Потому что нельзя просто съездить к врачу на приём
Едем с Алинкой на автобусе к глазному врачу. Читаем книжку про Эльзу и Анну. Голос у девочки звонкий. Весь автобус знает, что мы читаем книжку. Сидящие рядом женщины умиляются, улыбаются, сплошное мимими.
И тут Алинка спрашивает:
- Родители Эльзы и Анны умерли. Почему люди умирают?
Сидящая рядом женщина поворачивается к Алинке и говорит, улыбаясь:
- Видишь ли, Иисус…
- Никакого Иисуса, - резко перебиваю я. - Не позволю навязывать религию моей дочери.
Женщина перестала улыбаться, отвернулась. Алинка ничего не заметила. Я сидела в двойственных чувствах. С одной стороны - всегда радует, когда резкий ответ на токсичность вылетает сам, без нужды преодолевать внутреннее сопротивление. С другой - ну ёлки-палки, в автобусе невозможно проехать, чтобы уязвимость ребёнка не попытались проэксплуатировать!
- Что рождается - то умирает, - сказала я дочке. - Так работает жизнь.
- Несправедливо, - заявила Алинка. - Лучше бы мы жили вечно.
Когда она станет постарше, мы поговорим с ней про вечность. Про то, что желанная вечная жизнь только тогда хороша, когда есть возможность сохранения личности. Про то, что эволюция оптимизирует не личность, а приспособляемость, способность адаптироваться к окружающему миру. Присутствие личности для адаптаций совершенно не обязательно. Наши биологические тела живут по законам эволюции, которая их создала, и сохранять личность не заточены. Что, заметим в скобках, является ещё одним аргументом против разумного дизайна.
Любые механизмы по сохранению личности нужно вносить извне. И работать придётся против эволюции. Та ещё задача. Любой садовник, воевавший с сорняками, знает, каково это - переть против эволюционных механизмов. Вечная жизнь - уравнение с серьёзными неизвестными. Решать его ещё и решать.
А пока мы доехали к глазному врачу, получили подтверждение, что ухудшений нет, и глазные капли на следующий раз. Есть шанс, что после следующей проверки будем менять очки.
И тут Алинка спрашивает:
- Родители Эльзы и Анны умерли. Почему люди умирают?
Сидящая рядом женщина поворачивается к Алинке и говорит, улыбаясь:
- Видишь ли, Иисус…
- Никакого Иисуса, - резко перебиваю я. - Не позволю навязывать религию моей дочери.
Женщина перестала улыбаться, отвернулась. Алинка ничего не заметила. Я сидела в двойственных чувствах. С одной стороны - всегда радует, когда резкий ответ на токсичность вылетает сам, без нужды преодолевать внутреннее сопротивление. С другой - ну ёлки-палки, в автобусе невозможно проехать, чтобы уязвимость ребёнка не попытались проэксплуатировать!
- Что рождается - то умирает, - сказала я дочке. - Так работает жизнь.
- Несправедливо, - заявила Алинка. - Лучше бы мы жили вечно.
Когда она станет постарше, мы поговорим с ней про вечность. Про то, что желанная вечная жизнь только тогда хороша, когда есть возможность сохранения личности. Про то, что эволюция оптимизирует не личность, а приспособляемость, способность адаптироваться к окружающему миру. Присутствие личности для адаптаций совершенно не обязательно. Наши биологические тела живут по законам эволюции, которая их создала, и сохранять личность не заточены. Что, заметим в скобках, является ещё одним аргументом против разумного дизайна.
Любые механизмы по сохранению личности нужно вносить извне. И работать придётся против эволюции. Та ещё задача. Любой садовник, воевавший с сорняками, знает, каково это - переть против эволюционных механизмов. Вечная жизнь - уравнение с серьёзными неизвестными. Решать его ещё и решать.
А пока мы доехали к глазному врачу, получили подтверждение, что ухудшений нет, и глазные капли на следующий раз. Есть шанс, что после следующей проверки будем менять очки.