сырья страна больше ничего на экспорт не производила, неудивительно, что экспорт шерсти уже с середины прошлого века осуществлялся строго по королевским лицензиям, а самым главным экспортером шерсти был сам король.
В 1339 г. Эдуарду отказывают в кредите и пролонгации платежей по прежним займам. Стремясь расплатится с кредиторами, тот приказывает своим чиновникам срочно продать всю имеющуюся шерсть, минуя посредников. Чиновники продают все разом, тем самым обрушив шерстяной рынок: цены на шерсть упали с 9 до 7 фунтов за мешок. Более того, кредит, открытый после этого Эдуарду, был выдан под сборы следующего года из расчета уже 5 фунтов за мешок шерсти.
Это было вдвое меньше того, на что рассчитывал Эдуард, потому он пользуется своим правом и облагает щитовым сбором своих подданных, устанавливает закупочные цены на продовольствие для своих нужд и принуждает церковь дать ему взаймы 15 тыс. фунтов, таким же образом он получает займы и от городов. В итоге всех этих экономических операций короля жизнь в Англии начинает дорожать.
C 1348 г. начала свои периодические набеги в Англию Черная смерть - эпидемия чумы, изрядно проредившая ряды английских овцеводов: из каждых десяти подданых Эдуарда III выжило пять, эти пятеро желали получать плату за десятерых, поскольку и платить за все теперь нужно было вдвое против прежнего, а это грозило новым увеличением цены на английскую шерсть. Парламент озаботился экономическим положением в стране и принял законы о борьбе с тунеядцами - теми, кто не соглашался работать за предложенную плату, и вымогателями - теми, кто требовал эту плату увеличить, то есть государство впервые в истории установило контроль за занятостью населения и заработной платой. Заодно был принят и закон о государственной измене.
Так началась пауперизация населения Англии - неизбежное следствие… нет, не зарождающегося капитализма - влияния государства, превратившегося благодаря Эдуарду III в агента рынка, на экономику. Закончилось все эти экономические эксперименты плачевно: Ричарду II, наследнику Эдуарда III, пришлось пожинать плоды того, что посеял его дед - всеобщее неудовольствие существующим правлением. В итоге он был свергнут, и к власти пришла династия Ланкастеров, основанная другим внуком Эдуарда, Генрихом IV. Теперь в Англии начнется война Роз - междусобойчик потомков Эдуарда III, последнего из них она и унесет через 88 лет.
РЫНКОСТРОЕНИЕ 3 4 5