Проверка в блогах
[Ну вот на пробу-с. Ежели почтеннейшей публики понравится - буду выкладывать, ибо оно готово и есть. Ежели нет...]
I. Калидонская охота
Свое имя Терсит, то есть Дерзкий, я, естественно, получил не тогда, когда дерзил Агамемнону или Одиссею. Имена детям дают в детстве, и я не был исключением, когда укусил своего дядю, царя Ойнея, за палец еще беззубым ртом. Наверное, мне хотелось есть - как еще младенец может спутать палец с сиськой? Царя же сие весьма удивило, как и моего отца, и так я стал Терситом.
Впрочем, прежде чем рассказывать о себе, надо изобразить место, в котором меня угораздило появиться на свет. Этолия, наверное, не самый глухой угол Греции - есть же Аркадия, Локрида или Акарнания, не говоря уже о молоссах или македонянах, которых уважающие себя греки и за греков-то не считают. И в сравнении с Арголидой, Аттикой или Критом наша Этолия - дыра дырой, в которой живут малограмотные пастухи. Но поскольку край наш боги сотворили когда-то не просто захолустьем, а захолустьем в горах, обитатели его, как всякие горцы, отличаются суровостью нрава (называемой «культурными» греками неотесанностью), скоростью на расправу (необузданностью), свободолюбием (строптивостью) и консерватизмом (невежеством).
Все мы, этолийцы, делимся на два племени - собственно этолийцев и куретов. Куреты - это «горские горцы», у них ко всему прочему прибавлялось божественное происхождение. Понятное дело, что все мы, люди, произошли от богов, но куреты верили, что они это сделали быстрее и напрямую. Многие из них настаивают на том, что куреты, охранявшие малютку Зевса на Крите и плясавшие танцы, громыхая доспехами и оружием, чтобы заглушить крики младенца (иначе папа Кронос нашел бы его и слопал, как и всех остальных детей), - что эти куреты были их прямыми предками; самые же упрямые верят, что те куреты специально приплыли для того на Крит из Этолии, а потом вернулись обратно.
В общем, куреты - это куреты, и обитают они вокруг города Плеврона, где жил раньше их царь. Прочие же этолийцы, которые иногда прислушиваются к тому, что им говорят другие, и даже изредка следуют советам, живут в городе Калидоне и его окрестностях. И почти все они, кроме тех немногих, кому повезло поскитаться по свету, как мне, верят, что Калидон - самый большой город в Греции, а с нею - и во всем мире, а Микены, Аргос или Афины - они «почти как Калидон».
В год, когда я родился, как и во многие последующие, правил Калидоном царь Ойней, сын Порфаона. Некоторые «культурные греки» настаивают, что правильнее говорить и писать Эней, да вот тогда его очень легко будет спутать со знаменитым троянцем. Кое-кто же утверждает, что пишется имя моего дяди не так, как у троянца - Еней. Но так выйдет уже полная чушь, и позвольте мне далее писать, как привык я и все мы, этолийские варвары - Ойней. Приходился он мне, как я уже сказал, дядей, а отцом моим был его брат Агрий.
В молодости Ойней смог жениться на дочери царя куретов Алфее, и этим браком если до конца и не присоединил к Калидону земли куретов, то добился того, что его считали старшим в роду, и смог даже именоваться «царь Этолии». Впрочем, да простит меня Фемида, богиня правды, не такой царь нужен был, чтобы объединить этолийцев с куретами, что и показало время. Алфея родила ему целый выводок детей, но о большинстве из них и рассказать-то нечего, поэтому уж позвольте сосредоточиться на самых известных.
Дочь Горга была из тех самых девочек, которых рожают супруги, мечтающие о мальчиках. Здоровенная даже для мужика, сильная и горластая, она с детства играла с мальчишками, если играми можно назвать то, что она их догоняла, лупила и колотила с утра и до вечера. Любимыми ее игрушками стали меч, щит и копье, и выросла Горга в воительницу, которую мать и отец смогли после года уговоров и угроз выдать-таки замуж за Андремона, скромнягу-задохлика, который согласился вести хозяйство и воспитывать сына, то бишь стал в семье женой. Бросить же охоту, упражнения с оружием и войны Горгу, насколько я помню, не мог уговорить никто и никогда.
Примерно такой же росла и ее сестра Деянира - да-да, та самая, которую потом взял в жены Геракл, и которая его в итоге и погубила. Немудрено - при всем бесстрашии, силе и воинских навыках моя кузина отличалась редкостной глупостью, такой, что заставила ее поверить болтовне умирающего кентавра, который буквально только что собирался ее изнасиловать. Поговаривают, что Деяниру Алфея родила от бога Диониса, бывшего гостем Ойнея. Видимо, тогда все были пьяны в склянь (Дионис же!), и девочка родилась с на всю жизнь затуманенной головой. Геракл бы, думаю, не женился на ней никогда, но в подземном мире, когда он вызволял оттуда Тесея, мертвый Мелеагр взял с него слово сыграть с Деянирой свадьбу. Уж не знаю, чем кузен смог уломать самого сильного человека в мире, поскольку при жизни особым умом и сообразительностью не сильно отличался - о чем, впрочем, я попозже расскажу во всех деталях. Сдается мне, что либо смерть на многое раскрыла Мелеагру глаза, либо Геракл был самым сильным человеком в мире, да не самым умным - лично я с ним не встречался, но знавшие его в рассказах всегда говорили о силе, а не об уме. В итоге Геракл женился на Деянире, а что было потом - в Греции знает каждый мальчишка, даже если и не очень того хочет.
В общем, куретская кровь матери Алфеи в детях явно брала верх. Особенно в Мелеагре - рослом, проворном, сильном, смелом и привыкшим всегда, во всем и везде быть первым. Те, кто говорит, что настоящим отцом его был бог Арес, скорее всего правы - в бою кузену равных я не видел, хотя наблюдал за многими бойцами, которых равняли богам - Ахиллесом, Аяксом Теламонидом («ученые греки» зовут его Эантом, но про них я уже всё сказал), Диомедом, Одиссеем, Гектором, Мемноном, Энеем и многими другими, пожиже. Мелеагр справился бы с любым из них. И только одна черта Ареса у него отсутствовала - кузен не был злым, то есть способным долго ненавидеть кого-то или что-то. Когда проходил первый порыв гнева, он всегда остывал, и всякий мог вертеть им, как хотел - чем все мы, его родня, пользовались, частенько этим злоупотребляя. Зато и вспыльчивым он тоже был, и вывести из себя его мог любой пустяк.
Собственно, с Мелеагра всё и началось, точнее с его рождения - всё то, что меня, последнего оставшегося в живых мужчину из рода Порфаона, заставляет снисходительно усмехаться, слушая истории о «проклятии Атридов». Наша семья сгорела в кровавых распрях и раньше, и быстрее, и жарче. Совсем не случайно, верю я, когда родился Мелеагр, в комнате Алфеи пылал огонь - в очаге, конечно. В отблесках этого огня дочери царя куретов и привиделись (а может, и явились - особенно учитывая то, что случилось потом) три Мойры - то ли три старухи, то ли три красивые девушки; лично я с Мойрами не встречался и точно сказать не смогу. Первые две могли бы и не появляться - Клото заявила, что ребенок будет благороден (это сын-то царя Этолии? Ну а как?); а Лахесис - что храбр (притом, что куреты любят посылать мальчишек драться с волками, трусы тут просто до совершеннолетия не доживают). И лишь Атропос смогла сказать что-то важное - она заявила моей тетке, что Мелеагр будет жить до тех пор, пока цела горевшая в очаге головня. Алфея тут же головню вытащила, сунула в ларец и закопала в месте, о котором знала лишь она одна. И обрадовалась тому, что сын ее будет жить долго - почти как бог... Наивная.
I. Калидонская охота
Свое имя Терсит, то есть Дерзкий, я, естественно, получил не тогда, когда дерзил Агамемнону или Одиссею. Имена детям дают в детстве, и я не был исключением, когда укусил своего дядю, царя Ойнея, за палец еще беззубым ртом. Наверное, мне хотелось есть - как еще младенец может спутать палец с сиськой? Царя же сие весьма удивило, как и моего отца, и так я стал Терситом.
Впрочем, прежде чем рассказывать о себе, надо изобразить место, в котором меня угораздило появиться на свет. Этолия, наверное, не самый глухой угол Греции - есть же Аркадия, Локрида или Акарнания, не говоря уже о молоссах или македонянах, которых уважающие себя греки и за греков-то не считают. И в сравнении с Арголидой, Аттикой или Критом наша Этолия - дыра дырой, в которой живут малограмотные пастухи. Но поскольку край наш боги сотворили когда-то не просто захолустьем, а захолустьем в горах, обитатели его, как всякие горцы, отличаются суровостью нрава (называемой «культурными» греками неотесанностью), скоростью на расправу (необузданностью), свободолюбием (строптивостью) и консерватизмом (невежеством).
Все мы, этолийцы, делимся на два племени - собственно этолийцев и куретов. Куреты - это «горские горцы», у них ко всему прочему прибавлялось божественное происхождение. Понятное дело, что все мы, люди, произошли от богов, но куреты верили, что они это сделали быстрее и напрямую. Многие из них настаивают на том, что куреты, охранявшие малютку Зевса на Крите и плясавшие танцы, громыхая доспехами и оружием, чтобы заглушить крики младенца (иначе папа Кронос нашел бы его и слопал, как и всех остальных детей), - что эти куреты были их прямыми предками; самые же упрямые верят, что те куреты специально приплыли для того на Крит из Этолии, а потом вернулись обратно.
В общем, куреты - это куреты, и обитают они вокруг города Плеврона, где жил раньше их царь. Прочие же этолийцы, которые иногда прислушиваются к тому, что им говорят другие, и даже изредка следуют советам, живут в городе Калидоне и его окрестностях. И почти все они, кроме тех немногих, кому повезло поскитаться по свету, как мне, верят, что Калидон - самый большой город в Греции, а с нею - и во всем мире, а Микены, Аргос или Афины - они «почти как Калидон».
В год, когда я родился, как и во многие последующие, правил Калидоном царь Ойней, сын Порфаона. Некоторые «культурные греки» настаивают, что правильнее говорить и писать Эней, да вот тогда его очень легко будет спутать со знаменитым троянцем. Кое-кто же утверждает, что пишется имя моего дяди не так, как у троянца - Еней. Но так выйдет уже полная чушь, и позвольте мне далее писать, как привык я и все мы, этолийские варвары - Ойней. Приходился он мне, как я уже сказал, дядей, а отцом моим был его брат Агрий.
В молодости Ойней смог жениться на дочери царя куретов Алфее, и этим браком если до конца и не присоединил к Калидону земли куретов, то добился того, что его считали старшим в роду, и смог даже именоваться «царь Этолии». Впрочем, да простит меня Фемида, богиня правды, не такой царь нужен был, чтобы объединить этолийцев с куретами, что и показало время. Алфея родила ему целый выводок детей, но о большинстве из них и рассказать-то нечего, поэтому уж позвольте сосредоточиться на самых известных.
Дочь Горга была из тех самых девочек, которых рожают супруги, мечтающие о мальчиках. Здоровенная даже для мужика, сильная и горластая, она с детства играла с мальчишками, если играми можно назвать то, что она их догоняла, лупила и колотила с утра и до вечера. Любимыми ее игрушками стали меч, щит и копье, и выросла Горга в воительницу, которую мать и отец смогли после года уговоров и угроз выдать-таки замуж за Андремона, скромнягу-задохлика, который согласился вести хозяйство и воспитывать сына, то бишь стал в семье женой. Бросить же охоту, упражнения с оружием и войны Горгу, насколько я помню, не мог уговорить никто и никогда.
Примерно такой же росла и ее сестра Деянира - да-да, та самая, которую потом взял в жены Геракл, и которая его в итоге и погубила. Немудрено - при всем бесстрашии, силе и воинских навыках моя кузина отличалась редкостной глупостью, такой, что заставила ее поверить болтовне умирающего кентавра, который буквально только что собирался ее изнасиловать. Поговаривают, что Деяниру Алфея родила от бога Диониса, бывшего гостем Ойнея. Видимо, тогда все были пьяны в склянь (Дионис же!), и девочка родилась с на всю жизнь затуманенной головой. Геракл бы, думаю, не женился на ней никогда, но в подземном мире, когда он вызволял оттуда Тесея, мертвый Мелеагр взял с него слово сыграть с Деянирой свадьбу. Уж не знаю, чем кузен смог уломать самого сильного человека в мире, поскольку при жизни особым умом и сообразительностью не сильно отличался - о чем, впрочем, я попозже расскажу во всех деталях. Сдается мне, что либо смерть на многое раскрыла Мелеагру глаза, либо Геракл был самым сильным человеком в мире, да не самым умным - лично я с ним не встречался, но знавшие его в рассказах всегда говорили о силе, а не об уме. В итоге Геракл женился на Деянире, а что было потом - в Греции знает каждый мальчишка, даже если и не очень того хочет.
В общем, куретская кровь матери Алфеи в детях явно брала верх. Особенно в Мелеагре - рослом, проворном, сильном, смелом и привыкшим всегда, во всем и везде быть первым. Те, кто говорит, что настоящим отцом его был бог Арес, скорее всего правы - в бою кузену равных я не видел, хотя наблюдал за многими бойцами, которых равняли богам - Ахиллесом, Аяксом Теламонидом («ученые греки» зовут его Эантом, но про них я уже всё сказал), Диомедом, Одиссеем, Гектором, Мемноном, Энеем и многими другими, пожиже. Мелеагр справился бы с любым из них. И только одна черта Ареса у него отсутствовала - кузен не был злым, то есть способным долго ненавидеть кого-то или что-то. Когда проходил первый порыв гнева, он всегда остывал, и всякий мог вертеть им, как хотел - чем все мы, его родня, пользовались, частенько этим злоупотребляя. Зато и вспыльчивым он тоже был, и вывести из себя его мог любой пустяк.
Собственно, с Мелеагра всё и началось, точнее с его рождения - всё то, что меня, последнего оставшегося в живых мужчину из рода Порфаона, заставляет снисходительно усмехаться, слушая истории о «проклятии Атридов». Наша семья сгорела в кровавых распрях и раньше, и быстрее, и жарче. Совсем не случайно, верю я, когда родился Мелеагр, в комнате Алфеи пылал огонь - в очаге, конечно. В отблесках этого огня дочери царя куретов и привиделись (а может, и явились - особенно учитывая то, что случилось потом) три Мойры - то ли три старухи, то ли три красивые девушки; лично я с Мойрами не встречался и точно сказать не смогу. Первые две могли бы и не появляться - Клото заявила, что ребенок будет благороден (это сын-то царя Этолии? Ну а как?); а Лахесис - что храбр (притом, что куреты любят посылать мальчишек драться с волками, трусы тут просто до совершеннолетия не доживают). И лишь Атропос смогла сказать что-то важное - она заявила моей тетке, что Мелеагр будет жить до тех пор, пока цела горевшая в очаге головня. Алфея тут же головню вытащила, сунула в ларец и закопала в месте, о котором знала лишь она одна. И обрадовалась тому, что сын ее будет жить долго - почти как бог... Наивная.