Регресс советской кинокартинки
За последний год я посмотрел и пересмотрел огромное количество советских фильмов 50-х, 60-х и 70-х годов и сделал такое наблюдение.
В 50-е годы, в сталинскую и постсталинскую киноэпоху, наша кинематография следовала голливудской идеальной картинке, в духе эталонного стандарта, разработанного режиссёром Дугласом Сёрком, когда изображение стремится к вычищенным фотографиям из глянцевых журналов. На улицах не просто нет мусора, но они вымыты и вылизаны, а все персонажи одеты с иголочки, с поправкой на социальный статус.
60-е в струе итальянского неореализма специально не избегают правды жизни, но мир остаётся красивым, в том числе благодаря умелому использованию черно-белой плёнки.
Цветные 70-е показывают брежневскую эру, как она есть, но не потому, что операторы задумывали это специально. Разбитые в хлам одесские набережные и столетиями не подновлявшийся Новодевичий монастырь ужасают сегодняшнего зрителя, но тогдашний советский посетитель кинотеатра не обращал на это внимания. Восприятие советского человека замылилось некрасотой. Повседневность уродства стала настолько привычной, что её не замечали и режиссёры. Это, видимо, характерная черта времени, которое стало известно, как Застой. Кино проявляет себя как живой глаз исторического периода.
В 50-е годы, в сталинскую и постсталинскую киноэпоху, наша кинематография следовала голливудской идеальной картинке, в духе эталонного стандарта, разработанного режиссёром Дугласом Сёрком, когда изображение стремится к вычищенным фотографиям из глянцевых журналов. На улицах не просто нет мусора, но они вымыты и вылизаны, а все персонажи одеты с иголочки, с поправкой на социальный статус.
60-е в струе итальянского неореализма специально не избегают правды жизни, но мир остаётся красивым, в том числе благодаря умелому использованию черно-белой плёнки.
Цветные 70-е показывают брежневскую эру, как она есть, но не потому, что операторы задумывали это специально. Разбитые в хлам одесские набережные и столетиями не подновлявшийся Новодевичий монастырь ужасают сегодняшнего зрителя, но тогдашний советский посетитель кинотеатра не обращал на это внимания. Восприятие советского человека замылилось некрасотой. Повседневность уродства стала настолько привычной, что её не замечали и режиссёры. Это, видимо, характерная черта времени, которое стало известно, как Застой. Кино проявляет себя как живой глаз исторического периода.