Пьяный козел
Случилось это еще в начале лета, когда установились более или менее жаркие погоды и потребность в прохладительных напитках естественным образом возросла. Засим замутил я в бане жбанчик квасу, а чтоб не мелочиться - сразу аж на сорок литров. Квас вышел, не побоюсь сказать, ядреный и хмельной, в общем, удался. Разумеется, усвоить четыре ведра квасу в короткое время семейство наше оказалось не в силах, так что жбан слитого с осадка напитка так и стоял в прохладной баньке, понемногу становясь все более забористым.
Ну и как-то раз вывел я с утра коз пастись, а через какое-то время недосчитался козла нашего, Талера, чему очень подивился - он, вообще-то, товарищ компанейский и к одиноким побегам не склонный. Я побродил вокруг, позвал его по имени, потом выкликал «чертом безрогим», «бородой многогрешной», «опездолом» и другими ласковыми кличками, но козел не отзывался. Задумавшись о таинственном исчезновении скотины стоял я на крыльце. Внезапно дверь баньки с треском отворилась и на пороге показался Талер собственной персоной. С побуревшей мокрой бороды его стекала жидкость характерного цвета и запаха, взгляд был вызывающ и слегка мутен. Он шумно потянул носом воздух, издал какой-то икающий звук и нетвердой походкой сошел с крыльца бани. Я кинулся внутрь, хотя уже примерно догадывался, что именно там произошло. Догадка оказалась верна - богомерзкий обалдуй добрался до жбана с квасом и махом высосал не менее ведра.
Я, впрочем, проявил известное легкомыслие и решил, что ничего страшного не случилось - квас, чай, не водка и даже не пиво, а козел наш скотина исключительно крупная и здоровьем крепок. Кроме того утешало знание, что дрожжевание - популярный в животноводстве прием обогащения кормов витаминами и легкоусвояемым белком, так что я махнул рукой - авось, думаю, даже на пользу пойдет.
Проклятую образину, тем временем, охватила дурашливость и козел принялся скакать в буквальном смысле как козел. Точнее, как трехнедельный козленок. Надо заметить, что забавные пируэты, свойственные молодняку коз, в исполнении груды мышц весом свыше центнера выглядели вполне угрожающе, однако до жертв и разрушений дело не дошло - ноги дурня начали заплетаться. Некоторое время он стоял, покачиваясь, с недоумением разглядывая непослушные конечности, затем вздохнул, огляделся и увидел пасущихся невдалеке коз. Воодушевившись, козел собрался было уже по девкам и даже издал приветственный рёв, но идти уже никуда не мог. Тогда он уселся на задницу и завел Песнь.
На пятой минуте исполнения Песни стали прибегать соседи с дубьем и дрекольем, будучи в полной уверенности, что нас, а возможно и всю деревню, поразил неведомый катаклизм. Когда я сообщал, что это всего лишь наш козел, соседи поражались:
- Да что ж он так голосит-то, сердешный? Плохо ему, что ль?
- Скорее, хорошо, - отвечал я, - он просто в доску пьян.
На некоторое время Пьяный Козел стал главной достопримечательностью деревни.
- Надо же, - всё приговаривала соседка Лена, - ну вылитый мой Серега.
Талер, меж тем, утомился петь и прилег.
Дальше, впрочем, было не смешно. Опьянение козла быстро стало тяжелым, он повалился на бок и закатил глаза. Я кинулся за аптечкой, проклиная себя за то, что вместо того, чтобы оказывать квалифицированную помощь, битый час потешался над пьяным козлом. Попытки промыть желудок уже ничего не дали. Кофеина или кордиамина у нас не оказалось, а лошадиные дозы пиридоксина, тиамина и аскорбинки в подъязычную вену лишь ненадолго улучшили ситуацию.
Конечности и уши новоявленного деревенского пьяницы стали холодеть, пропали рефлексы, только зрачки еще нехотя реагировали на свет. По счастью, среди прочих медикаментов, нашлась упаковка преднизолона, неведомо откуда взявшаяся. Все три ампулы ушли все туда же, под язык, и болезному вроде как стало лучше, хотя даже лежать самостоятельно не на боку, а на груди, он пока не мог.
До двух ночи дежурил я возле укрытого разным тряпьем бедолаги, а когда начало ощутимо холодать, мы с женой с превеликим трудом оттащили его на одеяле в сарай. К тому времени он уже пытался поднимать голову и что-то еле слышно блажил.
Утром я застал козла в обнимку с ведром воды, точнее - уже из-под воды. Он глядел непонимающим, совершенно обалдевшим взглядом и обиженно блеял. Встать он был еще не в состоянии, зато половину ведра малосольных огурцов с рассолом умял с легкостью. К вечеру охламон на нетвердых ногах вышел на двор, а вообще - недомогал еще несколько дней.
В общем, как говорится, употребление алкоголя требует меры и ответственности. В том числе это касается и козлов.
Ну и как-то раз вывел я с утра коз пастись, а через какое-то время недосчитался козла нашего, Талера, чему очень подивился - он, вообще-то, товарищ компанейский и к одиноким побегам не склонный. Я побродил вокруг, позвал его по имени, потом выкликал «чертом безрогим», «бородой многогрешной», «опездолом» и другими ласковыми кличками, но козел не отзывался. Задумавшись о таинственном исчезновении скотины стоял я на крыльце. Внезапно дверь баньки с треском отворилась и на пороге показался Талер собственной персоной. С побуревшей мокрой бороды его стекала жидкость характерного цвета и запаха, взгляд был вызывающ и слегка мутен. Он шумно потянул носом воздух, издал какой-то икающий звук и нетвердой походкой сошел с крыльца бани. Я кинулся внутрь, хотя уже примерно догадывался, что именно там произошло. Догадка оказалась верна - богомерзкий обалдуй добрался до жбана с квасом и махом высосал не менее ведра.
Я, впрочем, проявил известное легкомыслие и решил, что ничего страшного не случилось - квас, чай, не водка и даже не пиво, а козел наш скотина исключительно крупная и здоровьем крепок. Кроме того утешало знание, что дрожжевание - популярный в животноводстве прием обогащения кормов витаминами и легкоусвояемым белком, так что я махнул рукой - авось, думаю, даже на пользу пойдет.
Проклятую образину, тем временем, охватила дурашливость и козел принялся скакать в буквальном смысле как козел. Точнее, как трехнедельный козленок. Надо заметить, что забавные пируэты, свойственные молодняку коз, в исполнении груды мышц весом свыше центнера выглядели вполне угрожающе, однако до жертв и разрушений дело не дошло - ноги дурня начали заплетаться. Некоторое время он стоял, покачиваясь, с недоумением разглядывая непослушные конечности, затем вздохнул, огляделся и увидел пасущихся невдалеке коз. Воодушевившись, козел собрался было уже по девкам и даже издал приветственный рёв, но идти уже никуда не мог. Тогда он уселся на задницу и завел Песнь.
На пятой минуте исполнения Песни стали прибегать соседи с дубьем и дрекольем, будучи в полной уверенности, что нас, а возможно и всю деревню, поразил неведомый катаклизм. Когда я сообщал, что это всего лишь наш козел, соседи поражались:
- Да что ж он так голосит-то, сердешный? Плохо ему, что ль?
- Скорее, хорошо, - отвечал я, - он просто в доску пьян.
На некоторое время Пьяный Козел стал главной достопримечательностью деревни.
- Надо же, - всё приговаривала соседка Лена, - ну вылитый мой Серега.
Талер, меж тем, утомился петь и прилег.
Дальше, впрочем, было не смешно. Опьянение козла быстро стало тяжелым, он повалился на бок и закатил глаза. Я кинулся за аптечкой, проклиная себя за то, что вместо того, чтобы оказывать квалифицированную помощь, битый час потешался над пьяным козлом. Попытки промыть желудок уже ничего не дали. Кофеина или кордиамина у нас не оказалось, а лошадиные дозы пиридоксина, тиамина и аскорбинки в подъязычную вену лишь ненадолго улучшили ситуацию.
Конечности и уши новоявленного деревенского пьяницы стали холодеть, пропали рефлексы, только зрачки еще нехотя реагировали на свет. По счастью, среди прочих медикаментов, нашлась упаковка преднизолона, неведомо откуда взявшаяся. Все три ампулы ушли все туда же, под язык, и болезному вроде как стало лучше, хотя даже лежать самостоятельно не на боку, а на груди, он пока не мог.
До двух ночи дежурил я возле укрытого разным тряпьем бедолаги, а когда начало ощутимо холодать, мы с женой с превеликим трудом оттащили его на одеяле в сарай. К тому времени он уже пытался поднимать голову и что-то еле слышно блажил.
Утром я застал козла в обнимку с ведром воды, точнее - уже из-под воды. Он глядел непонимающим, совершенно обалдевшим взглядом и обиженно блеял. Встать он был еще не в состоянии, зато половину ведра малосольных огурцов с рассолом умял с легкостью. К вечеру охламон на нетвердых ногах вышел на двор, а вообще - недомогал еще несколько дней.
В общем, как говорится, употребление алкоголя требует меры и ответственности. В том числе это касается и козлов.