С туманами все тоже понятно более-менее: реакция на перемену погоды репетирует частичное исчезновение ландшафта - совсем как зимой, которая меняет, правда, разброс нижних линий и изгибов, тогда как туманы скрывают всё подряд.
В том числе новые, хотя уже давно не новые, новостройки, из-за чего хочется, чтоб правильный дурман стоял круглогодично.
Но прелесть тумана в том, что его театр существует только здесь и сейчас, совсем как спектакль, как свето-теневая партитура Дамира Исмагилова, главного в России специалиста по сценическим партитурам: он расползается быстрее, чем им напитаешься и насладишься, обратившись в росу и повышенную сырость...
...а ещё плотность его напоминает движение к линии горизонта, отодвигающегося с каждым шагом и утрачивающего привлекательность по мере приближения при вхождении в близость дальнего, которая откладывается и никак не может состояться.
Так устроены сюрреальные фильмы и романы, вроде образцового
"Побережья Сирта" Жюльена Грака, в которых нет разрешения, а процесс важней отсутствующего результата.
В этом смысле туман, безусловно, самое современное явление природы, напоминающее, помимо прочего, смог, заводские выбросы и прочее загрязнение природы, укрывающее собой большие территории.
Снег и дождь тоже воспринимаются бонусами (сырые или снежные дни, а, тем более, ночи, отличаются от обычных своими осадками, предающими дню осмысленность и дополнительные измерения, в том числе и временные), нечаянными подарками судьбы, хотя бы на время меняющими окоём какими-то новыми красками, вводящими разнообразие в повседневность.
Бонус это шанс дню остаться в памяти.
Когда есть за что зацепиться.
Когда есть хотя бы подобие информационного повода выделиться из ряда.
Но осадки это норма, а туман - исключение: последний раз я снимал туман
год назад, в сентябре 2019 года, а до этого и вовсе восемь лет назад - причем в марте,
при переходе от хронического холода к систематическому теплу.
Возможно, оттого, что границы сезонных переходов я встречаю в Москве.
Но и в этом году квота на туманы исчерпалась тем, о котором сегодняшний репортаж, который я начал ночью, обратив внимание на исчезновение замка Кафки, как некоторые мои френды обозначили многоэтажки на периферии посёлка.
Мне стоило сил дождаться рассвета (цель помогает, конечно, собраться) и выйти на улицу, дойти до зоны отчуждения, пройтись по путям и свернуть в утренний посёлок, в котором зарождалась новая жизнь.
Возможно, это был самый густой туман из тех, что были раньше и уж точно самый усердный, так как мне удалось отснять массу локаций - гораздо больше, чем раньше, когда я не выходил за рамки малого круга.
На следующий день туман возобновился или же, точнее, он попросту не растаял целиком до следующего дня - и тогда, совместив приятное с полезным, я
отправился к Голубому карьеру и морю Шершневского водохранилища.
Но в лесу туман работает иначе, то есть не работает никак, поскольку там даже в самую жару свежо, а в сырость так и вовсе чётко и тихо: конденсат обволакивает округу, но не каждое из деревьев, скрадывающих перспективу, которая, собственно, и порождает близость дальнего и даль близи, укутанную беспричинной суггестией, потому что туман в природе - это, конечно же, аналог суггестии в искусстве.
На снимках карьера видно, что эффекты фога возникают когда выходишь из массива к обрыву, который начинает сливаться в единый фон цветовых переходов, значит, туман, все-таки, действует но только не там, где ты есть.
И если на улице можно войти в туман, который находится у остатков тополиной рощи или же вон у тех клёнов, которые ещё не сгубили, то Голубой карьер не перепрыгнешь даже в страшном сне.
Важно, что туман отрезает прошлое, обнуляет терпение, после него не страшно пропасть в снегу, заблудиться в морозах, он не ставит точек, но оказывается аналогом такого многоточия, что смиряет с неизбежным.
Даже если оно, в отличие от эпизодической кисеи, окажется навсегдашним.
Туман сентября 2019 года:
https://paslen.livejournal.com/2410762.html Мартовский туман 2012 года:
https://paslen.livejournal.com/1330229.html