"Увлечения": Борис Березовский в МЗК на фестивале к 90-летию Е. Светланова. Метнер, Шуберт, Пярт
С Борисом Березовским всё становится понятным с самой первой ноты - причём понятно всё не про пианиста, но про человека.
Сдержанного, а не спокойного, понимающего, но не умиротворённого.
Стоит только Березовскому сесть за рояль и сменить близорукость на дальнозоркость, парадоксальным образом проявляющуюся именно в дальнозоркости, вытекающей из близорукости.
Пианист находится в самой гуще жизни, но отрешен от неё своим делом, он анти-олимпиец, каким был Рихтер, хотя, кажется, что Борису тоже хочется добиться точно такой же «объективности».
Его игра, преумноженная педалью, курится как фимиам и почти заметно подымается вверх, однако, это не культ, но способ выживания.
Хотя, конечно, религия тоже может стать технологией преодоления несовершенства мира.
Который, впрочем, он полностью принимает, становясь ещё более похожим на Пьера Безухова, чем в прошлые годы.
Это же никакое не эстетство, но стратегия преодоления несовершенства мира, реакция на который нарастает вместе с опытом.
Березовский - зрелый художник, он понимает, что дисгармония непреодолима и все мы со временем накапливаем отрицательные эмоции, однако, «мир ловил, ловил меня, да не поймал», потому что единственное, что умеешь это менять дальнозоркость на близорукость.
В январе Березовскому - полтос и это значит, что он примерно где-нибудь посредине, хотя для современного человека блуждания в сумрачном лесу - установка изначальная и непреходящая.
Возраст, впрочем, обстоятельство не самое важное, хотя, конечно, от этой рефлексии хрен избавишься.
Она тоже входит в основной репертуар зрелости, вот уже заглядывающий за горизонт.
Потому и Метнер, в качестве основного специалитета, когда неважно, второго или первого ряда сочинитель, главное, чтобы позволял сосредоточиться на собственном выпадании.
Дело - это ведь когда не задумываешься зачем, просто идёшь по лунной дорожке вперед.
Туда, где ничего хорошего не светит.
Мне нравится, что Березовский лишён парадности: концерт это привычный ритуал, которому проще подчиниться, нежели реформировать.
Поклоны без усердия, цветы без высокомерного всезнайства и передаривания соседкам, поза за роялем - рабочая и без аффектации.
Есть пианисты, которые хотели бы выглядеть незаметными, есть играющие «на нерве», а есть такие, кто последовательно делают карьеру (таких большинство).
Но карьера - это же существование вовне, а не внутри - кратковременные касания и прикосновения, но не полноценный трип к себе.
Слишком много извне привходящего приходится учитывать, слишком много чужого влияет на «конечный продукт».
К полтосу акценты обычно расставлены и вопросы, которые могут быть решены уже решены, остались лишь нерешенные. Энтузиазм и накопительство подменяет инерция, когда копаешь главное не разгибаться.
Человек плывет во времени и внутри своей жизни и кажется, что быть современным можно только одним единственным способом, соответствуя самому себе.
Это же известная, вообще-то, песня, что суть модерности, помимо прочего, в постоянном ускользании этой самой современности.
Вы заметили, что пафос перестаёт работать, так же, примерно, как и стыд?
Рихтер и Гульд более невозможны примерно также, как Гете и Пастернак.
Вообще, это интересный вопрос каким должен быть современный солист?
Посмотрите на писателей - они уже давно превратились в рядовых, в солдат-невидимок культурной пехоты, один на один оставшихся со своим горем.
Встречи с читателем в концертном зале «Россия» более не канают, ведь даже самого концертного зала «Россия» более не существует, как и полноценного зала «Останкино», куда давно зовут представителей совершенно других концессий.
Пианист вынужден к публичности ремесла, такова его особенность - акустика, все дела…
Березовский преодолевает публичность, не преодолевая её: он относится к ней так же, как все мы переживаем вынужденную проницательность нашего существования - с тонкими стенами, зависимостью от чужеродного государства, властью соцсетей и вай-фая.
Концерт - это способ проведения времени не только для слушателя, но и для исполнителя, который по определению тратит на концерт гораздо больше времени, чем «простые» люди.
Да-да, теперь, видимо, все одинаково «простые» или же одинаково «сложные», вопрос терминологии и жизненного опыта.
Извлечение красоты и видимой гармонии (музыка не только слышима, но и видима) из ничего - достойная задача в чреде других практических задач, мало влияющих на состояние мира.
Штука в том, что теперь на состояние мира уже ничего повлиять не может - очень уж разнонаправлены векторы устремлений.
Действенными сегодня могут быть лишь симулякры, смываемые временем без ощутимого следа.
Этот интересный (судьбоносный, формообразующий) парадокс лежит в основе информационного обмена, в который культура превращается всё сильнее и безотчётней.
Мероприятия консерватории часто несут ещё и эффект импровизации, здесь как-то кривовато с маркетингом, очень уж материи и страсти натуральные (органические) - зато именно это вносит в концерты Малого зала с его неудобным фойе правильный привкус домашнего музицирования.
Мы словно бы очутились в гостях у рассеянных людей, забывших о кролике в духовке.
Не знаю, как прошли другие концерты этого фестиваля, посвящённого 90-летию Евгения Светланова, шедшие все выходные будто бы в режиме нон-стоп, но этот, начинавшийся в 21.30 (в половине десятого вечера) прошёл при полупустом зале.
Обычно билеты на выступления Бориса Березовского дорогие, а тут билет стоил 800 рублей и это, конечно, было лучшим применением для такой суммы.
Березовский начинал с метнеровской «Сонаты воспоминания», затем были метнеровские романсы и песни, которые Евгений Светланов написал на стихи Степана Щипачёва (сопрано Яна Иванилова), аккомпанировал Березовский, лишний раз подтвердив свою репутацию умного и тактичного аккомпаниатора.
Его частенько хвалят за такое соучастие, мне же оно кажется продолжением главных творческих и человеческих умений Березовского, отказывающегося тянуть одеяло на себя, но и растворяться в музыке, как это принято у «романтиков» (кстати, прозрачная, летучая «Соната воспоминание» вышла у него почти шопеновской): прежде всего, Борис уместен, то есть он «у места», где делает именно то, что нужно в данный момент. Ровно столько, сколько нужно.
Музыкант исходит из презумпции равенства, причём, это не поза и даже не позиция, но естественное, как дыхание самоощущение себя среди других дальнозорких.
Концерт шёл без антракта. После вокальных параллелей, вместе со скрипачом Майклом Гутманом, пианист Борис Березовский сыграл пьесу Пярта «Fratres», где было интересно наблюдать за легким, почти неуловимым сдвигом его манеры. Это всё равно как после сюжетного балета Питепа попасть на представление с мондриановскими абстракциями Баланчина.
В финале давали последнюю часть шубертовского квинтета «Форель», потому что, как объявил закадровый голос, Светланов был завзятым рыболовом (на сцене, кстати, стояла черно-белая фотография счастливого дирижера, только что поймавшего на удочку большую рыбу), такая, значит, вышла этому номеру, занявшему место апофеоза и запланированного биса, консерваторская подводка-привязка в духе «Необыкновенного концерта».
Мне б расстроиться, а я лишь тихо порадовался окончательно победившей всех непритязательной неофициальности - могут, когда захотят.
Впрочем, это ощущение, что я побывал у Бориса Березовского дома, посещало меня на его выступлениях неоднократно (ссылки внизу поста). Количество гостей на это свойство фортепианных концертов не влияет.
У этого качества, правда, есть одно свойство, вытекающее ещё и из «прозрачности» и «объективности»: после них мало что остаётся, кроме факта.
Акустическое послевкусие сводится практически к нулю, его даже не следует пытаться ловить.
Так всегда (?) бывает с нормой, которая незаметна по определению.
Поначалу, на предыдущих концертах, пока я этого не сформулировал, я пытался прибегать к своим маленьким меломанским хитростям, позволяющим выстроить умозрительный тоннель для своего замедленного схрона, однако, после концерта в Малом зале я даже не старался напрягать скальп, в котором акустические эффекты хранятся дольше всего.
Никакого катарсиса, просто отдельный прожитый участок жизни.
Да и какой может быть катарсис в наш переходный период?
Пока шёл концерт, на улице наступила зима.
Похолодало, шёл снег с дождём, видимый только в свете уличных прожекторов, которыми изнасилован весь центр Москвы, и фонарей.
Зато в метро, после долгого прохода от Консервы до Пушки, было тепло как дома.
Концерт Бориса Березовского в КЗЧ (ноябрь 2011): https://paslen.livejournal.com/1239762.html
Концерт Бориса Березовского в БЗК (декабрь 2011): https://paslen.livejournal.com/1269125.html
Концерт Бориса Березовского в Челябинской филармонии (декабрь 2011): https://paslen.livejournal.com/1272096.html
Концерт Бориса Березовского в МЗК (ноябрь 2018): https://paslen.livejournal.com/2324576.html
Концерт Бориса Березовского в КЗЧ (июнь 2021): https://paslen.livejournal.com/2594763.html
Сдержанного, а не спокойного, понимающего, но не умиротворённого.
Стоит только Березовскому сесть за рояль и сменить близорукость на дальнозоркость, парадоксальным образом проявляющуюся именно в дальнозоркости, вытекающей из близорукости.
Пианист находится в самой гуще жизни, но отрешен от неё своим делом, он анти-олимпиец, каким был Рихтер, хотя, кажется, что Борису тоже хочется добиться точно такой же «объективности».
Его игра, преумноженная педалью, курится как фимиам и почти заметно подымается вверх, однако, это не культ, но способ выживания.
Хотя, конечно, религия тоже может стать технологией преодоления несовершенства мира.
Который, впрочем, он полностью принимает, становясь ещё более похожим на Пьера Безухова, чем в прошлые годы.
Это же никакое не эстетство, но стратегия преодоления несовершенства мира, реакция на который нарастает вместе с опытом.
Березовский - зрелый художник, он понимает, что дисгармония непреодолима и все мы со временем накапливаем отрицательные эмоции, однако, «мир ловил, ловил меня, да не поймал», потому что единственное, что умеешь это менять дальнозоркость на близорукость.
В январе Березовскому - полтос и это значит, что он примерно где-нибудь посредине, хотя для современного человека блуждания в сумрачном лесу - установка изначальная и непреходящая.
Возраст, впрочем, обстоятельство не самое важное, хотя, конечно, от этой рефлексии хрен избавишься.
Она тоже входит в основной репертуар зрелости, вот уже заглядывающий за горизонт.
Потому и Метнер, в качестве основного специалитета, когда неважно, второго или первого ряда сочинитель, главное, чтобы позволял сосредоточиться на собственном выпадании.
Дело - это ведь когда не задумываешься зачем, просто идёшь по лунной дорожке вперед.
Туда, где ничего хорошего не светит.
Мне нравится, что Березовский лишён парадности: концерт это привычный ритуал, которому проще подчиниться, нежели реформировать.
Поклоны без усердия, цветы без высокомерного всезнайства и передаривания соседкам, поза за роялем - рабочая и без аффектации.
Есть пианисты, которые хотели бы выглядеть незаметными, есть играющие «на нерве», а есть такие, кто последовательно делают карьеру (таких большинство).
Но карьера - это же существование вовне, а не внутри - кратковременные касания и прикосновения, но не полноценный трип к себе.
Слишком много извне привходящего приходится учитывать, слишком много чужого влияет на «конечный продукт».
К полтосу акценты обычно расставлены и вопросы, которые могут быть решены уже решены, остались лишь нерешенные. Энтузиазм и накопительство подменяет инерция, когда копаешь главное не разгибаться.
Человек плывет во времени и внутри своей жизни и кажется, что быть современным можно только одним единственным способом, соответствуя самому себе.
Это же известная, вообще-то, песня, что суть модерности, помимо прочего, в постоянном ускользании этой самой современности.
Вы заметили, что пафос перестаёт работать, так же, примерно, как и стыд?
Рихтер и Гульд более невозможны примерно также, как Гете и Пастернак.
Вообще, это интересный вопрос каким должен быть современный солист?
Посмотрите на писателей - они уже давно превратились в рядовых, в солдат-невидимок культурной пехоты, один на один оставшихся со своим горем.
Встречи с читателем в концертном зале «Россия» более не канают, ведь даже самого концертного зала «Россия» более не существует, как и полноценного зала «Останкино», куда давно зовут представителей совершенно других концессий.
Пианист вынужден к публичности ремесла, такова его особенность - акустика, все дела…
Березовский преодолевает публичность, не преодолевая её: он относится к ней так же, как все мы переживаем вынужденную проницательность нашего существования - с тонкими стенами, зависимостью от чужеродного государства, властью соцсетей и вай-фая.
Концерт - это способ проведения времени не только для слушателя, но и для исполнителя, который по определению тратит на концерт гораздо больше времени, чем «простые» люди.
Да-да, теперь, видимо, все одинаково «простые» или же одинаково «сложные», вопрос терминологии и жизненного опыта.
Извлечение красоты и видимой гармонии (музыка не только слышима, но и видима) из ничего - достойная задача в чреде других практических задач, мало влияющих на состояние мира.
Штука в том, что теперь на состояние мира уже ничего повлиять не может - очень уж разнонаправлены векторы устремлений.
Действенными сегодня могут быть лишь симулякры, смываемые временем без ощутимого следа.
Этот интересный (судьбоносный, формообразующий) парадокс лежит в основе информационного обмена, в который культура превращается всё сильнее и безотчётней.
Мероприятия консерватории часто несут ещё и эффект импровизации, здесь как-то кривовато с маркетингом, очень уж материи и страсти натуральные (органические) - зато именно это вносит в концерты Малого зала с его неудобным фойе правильный привкус домашнего музицирования.
Мы словно бы очутились в гостях у рассеянных людей, забывших о кролике в духовке.
Не знаю, как прошли другие концерты этого фестиваля, посвящённого 90-летию Евгения Светланова, шедшие все выходные будто бы в режиме нон-стоп, но этот, начинавшийся в 21.30 (в половине десятого вечера) прошёл при полупустом зале.
Обычно билеты на выступления Бориса Березовского дорогие, а тут билет стоил 800 рублей и это, конечно, было лучшим применением для такой суммы.
Березовский начинал с метнеровской «Сонаты воспоминания», затем были метнеровские романсы и песни, которые Евгений Светланов написал на стихи Степана Щипачёва (сопрано Яна Иванилова), аккомпанировал Березовский, лишний раз подтвердив свою репутацию умного и тактичного аккомпаниатора.
Его частенько хвалят за такое соучастие, мне же оно кажется продолжением главных творческих и человеческих умений Березовского, отказывающегося тянуть одеяло на себя, но и растворяться в музыке, как это принято у «романтиков» (кстати, прозрачная, летучая «Соната воспоминание» вышла у него почти шопеновской): прежде всего, Борис уместен, то есть он «у места», где делает именно то, что нужно в данный момент. Ровно столько, сколько нужно.
Музыкант исходит из презумпции равенства, причём, это не поза и даже не позиция, но естественное, как дыхание самоощущение себя среди других дальнозорких.
Концерт шёл без антракта. После вокальных параллелей, вместе со скрипачом Майклом Гутманом, пианист Борис Березовский сыграл пьесу Пярта «Fratres», где было интересно наблюдать за легким, почти неуловимым сдвигом его манеры. Это всё равно как после сюжетного балета Питепа попасть на представление с мондриановскими абстракциями Баланчина.
В финале давали последнюю часть шубертовского квинтета «Форель», потому что, как объявил закадровый голос, Светланов был завзятым рыболовом (на сцене, кстати, стояла черно-белая фотография счастливого дирижера, только что поймавшего на удочку большую рыбу), такая, значит, вышла этому номеру, занявшему место апофеоза и запланированного биса, консерваторская подводка-привязка в духе «Необыкновенного концерта».
Мне б расстроиться, а я лишь тихо порадовался окончательно победившей всех непритязательной неофициальности - могут, когда захотят.
Впрочем, это ощущение, что я побывал у Бориса Березовского дома, посещало меня на его выступлениях неоднократно (ссылки внизу поста). Количество гостей на это свойство фортепианных концертов не влияет.
У этого качества, правда, есть одно свойство, вытекающее ещё и из «прозрачности» и «объективности»: после них мало что остаётся, кроме факта.
Акустическое послевкусие сводится практически к нулю, его даже не следует пытаться ловить.
Так всегда (?) бывает с нормой, которая незаметна по определению.
Поначалу, на предыдущих концертах, пока я этого не сформулировал, я пытался прибегать к своим маленьким меломанским хитростям, позволяющим выстроить умозрительный тоннель для своего замедленного схрона, однако, после концерта в Малом зале я даже не старался напрягать скальп, в котором акустические эффекты хранятся дольше всего.
Никакого катарсиса, просто отдельный прожитый участок жизни.
Да и какой может быть катарсис в наш переходный период?
Пока шёл концерт, на улице наступила зима.
Похолодало, шёл снег с дождём, видимый только в свете уличных прожекторов, которыми изнасилован весь центр Москвы, и фонарей.
Зато в метро, после долгого прохода от Консервы до Пушки, было тепло как дома.
Концерт Бориса Березовского в КЗЧ (ноябрь 2011): https://paslen.livejournal.com/1239762.html
Концерт Бориса Березовского в БЗК (декабрь 2011): https://paslen.livejournal.com/1269125.html
Концерт Бориса Березовского в Челябинской филармонии (декабрь 2011): https://paslen.livejournal.com/1272096.html
Концерт Бориса Березовского в МЗК (ноябрь 2018): https://paslen.livejournal.com/2324576.html
Концерт Бориса Березовского в КЗЧ (июнь 2021): https://paslen.livejournal.com/2594763.html