Анчар и др.
Перечитал интереснейшую статью Александра Долинина о контексте пушкинского "Анчара".
В числе прочего автор ссылается на книгу "Hobson-Jobson. A Glossary of Colloquial Anglo-Indian Words and Phrases, and of Kindred Terms. Etymological, Historical, Geographical and Discursive" (London, 1903); оказалось, что словарь этот есть в онлайне и доступен для скачивания (в pdf и djvu).
Этот огромный (тысячестраничный!) справочник совершенно бесценен для таких любителей Киплинга, как я. Фактически, это энциклопедия, в которой собраны не только слова, вошедшие в разговорный язык "англо-индийского" общества, но и, что еще важнее, указания на контексты, историю, этимологию и пр., и пр. Так, например (как сообщает Долинин, а я проверил) можно прочитать, что один и тот же изобретательный человек (под разными псевдонимами) поразил Европу статьями о цейлонской змее Анаконде, которая давит до смерти тамошних тигров (!), да и слона может завалить между делом; и об Упасе, древе яда, которое травит почву вокруг себя, так что даже трава не растет. С анакондой разобрались довольно быстро, а вот упас - через Эразма Дарвина, Кольриджа и Саути - добрался до России уже не как ботаническая реальность, но емкий образ.
Кстати, пальма из пратчеттовского романа "Nation", растущая на островах South Pelagic Ocean, явно происходит от упаса: "The lonesome palm (Cocos nucifera solitaria) is common over most of the Pelagic, and is unusual in that an adult tree secretes a poison in its root that is deadly only to other palms. Because of this it is not unusual to find only one such palm on the smaller islands and a thousand cartoons are, therefore, botanically correct".
Еще об "Анчаре". В черновике Пушкин сообщал: "Природа Африки моей / Его в день гнева породила" - что, как показал Долинин, восходит к "Талабе" Саути; и что, разумеется, не может не напомнить "Под небом Африки моей...". Видится мне в этом некая - вполне понятная, но не очень уместная - национальная гордость: вот что порождает Ганнибалова отчизна; и, конечно, в объективно-сущем и бесчеловечном мире "Анчара" никакого авторского "я" быть не может.
И по поводу национальной гордости. Первый набросок стихотворения - краткая запись "upas - анчар" сделана на полях черновиков "Полтавы": "Давно Украйна волновалась / В ней искра, тлея, разгоралась" и т.п. Уж не знаю, какие ассоциации возникли у Пушкина ("И с ними гибель разослал"?), но мне связь между двумя текстами кажется весьма знаменательной. В пустыне чахлой и скупой, м-да. Що вивела чаєнят при битій дорозі.
В числе прочего автор ссылается на книгу "Hobson-Jobson. A Glossary of Colloquial Anglo-Indian Words and Phrases, and of Kindred Terms. Etymological, Historical, Geographical and Discursive" (London, 1903); оказалось, что словарь этот есть в онлайне и доступен для скачивания (в pdf и djvu).
Этот огромный (тысячестраничный!) справочник совершенно бесценен для таких любителей Киплинга, как я. Фактически, это энциклопедия, в которой собраны не только слова, вошедшие в разговорный язык "англо-индийского" общества, но и, что еще важнее, указания на контексты, историю, этимологию и пр., и пр. Так, например (как сообщает Долинин, а я проверил) можно прочитать, что один и тот же изобретательный человек (под разными псевдонимами) поразил Европу статьями о цейлонской змее Анаконде, которая давит до смерти тамошних тигров (!), да и слона может завалить между делом; и об Упасе, древе яда, которое травит почву вокруг себя, так что даже трава не растет. С анакондой разобрались довольно быстро, а вот упас - через Эразма Дарвина, Кольриджа и Саути - добрался до России уже не как ботаническая реальность, но емкий образ.
Кстати, пальма из пратчеттовского романа "Nation", растущая на островах South Pelagic Ocean, явно происходит от упаса: "The lonesome palm (Cocos nucifera solitaria) is common over most of the Pelagic, and is unusual in that an adult tree secretes a poison in its root that is deadly only to other palms. Because of this it is not unusual to find only one such palm on the smaller islands and a thousand cartoons are, therefore, botanically correct".
Еще об "Анчаре". В черновике Пушкин сообщал: "Природа Африки моей / Его в день гнева породила" - что, как показал Долинин, восходит к "Талабе" Саути; и что, разумеется, не может не напомнить "Под небом Африки моей...". Видится мне в этом некая - вполне понятная, но не очень уместная - национальная гордость: вот что порождает Ганнибалова отчизна; и, конечно, в объективно-сущем и бесчеловечном мире "Анчара" никакого авторского "я" быть не может.
И по поводу национальной гордости. Первый набросок стихотворения - краткая запись "upas - анчар" сделана на полях черновиков "Полтавы": "Давно Украйна волновалась / В ней искра, тлея, разгоралась" и т.п. Уж не знаю, какие ассоциации возникли у Пушкина ("И с ними гибель разослал"?), но мне связь между двумя текстами кажется весьма знаменательной. В пустыне чахлой и скупой, м-да. Що вивела чаєнят при битій дорозі.