шекспировская "Зимняя сказка" - хроника жизни дочери Ивана Грозного, или метод ЛСД
В 2011 году Наталья Гранцева опубликовала книгу "Ломоносов: соперник Шекспира?", в которой, как написано резенцентом, она пытается "вернуть Ломоносову доброе имя великого драматурга и добросовестного историка". Вот тут очень хороший обзор ее методов и идей, а я бы хотела тут немножко обсудить то, что Гранцева пишет о Шекспире и, в частности, о его пьесе "Зимняя сказка".
Общая идея такова и, увы, не нова: для того, чтобы понять пьесу как следует, надо не задумываться о ее сюжете и не принимать на веру то, что говорят персонажи, а как бы разгадывать шифровку. Где же взять ключ к шифровке? А Шекспир сам нам его дал, конечно, в виду разных подсказок! Гранцева ободряюще говорит нам: "глупо было бы думать, что эти недоговоренные подсказки спрятаны в финале пьесы. Они открыто должны быть даны в самом начале - иначе эти подсказки никак не смогут служить инструкциями при чтении" (88). Для начала, следует решительно отмести то, что про пьесу пишут невежи-шекспироведы, начиная с ее жанра. Например, Гранцева напускается на академиков за то, что они предлагают считать пьесу трагикомедией, несмотря на то, что "на титульном листе Первого фолио написано [...] 'Комедии, хроники, трагедии'. Но разве указание самого непревзойденного автора - указ для шекспироведов? Сам-то автор, Великий Бард, видимо, с их точки зрения, вообще был так глуп, что не отдавал себе отчета, что именно он писал..." (89). Вопрос о том, каким образом непревзойденный Шекспир мог отдавать указания о том, что писать на титульном листе посмертного сборника, учитывая, что планы публикации начались через годы после его смерти, остается полностью открытым.
Поставив на место шекспироведов, Гранцева переходит к названию пьесы, которое ее тоже полностью не устраивает.Во-первых, по ее мнению, "в пьесе нет ни одной сцены, время действия в которой можно было бы уверенно обозначить как зимнее [...] Повторное указание Шекспира на то, что здесь нет 'зимних сказок', помещено в сцене, где героиня (Гермиона) просит сына рассказать сказку. Но маленький Мамилл едва успевает сказать одну фразу (не про зиму)... То есть он НЕ РАССКАЗЫВАЕТ СКАЗКУ (тем более зимнюю)" (90).
Тут не совсем понятно, читала ли Гранцева вообще текст пьесы, потому что, когда Гермиона просит сына рассказать сказку, он первым делом спрашивает - веселой или грустной должна быть эта сказка. Она просит веселую, но Мамилл отвечает: "A sad tale's best for winter: I have one / Of sprites and goblins" (Для зимы лучше всего грустная сказка: я знаю такую, с привидениями и гоблинами). Тут у нас одновременно и отсылка к названию, и метафикция (сказка в сказке), и уточнение времени года - стоит зима; а упоминание привидений и гоблинов указывает на то, что имеется в виду именно волшебная сказка, в современном английском известная как "fairy tale."
Но Гранцева, игнорируя текст пьесы, заключает: "Таким образом, все помещенные в текст пьесы указания [...] свидетельствуют: текст - не сказка, автор НЕ рассказывает СКАЗКУ, содержание не имеет никакого отношения к чему-либо ЗИМНЕМУ. / Так, может быть, слово Winter означает не зиму, а что-то другое?" (91).
Дальше я просто не могу удержаться от комментариев: "Предположим, что английское Winter's Tale есть механическая калька с латыни. (действительно, почему бы нет, раз уж в тексте про зиму ничего нет, оказывается) В латинском нет буквы W. (но это нам не помешает!) Поэтому исходный латинский текст должен выглядеть так: Vinter's Tale. Если первое слово - сумма двух латинских корней, то мы получаем следующий смысл: ОТМЩЕННЫЙ ТРИЖДЫ или ТРОЙНОЕ ВОЗМЕЗДИЕ. (а если в слове "хлеб" сделать четыре ошибки, то получится слово "пиво". но если серьезно, то корень "vin" сам по себе никак не указывает на месть. "vindicare" действительно значит "отомстить", но те же первые три буквы содержат, например, слова "vinosus" [пьяный], "vinnulus" [приятный, замечательный], "vinculum" [путы, цепь] и так далее). А второе слово (Tale) в латинском языке означает "кол с железными крючьями" (при нападении на неприятеля). (надо полагать, имеется в виду "talea" [палка]).
И так далее в том же духе. Путем сложных построений, которые включают в себя ряд теорий об участниках троянской войны, Гранцева приходит к выводу, что у Гермионы давняя любовь с Поликсеном, оба ребенка действительно от него, и то, о чем повествуется в пьесе, всего лишь дымовая завеса: на самом деле, Поликсен выкрадывает Гермиону с детьми и увозит в Богемию.
Более того! Гермиона - дочь Ивана Грозного (ну как же, она же говорит, что ее отец - русский император, который уже умер). Гранцева обращается к биографии царя - но там нет никаких дочерей, достигших взрослого возраста. Скрывают, сообразил Штирлиц Вывод один: "...по ряду признаков (биографических и портретных) на роль прекрасной Елены, матери Гермионы, в первую очередь может претендовать Анна Колтовская..." (100-101). Что это за биографические (!) и портретные (!!) признаки матери героини пьесы, Гранцева не рассказывает. И скромно заключает: "Но это всего лишь предположение, которое прямо вытекает из данных, помещенных в пьесе Шекспира "Зимняя сказка", а точнее было бы назвать эту пьесу "Тройное возмездие". Все вышеизложенное как раз и свидетельствует о том, что Шекспир описывал некоторые события Смутного времени. То есть писал он, разумеется, хронику событий, а вовсе не слащавую сказочку" (101). (странно тогда, что дух Шекспира не проинструктировал составителей Первого фолио занести пьесу в раздел хроник!)
Это очень замечательный способ анализа: произвольно перевести английское название обратно с ломаной латыни, игнорировать, что, собственно, написано в тексте, привязать к реальным событиям, а когда исторического подтверждения не находится, заявить, что историю надо подправить в соответствии с теориями. Гранцева придумала для этого способа даже название: 3Д. Она пишет: "Этот принцип легко переносится и на литературное произведение. В данном случае - на шекспировский текст. Будучи написан формально в формате 2Д, он подвергается автором специальной обработке, и мы, зрители-читатели, надев очки-светофильтры, должны увидеть это самое 3Д-изображение. То есть нечто двумерное, являющееся за пределами текста (поверх его) - двумерным [...] Так над двумерными комедиями и трагедиями возникает трехмерное изображение Истории" (104).
Сделаю маленькую поправку: по мне так этот аналитический метод надо называть не 3Д, а ЛСД. Проглотил специальную таблетку привет, Нео! и вот уже "Зимняя сказка" превратилась в историческое повествование о русской царевне, и о страшной мести, которую готовят Леонту Поликсен с Мамиллом.
И ведь напечатали все это! Вступление написал лично Лев Аннинский, поздравляющий Гранцеву с тем, что она так лихо расшифровала все загадки, и для затравки, цитирующий ее саму: "Можно вести научные дискуссии с недобросовестными историками в узком кругу специалистов, но как бороться с 'обезличенным' врагом - литературой, не взыскующей исторической правды, а пренебрегающей ею? Как бороться с выхолощенно, опрощенной, примитивизированной историей, которую в виде литературного товара втюхивает образованным современникам изящная словестность?" Аннинский торжественно отвечает: "А вот так и бороться, как демонстрирует это Наталья Гранцева..."
Действительно, как же еще, как не методом ЛСД - литературный анализ получается так себе, исторический еще хуже, зато какие краски! как стены дышат! И все очень сложно.
Добро пожаловать в культурологическую Матрицу:
Общая идея такова и, увы, не нова: для того, чтобы понять пьесу как следует, надо не задумываться о ее сюжете и не принимать на веру то, что говорят персонажи, а как бы разгадывать шифровку. Где же взять ключ к шифровке? А Шекспир сам нам его дал, конечно, в виду разных подсказок! Гранцева ободряюще говорит нам: "глупо было бы думать, что эти недоговоренные подсказки спрятаны в финале пьесы. Они открыто должны быть даны в самом начале - иначе эти подсказки никак не смогут служить инструкциями при чтении" (88). Для начала, следует решительно отмести то, что про пьесу пишут невежи-шекспироведы, начиная с ее жанра. Например, Гранцева напускается на академиков за то, что они предлагают считать пьесу трагикомедией, несмотря на то, что "на титульном листе Первого фолио написано [...] 'Комедии, хроники, трагедии'. Но разве указание самого непревзойденного автора - указ для шекспироведов? Сам-то автор, Великий Бард, видимо, с их точки зрения, вообще был так глуп, что не отдавал себе отчета, что именно он писал..." (89). Вопрос о том, каким образом непревзойденный Шекспир мог отдавать указания о том, что писать на титульном листе посмертного сборника, учитывая, что планы публикации начались через годы после его смерти, остается полностью открытым.
Поставив на место шекспироведов, Гранцева переходит к названию пьесы, которое ее тоже полностью не устраивает.Во-первых, по ее мнению, "в пьесе нет ни одной сцены, время действия в которой можно было бы уверенно обозначить как зимнее [...] Повторное указание Шекспира на то, что здесь нет 'зимних сказок', помещено в сцене, где героиня (Гермиона) просит сына рассказать сказку. Но маленький Мамилл едва успевает сказать одну фразу (не про зиму)... То есть он НЕ РАССКАЗЫВАЕТ СКАЗКУ (тем более зимнюю)" (90).
Тут не совсем понятно, читала ли Гранцева вообще текст пьесы, потому что, когда Гермиона просит сына рассказать сказку, он первым делом спрашивает - веселой или грустной должна быть эта сказка. Она просит веселую, но Мамилл отвечает: "A sad tale's best for winter: I have one / Of sprites and goblins" (Для зимы лучше всего грустная сказка: я знаю такую, с привидениями и гоблинами). Тут у нас одновременно и отсылка к названию, и метафикция (сказка в сказке), и уточнение времени года - стоит зима; а упоминание привидений и гоблинов указывает на то, что имеется в виду именно волшебная сказка, в современном английском известная как "fairy tale."
Но Гранцева, игнорируя текст пьесы, заключает: "Таким образом, все помещенные в текст пьесы указания [...] свидетельствуют: текст - не сказка, автор НЕ рассказывает СКАЗКУ, содержание не имеет никакого отношения к чему-либо ЗИМНЕМУ. / Так, может быть, слово Winter означает не зиму, а что-то другое?" (91).
Дальше я просто не могу удержаться от комментариев: "Предположим, что английское Winter's Tale есть механическая калька с латыни. (действительно, почему бы нет, раз уж в тексте про зиму ничего нет, оказывается) В латинском нет буквы W. (но это нам не помешает!) Поэтому исходный латинский текст должен выглядеть так: Vinter's Tale. Если первое слово - сумма двух латинских корней, то мы получаем следующий смысл: ОТМЩЕННЫЙ ТРИЖДЫ или ТРОЙНОЕ ВОЗМЕЗДИЕ. (а если в слове "хлеб" сделать четыре ошибки, то получится слово "пиво". но если серьезно, то корень "vin" сам по себе никак не указывает на месть. "vindicare" действительно значит "отомстить", но те же первые три буквы содержат, например, слова "vinosus" [пьяный], "vinnulus" [приятный, замечательный], "vinculum" [путы, цепь] и так далее). А второе слово (Tale) в латинском языке означает "кол с железными крючьями" (при нападении на неприятеля). (надо полагать, имеется в виду "talea" [палка]).
И так далее в том же духе. Путем сложных построений, которые включают в себя ряд теорий об участниках троянской войны, Гранцева приходит к выводу, что у Гермионы давняя любовь с Поликсеном, оба ребенка действительно от него, и то, о чем повествуется в пьесе, всего лишь дымовая завеса: на самом деле, Поликсен выкрадывает Гермиону с детьми и увозит в Богемию.
Более того! Гермиона - дочь Ивана Грозного (ну как же, она же говорит, что ее отец - русский император, который уже умер). Гранцева обращается к биографии царя - но там нет никаких дочерей, достигших взрослого возраста. Скрывают, сообразил Штирлиц Вывод один: "...по ряду признаков (биографических и портретных) на роль прекрасной Елены, матери Гермионы, в первую очередь может претендовать Анна Колтовская..." (100-101). Что это за биографические (!) и портретные (!!) признаки матери героини пьесы, Гранцева не рассказывает. И скромно заключает: "Но это всего лишь предположение, которое прямо вытекает из данных, помещенных в пьесе Шекспира "Зимняя сказка", а точнее было бы назвать эту пьесу "Тройное возмездие". Все вышеизложенное как раз и свидетельствует о том, что Шекспир описывал некоторые события Смутного времени. То есть писал он, разумеется, хронику событий, а вовсе не слащавую сказочку" (101). (странно тогда, что дух Шекспира не проинструктировал составителей Первого фолио занести пьесу в раздел хроник!)
Это очень замечательный способ анализа: произвольно перевести английское название обратно с ломаной латыни, игнорировать, что, собственно, написано в тексте, привязать к реальным событиям, а когда исторического подтверждения не находится, заявить, что историю надо подправить в соответствии с теориями. Гранцева придумала для этого способа даже название: 3Д. Она пишет: "Этот принцип легко переносится и на литературное произведение. В данном случае - на шекспировский текст. Будучи написан формально в формате 2Д, он подвергается автором специальной обработке, и мы, зрители-читатели, надев очки-светофильтры, должны увидеть это самое 3Д-изображение. То есть нечто двумерное, являющееся за пределами текста (поверх его) - двумерным [...] Так над двумерными комедиями и трагедиями возникает трехмерное изображение Истории" (104).
Сделаю маленькую поправку: по мне так этот аналитический метод надо называть не 3Д, а ЛСД. Проглотил специальную таблетку привет, Нео! и вот уже "Зимняя сказка" превратилась в историческое повествование о русской царевне, и о страшной мести, которую готовят Леонту Поликсен с Мамиллом.
И ведь напечатали все это! Вступление написал лично Лев Аннинский, поздравляющий Гранцеву с тем, что она так лихо расшифровала все загадки, и для затравки, цитирующий ее саму: "Можно вести научные дискуссии с недобросовестными историками в узком кругу специалистов, но как бороться с 'обезличенным' врагом - литературой, не взыскующей исторической правды, а пренебрегающей ею? Как бороться с выхолощенно, опрощенной, примитивизированной историей, которую в виде литературного товара втюхивает образованным современникам изящная словестность?" Аннинский торжественно отвечает: "А вот так и бороться, как демонстрирует это Наталья Гранцева..."
Действительно, как же еще, как не методом ЛСД - литературный анализ получается так себе, исторический еще хуже, зато какие краски! как стены дышат! И все очень сложно.
Добро пожаловать в культурологическую Матрицу:
Click to view