Июнь. Горячие будни.
25 июня. Мой первый рабочий день в библиотеке. Приходит читательница, которая сдает учебники, взятые в прошлом году. Открывая ее формуляр, я вижу записанные почти год назад моей рукой книги. Приветствие библиотеки. Улыбаюсь...
Вчера проговорили про 24 - число Матери Мира, а сегодня, считая статистику посещений, обнаружили это число дважды в графе: взрослые и дети. Вероятность такого совпадения невероятная. 24 июня мы отметили 24 взрослых и 24 детских посещения за последние десять дней. Красотой чисел с нами разговаривает само пространство...
Наша комната на мансарде снова отделена знакомой с прошлого приезда шторкой. Тут очень уютно. Целый месяц мы проживем с Галей в одной пионерской комнате, не испытав ни на мгновение раздражения и усталости друг от друга. Каждый набирается сил для своих испытаний. Мы чувствуем, что не можем мешать друг другу эмоциональной реакцией. Красота и таинственность Алтая, почти не передаваемая словами, дает нам силы подниматься над привычными ощущениями.
26 июня. У меня чудное место для занятий цигун и для чая. Я скосила пятачок в высокой траве, а рядом три хвойных субъекта: елочка, лиственница и кедр. Все еще малыши. Но Солнце здесь не знает милосердия. Оно льет свой свет на полную катушку. Нужен навес. Я пью чай и пытаюсь материализовать в пространстве колышки, на которые можно будет прибить ткань, и коврик, который можно будет постелить под навес. Но колышки нужно добыть и вбить, белую техническую ткань, именуемую у нас на Вятке спонбондом, а здесь акрилом, я не сообразила взять из Хоровода, а пенку я забыла в Колосе... Да уж, хорошая получается материализация.
И тут мой взгляд выхватывает перед собой сооружение, которое очень напоминает чайную беседку. Надо же! Пока я размышляю, на меня смотрит и улыбается прекрасное чайное место.
Процесс материализации пошел обычным путем, без нарушения законов нашего физического мира. Навес есть, прекрасный персидский ковер уже выдан мне хозяйкой Ольгой, огромный рулон акрила взят на прокат у Калошина.
Осталось применить к Виктору метод Прия Вадини - и чайная беседка будет служить нам все лето (по странному стечению обстоятельств этот уже почти состоявшийся процесс так и не состоится. Сначала изменилась погода, потом изменилась я, а потом в моей чайной беседке поселился пёс Грей. Когда вернулась погода, я продолжила пить чай на своем выкошенном пятачке, а Грей из моей беседки теперь подает мне знаки требования еды и лает, когда я играю на варгане. Вполне в общем хозяйское поведение...)
27 июня. Рано утром Виктор принес воды с родника. Свежая и чистая вода всегда радость, а для чайного человека особенно.
Над Виктором я по-доброму подшучиваю. Он - хорошая мишень. Не обижается. Во всяком случае, пока. Ему достался один из самых нелегких и важных видов труда: огород и теплица. Дождей нет. Мы с Галей подключаемся к нему в помощь и после рабочего дня поливаем грядки со свеклой, морковью, луком, укропом, клубникой. Ему достаются капуста, кабачки и тыква. Всё радуется и растет на глазах. Растем и мы.
Момент полного счастья наступает, когда сидишь ранним утром в траве просыпающегося сада, налита первая чашка чая, а вокруг любимые горы, которые звучат величественной тишиной и непреложные лучи Солнца, выходящего на свой каждодневный труд. Впереди час прекрасной медитации, размышлений, обертонной песни варгана, чтения и записей в поле чая и долины. А неподалеку в библиотеке уже призывно поет пила и звучит огнетушительный гонг к завтраку. Начинается новый трудовой день. Я к нему присоединюсь чуть позже. У меня небольшая творческая привилегия. Мой чай продолжается. В гостях, как всегда, кузнечики и Солнце. Я прижимаю к губам горячий варган и вливаю в пространство через его обертоны благодарность моего сердца всему, что зримо и незримо, что есть и что будет.
Над горами дымка. Белуха еще ни разу не показалась. А я не спешу и улыбаюсь туда, где она сокрыта, как тайна времени. Мой любимый холм по-прежнему бархатный и невозмутимый. Он лежит, грея на Солнце свою мягкую шерстку, которую так хочется погладить со всей возможной нежностью. Он радует глаз и смягчает сердце. И я не одинока в своей любви к этому инобытийному животному. Галя тоже полюбила его с первого взгляда, и неизменно реагирует а него нежными словами и улыбкой. Путешествие на этот холм у нас еще впереди. Многое еще впереди...
Сегодня за книгами пришла учительница из Теректы. Сердце мое забилось быстрее -- я по-прежнему люблю это место и очень хочу там побывать. Мы разговорились, и я узнала, что Татьяна преподает в школе, а муж держит в лесу пасеку. Я заручилась разрешением в случае необходимости зайти в гости. А через час пришла женщина, которая бывает в библиотеке раз в несколько месяцев и с которой мы в прошлом году говорили про Теректу. Она тогда даже звонила после моего эмоционального рассказа о дневке на берегу очаровавшей меня реки своей знакомой, которая хотела продать там дом. И вот, снова по привычному синхронизму, в один день, в течение одного часа, дважды четко прозвучала Теректа. Можно назвать день Теректы. Только что мне с этим делать?..
«Не будем делать выводов, но будем изучать и складывать...» Н.К. Рерих «Сердце Азии».
На улице на солнце 35 и выше. А солнце везде. Снова устойчиво вспоминается Туркмения. Но в восемь часов вечера наступает момент блаженства. Солнце садится за Теректинский хребет, подкрашивая закатные облака, жара мгновенно превращается в нежное тепло, настолько мягкое, что кожей ощущаешь его ласку от равновесия температур между телом и пространством. Можно купаться в этом добром воздухе. Чуть позже с гор пойдут потоки ветра, теплого и сильного. А потом он стихнет, и выйдут звезды. Так происходит каждый день, и мы все очень любим это время. Рабочий день закончен, прошел ужин, и каждый уходит в свой отдых. Мы с Галей и Виктором идем поливать огород. Иногда к нам присоединяется десятилетний Ярослав.
Я с удовольствием таскаю тяжелую лейку, понимая, что это первый физический труд, который я делаю с настоящим удовольствием. Потому что меня никто не заставляет, не хвалит, не ругает, не убеждает. Я не преодолеваю себя, я просто чувствую какую-то непреложную и добрую целесообразность этого действия. Я ощущаю благодарность растений, дождавшихся прохладной воды, я знаю, какими вкусными и радостными будут наши общинные обеды и ужины, приготовленные из этих растений. Мои нетренированные, затекшие от сидения у компьютера, мышцы радуются этому мерному движению. Мы ведем неспешный разговор, прерываемый дружным смехом. Когда Ярослав пытается экономить силы и поливать только там, где видны ростки, я изображаю ему невидимые, сидящие в земле растения, которые вопят голосом Кальцифера: «Нас, нас тоже полей, мы чахнем! Эх!.. Опять воды не досталось, вырастешь тут с вами...» Мы все хохочем, и Ярослав поливает теперь всю грядку полностью. И вот он уже поливает вместе с нами весь огород, забыв о том, что он только что хотел сбежать после первой грядки.
С Виктором говорим о Средней Азии. Он родился в Узбекистане, а я 13 лет прожила в Туркмении. Мы оба жили в пустыне Каракумы. Не потому ли мы сразу почувствовали созвучие при всей нашей явно заметной разнице?
Мысль моя уходит к моим друзьям, с которыми мы прошли долгие годы скитаний по миру. Окошки моей мансарды украшены самыми дорогими фотографиями. Одно окошко земное, там близкие друзья и мои музыкальные кумиры. А второе окошко Надземное, на нем все, что дорого моему духу. Я посылаю фотографии моих окошек Константину, и он пишет мне в ответ: «Ты живешь в своем прекрасном мире! Помни об этом всегда...»
А в вечернем небе парила волшебная птица, и перед нами лежала вечность алтайского странствия.
Продолжение следует...