Как нам понять друг друга?
Диалог отменяется, на террор отвечаем террором. Какая-то часть общества молниеносно консолидируется и плодит без остановки обвинения в адрес патриарха (от воспоминаний о беспошлинной торговле табаком и вплоть до прямых заявлений, что Кирилл Гундяев - антихрист), сочинения о преступной сущности "ЗАО РПЦ", попрании устоев и утрате христианского духа. В ответ - требование покарать всех журналистов, повинных в оскорблении православия. Ну и так далее. Это война. Какие теперь диалоги.
Иван Давыдов во многом прав. Общество поляризуется, каждый из нас под давлением записей в ленте друзей рано или поздно формирует и высказывает свою позицию, к нему приходят в комментарии те, кто высказался раньше... Непонимание множится. Я атеист, поэтому никак не мог понять, как это может быть: все сколько-нибудь заметные в обществе деятели известной организации выглядят как кто угодно, только не как нравственный ориентир. Как же можно одобрять их деятельность и считать, что она на пользу нашему обществу?! Предлагаю почитать мнение об этом одного моего хорошего знакомого.
Оригинал взят у linguiste в О квартирном вопросе и структуре РПЦ
Хотел написать своё ценное мнение про «квартиру патриарха», но решил, что надо начать издалека.
…Популярность в медиа, обрушившаяся на Церковь с конца 1980-х, сыграла с ней злую шутку. Она облегчила проповедь (правда, в основном для тех, кто уже был готов её принять), но в результате невоцерковлённые жители России (то есть примерно 97%) стали отождествлять РПЦ, Православие в целом, да и вообще христианство с парой-тройкой лиц из телеящика.
Это в корне противоречит тысячелетнему опыту РПЦ - да и текущему положению дел.
Основная единица церковной организации - приход. Рядовой прихожанин редко имеет дело с более высокими уровнями церковных властей - ну разве что подаются коллективные прошения и жалобы по церковной линии, да иногда в его храм приезжает местный епископ. Соответственно, именно приходской священник несет ответственность за уровень богослужений, состояние храма, работу кружков и воскресной школы; кроме того, обычно именно он принимает большинство исповедей. На этом уровне, кстати, обратная связь вполне реальна: активный прихожанин может выразить священнику своё недоумение чем-либо (например, качеством хора или тем, что Евангелие читается по-русски/не по-русски), уже не говоря об адресной поддержке какого-либо начинания (например, оплатить написание и установку важной для себя иконы или купить рождественские подарки ученикам воскресной школы). Если священник его активно не устраивает, почти всегда есть возможность проголосовать ногами и перейти в другой приход. Епископ, помимо административных вопросов, взаимодействует с властями на уровне губернатора - и решает, например, вопросы выделения места под строительство церквей или лоббирует включение реставрации старинного монастыря в областной бюджет по культуре. В свою очередь, Патриарх общается с руководителями государства, крупными бизнесменами и отстаивает интересы Церкви в целом - например, посредством лоббирования определённых законов.
Таким образом, властная вертикаль РПЦ более или менее соответствует государственной, и каждый слой общества взаимодействует с соответствующим уровнем церковных иерархов. Простому прихожанину до Патриарха - как до Луны, и существенно дальше, чем до Путина.
Отступление для ролевиков: когда в 2006 году был разогнан «Последний Союз», одна из версий обвиняла в этом ретивых попов. Однако было сразу очевидно, что повлиять на министра внутренних дел Московской области через губернатора мог только соответствующий епископ - митр. Ювеналий, который, как доподлинно известно, ни с какими инициативами не обращался. Никаких рядовых священников руководство области не стало бы слушать.
Кстати, бюджет РПЦ также устроен по принципу пирога: бюджеты прихода, епископа и Патриархии формируются из разных источников и почти не зависят друг от друга (кажется, в среднем приход должен отчислять в епархию 10% от доходов, но проконтролировать это невозможно). Поэтому нельзя сказать, что «яхта патриарха куплена на деньги бабушек». Яхту наверняка подарила какая-то корпорация (правда, остаётся вопросом, не лучше ли было попросить дарителей направить деньги на конкретную помощь, скажем, одному из северных монастырей).
Такая рыхлая система не без оснований может показаться неэффективной и архаичной. Однако она, в частности, даёт РПЦ огромный запас прочности. Богатство спонсоров и благосклонность властей преходящи, любой из священников или епископов может погрязнуть в пороках или уйти в раскол, высший епископат нетрудно отправить в Соловки (как уже бывало), половина страны может оказаться за линией фронта… Но церковная жизнь продолжается до тех пор, пока есть верующие. Кроме того, в отличие от служащих коммерческих структур, значительная часть священников (куда больше, чем видно из телевизора или ЖЖ) и их паствы готовы жить в бедности и работать бесплатно, если они уверены, что на то воля Божия. Их бесполезно увольнять и очень трудно запугать, хотя и численным большинством они никогда не станут. Поэтому влияние, скажем, монашества на церковную политику очень значительно, хотя и мало известно широкой публике. Наконец, организационная раздробленность позволяет уживаться в рамках одной организации людям самых разных национальностей, общественного положения, политических взглядов и воззрений на то, какой Церковь быть должна. Каждый может найти то, что ему подходит.
Что мы имеем в итоге? Патриарх играет в повседневной жизни верующего и его прихода очень скромную роль, потому что не влияет напрямую ни на финансы прихода, ни на фигуру священника. Разумеется, он задаёт общий вектор развития организации, выступает как верховный судья во внутренних спорах, назначает епископов и в значительной мере является публичным лицом РПЦ. И к сожалению, последнее означает, что ему следует приобрести «тефлоновость», свойственную бывалым западным политикам.
Скандалы вокруг личности Патриарха (его собственности, бизнеса, друзей, интимной жизни) совершенно не затрагивают меня как рядового прихожанина - я просто не нахожу им места в великопостном ритме жизни. Однако я понимаю, что 97% населения судит о РПЦ по заголовкам типа «Шок! Любовница патриарха занимается квартирным рейдерством!» И к сожалению, некоторая часть православных начала мыслить в этой же парадигме, выставляя контрлозунги «Клевета на Патриарха - атака на Россию/Православие». Это вредно для имиджа РПЦ, но ещё печальнее для духовной жизни самих защитников. Церковь стояла тысячу лет и будет стоять до скончания дней, полоскание даже самых грязных подштанников не одолеет её. К сожалению, по множеству причин Патриарх не может публично заявить, например, так: «Моя двоюродная сестра - недалёкая пожилая женщина, которая не знает меры в конфликтах с соседями. Мне следовало бы вмешаться раньше. Уверен, мы со всеми договоримся полюбовно.» Но из этого нужно вынести, на мой взгляд, главный урок: «Меньше страха, меньше ненависти, больше свободы и любви». Вместо того, чтобы выливать ушат компромата на обидчика, гораздо лучше публично примириться с ним.
Впрочем, проблема не только в этом. Небывалый размах, который приобрели скандалы вокруг "Пусси райот" и Квартиры говорит не столько о том, что перед нами - хитрая диверсия, сколько о степени раздражения значительной части общества, накопившегося вокруг РПЦ. Вряд ли тут есть однозначно виноватая сторона. Прихожане и клир РПЦ далеко не идеальны, но и мiр во зле лежит. Полагаю, самой беспроигрышной и этически безупречной мерой является самоограничение.
Патриарху не запрещено владеть часами на миллион, и легко осудить тех, кто будет годами пережёвывать эту новость, не интересуясь прочей деятельностью иерарха. Но не лучше ли последовать завету апостола Павла: «Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных. Ибо если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, сидишь за столом в капище, то совесть его, как немощного, не расположит ли и его есть идоложертвенное? И от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос. А согрешая таким образом против братьев и уязвляя немощную совесть их, вы согрешаете против Христа. И потому, если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего.» (1 Кор.8:9-13). Патриарху ввести немощных в соблазн легко как никому другому, и неспроста Церковь соборно молится о нём, испрашивая Божией поддержки.
Защищая право каждого на частную жизнь, нужно помнить слова Спасителя:
«Что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях.» (Лк.12:3)
Подписаться на журнал
Иван Давыдов во многом прав. Общество поляризуется, каждый из нас под давлением записей в ленте друзей рано или поздно формирует и высказывает свою позицию, к нему приходят в комментарии те, кто высказался раньше... Непонимание множится. Я атеист, поэтому никак не мог понять, как это может быть: все сколько-нибудь заметные в обществе деятели известной организации выглядят как кто угодно, только не как нравственный ориентир. Как же можно одобрять их деятельность и считать, что она на пользу нашему обществу?! Предлагаю почитать мнение об этом одного моего хорошего знакомого.
Оригинал взят у linguiste в О квартирном вопросе и структуре РПЦ
Хотел написать своё ценное мнение про «квартиру патриарха», но решил, что надо начать издалека.
…Популярность в медиа, обрушившаяся на Церковь с конца 1980-х, сыграла с ней злую шутку. Она облегчила проповедь (правда, в основном для тех, кто уже был готов её принять), но в результате невоцерковлённые жители России (то есть примерно 97%) стали отождествлять РПЦ, Православие в целом, да и вообще христианство с парой-тройкой лиц из телеящика.
Это в корне противоречит тысячелетнему опыту РПЦ - да и текущему положению дел.
Основная единица церковной организации - приход. Рядовой прихожанин редко имеет дело с более высокими уровнями церковных властей - ну разве что подаются коллективные прошения и жалобы по церковной линии, да иногда в его храм приезжает местный епископ. Соответственно, именно приходской священник несет ответственность за уровень богослужений, состояние храма, работу кружков и воскресной школы; кроме того, обычно именно он принимает большинство исповедей. На этом уровне, кстати, обратная связь вполне реальна: активный прихожанин может выразить священнику своё недоумение чем-либо (например, качеством хора или тем, что Евангелие читается по-русски/не по-русски), уже не говоря об адресной поддержке какого-либо начинания (например, оплатить написание и установку важной для себя иконы или купить рождественские подарки ученикам воскресной школы). Если священник его активно не устраивает, почти всегда есть возможность проголосовать ногами и перейти в другой приход. Епископ, помимо административных вопросов, взаимодействует с властями на уровне губернатора - и решает, например, вопросы выделения места под строительство церквей или лоббирует включение реставрации старинного монастыря в областной бюджет по культуре. В свою очередь, Патриарх общается с руководителями государства, крупными бизнесменами и отстаивает интересы Церкви в целом - например, посредством лоббирования определённых законов.
Таким образом, властная вертикаль РПЦ более или менее соответствует государственной, и каждый слой общества взаимодействует с соответствующим уровнем церковных иерархов. Простому прихожанину до Патриарха - как до Луны, и существенно дальше, чем до Путина.
Отступление для ролевиков: когда в 2006 году был разогнан «Последний Союз», одна из версий обвиняла в этом ретивых попов. Однако было сразу очевидно, что повлиять на министра внутренних дел Московской области через губернатора мог только соответствующий епископ - митр. Ювеналий, который, как доподлинно известно, ни с какими инициативами не обращался. Никаких рядовых священников руководство области не стало бы слушать.
Кстати, бюджет РПЦ также устроен по принципу пирога: бюджеты прихода, епископа и Патриархии формируются из разных источников и почти не зависят друг от друга (кажется, в среднем приход должен отчислять в епархию 10% от доходов, но проконтролировать это невозможно). Поэтому нельзя сказать, что «яхта патриарха куплена на деньги бабушек». Яхту наверняка подарила какая-то корпорация (правда, остаётся вопросом, не лучше ли было попросить дарителей направить деньги на конкретную помощь, скажем, одному из северных монастырей).
Такая рыхлая система не без оснований может показаться неэффективной и архаичной. Однако она, в частности, даёт РПЦ огромный запас прочности. Богатство спонсоров и благосклонность властей преходящи, любой из священников или епископов может погрязнуть в пороках или уйти в раскол, высший епископат нетрудно отправить в Соловки (как уже бывало), половина страны может оказаться за линией фронта… Но церковная жизнь продолжается до тех пор, пока есть верующие. Кроме того, в отличие от служащих коммерческих структур, значительная часть священников (куда больше, чем видно из телевизора или ЖЖ) и их паствы готовы жить в бедности и работать бесплатно, если они уверены, что на то воля Божия. Их бесполезно увольнять и очень трудно запугать, хотя и численным большинством они никогда не станут. Поэтому влияние, скажем, монашества на церковную политику очень значительно, хотя и мало известно широкой публике. Наконец, организационная раздробленность позволяет уживаться в рамках одной организации людям самых разных национальностей, общественного положения, политических взглядов и воззрений на то, какой Церковь быть должна. Каждый может найти то, что ему подходит.
Что мы имеем в итоге? Патриарх играет в повседневной жизни верующего и его прихода очень скромную роль, потому что не влияет напрямую ни на финансы прихода, ни на фигуру священника. Разумеется, он задаёт общий вектор развития организации, выступает как верховный судья во внутренних спорах, назначает епископов и в значительной мере является публичным лицом РПЦ. И к сожалению, последнее означает, что ему следует приобрести «тефлоновость», свойственную бывалым западным политикам.
Скандалы вокруг личности Патриарха (его собственности, бизнеса, друзей, интимной жизни) совершенно не затрагивают меня как рядового прихожанина - я просто не нахожу им места в великопостном ритме жизни. Однако я понимаю, что 97% населения судит о РПЦ по заголовкам типа «Шок! Любовница патриарха занимается квартирным рейдерством!» И к сожалению, некоторая часть православных начала мыслить в этой же парадигме, выставляя контрлозунги «Клевета на Патриарха - атака на Россию/Православие». Это вредно для имиджа РПЦ, но ещё печальнее для духовной жизни самих защитников. Церковь стояла тысячу лет и будет стоять до скончания дней, полоскание даже самых грязных подштанников не одолеет её. К сожалению, по множеству причин Патриарх не может публично заявить, например, так: «Моя двоюродная сестра - недалёкая пожилая женщина, которая не знает меры в конфликтах с соседями. Мне следовало бы вмешаться раньше. Уверен, мы со всеми договоримся полюбовно.» Но из этого нужно вынести, на мой взгляд, главный урок: «Меньше страха, меньше ненависти, больше свободы и любви». Вместо того, чтобы выливать ушат компромата на обидчика, гораздо лучше публично примириться с ним.
Впрочем, проблема не только в этом. Небывалый размах, который приобрели скандалы вокруг "Пусси райот" и Квартиры говорит не столько о том, что перед нами - хитрая диверсия, сколько о степени раздражения значительной части общества, накопившегося вокруг РПЦ. Вряд ли тут есть однозначно виноватая сторона. Прихожане и клир РПЦ далеко не идеальны, но и мiр во зле лежит. Полагаю, самой беспроигрышной и этически безупречной мерой является самоограничение.
Патриарху не запрещено владеть часами на миллион, и легко осудить тех, кто будет годами пережёвывать эту новость, не интересуясь прочей деятельностью иерарха. Но не лучше ли последовать завету апостола Павла: «Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных. Ибо если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, сидишь за столом в капище, то совесть его, как немощного, не расположит ли и его есть идоложертвенное? И от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос. А согрешая таким образом против братьев и уязвляя немощную совесть их, вы согрешаете против Христа. И потому, если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего.» (1 Кор.8:9-13). Патриарху ввести немощных в соблазн легко как никому другому, и неспроста Церковь соборно молится о нём, испрашивая Божией поддержки.
Защищая право каждого на частную жизнь, нужно помнить слова Спасителя:
«Что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях.» (Лк.12:3)
Подписаться на журнал