Советский Шерлок Холмс против британского

[psyont]

Оригинал взят у lj_magazine в Советский Шерлок Холмс против британского

Слева - Джереми Бретт в роли Шерлока Холмса, справа - Василий Ливанонв в роли Холмса

В 1994 году на российских экранах появился английский сериал «Приключения Шерлока Холмса», который снимали 10 лет. Россиянам, выросшим на Шерлоке-Ливанове, естественно, не понравился британский Шерлок в исполнении Джереми Бретта. Шерлокианец alek-morse сравнивает две экранизации и пытается понять, за что в России не полюбили британского Шерлока.

alek_morse пишет:

Шерлок Холмс в эпоху перемен (1)

Борьба художественных миров

Александр СЕДОВ © эссе / май 2014 г.

.

Новое знакомство российских зрителей с «настоящим английским» Холмсом состоялось совсем не так, как у зрителей западных. На десять лет позже и при весьма неблагоприятных обстоятельствах. В феврале и марте 1994 года телеканал «Останкино» (бывшая 1-ая программа Центрального телевидения) показал три фильма из сериала британской студии «Гранада»: «Вампир в Суссексе», «Знатный холостяк» и «Мастер-шантажист» с Джереми Бреттом в роли знаменитого лондонского детектива..

Непонятно почему британцы решили начать знакомство русского зрителя с Холмсом-Бреттом посредством малоудачных серий. Возможно, ими двигало желание эпатировать публику, хотя, не исключаю, что это был формально правильный маркетинговый ход - показать самую свежую продукцию.

.

То, что начиналось в 1984 году как серия экранизаций, довольно близко подобравшихся к оригиналу, к началу 1990-х трансформировалось в свободные фантазии постановщиков о «темном викторианском прошлом». Из фильмов ушел дух рационализма и строгости, присущих литературному образу Шерлока Холмса, вместо этого возник порывистый, временами эмоционально-неуравновешенный Холмс.



Всё в этом кино, на взгляд российской аудитории, было не так: «неправильный» Шерлок Холмс, «неправильный» доктор Ватсон, «неправильные» сюжеты и, наконец, «неправильная» Викторианская Англия. Холмс в исполнении Джерерми Бретта не был ни худощав, ни поджар и жилист. Он выглядел располневшим (и не очень здоровым) и у него не было медального холмсовского профиля, и трубку он курил иную - длинную и тонкую (что казалось наименьшим грехом). Ватсон был тоже «иным» - он выглядел степенным, даже пожилым (как и Холмс), реплик было у него мало, как и самостоятельной линии поведения. Неудивительно, что эгоистичный Холмс Бретта ни в грош не ставил своего друга (такое складывалось впечатление). Ну, и Англия времен королевы Виктории смотрелась недостаточно стильно.

.

Нельзя сказать, что снято было «некрасиво». Наоборот, красивостей хватало в избытке. Пиршество реквизита, всевозможные затемнения и задымления, съёмки с необычных ракурсов. Зритель, «знавший» викторианскую Англию по лаконичному, эстетически выверенному фильму Масленникова, терялся в этой картине пёстрого разновкусия. Как сказал бы англичанин Вини Пух из мультфильма Фёдора Хитрука: «Это был неправильный мёд».

.

Первое впечатление прочно осело в душе народа, оставив характерный отпечаток на дальнейшие отношения с «настоящим английским» Холмсом. Вместе с тем, нашему зрителю уже было с чем сравнивать.

.

За предшествующие несколько лет у нас на кино и телеэкранах успели побывать, как минимум, пять иностранных Холмсов - от чересчур серьёзных до откровенно буффонных. Вот они в порядке появления: отстранённо-ироничный Шерлок Холмс Йена Ричардсона, комичный - Майкла Кейна, величественный - Бэзила Рэтбоуна, метущийся - Кристофера Пламмера и легковесный - Майкла Пеннингтона. Кроме того за тот же период много чего произошло и в жизни. Перестройка, путч, распад Союза, смена общественно-политического устройства, шоковая терапия в экономике, развал кинопроката и кинопроизводства... Как шутил в одной из газетных карикатур Шерлок Холмс, глядя на свои дырявые носки: «Последствия инфляции видны без дедукции».



.

Телевидение едва ли не раньше других отраслей освоилось в новых рыночных условиях. Тем не менее, продюсеры лишь приступали к опытам по выращиванию новой сериальной продукции. Не было ещё ни «Улиц разбитых фонарей», ни «Бандитского Петербурга». Патриарх советского телекино Леонид Пчёлкин готовил к премьере первые сорок серий «Петербургских тайн», обещая, по его словам, «продолжить традицию российского сериала». Однако даже мысль о новом отечественном «Холмсе» казалась святотатством. На Руси продолжал царствовать Ливанов-Холмс.

.

С премьеры последних ленфильмовских серий минуло шесть лет, но вера в «нашего доброго старого» Холмса с каждым годом как будто даже крепла. От пылких фанаток до центральной прессы - все признавали монополию советского Холмса. На вопрос «Аргументов и фактов» пишут ли Ливанову поклонницы, Василий Борисович благодушно-игриво ответствовал:

.

«Пишут много. Особенно после роли Шерлока Холмса. Как очередной раз покажут сериал - новый поток писем. Иногда, кстати, поклонницы очень достают, особенно дурацкими телефонными звонками. Звонят и молчат. Дышат» (газета «Аргументы и факты», февраль 1992 г.).

.

Однако секрет популярности нашего «Холмса» скрывался не только в личном обаянии актёра Ливанова и, соответственно, других артистов, снявшихся в этом фильме. Личное обаяние было удачно вмонтировано в общую формулу героя с Бейкер-стрит, которую и режиссёр и главный исполнитель понимали одинаково: в бурно меняющимся мире Шерлок Холмс - олицетворение надёжности. Вот, скажем, как сам Ливанов пишет об этом в послесловии к очередному переизданию сборника рассказов Конан Дойла:

.

«Фигура великого сыщика возникла в конце девятнадцатого столетия. Рушились ещё недавно казавшиеся незыблемыми идеалы викторианской эпохи. Новый век нёс не только научно-технические новшества, но и смену общественных отношений, предчувствие мировых катаклизмов: войн, революций. И на этом общем тревожном фоне высокая худощавая фигура Шерлока Холмса поднялась гарантом надёжности. Люди узнали, что в Лондоне по адресу: Бейкер-стрит, 221б, живёт человек, к помощи которого можно прибегнуть в любой, даже смертельно опасной ситуации. И как бы ни складывались обстоятельства, Шерлок Холмс поможет терпящему бедствие, найдёт единственно верное решение. Его крахмальный воротничок, трубка, прямой пробор, постоянство привычек располагали к нему, как к старому знакомому. Вместе с тем этот „добрый малый“ был на „ты“ с научно-техническим прогрессом, со всеми этими новыми „штуками“, от которых головы шли кругом...»

.

Сказано это было в 1989 году, в самый пик Перестройки, предвещавшей грандиозные перемены со всё более непонятными результатами. Но и раньше, в пик «застоя» - в годы выхода первых серий, Василий Ливанов и Игорь Масленников декларировали ту же формулу своего Холмса. Кинокритикам эти разговоры поначалу казались обязательным политесом в угоду абстрактно понимаемого гуманизма (в его советской интерпретации). Критики, вообще, первое время почти не замечали ленфильмовского «Холмса», а его успех относили, как правило, за счёт постоянного дефицита на произведения «несерьёзного жанра» - детективную литературу и кинодетективы. Однако в эпоху радикальных общественно-политических преобразований, когда, говоря словами античного философа, «всё текло, всё изменялось» и очень бурно, ведущие мастера жанра начали прозревать:

.



«Как нельзя дважды войти в одну и ту же реку, так невозможно дважды посмотреть один фильм, - писал Юрий Богомолов в журнале „Советский экран“ в 1990 году. - Помню, когда в первый раз смотрел сериал Масленникова, всё сверял кинематографические впечатления с литературными.

Находил сходство - был недоволен отсутствием творческой дерзости.

Обнаруживал несовпадения - сетовал на волюнтаризм режиссёра и сценариста.

Что касается впечатлений, оставленных актёрами, то в мыслях было нечто неопределённое... Думалось: да, можно и так; нет противопоказаний, чтобы Василий Ливанов играл мистера Холмса, а Виталий Соломин - доктора Ватсона...

Хотя можно было бы и по-другому. Можно было бы Холмса отдать Леониду Филатову, а Ватсона - Соломину Юрию... А Лестрейда - не Брондукову, а Леонову. В общем, всё казалось не слишком обязательным, в том числе и сама экранизация: с чего, мол, и зачем?

Словом, в первый раз я смотрел не фильм, а экранизацию.

И только теперь увидел, что это - кино, что это фильм по-своему обаятельный. Его не скучно смотреть во второй раз, что уже немало. (...)

...Много значит контекст, в котором смотришь картину.

Снята и показана была она впервые в годы застоя, основным достоинством которого можно считать стабильность. Её (стабильности) в жизни было через край. И на экране дом на Бейкер-стрит с его невозмутимыми обитателями не казался новостью.

Зато сегодня нечто постоянное, предсказуемое и контролируемое (например, преступность) - настоящая сенсация». («Советский экран», № 15, 1990 г.).

Обсудить в блоге автора

alek_morse пишет:

.
Ко второй половине девяностых подобные умонастроения разовьются до масштабов, которые кто-то назовёт «ретро-ностальгией», а кто-то и «ностальгией по СССР», а другие возьмутся воплощать в череду нескончаемых «Старых песен о главном». Этому настроению, в конце концов, поддастся и режиссёр Масленников, который решит второй раз войти в ту же реку. На стыке тысячелетий он вернётся к Конан Дойлу и снимет сериал «Воспоминания о Шерлоке Холмсе», сделав главным героем не сыщика, а его литературного создателя.

.

Но в первой половине девяностых ностальгия ещё не захлестнула общество с головой, хотя признаки этого явления всё чаще встречались в жизни. На этом фоне ленфильмовский Холмс казался островком «позитивного рационализма» в океане бушующих перемен. Со всех точек зрения Ливанов-Холмс представал уникальным героем. Великий сыщик - едва ли не единственный народный киногерой, чей авторитет не пострадал от разоблачения «культа личности» в советском кино. На прежде идеологически закалённых кинообразах комбрига Чапаева, бойца Сухова и разведчика Штирлица проступили тёмные (а кто-то считал и кровавые) пятна. И даже капитан МУРа Жеглов не был безупречен. Разумеется, «непричастность» советского Холмса к разоблачённому режиму подтверждалась в первую очередь его экстерриториальным статусом персонажа иностранной и, как говорили во времена оные, буржуазной литературы.



С другой стороны, в Холмсе, каким его сыграл Ливанов, не было и намёка на рафинированного декадента. А, скажем, в его киносовременнике близкого авантюрно-романтического склада - в принце Флоризеле Олега Даля - этот налёт явно проступал, привнося в характер какую-то двусмысленность. Неоднозначным казался и другой «одногодка» - барон Мюнхгаузен Олега Янковского. А Холмс Ливанова оставался безусловен - невозможно было усомниться ни в благородстве его помыслов, ни в деятельной натуре, ни в избранном им стиле жизни.

.

«Он не сноб, не отшельник, не декадент, - убеждённо заявляла кинокритик Любовь Аркус в 1993 году в журнале „Сеанс“. - Не страсть к дедуктивному методу, не скука и не тоска гонят его из уютной гостиной на Бейкер-стрит, вынуждают трястись в сомнительных кэбах и ночных поездах... К тонкому аромату духов, к запаху изысканной пищи и надёжного достатка он столь же безразличен, сколь не брезглив к смрадному духу застарелой нищеты и порока. Безошибочный нюх сыщика приводит его туда, где нуждаются в его помощи - на вековечный и везде одинаковый запах несчастья...» (И если бы главная роль в фильме Масленникова была отдана не Ливанову, а Кайдановскому, декадентский налёт, полагаю, проступил бы и в Холмсе.)

.

В-третьих, в ряду учёных-индивидуалистов советского кино Ливанов-Холмс смотрелся едва ли не последним, кто не разуверился в собственном предназначении, то есть победителем. Голова профессора Доуэля отрекалась от своих открытий и отказалась поведать человечеству формулу раствора бессмертия. Граф Калиостро формулу любви так и не нашёл и в конце концов разочаровался в алхимии (оба фильма 1984 года). И даже оплот здравомыслия профессор Преображенский из экранизации «Собачьего сердца» 1989 года потерпел неудачу в эксперименте по очеловечиванию пса и раскаялся.

В восьмидесятые на отечественном экране продолжали рождаться образы гениальных учёных, способных силой своего мышления «творить порядок из хаоса» - вспомним многосерийные фильмы об академике Павлове и Михайло Ломоносове (последний произвёл настоящий фурор на советском телевидении), но то были биографии реальных исторических лиц и научную стезю они прокладывали в академиях, а не на вольных хлебах частной практики.

.

Да и тип бессмертия у них с великим сыщиком различался. Шерлок Холмс это человек, который никогда не жил и, значит, никогда не умрёт, - говорил Орсон Уэллс. В этой фразе заключено признание Холмса как божества, сила мышления которого, как мы знаем, не знает границ, т. е. абсолютна. В русской культуре из реальных лиц я могу назвать, пожалуй, только поэта А. С. Пушкина, чей гений возвысился до божественного статуса. В советском пантеоне такими божествами десятилетиями считались Ленин и Маркс, и учение их признавалось бессмертным, потому как всесильно. И «метод дедукции» у них тоже был - под именем диалектико-материалистического.

.

В 1991 году коммунистический пантеон рухнул, а культ ленфильмовского Холмса остался, так как в умах и сердцах бывших советских граждан проходил по другому ведомству, и на фоне поверженных кумиров смотрелся даже убедительней. Новая эпоха не смогла предъявить ни одного нового героя похожего типа и равного по силе воздействия (или близкого к тому) - рыцаря-идеалиста, умеющего сочетать в себе романтика-авантюриста и строгого учёного. Не способствовал этому и так называемый кооперативный кинематограф, который десятками штамповал боевики-однодневки. А так называемый авторский кинематограф вообще закрыл тему «положительного героя».

.

При этом с началом эпохи гласности, с появлением коммерческих СМИ и частных издательств количество публикаций и книг, связанных с темой Шерлока Холмса, резко возросло. Рынок информации принялся сладострастно эксплуатировать мир сыщика с Бейкер-стрит, и, по счастью, стало хорошей традицией время от времени брать интервью у создателей советского фильма о Холмсе. Если в восьмидесятые годы интервью с Ливановым, Соломиным и Масленниковым были наперечёт, то уже в девяностые число таких публикаций увеличилось в несколько раз. Российское общество через обратную связь масс-медиа как бы воздавало должное авторам знаменитого фильма и в то же время тосковало по утраченной «выдуманной Англии» с её благородными героями, повергающими зло. Выявился парадокс: получалось, что в обществе на такого рода фильмы и героев запрос есть, но создать их оно не в силах.

.

Выявлялись и другие парадоксы наступившего времени, много говорившие о причудливых взаимоотношениях новых ценностей со старыми. В многочисленных публикациях и интервью на тему советского Холмса удивительным образом соединялось безусловное его признание как недосягаемого образца, как примера благородства и заступничества за униженных и оскорблённых. В то же время эти материалы часто были скроены по меркам жёлтой прессы. В финале интервью с Ливановым «Аргументы и факты» спросили, как он относится к сексу, чем повергли советского Холмса в молчаливое недоумение, а в том же 1992 году в «Комсомольской правде» вышла статья под сенсационным заголовком «117 сыщиков, или Спал ли Шерлок Холмс с собакой Баскервилей?» Статья как бы предвещала, с каким «настоящим английским» Холмсом вскоре столкнётся российский зритель:

.

«Не далее как 2 января (1992 года) на экраны Великобритании вышел приключенческий телесериал «Мастер-шантажист» - об очередных похождениях легендарного дуэта, в котором Холмса сыграл популярный английский актёр Джереми Бретт, - сообщал журналист Станисла Кучер. - Наш зритель уже привык, что Шерлок Холмс - это Василий Ливанов, а его наивный спутник - Виталий Соломин, что сыщик курит элегантно изогнутую трубку и вынимает её изо рта с тем, чтобы сказать: «Элементарно, Ватсон». Зритель британский, американский, западногерманский и т. д. привык к другому Холмсу. Ибо на экранах цивилизованного мира сыщик с Бейкер-стрит занимался куда более интересными вещами, чем в рассказах самого Конан Дойла, - мстил гестаповцам в гитлеровской Германии, распутывал нити развлечений Джэка Потрошителя, охотился за сногсшибательными женщинами и даже хаживал по «массажным кабинетам». Словом, старина Конан Дойл в гробу бы перевернулся, посмотри он хотя бы четвёртую часть из 117 кино- и телекартин, снятых по мотивам фантазий разных режиссёров на тему приключений его героев. (...)

.

...Даже в упоминавшемся сериале британского режиссёра Гранады (на самом деле это название студии, - прим. А. С.) «Мастер-шантажист», который критики хвалили за «близость к оригиналу», Джереми Бретт не удержался и приударил за малюткой горничной (ого! это уже что-то новое. Где же миссис Хадсон?) «Подумаешь, поцелуй, - пожал плечами Джереми, когда кто-то намекнул ему на отклонение от текста рассказов. - Если бы это снимал не Гранада, а, скажем, Питер Кук, мне бы пришлось продолжить с ней прямо на кухонном столе!» (газета «Комсомольская правда», 17 января 1992 г.)

Обсудить в блоге автора

alek_morse пишет:

Начну в духе Сэмюеля Уэллера. Как сказал доктор Ватсон - Холмсу, стоящему на краю Рейхенбахского водопада: «Всегда оптимизм помогал вам в работе». Хочу пожелать всем нам повода для оптимизма, логики, здравого смысла, мирного неба и гражданской жизни. (Из размышлений после дня рождения.)



Мастер против Короля (1)

Обойтись без сравнений сериала студии «Гранада» с ленфильмовской версией никак невозможно.

.

Сознание того, что где-то во вселенной обитает классическая и самая достоверная экранизация рассказов о Шерлоке Холмсе способно привести в трепет любого почитателя Конан Дойла. Когда священное писание на ваших глазах оживает, трудно не впасть в религиозный экстаз. Отныне очевидная истина о житие Холмса становится как бы достовернее рассказов о нём. Забываются мелкие нестыковки, прощаются кое-какие недочёты и невеликие прегрешения перед текстом. История как бы переписывается начисто. Теперь книга Конан Дойла это черновик, основа для киносценария, а фильм - кинодокумент, почти хроника. А, может, и не почти...

.

А как быть, если таких «классических» и «самых достоверных» версий в мире две? В одних моментах они сходятся, а в других - противоположны. Если не антагонистичны.

До поры до времени зрители одного сериала не подозревали о существовании другого... Но вот наступает момент, когда оба фильма, два классических взгляда на мир Конан Дойла можно сравнить. Для российских зрителей такой момент настал в первом квартале 1994 года. Правда, далеко не все разобрались, что показанные по каналу «Останкино» три фильма «Гранады» и есть искомый настоящий английский Холмс.

«Мастер-шантажит» (1992 г.) был 33-м фильмом студии «Гранада» в сериале о Холмсе (всего их в сериале 42), но для нашего зрителя он стал одним из первых. Две студии не просто экранизировали рассказ «Случай с Чарльзом Огастесом Милвертоном», но по странному совпадению одинаково переименовали его - в «The Master Blackmailer», то есть «Король шантажа». Согласно тексту рассказа, этим прозвищем Холмс аттестует одного негодяя - мастера вымогать деньги у замеченных в неблаговидных деяниях представителей английской знати. Как утверждают британские учёные, у этого злодея был прототип в реальной жизни - некто Чарльз Огастес Хауэлл, известный арт-дилер, по слухам, промышлявший в Лондоне чем-то подобным.

.



Гранадовская версия открывалась долгим мелодраматическим прологом, который в подробностях рисовал изнанку жизни аристократического общества. Полуобнажённые танцовщики кабаре, подвыпившие офицеры, адюльтер, гомосексуализм, трансвеститы, предательство, продажные слуги, грязный шантаж. А с другой стороны, высшее общество, светские рауты, пикники, помолвка, угрозы, страх перед разоблачением и, наконец, самоубийство. Английский «Мастер-шантажист» являл разительный контраст с целомудренной советской постановкой и своей демонстрацией двойной морали викторианского общества больше походил на «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда» Стивенсона.



.

Полтора часа наш зритель ждал, когда же начнётся известный ему рассказ Дойла, когда Холмс и Ватсон возьмут ключи от сюжета в свои руки и незаконно проникнут в логово преступника, чтобы сжечь компрометирующие одну молодую леди письма.

.

Холмс в исполнении пятидесятивосьмилетнего располневшего Джереми Бретта долго раскачивался и много метался. Сценаристы ввели в действие такое количество новых лиц и осложняющих обстоятельств, что великий сыщик просто терялся в незнакомой ему истории. Лаконичный рассказ Дойла трансформировался в двухчасовой фильм, став таким же длинным, как телеверсия «Собаки Баскервилей», которую выпустила та же студия с теми же главными исполнителями несколькими годами ранее. Самое поразительное, что одной рукой продюсеры щедро добавили в фильм новые детали и сюжетные ходы, а другой - урезали рассказ Конан Дойла на треть.

.

Рассказ, по большому счёту, состоит из трёх событий - из визита злодея Милвертона к Холмсу, из ночного проникновения Холмса и Ватсона на виллу шантажиста и последовавшего на следующее утро визита инспектора Лестрейда на Бейкер-стрит. В ленфильмовской версии все эти части сохранены, а третья сцена сыграна с доброй иронией, с целым набором забавных моментов, например, когда Холмс и Ватсон пытаются незаметно от инспектора сжечь в камине разоблачающую их улику - теннисную туфлю. Этого эпизода английский фильм лишился, как лишился иронического взгляда сэра Артура Конан Дойла на своих супергероев. Инспектор Лестрейд в этой части даже не объявился.

.

/ экранизация «Ленфильма» /







.

Соответственно, и все курьёзные моменты, связанные с ним, выпали из английского фильма.

.

Если в одних вещах в сравнении с ленфильмовской экранизацией английские постановщики плясали от противного, то в других они будто копировали её.

.









.

Так, в варианте студии «Гранады» сыщики перед тем, как залезть в дом Милвертона, совершают разведку к ограде особняка, дабы осмотреться на местности и прикинуть возможность штурма. В рассказе этого нет, однако похожий эпизод был в ленфильмовской версии. Нет в рассказе и такой курьёзной детали, как забытого в замочной скважине сейфа ключа - в английском фильме горе-взломщики оставили ключ, когда спешно прятались в кабинете Милвертона за портьеру. Похожая деталь была замечена двенадцатью годами ранее - в ленфильмовской постановке... Говорят, что посмотрев английскую версию «Мастера-шантажиста» Василий Ливанов горячо воскликнул: «Нет, ну вы видели, как они воруют наши мизансцены?!»

.

/ и снова возле резиденции Милвертона /





.

/ в кабинете Милвертона: из-за портьеры /





Обсудить в блоге автора

alek_morse пишет:

Но вернёмся непосредственно к Холмсу в исполнении Джереми Бретта. Вот уж кто совершенно оригинален и даже противоположен Ливанову. Он настолько выбивается из ряда всех предшествующих исполнителей этой роли, что у некоторых скептиков закрадываются сомнения: а Холмс ли это? Настолько характер Холмса-Бретта другой.

.

Поскольку сравнение мы начали с Ливанова, логично это же сравнение продолжить. Тем более что для нас эта разница заметнее всего, да и, по сути, важнее.

.

Когда-то кинокритик Валентин Михалкович, характеризуя Василия Ливанова как уникальную творческую единицу, то есть и как писателя и как актёра, отмечал: «В своём творчестве В. Ливанов тяготеет к героям „внутренне светящимся“, душевно щедрым. Такими оказываются даже популярные мультипликационные персонажи крокодил Гена или Карлсон, говорившие с экрана его голосом. Шерлок Холмс в исполнении Ливанова тоже „светится“. Режиссёр И. Масленников рассказал в журнале „Аврора“ о работе над телесериалом. Из его слов можно понять, сколь упорно создатели ленты стремились передать как раз это „свечение“. Миллионам читателям Холмс давно сочтён воплощением неумолимой логики, аналитического мышления. Постановщик предположил, что доктор Ватсон будет в сериале своего рода рефлектором, отражающим и подчёркивающим свет разума, исходящий от главного героя.

Холмс-Ливанов на экране аналитик, но отнюдь не бесстрастный: он ведёт озорную игру с Ватсоном, словно основная его задача - поразить друга. Достигнув этого, великий сыщик с простодушием крокодила Гены радуется произведённому эффекту...» (журнал «Советский экран», № 12 1986 г.)

.

В списке ролей Джереми Бретта не было ни душевно щедрых крокодилов, ни Карлсонов с удавами из детских мультиков. Наоборот, незадолго до Холмса он сыграл на сцене вампира графа Дракулу, порочного соблазнителя женщин. Это была личность, откровенно избегавшая солнечной стороны жизни. Неудивительно, что иную концепцию Холмса в исполнении Джереми Бретта узрел друг актёра и по совместительству английский критик Дэвид Стюард Дэвис, назвав одну из книг о нём - «Танцующий в лунном свете».

.

В другой своей книге под названием «Сгибая иву» Дэвис подробно рассказывает, как актёр стремился расширить психологию образа, желая показать характер сложным, энергичным, блестящим, эгоистичным и даже капризным. На взгляд Бретта, Конан Дойл был до обидного скуп в описании главного героя, и поэтому свою миссию артист видел в максимальном очеловечивании характера.

.

Такой Холмс должен был раскрыться с неизвестной ранее стороны: в отдельные моменты демонстрировать свою душевную ранимость, ибо это качество, по мнению Бретта, являлось обратной стороной гениальности великого сыщика. Актёр, по его словам, «растягивал» характер Шерлока Холмса подобно тому, как гнутся и растягиваются гибкие ветви ивы, до пределов возможного.

.

Джереми Бретт подошёл к делу с академической серьёзностью. Перед съёмками он заперся у себя дома и обложился собранием сочинений Конан Дойла. Из каждого рассказа он старательно выписывал детали, чёрточки и манеры, конструируя образ своего будущего героя. Бретт готовился «побить» Бэзила Рэтбоуна - легендарного Холмса из американских чёрно-белых фильмов 1930-1940-х годов, который в глазах большинства западных зрителей всё ещё оставался лучшим. Можно сказать без преувеличения, что этой королевской виктории ждала вся Англия.

.

В день премьеры гранадовского сериала (начали с фильма «Скандал в Богемии»), 24 апреля 1984 года, «Дейли экспресс» триумфально рапортовала:

.

«Джереми Бретт стал 117-ым актёром, который взялся за роль знаменитого сыщика». И добавляла, что «съёмочная группа проведёт 15 месяцев на съёмках в Манчестере», где у студии «Гранада» располагалась штаб-квартира. Туда же для удобства съёмочного процесса был «перенесён» и дом Холмса со всей прилегающей к нему улицей. «Студия потратила 250 тысяч фунтов на воссоздание экстерьера Бейкер-стрит столетней давности», - подчёркивалось в заметке. Был в этом переносе не только денежный расчёт, но и эстетическая необходимость. К концу ХХ века английская столица изрядно пострадала от прогресса и на роль викторианского Лондона годилась мало. В сравнении с промышленным Манчестером. (Похожий в истории нашего кино случай произошёл с телевизионной экранизацией романа «Мастер и Маргарита». Владимир Бортко перенёс съёмки из Москвы в Петербург, объяснив своё решение тем, что в северной столице легче воссоздать булгаковскую Москву тридцатых годов.)

.

Размах проекта впечатлял - и всё же, как сетовала газета, Бретт был не в особом восторге от своего героя:

.

«Я бы не стал ради встречи с ним переходить улицу, так как мне не нравятся высокомерные и заносчивые люди», - заявил он«. (Дэвид Вигг, газета «Дейли эспресс», 24 апреля 1984 г.)

.

Так, с первого же шага Бретт обозначил свои персональные взаимоотношения с Холмсом как отношения любви-ненависти. В следующие десять лет он не раз заявит в интервью, что Холмс его гипнотически зачаровывает и одновременно пугает, что он устал от Холмса и даже что Холмс его раздражает, но до последней возможности будет играть эту роль.

.

Обсудить в блоге автора