Поэтические дары к Рождеству...
Стихов к Рождеству море. После Пастернака и Бродского, вроде, это уже стало общим местом - принести свой скромный мешочек строк после золота, ладана и смирны... Но получаются живые строфы. Удивительно: вроде, всё уже сказано. Но снова и снова происходит чудо...
В моей публикации - не самые известные рождественские стихотворения - давние и не очень...
***
Был вечер поздний и багровый,
Звезда-предвестница взошла.
Над бездной плакал голос новый -
Младенца Дева родила.
На голос тонкий и протяжный,
Как долгий визг веретена,
Пошли в смятеньи старец важный,
И царь, и отрок, и жена.
И было знаменье и чудо:
В невозмутимой тишине
Среди толпы возник Иуда
В холодной маске, на коне.
Владыки, полные заботы,
Послали весть во все концы,
И на губах Искариота
Улыбку видели гонцы.
1902
Александр Блок
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ДАМА
Серый ослик твой ступает прямо,
Не страшны ему ни бездна, ни река.
Милая Рождественская дама,
Увези меня с собою в облака!
Я для ослика достану хлеба
(Не увидят, не услышат, - я легка!),
Я игрушек не возьму на небо…
Увези меня с собою в облака!
Из кладовки, чуть задремлет мама,
Я для ослика достану молока.
Милая Рождественская дама,
Увези меня с собою в облака!
1910
Марина Цветаева
ИСТОЧНИК ЗВЕЗДЫ СИРИЙСКИЙ АПОКРИФ
В ночь рождения Исы
Святого, любимого Богом,
От востока к закату
Звезда уводила волхвов.
В ночь рождения Исы
По горным тропам и дорогам
Шли волхвы караваном
На таинственный зов.
Камнем крови, рубином
Горела звезда перед ними,
Протекала, склонялась, -
И стала, служенье свершив:
За долиной, на склоне -
Шатры и огни в Рефаиме,
А в долине - источник
Под ветвями олив.
И волхвы, славословя,
Склонились пред теми огнями
И сказали: «Мы видим
Святого селенья огни».
И верблюды припали
К холодной воде меж камнями:
След копыт и доныне
Там, где пили они.
А звезда покатилась
И пала в источник чудесный:
Кто достоин - кто видит
В источнике темном звезду?
Только чистые девы,
Невесты с душой неневестной,
Обрученные Богу,
Но и то - раз в году.
1906-1911
Иван Бунин
ВИФЛЕЕМСКАЯ ЗВЕЗДА
Дитя судьбы, свой долг исполни,
Приемля боль, как высший дар…
И будет мысль - как пламя молний,
И будет слово - как пожар!
Вне розни счастья и печали,
Вне спора тени и луча,
Ты станешь весь - как гибкость стали,
И станешь весь - как взмах меча…
Для яви праха умирая,
Ты в даль веков продлишь свой час,
И возродится чудо рая,
От века дремлющее в нас, -
И звездным светом - изначально -
Омыв все тленное во мгле,
Раздастся колокол венчальный,
Еще неведомый земле!
1912
Юргис Балтрушайтис
ВЕЧЕР
Красный Марс восходит над агавой,
Но прекрасней светят нам они -
Генуи, в былые дни лукавой,
Мирные торговые огни.
Меркнут гор прибрежные отроги,
Пахнет пылью, морем и вином.
Запоздалый ослик на дороге
Торопливо плещет бубенцом…
Не в такой ли час, когда ночные
Небеса синели надо всем,
На таком же ослике Мария
Покидала тесный Вифлеем?
Топотали частые копыта,
Отставал Иосиф, весь в пыли…
Что еврейке бедной до Египта,
До чужих овец, чужой земли?
Плачет мать. Дитя под черной тальмой
Сонными губами ищет грудь,
А вдали, вдали звезда над пальмой
Беглецам указывает путь.
1913
Владислав Ходасевич
РОЖДЕСТВО
Без мук Младенец был рожден,
А мы рождаемся в мученьях,
Но дрогнет вещий небосклон,
Узнав о новых песнопеньях.
Не сладкий глас, а ярый крик
Прорежет темную утробу:
Слепой зародыш не привык,
Что путь его подобен гробу.
И не восточная звезда
Взвилась кровавым метеором,
Но впечатлелась навсегда
Она преображенным взором.
Что дремлешь, ворожейный дух?
Мы потаенны, сиры, наги…
Надвинув на глаза треух,
Бредут невиданные маги.
1921
Михаил Кузмин
ВОЛХВЫ
Неистовствует царь. В неправедных шатрах
Пирует воинство, грозящее всемирно.
И поняли волхвы: родился Тот, Кто мирно
Народы поведет, отринувшие страх.
Несут они ларцы, в чьих золотых нутрах
Сирийская смола, египетская смирна.
Покровы путников горят златопорфирно
И перстни мудрости на поднятых перстах.
Вот их привел пастух к неведомому хлеву,
Парчой спугнув овец, они узрели Деву,
Младенца под снопом навеса негустым.
Он спит. Но луч сверкнул, дары
царапнув резко, -
И жмурится Дитя от радостного блеска,
И ручки тянутся к забавам золотым.
1922
Константин Липскеров
В ПЕЩЕРЕ
Над Вифлеемом ночь застыла.
Я блудную овцу искал.
В пещеру заглянул - и было
виденье между черных скал.
Иосиф, плотник бородатый,
сжимал, как смуглые тиски,
ладони, знавшие когда-то
плоть необструганной доски.
Мария слабая на Чадо
улыбку устремляла вниз,
вся умиленье, вся прохлада
линялых синеватых риз.
А Он, Младенец светлоокий
в венце из золотистых стрел,
не видя Матери, в потоки
Своих небес уже смотрел.
И рядом, в темноте счастливой,
по белизне и бубенцу
я вдруг узнал, пастух ревнивый,
свою пропавшую овцу.
1924
Владимир Набоков
СОЧЕЛЬНИК
Встал я, бездомный бродяга,
Под тротуарный фонарь
Слушать любимую сагу -
Песенку снега, как встарь.
Тихая музыка снега,
Тайное пение звезд…
Пью тебя, грустная нега,
Сердцем, поднятым на крест.
В искрах серебряных ельник,
Комната в блеске свечей,
О, как сияет сочельник
В горестном ряде ночей!
Легкая детская пляска,
Дедушка - добрый шутник!
О, если б страшная маска
С жизни упала на миг!
Если бы жизнь улыбнулась,
Как над подарками мать!
Если б глухой переулок
Радостью мог засиять!
Если б в открытые двери,
В музыке, в блеске, в огне,
Все дорогие потери
Нынче вернулись ко мне!
Встал я, бездомный бродяга
Под тротуарный фонарь,
Слушать любимую сагу -
Песенку снега, как встарь!
31 декабря 1934
Александр Солодовников
ДЕСАНТ
Рождественская метель раскачивает колыбель,
Баюкает безответно на ладонях адвента.
Оттуда, где вечный свет, на площадь темнее нет
Спускается неприметно, покачивается на стропах ветра.
Христос, золотой голыш, я вижу, как ты паришь
Над крышами, над горбатым, пустым, но гордым Арбатом.
В колодец, в раструб двора спускаешься
Детвора детсадовская тут как тут ловит твой парашют
Чудовищный водоворот событий
Вразлад, вразброд тотальных систем и вер
В клюв каркающего СССР
В родимый наш хаос, хаос вступает младенец Христос.
Сверкает над крышами хрупко рождественская скорлупка.
1977
Александр Зорин
ПОКЛОНЕНИЕ ВОЛХВОВ
Вступает ночь в свои права,
В пещеру входят три волхва
Гаспар и Мельхиор…
А детство чудно далеко,
И столько выцвело веков,
Что ты забыл с тех пор,
Как звали третьего… Гаспар
Внес ладан. А Младенец спал,
Вдыхая аромат,
И столько времени прошло,
Что помнить стало тяжело,
И петь, и понимать,
О чем твердил небесный хор.
Смотрел из ночи Мельхиор,
Как золотился свет,
Как подымался сладкий дым, -
В нем вился холод наших зим,
Сияли лица лет…
1980-е
Дмитрий Щедровицкий
***
Тишина, как небеса, большая.
Замираю молча у окна.
И никто, ничто мне не мешает:
За окном и в сердце - тишина.
Тяжкий плод переполняет душу.
Богоматерь знала эту тишь.
Если мир покой твой не нарушит,
Ты ему Спасителя родишь.
Зинаида Миркина
Третья песнь (из Рождественских терцин)
На темный воздух, прокипевший снегом, я, пополам сломавшись, налетел,
Заворожен неосторожным бегом.
Когда в меня сквозь нищую фланель
Просунулся, нашаривая ребра,
Нежданный лекарь - мокрая метель.
Бил снизу вверх, заведомо недобрый, сворачиваясь, бил под облака тот,
Кем я был навеки попран.
Не ветер, мука и тоска,
Вся наша жизнь лишь обученье смерти,
Которая, как дух святой легка.
И он глядел, как я ломился в двери
Безумием органным полоща
Кипящий воздух через тысячу отверстий.
Венчается на царство - он кричал.
По швам с натуги лопнувшее тело
Твоя душа венчается треща.
И я сморкался мокрою метелью, под вздох, осоловевший, бит навзрыд,
Пока душа моя не отлетела
Пока душой, как облаком, покрыт
Двойною тайною связанный заранее
Не оказался там, где жгли костры,
Заботясь об усталом караване,
Не в первый раз перегонявшие овец,
Глядевшие на небо в ожиданье
И те, держащие угольники отвес
Совсем другие, но на те же звезды
Глядевшие из глубины сердец.
Я учился жить единственною просьбой,
Стоящей горла поперек
Чтоб этот мир и этот мокрый воздух
Сказали, наконец, что с нами Бог.
Евгений Сабуров
РОЖДЕСТВО (отрывок)
…И пустыня уже приготовила Ему вертеп.
И небо уже зажгло для Него звезду,
и пастухи уже развели огонь, разложили хлеб,
и волхвы потекли в путь,
и праведники вострепетали в аду…
Словно бы им привиделся сияющий вертоград.
И они Царю его сказали: «Благослови!»,
пав пред ним…
Блаженнейший виноград
Он давал вкушать умирающим от любви…
И на всем лежал отсвет этой звезды и покров
мглы,
и ангелов стало так много на острие
наитаинственнейшей иглы,
пришившей небо к земле.
И лестница протянулась от самых седьмых
небес
от первых и от последних дней
до этой сухой земли с ветрами наперевес,
до этих бесплодных слез, до этих мертвых
камней.
И каждый стал думать, что ему принести
Младенцу, Мужу скорбей:
пещера сказала: животных в теплой шерсти,
пустыня сказала: люльку моих зыбей.
Золото, ладан, смирну, - волхвы сказали,
а твердь
сказала: звезду,
а нищий очаг - огня.
А пастухи - свое ликованье,
а Ирод сказал: «смерть»,
а сердце мое: «меня,
принеси меня!»
Олеся Николаева
РОЖДЕСТВО
Кажется, вечер был беден и тих:
где тут у Вас божество?
Смирна и ладан, а больше у них
не было ничего.
Ибо паломников путь суров:
хлеб с водой да звезда.
Ибо не надо тебе даров:
так ли, дитя? О да.
Ткани, каменья и прочий бред -
как с ними быть? Забудь:
всякое да означает нет,
если окончен путь.
Даже неважно, ты волхв или вол, -
вдумайся не спеша:
чтó это - запах душистых смол
или уже душа?
Впрочем, как ты бы ни находил,
что бы ни углядел,
дело курильниц или кадил -
прочих важнее дел.
Чтó тебе этого мира лесть,
если ты - превозмог?
Всë, что от нас остаётся здесь, -
сладкий такой дымок.
2001
Евгений Клюев
РОЖДЕСТВО
Он не творит еще чудес.
Он только через год - пойдет.
Звезда. Пещеры черный срез.
Склоненный долу небосвод.
То было тридцать лет назад -
кому об этом вспоминать?
Его шагов в Давидов град
и Петр не в силах удержать.
Ужель крепка любовь у тех,
кто счастлив, исцелен и сыт?
Зевак и стражи громкий смех,
и каждый гвоздь - надежно вбит.
…Он больше не творит чудес,
по водам больше не пойдет.
Пещеры каменистый срез
и неподвижный гроба свод.
Спешащий чистой пеленой
укрыть позорной казни срам
Иосиф рядом с Ним - иной.
Здесь только та же - Мариам.
2006
Ольга Шульчева-Джарман
Путешествие волхвов
Тот, кто ехал так долго и так вдалеке,
Просыпаясь, и вновь засыпая и снясь
Жизнью маленькой, таящей на языке
И вникающей в нас, как последняя сласть
Как открытая связь от черты на руке
До звезды в широчайшей небесной реке
Тот и знает, как цель убывает в пути
И растет накопленье бесценных примет
Как по узкому ходу в часах темноты
Пробегает песком пересыпанный свет.
И видения тысячи лет из груди выбегают
Как воздух и ждут впереди.
Или некая книга во мраке цветном и сама темнота
Но удобно для глаз, словно зрение,
Упавшее вместе с лучом, наконец, повзрослело,
Во тьме укрепясь, и светясь, пробегает над древним письмом,
Как по праздничным свечкам на древе густом.
Или зимняя степь представлялась одной
Занавешенной спальней из темных зеркал,
Где стоит скарлатина над детской тоской,
Чтобы лампу на западе взгляд отыскал.
Как кристалл, преломленный в слезах и цветной,
И у лампы сидят за работой ночной.
Или словно лицо, приподняв над листом,
Вещество открывало им весь произвол.
Ясно зрящие камни с бессмертным зрачком
Освещали подземного дерева ствол,
Чтобы каждый прочел о желанье своем,
Но ни тайны, ни радости не было в нем.
Было только молчанье и путь без конца.
Минералов и звезд перерытый ларец
Им наскучил давно, как лицо без лица,
Их измучил, в лицо им глядящий конец.
Словно в груде колец, не нашарив кольца,
Они шли уже прочь в окруженье конца.
О, как сердце скучает, какая беда.
Ты, огонь положивший, как вещь меж вещей
Для чего меня вызвал и смотришь сюда?
Я не лучше из многого в бездне твоей.
Пожалей эту бедную жизнь, пожалей.
Что она не любила себя никогда,
Что звезда нас несет и несет как вода.
И они были там, где хотели всегда.
Ольга Седакова
В моей публикации - не самые известные рождественские стихотворения - давние и не очень...
***
Был вечер поздний и багровый,
Звезда-предвестница взошла.
Над бездной плакал голос новый -
Младенца Дева родила.
На голос тонкий и протяжный,
Как долгий визг веретена,
Пошли в смятеньи старец важный,
И царь, и отрок, и жена.
И было знаменье и чудо:
В невозмутимой тишине
Среди толпы возник Иуда
В холодной маске, на коне.
Владыки, полные заботы,
Послали весть во все концы,
И на губах Искариота
Улыбку видели гонцы.
1902
Александр Блок
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ДАМА
Серый ослик твой ступает прямо,
Не страшны ему ни бездна, ни река.
Милая Рождественская дама,
Увези меня с собою в облака!
Я для ослика достану хлеба
(Не увидят, не услышат, - я легка!),
Я игрушек не возьму на небо…
Увези меня с собою в облака!
Из кладовки, чуть задремлет мама,
Я для ослика достану молока.
Милая Рождественская дама,
Увези меня с собою в облака!
1910
Марина Цветаева
ИСТОЧНИК ЗВЕЗДЫ СИРИЙСКИЙ АПОКРИФ
В ночь рождения Исы
Святого, любимого Богом,
От востока к закату
Звезда уводила волхвов.
В ночь рождения Исы
По горным тропам и дорогам
Шли волхвы караваном
На таинственный зов.
Камнем крови, рубином
Горела звезда перед ними,
Протекала, склонялась, -
И стала, служенье свершив:
За долиной, на склоне -
Шатры и огни в Рефаиме,
А в долине - источник
Под ветвями олив.
И волхвы, славословя,
Склонились пред теми огнями
И сказали: «Мы видим
Святого селенья огни».
И верблюды припали
К холодной воде меж камнями:
След копыт и доныне
Там, где пили они.
А звезда покатилась
И пала в источник чудесный:
Кто достоин - кто видит
В источнике темном звезду?
Только чистые девы,
Невесты с душой неневестной,
Обрученные Богу,
Но и то - раз в году.
1906-1911
Иван Бунин
ВИФЛЕЕМСКАЯ ЗВЕЗДА
Дитя судьбы, свой долг исполни,
Приемля боль, как высший дар…
И будет мысль - как пламя молний,
И будет слово - как пожар!
Вне розни счастья и печали,
Вне спора тени и луча,
Ты станешь весь - как гибкость стали,
И станешь весь - как взмах меча…
Для яви праха умирая,
Ты в даль веков продлишь свой час,
И возродится чудо рая,
От века дремлющее в нас, -
И звездным светом - изначально -
Омыв все тленное во мгле,
Раздастся колокол венчальный,
Еще неведомый земле!
1912
Юргис Балтрушайтис
ВЕЧЕР
Красный Марс восходит над агавой,
Но прекрасней светят нам они -
Генуи, в былые дни лукавой,
Мирные торговые огни.
Меркнут гор прибрежные отроги,
Пахнет пылью, морем и вином.
Запоздалый ослик на дороге
Торопливо плещет бубенцом…
Не в такой ли час, когда ночные
Небеса синели надо всем,
На таком же ослике Мария
Покидала тесный Вифлеем?
Топотали частые копыта,
Отставал Иосиф, весь в пыли…
Что еврейке бедной до Египта,
До чужих овец, чужой земли?
Плачет мать. Дитя под черной тальмой
Сонными губами ищет грудь,
А вдали, вдали звезда над пальмой
Беглецам указывает путь.
1913
Владислав Ходасевич
РОЖДЕСТВО
Без мук Младенец был рожден,
А мы рождаемся в мученьях,
Но дрогнет вещий небосклон,
Узнав о новых песнопеньях.
Не сладкий глас, а ярый крик
Прорежет темную утробу:
Слепой зародыш не привык,
Что путь его подобен гробу.
И не восточная звезда
Взвилась кровавым метеором,
Но впечатлелась навсегда
Она преображенным взором.
Что дремлешь, ворожейный дух?
Мы потаенны, сиры, наги…
Надвинув на глаза треух,
Бредут невиданные маги.
1921
Михаил Кузмин
ВОЛХВЫ
Неистовствует царь. В неправедных шатрах
Пирует воинство, грозящее всемирно.
И поняли волхвы: родился Тот, Кто мирно
Народы поведет, отринувшие страх.
Несут они ларцы, в чьих золотых нутрах
Сирийская смола, египетская смирна.
Покровы путников горят златопорфирно
И перстни мудрости на поднятых перстах.
Вот их привел пастух к неведомому хлеву,
Парчой спугнув овец, они узрели Деву,
Младенца под снопом навеса негустым.
Он спит. Но луч сверкнул, дары
царапнув резко, -
И жмурится Дитя от радостного блеска,
И ручки тянутся к забавам золотым.
1922
Константин Липскеров
В ПЕЩЕРЕ
Над Вифлеемом ночь застыла.
Я блудную овцу искал.
В пещеру заглянул - и было
виденье между черных скал.
Иосиф, плотник бородатый,
сжимал, как смуглые тиски,
ладони, знавшие когда-то
плоть необструганной доски.
Мария слабая на Чадо
улыбку устремляла вниз,
вся умиленье, вся прохлада
линялых синеватых риз.
А Он, Младенец светлоокий
в венце из золотистых стрел,
не видя Матери, в потоки
Своих небес уже смотрел.
И рядом, в темноте счастливой,
по белизне и бубенцу
я вдруг узнал, пастух ревнивый,
свою пропавшую овцу.
1924
Владимир Набоков
СОЧЕЛЬНИК
Встал я, бездомный бродяга,
Под тротуарный фонарь
Слушать любимую сагу -
Песенку снега, как встарь.
Тихая музыка снега,
Тайное пение звезд…
Пью тебя, грустная нега,
Сердцем, поднятым на крест.
В искрах серебряных ельник,
Комната в блеске свечей,
О, как сияет сочельник
В горестном ряде ночей!
Легкая детская пляска,
Дедушка - добрый шутник!
О, если б страшная маска
С жизни упала на миг!
Если бы жизнь улыбнулась,
Как над подарками мать!
Если б глухой переулок
Радостью мог засиять!
Если б в открытые двери,
В музыке, в блеске, в огне,
Все дорогие потери
Нынче вернулись ко мне!
Встал я, бездомный бродяга
Под тротуарный фонарь,
Слушать любимую сагу -
Песенку снега, как встарь!
31 декабря 1934
Александр Солодовников
ДЕСАНТ
Рождественская метель раскачивает колыбель,
Баюкает безответно на ладонях адвента.
Оттуда, где вечный свет, на площадь темнее нет
Спускается неприметно, покачивается на стропах ветра.
Христос, золотой голыш, я вижу, как ты паришь
Над крышами, над горбатым, пустым, но гордым Арбатом.
В колодец, в раструб двора спускаешься
Детвора детсадовская тут как тут ловит твой парашют
Чудовищный водоворот событий
Вразлад, вразброд тотальных систем и вер
В клюв каркающего СССР
В родимый наш хаос, хаос вступает младенец Христос.
Сверкает над крышами хрупко рождественская скорлупка.
1977
Александр Зорин
ПОКЛОНЕНИЕ ВОЛХВОВ
Вступает ночь в свои права,
В пещеру входят три волхва
Гаспар и Мельхиор…
А детство чудно далеко,
И столько выцвело веков,
Что ты забыл с тех пор,
Как звали третьего… Гаспар
Внес ладан. А Младенец спал,
Вдыхая аромат,
И столько времени прошло,
Что помнить стало тяжело,
И петь, и понимать,
О чем твердил небесный хор.
Смотрел из ночи Мельхиор,
Как золотился свет,
Как подымался сладкий дым, -
В нем вился холод наших зим,
Сияли лица лет…
1980-е
Дмитрий Щедровицкий
***
Тишина, как небеса, большая.
Замираю молча у окна.
И никто, ничто мне не мешает:
За окном и в сердце - тишина.
Тяжкий плод переполняет душу.
Богоматерь знала эту тишь.
Если мир покой твой не нарушит,
Ты ему Спасителя родишь.
Зинаида Миркина
Третья песнь (из Рождественских терцин)
На темный воздух, прокипевший снегом, я, пополам сломавшись, налетел,
Заворожен неосторожным бегом.
Когда в меня сквозь нищую фланель
Просунулся, нашаривая ребра,
Нежданный лекарь - мокрая метель.
Бил снизу вверх, заведомо недобрый, сворачиваясь, бил под облака тот,
Кем я был навеки попран.
Не ветер, мука и тоска,
Вся наша жизнь лишь обученье смерти,
Которая, как дух святой легка.
И он глядел, как я ломился в двери
Безумием органным полоща
Кипящий воздух через тысячу отверстий.
Венчается на царство - он кричал.
По швам с натуги лопнувшее тело
Твоя душа венчается треща.
И я сморкался мокрою метелью, под вздох, осоловевший, бит навзрыд,
Пока душа моя не отлетела
Пока душой, как облаком, покрыт
Двойною тайною связанный заранее
Не оказался там, где жгли костры,
Заботясь об усталом караване,
Не в первый раз перегонявшие овец,
Глядевшие на небо в ожиданье
И те, держащие угольники отвес
Совсем другие, но на те же звезды
Глядевшие из глубины сердец.
Я учился жить единственною просьбой,
Стоящей горла поперек
Чтоб этот мир и этот мокрый воздух
Сказали, наконец, что с нами Бог.
Евгений Сабуров
РОЖДЕСТВО (отрывок)
…И пустыня уже приготовила Ему вертеп.
И небо уже зажгло для Него звезду,
и пастухи уже развели огонь, разложили хлеб,
и волхвы потекли в путь,
и праведники вострепетали в аду…
Словно бы им привиделся сияющий вертоград.
И они Царю его сказали: «Благослови!»,
пав пред ним…
Блаженнейший виноград
Он давал вкушать умирающим от любви…
И на всем лежал отсвет этой звезды и покров
мглы,
и ангелов стало так много на острие
наитаинственнейшей иглы,
пришившей небо к земле.
И лестница протянулась от самых седьмых
небес
от первых и от последних дней
до этой сухой земли с ветрами наперевес,
до этих бесплодных слез, до этих мертвых
камней.
И каждый стал думать, что ему принести
Младенцу, Мужу скорбей:
пещера сказала: животных в теплой шерсти,
пустыня сказала: люльку моих зыбей.
Золото, ладан, смирну, - волхвы сказали,
а твердь
сказала: звезду,
а нищий очаг - огня.
А пастухи - свое ликованье,
а Ирод сказал: «смерть»,
а сердце мое: «меня,
принеси меня!»
Олеся Николаева
РОЖДЕСТВО
Кажется, вечер был беден и тих:
где тут у Вас божество?
Смирна и ладан, а больше у них
не было ничего.
Ибо паломников путь суров:
хлеб с водой да звезда.
Ибо не надо тебе даров:
так ли, дитя? О да.
Ткани, каменья и прочий бред -
как с ними быть? Забудь:
всякое да означает нет,
если окончен путь.
Даже неважно, ты волхв или вол, -
вдумайся не спеша:
чтó это - запах душистых смол
или уже душа?
Впрочем, как ты бы ни находил,
что бы ни углядел,
дело курильниц или кадил -
прочих важнее дел.
Чтó тебе этого мира лесть,
если ты - превозмог?
Всë, что от нас остаётся здесь, -
сладкий такой дымок.
2001
Евгений Клюев
РОЖДЕСТВО
Он не творит еще чудес.
Он только через год - пойдет.
Звезда. Пещеры черный срез.
Склоненный долу небосвод.
То было тридцать лет назад -
кому об этом вспоминать?
Его шагов в Давидов град
и Петр не в силах удержать.
Ужель крепка любовь у тех,
кто счастлив, исцелен и сыт?
Зевак и стражи громкий смех,
и каждый гвоздь - надежно вбит.
…Он больше не творит чудес,
по водам больше не пойдет.
Пещеры каменистый срез
и неподвижный гроба свод.
Спешащий чистой пеленой
укрыть позорной казни срам
Иосиф рядом с Ним - иной.
Здесь только та же - Мариам.
2006
Ольга Шульчева-Джарман
Путешествие волхвов
Тот, кто ехал так долго и так вдалеке,
Просыпаясь, и вновь засыпая и снясь
Жизнью маленькой, таящей на языке
И вникающей в нас, как последняя сласть
Как открытая связь от черты на руке
До звезды в широчайшей небесной реке
Тот и знает, как цель убывает в пути
И растет накопленье бесценных примет
Как по узкому ходу в часах темноты
Пробегает песком пересыпанный свет.
И видения тысячи лет из груди выбегают
Как воздух и ждут впереди.
Или некая книга во мраке цветном и сама темнота
Но удобно для глаз, словно зрение,
Упавшее вместе с лучом, наконец, повзрослело,
Во тьме укрепясь, и светясь, пробегает над древним письмом,
Как по праздничным свечкам на древе густом.
Или зимняя степь представлялась одной
Занавешенной спальней из темных зеркал,
Где стоит скарлатина над детской тоской,
Чтобы лампу на западе взгляд отыскал.
Как кристалл, преломленный в слезах и цветной,
И у лампы сидят за работой ночной.
Или словно лицо, приподняв над листом,
Вещество открывало им весь произвол.
Ясно зрящие камни с бессмертным зрачком
Освещали подземного дерева ствол,
Чтобы каждый прочел о желанье своем,
Но ни тайны, ни радости не было в нем.
Было только молчанье и путь без конца.
Минералов и звезд перерытый ларец
Им наскучил давно, как лицо без лица,
Их измучил, в лицо им глядящий конец.
Словно в груде колец, не нашарив кольца,
Они шли уже прочь в окруженье конца.
О, как сердце скучает, какая беда.
Ты, огонь положивший, как вещь меж вещей
Для чего меня вызвал и смотришь сюда?
Я не лучше из многого в бездне твоей.
Пожалей эту бедную жизнь, пожалей.
Что она не любила себя никогда,
Что звезда нас несет и несет как вода.
И они были там, где хотели всегда.
Ольга Седакова