Привет далеким друзьям!
28 июня. Снова передаю чайную эстафету утреннего чая в тишине по четвергам. В прошлом году таких четвергов было четыре. Надеюсь, что в этом году будет больше. Разница во времени позволяет мне провести церемонию раньше и вместе с Солнцем по лучу отправить привет далеким друзьям. Сегодня особенно глубоко звучит варган. Сегодня особенно красивые слова читаю в любимой книге.
«Рука Моя пошлет решение среди утесов мира. Считайте дощатую крышу тверже железа. Считайте урочную минуту длиннее часа. Путь удлиненный короче прямой пропасти. Спросите - зачем загадки, зачем эзотеризм? Клубок событий полон разноцветными нитями. Каждый ковш из колодца иного цвета. Среди событий много поспешающих; эти далекие друзья, не связанные по внешности, наполняют нашу корзину, и конечный свет торжествует...» «Община».
Я пью чай, закрываясь легким платком от Солнца, слушаю стрекотание травы, полной кузнечиками, смотрю на покрытые дымкой холмы Катунского хребта и думаю одну-единственную мысль: О, Господи! Неужели это происходит?! Неужели это происходит со мной? Неужели мне не нужно бояться, что это исчезнет? Не нужно заслуживать, удерживать, выстраивать... неужели все зависит только от меня? И я могу спокойно трудиться, ощущая на себе тональность благородства идущих в караване верблюдов, которые нащупывают линии пониженной гравитации? Этот образ подарил мне в дорожку Константин Юдичев, и этот образ принял эстафету у прошлогоднего Ёжика, упавшего в Реку, которого мне подарил Алексей Борисов.
С днем рождения, Алексей, дорогой Друг в пространстве и времени, уважаемый инструктор моего алтайского путешествия, человек, который спас меня в очень трудный момент, придя ко мне буквально из пространства. Сколько далеких друзей, разбросанных по миру, трудятся над единым узором нашего будущего! Сейчас, здесь я чувствую это особенно ясно. Привет далеким друзьям!
Сегодня утром в библиотеке посетителей мало. Солнце беспощадно поливает всё золотым жаром. Приходят два парня, алтайцы, шли несколько километров по жаре из Курунды. Просят какую-нибудь книгу по истории древнего мира. Откуда такой интерес к истории? Оказывается, они нашли на поле возле своей деревни бронзовый наконечник топора, хотят найти описание, чтобы понять, что за находка. Ищем в монографии В.А. Могильникова «Кочевники северо-западных предгорий Алтая в IX-XI веках». Долго смотрят, примеряются, похожим оказывается только тесло из деревни Гилево.
Предлагаю им принести артефакт, чтобы я его сфотографировала и помогла им оформить запрос в какой-нибудь музей. Мнутся, глаза опущены в пол. Продать хотим, говорят. Объясняю, что такие вещи скорее всего представляют ценность только для музеев, и что музей как раз может и купить. Хмурятся. А работы у вас нет? - спрашивают. Вздыхаю и говорю, что к сожалению нет. Уходят. А у нас работа плотной вибрацией висит в воздухе, ожидая сотрудников. Только им она не подойдет, потому что она добровольная и бескорыстная.
Видимо, я достаточно громко вопрошала вчера в пространство: почему так ярко зазвучала Теректа? Что мне с этим делать? Что означают эти знаки синхронизма?.. Сегодня в библиотеку пришла женщина, которая, сама того не ведая, всё мне объяснила. Я должна была просто занять ее вежливой беседой, пока она ожидала одну из местных жительниц. А в итоге получился двухчасовой насыщенный разговор о будущем Уймонской долины. Когда она сказала, что строится в Теректе, я уже, как вы понимаете, не удивилась. Я стала ей с ходу рассказывать свою историю о внезапной влюбленности в это место, причину которой я до сих пор не могу понять. И когда я сказала, что туда даже добраться ни на чем нельзя, она произнесла волшебную фразу, с которой началось наше, надеюсь долгое, взаимодействие. Она сказала, загадочно и немного устало улыбаясь: скоро всё будет...
Я почувствовала сердечный трепет от этих слов и обрушила на нее сотню вопросов. Она только три дня назад вернулась из похода на Катунский хребет, она еще только возвращалась в наш мир, приходя в себя после нефильтрованной энергии этого хребта, как она сказала. Ей нелегко дался рассказ для меня, но почувствовав мой непраздный интерес, она посвятила меня в интереснейший проект, который я дам здесь только наметками, чтобы не мусолить зреющий росток. Она проектирует жилой микрорайон в Теректе с инфраструктурой, курортной жилой зоной, апартаментами в аренду и прочими радостями организованного турбизнеса. Вряд ли я сейчас могу сказать по этому поводу что-то вразумительное, я слушала свою ноту информации. Сейчас она пока строит образцовый дом, который должен стать началом этого микрорайона. Она серьезно изучает аналогичные западные варианты таких маленьких туристических или курортных городков, опыт которых она адаптирует под местную специфику. Почему в Теректе? Я, конечно, задала этот свой сейчас самый важный вопрос. И она рассказала о том, что это место силы, что по слухам где-то там, под самой рекой, проходит разлом, что глубокое ущелье, из которого вытекает река Теректа, делит Теректинский хребет ровно пополам, а что по самому хребту проходит целая полоса курумов или курганов, которые, по преданиям, принимают и адаптируют информацию или энергию, идущую с Катунского хребта, ту самую нефильтрованную энергию, которая через преломление в поле Теректинского хребта становится жизненной, земной силой. Теперь я понимаю, почему алтайцы всегда селились именно у подножья Теректинского и считали именно его священным. А суровый Катунский приглянулся искателям Шамбалы. Она сказала, что Терек как и Тополь - это родовое дерево, можно сказать, дерево жизни.
Несколько лет назад Елена (ну, конечно, ее зовут Елена:) спроектировала санаторий «Асонов ключ» на Теректе, а сейчас проектирует будущий курортный микрорайон. Это, как она сказала, если без философии. Но разве такие вещи могут происходить без философии? Да еще и здесь, на Алтае? Да, она знакома с Агни Йогой, хотя и не глубоко, и читала письма Елены Ивановны Рерих, в одном из которых Елена Ивановна описывает, как она, стоя на балконе дома в Верх-Уймоне, увидела тонкий образ Города на горах. И смотрела она в этот момент именно на Теректу...
Присоединяйтесь к нам, сказала Елена. Я вздыхаю. Это не мой уровень. Но вот когда появятся люди, мои способности могут понадобиться. Елена говорит замечательные слова: все мы сталкеры в этом мире, и каждый из нас ведет своих людей в свою зону. О, как мне радостно от этих слов, от этого созвучия с Еленой при всей нашей разнице в подходе к организации жизни. Да, я тоже называю себя сталкером. И я надеюсь, что смогу влиться в этот процесс, если там будет не только коммерческая частота. Елена решает пригласить меня спеть для группы людей, которые 14 июля вернутся с Белухи. Но у меня нет аккомпаниатора! Она решает познакомить меня с Александром Бреховым, солистом Горно-Алтайской филармонии, гитаристом, автором-исполнителем. Я не сопротивляюсь ходу событий. Я просто наблюдаю и радуюсь. Что-то изменилось в этом пространстве. Что-то выходит из глубин инобытия. Я это чувствую. Я в этом участвую. Хотя пока это больше похоже на мираж... (Миражом это пока и осталось, потому что не сложилось ни моей повторной встречи с Еленой, ни моего выступления перед группой туристов, ни знакомства с Александром Бреховым. Но я не тороплюсь. Я знаю, что Алтай ничего не проявляет без смысла и продолжения. Но сроки продолжения он определяет тоже сам).
Показалась Белуха. Пока только левая дуга, название которой я забыла. Знаменитой вершинки еще не видно. Вторая вершинка здесь вообще бывает видна считанные разы за лето. Но вот, наконец-то она появляется, долгожданная, величественная, отстраненная и белоснежная Белуха. Вечером мы пойдем на ручей, в то ущелье, где я штурмовала свой второй, незнакомый холм, с которого я спускалась с песнями Константина. Теперь я пойду не одна, со мной моя соратница, возможно даже боевая подруга Галина. Мне интересно наблюдать за ней, замечая в ней те состояния, которые я переживала в прошлый приезд. Но мы с ней очень разные, и Алтай у нас тоже разный.
Однако, на ее фоне я отчетливо вижу себя совершенно не новичком, и мне интересно наблюдать не только за ней, но и за собой. Я спокойно и без боязни кого-либо обидеть выполняю свою корреспондентскую работу - фотографирую, наблюдаю, спрашиваю, записываю. Сейчас я, как никогда, уверена в том, что это совершенно необходимо. То, что происходит здесь - уникально. Записывать это можно только болея, сопереживая, чувствуя и находясь в гуще этого процесса. Пока мне удается быть в эпицентре, я должна это записать. Возможно, кто-то ждет именно такого рассказа, и у кого-то затрепещет сердце предчувствованием чего-то очень нужного (так спешит делать панорамы разных красивых мест сотрудник библиотеки Михаил, говоря, что от созерцания этих панорам может измениться судьба не одного человека, который почувствует нетеоретическую красоту этих мест и решит приехать сюда).
Насколько другая здесь атмосфера в этот мой приезд! Такие явные изменения и подвижки, недвусмысленный качественный скачок. Теперь здесь множество компьютеров, почти сносный интернет, кипит работа по сайту, снимаются панорамы местности с разных ракурсов, проведено электричество в книгохранилище, сварен каркас будущего концертного зала с органом (такова мечта Калошина), начата полная каталогизация и систематизация книг в электронной системе ИРБИС. Здесь есть красивые женщины, почти доделан душ, приведена в порядок кухня.
Сюда стали приезжать совсем другие люди, много интересных людей, разных специалистов. Сейчас я здесь как рыба в воде. Здесь весело, дружно, работисто, доброжелательно, серьезно, неравнодушно, сердечно. Хотя ситуация тонко меняется, когда меняется состав сотрудников. Ситуация меняется и как отражение каких-то скрытых внутренних процессов. Но пока я могу сказать, что иначе как общинным трудом это не назовешь. Вот так и будем называть в радость!
Звучит гонг на ужин. Роль гонга здесь исполняет огнетушитель, по которому дежурный призывно стучит ложкой (чем на самом деле стучали по нему, я так и не выяснила, и потом ему на смену пришел новый чугунный вариант).
Совместная трапеза напоминает о прошлой монастырской традиции. Калошин пытается удержать тишину за едой. Некоторые из нас не вписываются в это правило, иногда крепко получая за это нарушение.
Хочется так о многом говорить - здесь концентрация любимых тем настолько высока, что кажется, будто ты, действительно, попал в будущее - в ефремовское, в рериховское, в ленинское. Кормят здесь очень обильно и вкусно. Работы много, и она иногда очень нелегка. Мне очень нравится сейчас состав сотрудников. Очень разные люди, объединенные верой в то, что жить по-другому возможно. Люди, готовые пробовать себя в радостном, добровольном, бескорыстном, созидательном и каждодневном труде - по великому примеру Сергия Радонежского. И две четкие линии объединяют эту школу будущей общины: Рерихи и Алтай. Большего лично я желать просто не могу. Думаю, что именно к этому я шла всю свою жизнь: жить вот в такой среде, в таком поле, в таком мире...
Вечер. В прошлый раз фора новичка длилась три недели, в этот раз - три дня. Стремительное нарастание темпа, однако! Три дня настоящего общинного счастья. А на четвертый - тюк молоточком кармы по макушке самости...
При серьезном внутреннем несовершенстве практически всех современных людей на Земле долгого и гармоничного единения быть не может. Наступает эйфория, иллюзия свершившегося, ослабляется зоркость. И тогда реальность напоминает тебе о внешней и внутренней дисциплине, о сдержанности, о скромности, о приоритетах. Сначала ты сильно расстраиваешься, но потом улыбаешься.
«Никто ничего не лишен - приди, протяни руку к трапезе духа...» «Община».
Жарко. Мы все устали. Калошин рычит. Мы затихли. Нужно делать перерыв. Мы с Галей не едем со всеми на Катунь, а идем на прогулку к ручью перед Башталой. Именно там я в прошлый раз штурмовала свой второй холм, где меня посетило ощущение инобытия...
Прошлись вдоль ручья. Здесь есть комары - а мы уже успели привыкнуть к их отсутствию. Галя рвется на малый холм, забыв про больную ногу. Я пытаюсь сдерживать ее порыв, но тщетно. Она уже наверху, я иду за ней, хорошо зная, что будет потом. Пьем широту, краски заката и Белуху, я играю на варгане, а комары несколько понижают пафос. Идем вниз. Я ползу, испытывая привычные приступы страха. А Галя лихо танцует вниз, используя мою присядку. Ну и ну! Сама же, говорит, научила! Смотрит на мое сползание, смеется, жаль, говорит, у меня фотоаппарата нет. Однако... Не понимаю, почему я так боюсь? То ли воображение мне слишком ярко рисует картину «голова-ноги-голова-ноги», то ли какие-то глубинные ступоры срабатывают. Мне это надоедает, и я вдруг начинаю спокойно спускаться. Благословенны впередиидущие!
Идя к ручью, мы увидели какое-то большое насекомое, которое носилось зигзагами по воздуху и истошно стрекотало, будто потеряло кого-то очень важного и любимого (позже мы узнали, что это был банальный кузнечик). На обратном пути мы увидели, что он продолжает свой пилотаж. Мы посмеялись над ним и запели песню: «На дороге чибис, на дороге чибис, он кричит, волнуется, чудак...» И что вы думаете? Он на нас разозлился и напал, буквально атаковал нас, с размаху врезавшись сначала в Галю, а потом в меня. Было немного не по себе, и мы решили, что здесь нужно быть осторожными всегда и везде. Всем нелегко в сильном поле Алтая...
Продолжение следует...