(no subject)
В "Салыр-гюле" Кржижановского есть еще одна забавная неточность (в дополнение к моему давнему наблюдению):
"Но навстречу мне оборванный нищий старик. Его протянутая за подаянием рука не пуста: в ней на деревянной ручке дымится круглая жаровня. Свободная рука нищего, порывшись в лохмотьях, вынимает какую-то зелёную щепоть и бросает на угли. Синий дым взвился над жаровней и снова опадает. Это продавец запаха. Я вижу: женщина с лицом, спрятанным под чучван, подошла к продавцу благовония, и, дав ему монету, слегка отстранила покров. Синий дымок, выгибаясь спиралью, юркнул под чёрную свесь. Чучван опустился. Продавец и покупательница продолжают свой путь" (т. 3 СС, с. 415).
Никакие запахи старик, конечно, не продает. Старик бросил на жаровню щепоть сушеного исрыка. Эта трава (гармала, а попросту могильник) используется в Средней Азии и как оберег, и как антисептик для окуривания помещений. Думаю, здесь приведено описание именно очищающего обряда.
По собственному свидетельству Кржижановского, перед поездкой он начал учить узбекский и в Туркестане пытался заговаривать с местными - с малым успехом. Это неудивительно - Кржижановский, кажется, пытался на свой манер приукрасить произношение. Об этом можно судить по тому, что все узбекские слова, которые он использует в очерке, что называется, для местного колорита, искажены. Даже обыкновенный "рахмат" превратился в чудовищно-турецкий "рехмет". Искажены и имена почти всех узбекских поэтов, стихи которых так понравились Кржижановскому:
"Но пока что они идут путями лирики: Гафур Гулям, Челпан, Уйгун (Рахматулла Атакузиев) -- автор звучного "Джантемира", Хаса Булат, Фаткулла Гулям, Туйгон -- все они в пределах лирической формы" (с. 440).
В примечаниях находим: "Челпан, Хаса Булат, Фаткулла Гулям, Туйгон - сведений обнаружить не удалось". Между тем даже в таком виде имена легко прочитываются. Челпан - Абдулхамид Чулпан, Хаса Булат - Хасан Пулат, Туйгон - Шукурджан Туйгун. О поэте по имени Фаткулла Гулям я не слышал, но его наверняка звали Фатхулла. Называние, проговаривание (пусть и на свой манер) чужеземного слова, вплетение этого иноязычного орнамента в собственный текст - один из главных элементов стилистики очерка. Кржижановский не объясняет - он называет или просто описывает, как в вышеприведенном отрывке. Название очерка, "Салыр-гюль", объясняется столь же бегло - это роза Салыра, ковровый орнамент, который больше уже не используется, выдуманный цветок. Не зря ведь у очерка подзаголовок "Узбекистанские импрессии". По сути, это - охота за впечатлением, дающим пищу для фантазии. Любимое занятие европейского путешественника. Между тем произносить следует "салор гёль". Салоры - одно из туркменских племен, использовавших этот основной мотив ("гёль") в своих коврах. Ко времени посещения Кржижановским Туркестана (1932 г.) этот орнамент и вправду давно был мертвым (о причине можно прочесть тут). Вот так копнешь легенду, поверишь ее фактом - и она сдувается. Кржижановский это понимал лучше других.