Холотропное дыхание с В. Кенгой. Январь 2012.
- Ну давай, загадывай свое третье, последнее желание!
- Как "третье"? А что, были предыдущие два?
- Ну да, просто во второй раз ты захотел все забыть.
- Ну тогда я хочу все вспомнить!
- Хм, странно. Это было твое первое желание.
Прекрасное лицо незнакомки искажено гримасой страдания. Из глаз текут слезы. Ее тонкие, напряженные до предела пальцы пытаются прикоснуться к лицу, но словно натыкаясь на невидимый барьер, останавливаются в сантиметре от кожи.
Девушка плачет не навзрыд, а еще страшнее - не издавая ни звука. Словно актриса немого кино, в роли Джульетты.
Я могу помочь лишь немногим - накрыть одеялом и следить чтобы она не ударилась, в своих метаниях по полу.
Холотропное дыхание с Владиславом Кенгой. Впечатления от трехдневного семинара (памятка для перепросмотра).
Не знаю, можно ли произошедшее назвать "холотропным дыханием". Возможно, практикующие его самостоятельно или с другими тренерами, играют совсем в другую игру, нежели мы.
Хоть Владислав и рассказывал о встречах и переписке с Грофом, однако его способ проведения холотропа, далек от классического. Немаловажную роль играл бубен, а правил не было никаких.
День первый.
Знакомство.
Большой зал студенческого центра "Звездный". Прохладно. Возможно в этом все дело - «Звездный», по-латински Астерий. Сын Миноса и Пасифаи, иначе известный, как Минотавр. За первым же поворотом Лабиринта все оказалось совсем не тем, что я ожидал увидеть. Неожиданным, впрочем, является уже само существование Лабиринта. Ведь если он существует в моем сознании, мне должны быть известен его план. А если это не так, кто и где «я»?
Владислав напомнил мне Андрея Лапина. Такой же советский технарь, ударившийся в мистику и психологию с началом девяностых. Однако, когда он рассказывал о себе, сравнение постепенно выходило не в его пользу.
Чем дальше, тем более мутным и бесконечным казался этот длинный рассказ. При том, что вопросу о трансперсональной психологии было посвящено гораздо меньше времени и толком ответа на него вопрошающий не получил ("а хрен его знает" - ответ больше в дзенском, чем академическом стиле). Однако тембр голоса успокаивал, а борода намекала, что все не так плохо и без магии здесь не обойдется.
При знакомстве каждый отвечал на вопрос о том, "кто не есть я". Незамысловатый способ отправиться в путешествие к себе.
Напротив сидит высокая, стройная, симпатичная девушка. Взгляд, непроизвольно, все чаще останавливается на ней.
Я не тот, на кого меня учили. Не тот, кем работаю. Не тот, у кого есть душа.
Танцы.
Спонтанные танцы продолжались где-то часа полтора-два. Судя по фото, заканчивали их в основном танцуя сидя или лежа.
Очень помогала повязка на глазах - стесняться или брать с кого-то пример было невозможно.
Вытанцовывали себя таким, каким ты не хочешь видеть и таким, каким хочешь. И так очень много раз при смене музыки. Затем отношения с другими людьми, здесь в танцах появлялось взаимодействие.
Очень простое задание. Я вытанцовывал раз за разом только одно качество. Концентрат всего. Волю, как свой идеальный образ. И безволие - как обычный, и тот, кем не хочу быть.
Инструкции.
С приближением ключевой практики откуда-то из глубины стал подниматься страх. Путешествие вглубь себя стало сравнимым с погружением в темную подводную пещеру. Sanctum.
Но я обрадовался появлению страха. «Человек идет к знанию так же, как он идет на войну - полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости.»
Инструкции и правила техники безопасности были просты. Владислав не пытался обуславливать наше восприятие какими-нибудь рассказами о том, что должно получиться. Переживет ли кто-нибудь момент рождения, будет видеть картинки или нет - неизвестно, а любое ожидание лишь заманит сознание в ловушку (что возможно и произошло с классическими сеансами Гроффа).
Выбор партнера (ситтера).
Встав в круг с закрытыми глазами спиной друг к другу мы делали выбор. Странный, магический способ. Доверься я разуму, выбрал бы девушку, сидевшую напротив меня при знакомстве. Но верный и самый лучший выбор сделала спина. Хотя, быть может, это лишь везение. Нас было тридцать человек. И мне достался лучший партнер. Моя прекрасная Н. Самая молодая, самая красивая и самая психически нормальная из всех нас.
Холотропное дыхание.
Размявшись, холонавты легли. Зазвучала музыка.
Инструкции предельно простые и краткие - пара вдохов животом, пара грудью. Несколько глубоких вдохов. Несколько глубоких выдохов. Вдох в одну сторону, выдох в другую. По ощущением - пара минут. В действительности, может минут пять.
И этого хватило, для того, чтобы начался приход.
- Слушай, а почему так говорят - придут, приход? Откуда они
вообще приходят?
- Это ты меня спрашиваешь? - спросил Володин.
- Да хоть тебя, - ответил Шурик.
- Я бы сказал, что изнутри приходят, - ответил Володин.
- То есть что, они там все время и сидят?
- Ну как бы да. Можно и так сказать. И не только они, кстати. У нас
внутри - весь кайф в мире. Когда ты что-нибудь глотаешь или колешь, ты
просто высвобождаешь какую-то его часть. В наркотике-то кайфа нет, это же
просто порошок или вот грибочки... Это как ключик от сейфа. Понимаешь?
Фиг знает выйдет ли так же просто и быстро без Кенги. Своим намерением он явно ускорил процесс и задал ему направление.
Страха больше не было. Я смог расслабиться сильнее, чем обычно получалось в шавасане. Этому было простое объяснение - состояние позволяло вообще не дышать, чувствуя себя исключительно комфортно. Словно пришла смерть.
Ладони свело судорогой и начало «крючить», но ощущения не были неприятными. Постепенно они полностью охватили руки и ноги. Словно тело отмирало.
Сознание работало четко. Ясность даже увеличилось, с исчезновением ощущений тела. Я повернулся на бок и попытался «выйти из тела», раскачивая «астральную» руку. Через некоторое время это удалось, но полного разделения тел не вышло.
Несколько раз я быстро дышал, а затем изобрел продвинутый способ (не пытайтесь это повторить). Дышал до того, как снова парализует конечности, а затем резко садился. И в обычном-то состоянии, если резко встать с кровати, в глазах потемнеет. В состоянии же кислородного голодания, такой фокус практически гарантирует потерю сознания. Упасть не страшно - можно довериться ситтеру.
Через какое-то время необходимость дышать для сдвига точки сборки пропала. Сдвиг стал стабилен. Я принял позу эмбриона (так захотелось), завернувшись с головой в одеяло. Дышать стало трудно, но это было хорошо - нет больше необходимости в специальных усилиях для поддержания состояния.
Осознание по прежнему не покидало меня, но я никоим образом и не хотел от него избавиться. Ощущение ясности - это прекрасно.
Однако я стал ребенком. Хотя не было картинок связанных с детством и тем более сцен прохождения родовых путей. Но внезапно нахлынувшие чувства накрыли меня с головой.
Взяв руку Н., я почувствовал себя готовым погрузиться еще глубже.
Музыка вела за собой. В сознании всплывали какие-то сцены из далекого прошлого, обрывки фраз, лоскуты чувств. Непроизвольно, я зацепился вниманием за одно из нахлынувших ощущений. Это была Любовь. Такая любовь, какой может любить ребенок - чистая, без следов сексуальности, манипуляций, эгоизма.
Холотроп оказался эдаким кино 6D. Если 4 - запах, 5 - ощущения движений, то 6 - чувства. Правда выбор кино диктует подсознание, сам я уже давно считал что «любовь», далеко не самая важная вещь для меня, как во внутреннем мире, так и во внешнем. Другие вершины нагвализма привлекали гораздо сильнее.
Однако ощущая в руке теплую руку Н., я ощутил и свою огромную потребность дарить любовь и любить. Неужели я придумал образ сурового воина, и моя истинная природа - другая? Если бы не «отпустило», стал бы новым «Христом».
Рисование.
После выхода все уходили в чайную, пить чай и рисовать.
«Девушка из «Звонка» (описание участников будет ниже), нарисовала черные кляксы.
Я попытался нарисовать свой бой у станции «Лозовая». Во второй день - радужные концентрические круги.
Но больше всего запомнился рисунок одного «Воина», во второй день.
Белый лист бумаги и на нем маленький синий паровозик. Я помню момент, много лет назад, когда мама рисовала мне йодную сетку (такой же паровозик). В этот момент я отчетливо понял, что она перестала безвозмездно дарить мне любовь, и с той поры приходилось брать ее другими методами.
Проговаривание.
До одиннадцати вечера, в первый, второй и третий день тренинга была «групповая терапия». Поочередно, катая друг другу каменный шарик, мы делились своими мыслями, чувствами и прозрениями.
Удивительно простой и эффективный метод. Рассказы других порождали цепочки воспоминаний, приливы давно забытых чувств, даже слезы.
Здесь уместно тезисно описать наиболее запомнившиеся «персонажи». Имен называть не буду специально и истории опишу лишь штрихами, за каждым из которых для меня - нечто в тысячу раз большее, чем какой-нибудь «классный фильм». Надеюсь этого хватит, чтобы при перепросмотре истории ожили.
Персонажи.
- Помните ужастик «Звонок»? Страшную маленькую девочку, которая вылезает из телевизора? Представьте, что прошло много лет (кстати, действительно, прошло 10 лет с выхода американского римейка!), девочка выросла, ей уже около сорока. Такая вот «девочка из Звонка» стала звездой семинара. Она очень помогла всем.
Прокуренный голос, постоянные походы покурить, пение в кабаке. Танец живота, танцы на столах, деньги заводят. Гаишник с Уралмаша. Мне не дали / мне дали.
- Девушка-психолог. Из той серии, когда не работает выражение «врач, исцели себя сам».
Режу мать ножом, пропускаю через мясорубку. «Заткнитесь, суки». Один год, вредный питерский климат, уход отца, его возвращение через десять лет и превращение в алкоголика. Изменивший парень, проработавший отца. Три года в Тайланде и болезни, от которых туда не убежишь. Ребенок, который будет бегать по песку так и не сделан. Оптимистка.
Мужчина «за сорок», длинные истории. Мальчик, убежавший посмотреть надпись «Слава КПСС», уплывший к крейсеру на рейд. Мечта о двух детях и две собаки дома. Подруга-проститутка.
День второй.
Ночи словно не было. Второй день начался с проговаривания того, что всплыло за краткое расставание с уже ставшей почти родной группой. Круг стал гораздо теснее.
Я начал вспоминать что-то пережитое при дыхании, еще когда ехал в «Звездный». Впереди едущая машина резко перестроилась вправо, из-за снегоуборочной техники, работавшей метрах в трехстах по курсу. Время додумать мысль еще было. Вдруг чуть ли не перед самым капотом оказался знак, полностью перекрывающий полосу.
Хорошо заметить знак и проснуться, пока есть еще время для маневра.
Время еще есть, поворачивать ли руль?
Наложение рук.
Кенга отдыхал перед холотропом, а инструкции давала Дарья. Что-то из танатотерапии.
Разделившись на тройки (к нам с Н. присоединился второй мужчина), мы по очереди ложились на коврик, а двое других под спокойную музыку медленно-медленно прикладывали руки к различным частям тела, а затем так же медленно-медленно их убирали.
Представьте, что это делают раз в пять медленнее, чем вы подумали, и поймете что между нами происходило.
Крайне медитативная практика, как для «отдыхающего», так и для распускающих руки. Тем более, что «освобожденное сознание» не знает границ стыдливости.
Ситтерство.
Если вчера, разминаясь, мы скакали-прыгали, то во второй день холонавт разминал ситтера, а затем себя (но ему, конечно, помогал ситтер).
Увидеть происходящую мистерию своими глазами оказалось не менее интересно, чем быть холонавтом.
Пятнадцать человек лежит на полу и столько же сидят рядом с ними. Кенга начинает произносить инструкции. Грудь дышащих высоко вздымается, с шумом выходит воздух. Буквально десяток вдохов-выдохов и зал преображается до неузнаваемости.
Холонавтов крючит, они начинают кататься, кричать.
Лицо Н. искажается гримасой страдания. Из глаз текут слезы. Тонкие, напряженные до предела пальцы пытаются прикоснуться к лицу, но словно натыкаясь на невидимый барьер, останавливаются в сантиметре от кожи.
Она плачет не навзрыд, а еще страшнее - не издавая ни звука. Словно актриса немого кино, в роли Джульетты, а иногда словно кому-то протягивает руку. Я пытаюсь взять ее ладонь в свою, но она дает.
Остается лишь следить, чтобы мой прекрасный холонавтик не столкнулся с буйными психами, беснующимися вокруг.
Многим и вправду не спится. Девушку рядом словно тянут во все стороны невидимые люди. Она стоит на напряженных ногах, а ее руки, словно сводит судорогами.
«Убью! Убью», кричит молодой человек, стоя на коленях. Девушка-психолог ходит с повязкой на глазах и ощупывает стенки. Потом она будет взлетать до потолка с помощью пары ситтеров.
«Девочка из «Звонка» зажигает круче всех. В определенный момент Владислав надавил ей кулаком на грудину, прижав всем немалым весом. Мольбы и крики его не останавили. В нужный момент он прошептал ей: «Двигайся!», и тогда она начала танцевать. Это было словно ее накачали экстази - спонтанный танец с прыжками чуть ли не до потолка и прогибами удивительными для сорокалетней женщины.
Поразил Кенга. В зале было прохладно, но он одну за другой сменил несколько рубашек. При том, что я был в свитере и приходилось танцевать, чтобы согреться. Он же лишь ходил и изредка бил в свой огромный бубен.
Быть ситтером, ничуть не менее интересно, чем дышать. Атмосфера мистерии сама по себе вводит в измененное состояние сознания и проявляются вещи, не заметные в обычной жизни. Вернее, их становится легче отследить.
Я почувствовал огромную потребность любить. Впрочем, проявить эти чувств к такому холонавту легко.
По окончании - снова рисование и проговаривание. Закончили, как и в первый день, только к одиннадцати вечера.
Рисунок Н. был самым ярким и жизнеутверждающим из всех.
Дома внутренний диалог еще долго тридцатью голосами продолжал что-то рассказывать.
p.s. На третий день была «Мистерия рождения».
- Как "третье"? А что, были предыдущие два?
- Ну да, просто во второй раз ты захотел все забыть.
- Ну тогда я хочу все вспомнить!
- Хм, странно. Это было твое первое желание.
Прекрасное лицо незнакомки искажено гримасой страдания. Из глаз текут слезы. Ее тонкие, напряженные до предела пальцы пытаются прикоснуться к лицу, но словно натыкаясь на невидимый барьер, останавливаются в сантиметре от кожи.
Девушка плачет не навзрыд, а еще страшнее - не издавая ни звука. Словно актриса немого кино, в роли Джульетты.
Я могу помочь лишь немногим - накрыть одеялом и следить чтобы она не ударилась, в своих метаниях по полу.
Холотропное дыхание с Владиславом Кенгой. Впечатления от трехдневного семинара (памятка для перепросмотра).
Не знаю, можно ли произошедшее назвать "холотропным дыханием". Возможно, практикующие его самостоятельно или с другими тренерами, играют совсем в другую игру, нежели мы.
Хоть Владислав и рассказывал о встречах и переписке с Грофом, однако его способ проведения холотропа, далек от классического. Немаловажную роль играл бубен, а правил не было никаких.
День первый.
Знакомство.
Большой зал студенческого центра "Звездный". Прохладно. Возможно в этом все дело - «Звездный», по-латински Астерий. Сын Миноса и Пасифаи, иначе известный, как Минотавр. За первым же поворотом Лабиринта все оказалось совсем не тем, что я ожидал увидеть. Неожиданным, впрочем, является уже само существование Лабиринта. Ведь если он существует в моем сознании, мне должны быть известен его план. А если это не так, кто и где «я»?
Владислав напомнил мне Андрея Лапина. Такой же советский технарь, ударившийся в мистику и психологию с началом девяностых. Однако, когда он рассказывал о себе, сравнение постепенно выходило не в его пользу.
Чем дальше, тем более мутным и бесконечным казался этот длинный рассказ. При том, что вопросу о трансперсональной психологии было посвящено гораздо меньше времени и толком ответа на него вопрошающий не получил ("а хрен его знает" - ответ больше в дзенском, чем академическом стиле). Однако тембр голоса успокаивал, а борода намекала, что все не так плохо и без магии здесь не обойдется.
При знакомстве каждый отвечал на вопрос о том, "кто не есть я". Незамысловатый способ отправиться в путешествие к себе.
Напротив сидит высокая, стройная, симпатичная девушка. Взгляд, непроизвольно, все чаще останавливается на ней.
Я не тот, на кого меня учили. Не тот, кем работаю. Не тот, у кого есть душа.
Танцы.
Спонтанные танцы продолжались где-то часа полтора-два. Судя по фото, заканчивали их в основном танцуя сидя или лежа.
Очень помогала повязка на глазах - стесняться или брать с кого-то пример было невозможно.
Вытанцовывали себя таким, каким ты не хочешь видеть и таким, каким хочешь. И так очень много раз при смене музыки. Затем отношения с другими людьми, здесь в танцах появлялось взаимодействие.
Очень простое задание. Я вытанцовывал раз за разом только одно качество. Концентрат всего. Волю, как свой идеальный образ. И безволие - как обычный, и тот, кем не хочу быть.
Инструкции.
С приближением ключевой практики откуда-то из глубины стал подниматься страх. Путешествие вглубь себя стало сравнимым с погружением в темную подводную пещеру. Sanctum.
Но я обрадовался появлению страха. «Человек идет к знанию так же, как он идет на войну - полностью пробужденный, полный страха, благоговения и безусловной решимости.»
Инструкции и правила техники безопасности были просты. Владислав не пытался обуславливать наше восприятие какими-нибудь рассказами о том, что должно получиться. Переживет ли кто-нибудь момент рождения, будет видеть картинки или нет - неизвестно, а любое ожидание лишь заманит сознание в ловушку (что возможно и произошло с классическими сеансами Гроффа).
Выбор партнера (ситтера).
Встав в круг с закрытыми глазами спиной друг к другу мы делали выбор. Странный, магический способ. Доверься я разуму, выбрал бы девушку, сидевшую напротив меня при знакомстве. Но верный и самый лучший выбор сделала спина. Хотя, быть может, это лишь везение. Нас было тридцать человек. И мне достался лучший партнер. Моя прекрасная Н. Самая молодая, самая красивая и самая психически нормальная из всех нас.
Холотропное дыхание.
Размявшись, холонавты легли. Зазвучала музыка.
Инструкции предельно простые и краткие - пара вдохов животом, пара грудью. Несколько глубоких вдохов. Несколько глубоких выдохов. Вдох в одну сторону, выдох в другую. По ощущением - пара минут. В действительности, может минут пять.
И этого хватило, для того, чтобы начался приход.
- Слушай, а почему так говорят - придут, приход? Откуда они
вообще приходят?
- Это ты меня спрашиваешь? - спросил Володин.
- Да хоть тебя, - ответил Шурик.
- Я бы сказал, что изнутри приходят, - ответил Володин.
- То есть что, они там все время и сидят?
- Ну как бы да. Можно и так сказать. И не только они, кстати. У нас
внутри - весь кайф в мире. Когда ты что-нибудь глотаешь или колешь, ты
просто высвобождаешь какую-то его часть. В наркотике-то кайфа нет, это же
просто порошок или вот грибочки... Это как ключик от сейфа. Понимаешь?
Фиг знает выйдет ли так же просто и быстро без Кенги. Своим намерением он явно ускорил процесс и задал ему направление.
Страха больше не было. Я смог расслабиться сильнее, чем обычно получалось в шавасане. Этому было простое объяснение - состояние позволяло вообще не дышать, чувствуя себя исключительно комфортно. Словно пришла смерть.
Ладони свело судорогой и начало «крючить», но ощущения не были неприятными. Постепенно они полностью охватили руки и ноги. Словно тело отмирало.
Сознание работало четко. Ясность даже увеличилось, с исчезновением ощущений тела. Я повернулся на бок и попытался «выйти из тела», раскачивая «астральную» руку. Через некоторое время это удалось, но полного разделения тел не вышло.
Несколько раз я быстро дышал, а затем изобрел продвинутый способ (не пытайтесь это повторить). Дышал до того, как снова парализует конечности, а затем резко садился. И в обычном-то состоянии, если резко встать с кровати, в глазах потемнеет. В состоянии же кислородного голодания, такой фокус практически гарантирует потерю сознания. Упасть не страшно - можно довериться ситтеру.
Через какое-то время необходимость дышать для сдвига точки сборки пропала. Сдвиг стал стабилен. Я принял позу эмбриона (так захотелось), завернувшись с головой в одеяло. Дышать стало трудно, но это было хорошо - нет больше необходимости в специальных усилиях для поддержания состояния.
Осознание по прежнему не покидало меня, но я никоим образом и не хотел от него избавиться. Ощущение ясности - это прекрасно.
Однако я стал ребенком. Хотя не было картинок связанных с детством и тем более сцен прохождения родовых путей. Но внезапно нахлынувшие чувства накрыли меня с головой.
Взяв руку Н., я почувствовал себя готовым погрузиться еще глубже.
Музыка вела за собой. В сознании всплывали какие-то сцены из далекого прошлого, обрывки фраз, лоскуты чувств. Непроизвольно, я зацепился вниманием за одно из нахлынувших ощущений. Это была Любовь. Такая любовь, какой может любить ребенок - чистая, без следов сексуальности, манипуляций, эгоизма.
Холотроп оказался эдаким кино 6D. Если 4 - запах, 5 - ощущения движений, то 6 - чувства. Правда выбор кино диктует подсознание, сам я уже давно считал что «любовь», далеко не самая важная вещь для меня, как во внутреннем мире, так и во внешнем. Другие вершины нагвализма привлекали гораздо сильнее.
Однако ощущая в руке теплую руку Н., я ощутил и свою огромную потребность дарить любовь и любить. Неужели я придумал образ сурового воина, и моя истинная природа - другая? Если бы не «отпустило», стал бы новым «Христом».
Рисование.
После выхода все уходили в чайную, пить чай и рисовать.
«Девушка из «Звонка» (описание участников будет ниже), нарисовала черные кляксы.
Я попытался нарисовать свой бой у станции «Лозовая». Во второй день - радужные концентрические круги.
Но больше всего запомнился рисунок одного «Воина», во второй день.
Белый лист бумаги и на нем маленький синий паровозик. Я помню момент, много лет назад, когда мама рисовала мне йодную сетку (такой же паровозик). В этот момент я отчетливо понял, что она перестала безвозмездно дарить мне любовь, и с той поры приходилось брать ее другими методами.
Проговаривание.
До одиннадцати вечера, в первый, второй и третий день тренинга была «групповая терапия». Поочередно, катая друг другу каменный шарик, мы делились своими мыслями, чувствами и прозрениями.
Удивительно простой и эффективный метод. Рассказы других порождали цепочки воспоминаний, приливы давно забытых чувств, даже слезы.
Здесь уместно тезисно описать наиболее запомнившиеся «персонажи». Имен называть не буду специально и истории опишу лишь штрихами, за каждым из которых для меня - нечто в тысячу раз большее, чем какой-нибудь «классный фильм». Надеюсь этого хватит, чтобы при перепросмотре истории ожили.
Персонажи.
- Помните ужастик «Звонок»? Страшную маленькую девочку, которая вылезает из телевизора? Представьте, что прошло много лет (кстати, действительно, прошло 10 лет с выхода американского римейка!), девочка выросла, ей уже около сорока. Такая вот «девочка из Звонка» стала звездой семинара. Она очень помогла всем.
Прокуренный голос, постоянные походы покурить, пение в кабаке. Танец живота, танцы на столах, деньги заводят. Гаишник с Уралмаша. Мне не дали / мне дали.
- Девушка-психолог. Из той серии, когда не работает выражение «врач, исцели себя сам».
Режу мать ножом, пропускаю через мясорубку. «Заткнитесь, суки». Один год, вредный питерский климат, уход отца, его возвращение через десять лет и превращение в алкоголика. Изменивший парень, проработавший отца. Три года в Тайланде и болезни, от которых туда не убежишь. Ребенок, который будет бегать по песку так и не сделан. Оптимистка.
Мужчина «за сорок», длинные истории. Мальчик, убежавший посмотреть надпись «Слава КПСС», уплывший к крейсеру на рейд. Мечта о двух детях и две собаки дома. Подруга-проститутка.
День второй.
Ночи словно не было. Второй день начался с проговаривания того, что всплыло за краткое расставание с уже ставшей почти родной группой. Круг стал гораздо теснее.
Я начал вспоминать что-то пережитое при дыхании, еще когда ехал в «Звездный». Впереди едущая машина резко перестроилась вправо, из-за снегоуборочной техники, работавшей метрах в трехстах по курсу. Время додумать мысль еще было. Вдруг чуть ли не перед самым капотом оказался знак, полностью перекрывающий полосу.
Хорошо заметить знак и проснуться, пока есть еще время для маневра.
Время еще есть, поворачивать ли руль?
Наложение рук.
Кенга отдыхал перед холотропом, а инструкции давала Дарья. Что-то из танатотерапии.
Разделившись на тройки (к нам с Н. присоединился второй мужчина), мы по очереди ложились на коврик, а двое других под спокойную музыку медленно-медленно прикладывали руки к различным частям тела, а затем так же медленно-медленно их убирали.
Представьте, что это делают раз в пять медленнее, чем вы подумали, и поймете что между нами происходило.
Крайне медитативная практика, как для «отдыхающего», так и для распускающих руки. Тем более, что «освобожденное сознание» не знает границ стыдливости.
Ситтерство.
Если вчера, разминаясь, мы скакали-прыгали, то во второй день холонавт разминал ситтера, а затем себя (но ему, конечно, помогал ситтер).
Увидеть происходящую мистерию своими глазами оказалось не менее интересно, чем быть холонавтом.
Пятнадцать человек лежит на полу и столько же сидят рядом с ними. Кенга начинает произносить инструкции. Грудь дышащих высоко вздымается, с шумом выходит воздух. Буквально десяток вдохов-выдохов и зал преображается до неузнаваемости.
Холонавтов крючит, они начинают кататься, кричать.
Лицо Н. искажается гримасой страдания. Из глаз текут слезы. Тонкие, напряженные до предела пальцы пытаются прикоснуться к лицу, но словно натыкаясь на невидимый барьер, останавливаются в сантиметре от кожи.
Она плачет не навзрыд, а еще страшнее - не издавая ни звука. Словно актриса немого кино, в роли Джульетты, а иногда словно кому-то протягивает руку. Я пытаюсь взять ее ладонь в свою, но она дает.
Остается лишь следить, чтобы мой прекрасный холонавтик не столкнулся с буйными психами, беснующимися вокруг.
Многим и вправду не спится. Девушку рядом словно тянут во все стороны невидимые люди. Она стоит на напряженных ногах, а ее руки, словно сводит судорогами.
«Убью! Убью», кричит молодой человек, стоя на коленях. Девушка-психолог ходит с повязкой на глазах и ощупывает стенки. Потом она будет взлетать до потолка с помощью пары ситтеров.
«Девочка из «Звонка» зажигает круче всех. В определенный момент Владислав надавил ей кулаком на грудину, прижав всем немалым весом. Мольбы и крики его не останавили. В нужный момент он прошептал ей: «Двигайся!», и тогда она начала танцевать. Это было словно ее накачали экстази - спонтанный танец с прыжками чуть ли не до потолка и прогибами удивительными для сорокалетней женщины.
Поразил Кенга. В зале было прохладно, но он одну за другой сменил несколько рубашек. При том, что я был в свитере и приходилось танцевать, чтобы согреться. Он же лишь ходил и изредка бил в свой огромный бубен.
Быть ситтером, ничуть не менее интересно, чем дышать. Атмосфера мистерии сама по себе вводит в измененное состояние сознания и проявляются вещи, не заметные в обычной жизни. Вернее, их становится легче отследить.
Я почувствовал огромную потребность любить. Впрочем, проявить эти чувств к такому холонавту легко.
По окончании - снова рисование и проговаривание. Закончили, как и в первый день, только к одиннадцати вечера.
Рисунок Н. был самым ярким и жизнеутверждающим из всех.
Дома внутренний диалог еще долго тридцатью голосами продолжал что-то рассказывать.
p.s. На третий день была «Мистерия рождения».