День дьявола
Это 7-е ноября. 98 лет назад в этот день сатанинские силы юридически закрепились в отдельно взятой стране. Да, был прежде прорыв этих сил во Франции в 1789 г., революция протокоммунистов, но тогда не удалось развернуться по-настоящему и укрепиться системно. То была закладка на будущее.
Как вы ни крутите, но марксизм - это явление не российское. Русские способны лишь на хулиганские выходки и ограниченные бунты, не более.
Уже давно ни для кого не секрет, что Временное правительство было связано с Ложей Великого Востока Франции и получало все указания оттуда (вот вам и торжество демократии!). Временное правительство благоприятствовало всем левым силам, устроило кастинг наиболее радикальных левых группировок (это большевики) и фактически привело их к власти. Способствовала этому и обстановка, война, еще в марте 1917 - приказ №1 (неподчинение в армии), стихийное дезертирство, из тюрем были выпущены все террористы, убийцы и маньяки…
А в Петроград были завезены пароходами и иными путями свои и чужие «революционеры», целые боевые отряды их.
Но 25 октября (7 ноября) в течение целого дня было относительно спокойно. Лишь вечером началось.
Пишет Кривошеина Н.А.:
Вечером 25 октября 1917 г. я была в Петрограде и пошла вместе с моей родственницей Наталией Сергеевной Полевой слушать Шаляпина, выступавшего в Народном Доме. Шла опера Верди «Дон Карлос»… Но я совсем не помню дорогу туда - верно, ничего особенного не было; пассажиры вели себя как обычно, никакого волнения нигде, ни в трамвае, ни около театра просто не замечалось; все было как обычно. Дома никаких особых обсуждений ожидавшегося выступления большевиков не велось; об этом уж поговаривали не раз, но ничего такого не было. Ну, а что по ночам стреляли, что людей на улице иногда и раздевали - это уж казалось обыденно (впрочем, грабежи на улице тогда еще только начинались).
Спектакль протекал, как обычно : оркестр, хор, остальные артисты… Публика, как всегда, когда на сцене появлялся Шаляпин, бешено аплодировала, кричала, истерические барышни на галерке визжали...
Кончался последний антракт, и занавес вот-вот должен был вновь подняться; был только слышен замирающий, утихающий говорок зрителей. И вдруг, свет в театре потух, и наступила полная темнота и... полная тишина. Потом последовал легкий всплеск говора, и опять все затихло. Прошло некоторое время, было все также абсолютно темно, даже из кулуаров или из-за занавеса не показывалось нигде ни малейшего лучика. Стало страшно; я шепотом сказала Наталии Сергеевне : "Как долго, верно горит где-то?" За сценой стали изредка слышаться какие-то глухие удары. По толпе зрителей прокатилась волна шепота и замолкла. Стало опять совсем тихо, никто не шевелился; все зрители (а было их не меньше полуторы-двух тысяч) почему-то совсем ничего не говорили, никто не сделал первого движения встать с места. Паники не было, однако понемногу становилось нестерпимо.
Минут через пять (время потом было мною почти точно восстановлено, так что тут все именно так, как было) послышалось легкое движение занавеса, и на авансцену вышел голос. Голос сказал, при этом спокойно, как некое обычное сообщение дирекции : "Граждане, не волнуйтесь, у нас произошла небольшая поломка электрической установки. Но ничего страшного нет, наши техники сразу начали починку, и мы надеемся, что свет скоро будет восстановлен. В публике говорят, будто бы за сценой пожар... Ничего подобного нет, абсолютно ничего не горит, в чем дирекция вас и заверяет. Убедительно прошу сидеть спокойно и не покидать мест". Прошел по залу какой-то вздох, и ничем не нарушаемая тишина продолжалась. Все это длилось минут пятнадцать-двадцать. Как никто не побежал ? Как не началась вдруг стихийная паника? Когда прошло минут десять, я истерическим шепотом стала умолять Наталию Сергеевну: "Пойдем, убежим скорее, ради Бога уйдем. Je n'en реuх plus! Нат. Серг., крепко схватив меня за руку, гневно зашептала : "Сиди, не смей даже двигаться, а то все погибнем". - "Что же это там за сценой стучат? - шептала я, - конечно пожар, и они что-то рубят". Наталия Сергеевна сжала мою руку изо всей силы: "Молчи, никуда не пущу, слушайся меня, поняла?" Вот тут мне помогло то, что со мной была опытная классная дама.
И вот, свет сразу, в секунду зажегся - так же внезапно, как потух. Оркестр стал настраивать инструменты, вышел и сел за пюпитр дирижер, занавес взвился - все вернулось к жизни, непонятный пожар кончился. По окончании спектакля взяли пальто с вешалки и вышли на улицу, и тут сразу - стрекот пулеметов... совершенно неожиданно, близко, настойчиво. Стреляли в разных местах, но скорее всё же со стороны Невы, а я-то думала, что это что-то рубят за стеной, декорации может быть!
Наталия Сергеевна говорит : "Идем ко мне ночевать, домой немыслимо теперь ехать". Но я никак не хотела, говорила - нет, нет, надо скорее, скорее домой, а то, может, еще хуже станет.
Слева, с проспекта, неожиданно показался трамвай - а ведь думалось, что всякое уличное движение прекратилось. Я только крикнула: "Ну, я домой!", - бегом бросилась к остановке и уже почти на ходу вскочила в трамвай. Народу в трамвае было много, все сиденья (скамьи шли вдоль окон) были заняты, и я осталась стоять при входе, но уже внутри трамвая. Тут тоже царила абсолютная тишина, никто даже не переговаривался. Через минуту-две вскочил на ходу матрос Балтийского флота и, входя в трамвай, наступил мне на ногу - ужасно больно, и я невольно громко вскрикнула. Он вежливо отстранился и, извиняясь, произнес четко и по-лихому : "Пардон-с, мадмазель-с". Я лепетала в ответ : "Да что вы, ничего, это ж не нарочно". Маленькая пауза, и вдруг, пожилой грузный человек, сидевший в дальнем углу у самого выхода, сказал веско и внятно : "Ага, пардону запросили! Подождите, еще не то с вами будет!"
По теме:
7 ноября: день легализации Сатаны
Total Count