К прошедшему Дню славянской письменности. Русский трактат о расселении славян как источник ПВЛ
Текст недатированной части ПВЛ, которую я называю этнографическим введением, а Б. Рыбаков собственно "Повестью временных лет" и считал, создает впечатление довольно грубой компиляции. что уже не единожды отмечалось в литературе. Достаточно вспомнить Шахматова, Рыбакова, Кузьмина. Среди источников летописца, в котором я вижу Сильвестра, монаха Киево-Печерского монастыря, игумена Михайловского Выдубецкого монастыря, фамильного монастыря старшей ветви Мономашичей, а потом епископа Переяславского и духовника Владимира Мономаха, можно выделить славянский перевод хроники Георгия Амартола, Библию, местные предания полян о Кие и основании Киева, а также некое предположительно западно-славянское (моравское) в своей основе "Сказание о славянской грамоте", из которого летописец черпал информацию о расселении славянских народов. Подчеркиваю, что речь идет только о Введении. Если говорить о летописи в целом, то источников там прибавится.
Возможно, именно из этого произведения попали в летопись сюжеты о Дунайской прародине, Иллирии, борьбе славян с инородцами - аварами, волохами и т.д. Заимствования из этих произведений перемежаются вставками и комментариями самого летописца, например, о путешествии апостола Андрея, об Оковском лесе. Особое место в ПВЛ занимают сведения о расселении восточных славян, которые выглядят своего рода продолжением "Сказания о славянской грамоте". Характерным для этого блока информации является особый стиль - привязка этнонимов и их носителей к географическим ориентирам: морава - р. Морава, древляне - "зане седоша в лесех" или "Радим на Сожю", "Вятко седе с родомь своим по Оце", "Дулеби же живяху по Бугу" и т.д. Трудно представить, что моравским последователям Кирилла и Мефодия, с которыми связывают "Сказание" некоторые специалисты, были известны подробности расселения их восточных соплеменников. Вызывает сомнение даже факт существования некоторых из восточно-славянских политий в IX в. Однако, можно предположить, что западнославянское произведение легло в основу некоего трактата, написанного на Руси. Неизвестный русский книжник мог вдохновиться рассказом о происхождении славянских народов и обретении ими собственной письменности и продолжил его повествованием о расселении славян по Русской равнине. Некогда я уже высказывался о существовании такого трактата и поспешно увязал его с периодом правления Владимира Крестителя. Однако, возможно, что использованные летописцем отрывки помогут нам точнее датировать создание трактата, а заодно и определить цель создания этого памятника древнерусской литературы.
Нужно заметить, что точки зрения автора "Сказания" и летописца по ряду вопросов существенно расходились. Это помогает нам выделить объем гипотетического источника ПВЛ. Вероятно, трактат уже рассказывал историю славян от разрушения Вавилонской башни. Отсюда в ПВЛ перекочевала идея "норики=славяне" и представления об иллирийском прошлом славян. С этим комплексом данных тесно связана идея о причастности славян к первохристианам, а именно к проповеди апостола Павла в Иллирии и деятельности апостола из числа 70 Андроника в Паннонии. Павел и Андроник представлены как прямые предшественники Мефодия, брата Константина-Кирилла и первого славянского епископа. Эта идея преемственности красной нитью проходит через "Сказание", в том виде, в каком оно вошло в ПВЛ. С точки зрения автора ПВЛ сопричастность славян к первохристианской проповеди связана с деятельностью апостола Андрея, якобы предсказавшего создание Киева и удивлявшегося баням будущего Русского Севера.
Расходятся наши авторы и по вопросу о том, кто такие СКИФЫ. Для летописца "Великая Скифь" - это славяне, "скифам" проповедовал Андрей, когда посещал будущие Киевские горы и Новгородскую землю. Он был в этом отношении предтечей А. Блока ("Да - скифы мы!") и Б. Рыбакова. Автор "Сказания" считал "скифами" хазар и кочевников - болгар.
В «Сказании» поляне связаны с Днепром, а летописец (?) объяснял их имя тем, что они якобы живут в поле. Для одного поляне и древляне живут в мире, для второго древляне обижают полян после смерти князя Кия.
Итак, в "Сказание" мы должны включать по всей видимости информацию о Дунайской прародине, расселении славян, борьбе их с "волохами", о переселении болгар и венгерском завоевании, о миссии Кирилла и Мефодия. Летописец дополнил этот перечень рассказом о загадочных "белых уграх" и печенегах, притчей об обрах и дулебах, связав все это с именем императора Ираклия. При этом он не включил в свое повествование информацию о расселении восточно-славянских хорватов, имя которых возникает в ПВЛ довольно неожиданно.
Надо полагать, именно из этого трактата летописец позаимствовал перечень "Вот только кто славяне на Руси...", который имеет ряд общих черт с цитатами из "Сказания" (бужане, седяшие по Бугу). Нужно ли связывать уже со "Сказанием" комментарий о том, что имя "Русь" поляне получили от варягов? Скорее всего нет. Он выглядит лишним и скорее является комментарием самого летописца, как и в "Сказании о варягах". Таким образом, "Сказание приобретает следующий вид:
1. Сим, ХАм и Иафет разделили Землю... От этих же 70 и 2 языков произошел и народ славянский, от племени Иафета, норики - это и есть славяне.
2. Много времени спустя расселились славяне по Дунаю, где ныне земля Венгерская и Болгарская. Расселение моравов, чехов, белых хорватов, сербов и хорутан.
3. Вторжение волохов. Расселение ляхов - лютичей, поляков, мазовшан и поморян.
4. Приход болгар "от скифов" - хазар (объяснение почему "теперь" земля Болгарская).
5. Вторжение угров (почему "ныне земля Угорская").
6. Расселение полян, древлян, дреговичей, полочан. Расселение кривичей, происходящих от полочан (?). Расселение словен-новгородцев и северы.
7. Расселение вятичей и радимичей "от ляхов".
8. Расселение дулебов, уличей, тиверцев и видимо хорватов и бужан. Возможно, что к "Сказанию" мы должны относить загадочную фразу "Жили мирно поляне, древляне, севера, радимичи, вятичи и хорваты", которую так соблазнительно связать с антским прошлым Поднепровья.
9. "Был единым народ славянский..." - пассаж, предваряющий повесть о Кирилле и Мефодии, творцах славянской грамоты. Эта часть по смыслу связана с фразой: " Итак разошелся славянский народ, и грамота его прозвалась славянской", которая завершает рассказ о расселении славян.
10. Краткое житие Кирилла и Мефодия. Рассуждение об апостоле Павле и исторической роли славянской письменности. "От этого же языка и мы - русь...", "А славянский язык и русский - одно и тоже".
11. Уместным завершением трактата кажется перечень "Вот только кто славяне на Руси...", расшифровывающий, почему славянский и русский языки одно и тоже.
Этот перечень играет важную роль, так как позволяет датировать, хотя и приблизительно, создание "Сказания". Обратимся к этому перечню: Поляне, Древляне, Новгородцы, Полочане, Дреговичи, Севера, Бужане. В список, как мы видим, не попали кривичи, вятичи, радимичи, хорваты, уличи, тиверцы и дулебы. Это обстоятельство породило немало толков о том, что пропущенные этносы на самом деле не являлись славянами, а были "балтами", "сарматами" и прочее. На самом деле, очевидно, что данный список отражает конкретную политическую ситуацию, когда часть восточных славян была "освоена" Русью и их земли были аннексированы Русским государством, а часть еще ждала своей очереди. Таким образом, перед нами фиксация конкретного исторического периода в русской истории и мы смело можем предполагать, что именно в этот период и создавался трактат о расселении славян по Европе!
Мы знаем, что древляне вошли в состав Руси при княгине Ольге. Полоцк, скорее всего Дреговичи, а также Новгород присоединил к Руси Владимир Креститель. Археология позволяет уточнить время поглощения Русью Северской земли - период соправительства Ярослава и Мстислава Владимировичей. О времени поглощения Бужан мы можем только гадать, но у нас есть за что зацепиться.
Б. Рыбаков в работе «Киевская Русь и русские княжества 12-13 вв.» (с. 236-237) высказал мысль о том, что полития ВОЛЫНЯНЕ объединяла остатки дулебов (Западный Буг) и бужан (Южный Буг). Это в значительной степени прояснило бы путаницу с этнонимами славян на Волыни. Свою мысль автор подкрепил наблюдением: река дулебов в летописи названа Бъг, а река бужан - Буг. Отталкиваясь от этого, мы можем приблизительно восстановить процесс складывания волынской этнополитической общности в дорусский период:
1. VI - н. VII вв. - вокруг крепости Зимно формируется славянский племенной союз, который мы можем отождествить с дулебами. Археология позволяет утверждать, что град Зимно был разрушен аварами в начале VII в. Это объединение сохраняло важное место в предания славян IX-X вв.
2. IX в. - «Баварский географ» фиксирует две славинии - «Червяне» и «Бужане». Первые почитались как «королевство», из которого вышли все славяне. Название необходимо связывать с городом Червень на Западном Буге и агломерацией «Червенских градов», которые не были тождественны «Волынской земле», но были ее частью - град Волынь входил в эту агломерацию. По всей видимости, после крушения Зимно и распада племенного союза дулебов, их наследники были известны под именем «червян». Многочисленные следы присутствия дулебов на территории Аварского каганата (в Паннонии и Богемии) заставляет думать, что авары переселили носителей этого этнонима на свои территории.
3. Х в. - аль-Масуди зафиксировал предание о «царстве валинана», из которого вышли все славяне. Это явно тоже предание, что сообщал «Баварский географ». Соответственно, в Х веке область «Червян» называется еже «Волыняне». Смена политонима связана, возможно, с переходом (временным?) от г. Червень к г. Волынь. Волынское объединение поглотило бужан, а затем влилось в Русское государство. Дальнейшая история края складывалась вокруг нового русского центра - Владимира Волынского, основанного Владимиром Крестителем после присоединения «Червенских градов» к Руси в 981 г.
Любопытно, что «Червенские грады» были спорной областью, на которую претендовали в Х веке Чехия, а в следующем столетии - Польша. Бужане же названы в перечне «Вот только кто есть славяне на Руси…». Подчеркнем: в перечень включены БУЖАНЕ, но не ВОЛЫНЯНЕ (бужане+червяне\дулебы).
Вятичи и радимичи сохраняли свою автономию в составе русских княжеств вплоть до середины 12 века, оставаясь как бы вне Руси, подобно неславянским данникам. Тиверцы, уличи и хорваты, судя по имеющимся данным, сумели сохранить независимость в 11 веке. В 1097 г. окраинными городами Руси были Перемышь, Теребовль и Звенигород. Которые получили на Любечском съезде братья - изгои Ростиславичи. Думается, с деятельность этой семьи мы и должны связывать подчинение днестровских славян. Сын одного из них Владимирко Володаревич был создатель блистательного Галицкого княжества, включавшего земли этих трех славиний. Автор ПВЛ в начале 12 века еще знал о городах уличей и тиверцев в Поднестровье. Его продолжателям были известны только ГАЛИЧАНЕ.
Ситуация, когда в состав Руси входили Севера и Бужане, но не входили Червенские грады, соответствовала только одному относительно небольшому периоду русской истории. В 1018 году Червенские грады отнял польский князь Болеслав Храбрый. Лишь в 1031 г. совместными усилиями их возвращают Ярослав и Мстислав Владимировичи. При Мстиславе Храбром, с 1024 г. князе Черниговском, Севера последний раз упоминается как особая политическая единица. Земли северы были включены в состав Черниговского княжества. Полоцк в этот период признавал главенство Ярослава. Фактической столицей его был Новгород, особо выделенный в тексте «Сказания».
Еще А.Г. Кузьмин выделял перечень «ляхов» как датирующий признак, так как поморяне, мазовшане и лютичи входили в состав Польского гос-ва не постоянно. В том же 1031 г. Поморье и Мазовия вышли из состава Польши, которую охватила смута. О Лютичах точной даты их освобождения от польской власти мне найти не удалось. Буду благодарен за информацию.
Таким образом, мы можем довольно точно датировать «Сказание» периодом 1024-1031 гг. Целью его было связать с кирилло-мефодиевской традицией христианства, якобы восходящей к апостолам Павлу и Андронику. Тем самым обосновывалась идея автокефальной Русской церкви, равнозначной Риму и Константинополю. Этот трактат был возможно связан с окружением будущего первого русского митрополита Иллариона, защищавшего идеи независимой русской церкви.
Неясным остается отсутствие в перечне «Сказания» таких значительных западнославянских народов 11 в. как ободриты («варяги» русских летописей?) и руяне-раны-руги. И те, и другие, судя по имеющимся данным, поддерживали тесные связи с Русью во времена Ярослава Мудрого. В истории ободритов это время правления язычников Удо (1018-1028) и Ратибора (1028-1043), время успешной борьбы с саксами, данами и Норвегией, время активной внешней политики. Еще в 960х гг. ободритский князь Након выделялся наряду с Болеславом Чешским и Мешко Польским как один из сильнейших правителей западных славян. На этой территории шла активная борьба за души славян и трудно представить, что она не интересовала русских неофитов, а еще раньше моравских соратников Кирилла и Мефодия. Остается предположить, что либо «варягов» пропустили по причине обострения их язычества при Удо, либо в «Сказании» о них речь шла, но автор ПВЛ случайно (как в случае с хорватами и бужанами?) или намеренно не включил эти сюжеты в свой трактат.
Панегирик полянам, особо выделяемым летописцем, судя по всему, не имеет отношения к «Сказанию». Автору этого трактата свойственно ровное отношение ко всем славянам на Руси. Хотя, он все же указывает отдельно «»полян яко же ныне зовомыя Русь», подчеркивая их единство с чехами, поляками, моравами и дунайскими славянами. Творением летописца следует считать и слово о нравах, созданное по образцу цитаты из Георгия Амартола и подчеркивающее особость полян, противопоставляемых древлянам в первую очередь. Эпизоды о полянах составляли особую повесть, рассказывающую о Кие, его братьях, основании Киева, злоключениях полян после смерти первого князя, хазарской дани, варяжской дани, изгнании и приглашении варягов, появлении Аскольда и Дира, убийстве их Игорем Рюриковичем (Вещего Олега эта повесть кажется не знала вовсе), подчинении Игорем и его воеводой Свенгельдом Древлян и Уличей, восстании древлян и убийстве ими Игоря, о мести Ольги, ее крещении, походах Святослава Храброго и войнах его сыновей. М.б. сюда же относились и некоторые сюжеты из цикла о Владимира до его крещения (до слов «И просветися Владимир сам, и сыновья его, и земля его»?). Эту повесть я называю «Словом о Рюриковичах» и считаю основой первой русской летописи (т.н. Начального свода), предшествующей ПВЛ.
Итак, одним из источников ПВЛ был, как я думаю, трактат, условно называемый «Сказанием о славянской грамоте», в основе которого возможно лежало моравское произведение. Этот трактат был посвящен расселение славян, главным образом восточных, и распространению письменности, созданной Кириллом и Мефодием. Не хватает в летописных цитатах только одного - крещения Руси и других славянских стран. Можно предположить, что в трактате предлагалась какая-то версия крещения Владимира, которая не устраивала автора ПВЛ. Он, горячий сторонник Корсунской легенды, заочно спорит и осуждает тех, кто считал, что местом крещения Владимира был не Корсунь, а Киев, Василев или другое место.
Возможно, именно из этого произведения попали в летопись сюжеты о Дунайской прародине, Иллирии, борьбе славян с инородцами - аварами, волохами и т.д. Заимствования из этих произведений перемежаются вставками и комментариями самого летописца, например, о путешествии апостола Андрея, об Оковском лесе. Особое место в ПВЛ занимают сведения о расселении восточных славян, которые выглядят своего рода продолжением "Сказания о славянской грамоте". Характерным для этого блока информации является особый стиль - привязка этнонимов и их носителей к географическим ориентирам: морава - р. Морава, древляне - "зане седоша в лесех" или "Радим на Сожю", "Вятко седе с родомь своим по Оце", "Дулеби же живяху по Бугу" и т.д. Трудно представить, что моравским последователям Кирилла и Мефодия, с которыми связывают "Сказание" некоторые специалисты, были известны подробности расселения их восточных соплеменников. Вызывает сомнение даже факт существования некоторых из восточно-славянских политий в IX в. Однако, можно предположить, что западнославянское произведение легло в основу некоего трактата, написанного на Руси. Неизвестный русский книжник мог вдохновиться рассказом о происхождении славянских народов и обретении ими собственной письменности и продолжил его повествованием о расселении славян по Русской равнине. Некогда я уже высказывался о существовании такого трактата и поспешно увязал его с периодом правления Владимира Крестителя. Однако, возможно, что использованные летописцем отрывки помогут нам точнее датировать создание трактата, а заодно и определить цель создания этого памятника древнерусской литературы.
Нужно заметить, что точки зрения автора "Сказания" и летописца по ряду вопросов существенно расходились. Это помогает нам выделить объем гипотетического источника ПВЛ. Вероятно, трактат уже рассказывал историю славян от разрушения Вавилонской башни. Отсюда в ПВЛ перекочевала идея "норики=славяне" и представления об иллирийском прошлом славян. С этим комплексом данных тесно связана идея о причастности славян к первохристианам, а именно к проповеди апостола Павла в Иллирии и деятельности апостола из числа 70 Андроника в Паннонии. Павел и Андроник представлены как прямые предшественники Мефодия, брата Константина-Кирилла и первого славянского епископа. Эта идея преемственности красной нитью проходит через "Сказание", в том виде, в каком оно вошло в ПВЛ. С точки зрения автора ПВЛ сопричастность славян к первохристианской проповеди связана с деятельностью апостола Андрея, якобы предсказавшего создание Киева и удивлявшегося баням будущего Русского Севера.
Расходятся наши авторы и по вопросу о том, кто такие СКИФЫ. Для летописца "Великая Скифь" - это славяне, "скифам" проповедовал Андрей, когда посещал будущие Киевские горы и Новгородскую землю. Он был в этом отношении предтечей А. Блока ("Да - скифы мы!") и Б. Рыбакова. Автор "Сказания" считал "скифами" хазар и кочевников - болгар.
В «Сказании» поляне связаны с Днепром, а летописец (?) объяснял их имя тем, что они якобы живут в поле. Для одного поляне и древляне живут в мире, для второго древляне обижают полян после смерти князя Кия.
Итак, в "Сказание" мы должны включать по всей видимости информацию о Дунайской прародине, расселении славян, борьбе их с "волохами", о переселении болгар и венгерском завоевании, о миссии Кирилла и Мефодия. Летописец дополнил этот перечень рассказом о загадочных "белых уграх" и печенегах, притчей об обрах и дулебах, связав все это с именем императора Ираклия. При этом он не включил в свое повествование информацию о расселении восточно-славянских хорватов, имя которых возникает в ПВЛ довольно неожиданно.
Надо полагать, именно из этого трактата летописец позаимствовал перечень "Вот только кто славяне на Руси...", который имеет ряд общих черт с цитатами из "Сказания" (бужане, седяшие по Бугу). Нужно ли связывать уже со "Сказанием" комментарий о том, что имя "Русь" поляне получили от варягов? Скорее всего нет. Он выглядит лишним и скорее является комментарием самого летописца, как и в "Сказании о варягах". Таким образом, "Сказание приобретает следующий вид:
1. Сим, ХАм и Иафет разделили Землю... От этих же 70 и 2 языков произошел и народ славянский, от племени Иафета, норики - это и есть славяне.
2. Много времени спустя расселились славяне по Дунаю, где ныне земля Венгерская и Болгарская. Расселение моравов, чехов, белых хорватов, сербов и хорутан.
3. Вторжение волохов. Расселение ляхов - лютичей, поляков, мазовшан и поморян.
4. Приход болгар "от скифов" - хазар (объяснение почему "теперь" земля Болгарская).
5. Вторжение угров (почему "ныне земля Угорская").
6. Расселение полян, древлян, дреговичей, полочан. Расселение кривичей, происходящих от полочан (?). Расселение словен-новгородцев и северы.
7. Расселение вятичей и радимичей "от ляхов".
8. Расселение дулебов, уличей, тиверцев и видимо хорватов и бужан. Возможно, что к "Сказанию" мы должны относить загадочную фразу "Жили мирно поляне, древляне, севера, радимичи, вятичи и хорваты", которую так соблазнительно связать с антским прошлым Поднепровья.
9. "Был единым народ славянский..." - пассаж, предваряющий повесть о Кирилле и Мефодии, творцах славянской грамоты. Эта часть по смыслу связана с фразой: " Итак разошелся славянский народ, и грамота его прозвалась славянской", которая завершает рассказ о расселении славян.
10. Краткое житие Кирилла и Мефодия. Рассуждение об апостоле Павле и исторической роли славянской письменности. "От этого же языка и мы - русь...", "А славянский язык и русский - одно и тоже".
11. Уместным завершением трактата кажется перечень "Вот только кто славяне на Руси...", расшифровывающий, почему славянский и русский языки одно и тоже.
Этот перечень играет важную роль, так как позволяет датировать, хотя и приблизительно, создание "Сказания". Обратимся к этому перечню: Поляне, Древляне, Новгородцы, Полочане, Дреговичи, Севера, Бужане. В список, как мы видим, не попали кривичи, вятичи, радимичи, хорваты, уличи, тиверцы и дулебы. Это обстоятельство породило немало толков о том, что пропущенные этносы на самом деле не являлись славянами, а были "балтами", "сарматами" и прочее. На самом деле, очевидно, что данный список отражает конкретную политическую ситуацию, когда часть восточных славян была "освоена" Русью и их земли были аннексированы Русским государством, а часть еще ждала своей очереди. Таким образом, перед нами фиксация конкретного исторического периода в русской истории и мы смело можем предполагать, что именно в этот период и создавался трактат о расселении славян по Европе!
Мы знаем, что древляне вошли в состав Руси при княгине Ольге. Полоцк, скорее всего Дреговичи, а также Новгород присоединил к Руси Владимир Креститель. Археология позволяет уточнить время поглощения Русью Северской земли - период соправительства Ярослава и Мстислава Владимировичей. О времени поглощения Бужан мы можем только гадать, но у нас есть за что зацепиться.
Б. Рыбаков в работе «Киевская Русь и русские княжества 12-13 вв.» (с. 236-237) высказал мысль о том, что полития ВОЛЫНЯНЕ объединяла остатки дулебов (Западный Буг) и бужан (Южный Буг). Это в значительной степени прояснило бы путаницу с этнонимами славян на Волыни. Свою мысль автор подкрепил наблюдением: река дулебов в летописи названа Бъг, а река бужан - Буг. Отталкиваясь от этого, мы можем приблизительно восстановить процесс складывания волынской этнополитической общности в дорусский период:
1. VI - н. VII вв. - вокруг крепости Зимно формируется славянский племенной союз, который мы можем отождествить с дулебами. Археология позволяет утверждать, что град Зимно был разрушен аварами в начале VII в. Это объединение сохраняло важное место в предания славян IX-X вв.
2. IX в. - «Баварский географ» фиксирует две славинии - «Червяне» и «Бужане». Первые почитались как «королевство», из которого вышли все славяне. Название необходимо связывать с городом Червень на Западном Буге и агломерацией «Червенских градов», которые не были тождественны «Волынской земле», но были ее частью - град Волынь входил в эту агломерацию. По всей видимости, после крушения Зимно и распада племенного союза дулебов, их наследники были известны под именем «червян». Многочисленные следы присутствия дулебов на территории Аварского каганата (в Паннонии и Богемии) заставляет думать, что авары переселили носителей этого этнонима на свои территории.
3. Х в. - аль-Масуди зафиксировал предание о «царстве валинана», из которого вышли все славяне. Это явно тоже предание, что сообщал «Баварский географ». Соответственно, в Х веке область «Червян» называется еже «Волыняне». Смена политонима связана, возможно, с переходом (временным?) от г. Червень к г. Волынь. Волынское объединение поглотило бужан, а затем влилось в Русское государство. Дальнейшая история края складывалась вокруг нового русского центра - Владимира Волынского, основанного Владимиром Крестителем после присоединения «Червенских градов» к Руси в 981 г.
Любопытно, что «Червенские грады» были спорной областью, на которую претендовали в Х веке Чехия, а в следующем столетии - Польша. Бужане же названы в перечне «Вот только кто есть славяне на Руси…». Подчеркнем: в перечень включены БУЖАНЕ, но не ВОЛЫНЯНЕ (бужане+червяне\дулебы).
Вятичи и радимичи сохраняли свою автономию в составе русских княжеств вплоть до середины 12 века, оставаясь как бы вне Руси, подобно неславянским данникам. Тиверцы, уличи и хорваты, судя по имеющимся данным, сумели сохранить независимость в 11 веке. В 1097 г. окраинными городами Руси были Перемышь, Теребовль и Звенигород. Которые получили на Любечском съезде братья - изгои Ростиславичи. Думается, с деятельность этой семьи мы и должны связывать подчинение днестровских славян. Сын одного из них Владимирко Володаревич был создатель блистательного Галицкого княжества, включавшего земли этих трех славиний. Автор ПВЛ в начале 12 века еще знал о городах уличей и тиверцев в Поднестровье. Его продолжателям были известны только ГАЛИЧАНЕ.
Ситуация, когда в состав Руси входили Севера и Бужане, но не входили Червенские грады, соответствовала только одному относительно небольшому периоду русской истории. В 1018 году Червенские грады отнял польский князь Болеслав Храбрый. Лишь в 1031 г. совместными усилиями их возвращают Ярослав и Мстислав Владимировичи. При Мстиславе Храбром, с 1024 г. князе Черниговском, Севера последний раз упоминается как особая политическая единица. Земли северы были включены в состав Черниговского княжества. Полоцк в этот период признавал главенство Ярослава. Фактической столицей его был Новгород, особо выделенный в тексте «Сказания».
Еще А.Г. Кузьмин выделял перечень «ляхов» как датирующий признак, так как поморяне, мазовшане и лютичи входили в состав Польского гос-ва не постоянно. В том же 1031 г. Поморье и Мазовия вышли из состава Польши, которую охватила смута. О Лютичах точной даты их освобождения от польской власти мне найти не удалось. Буду благодарен за информацию.
Таким образом, мы можем довольно точно датировать «Сказание» периодом 1024-1031 гг. Целью его было связать с кирилло-мефодиевской традицией христианства, якобы восходящей к апостолам Павлу и Андронику. Тем самым обосновывалась идея автокефальной Русской церкви, равнозначной Риму и Константинополю. Этот трактат был возможно связан с окружением будущего первого русского митрополита Иллариона, защищавшего идеи независимой русской церкви.
Неясным остается отсутствие в перечне «Сказания» таких значительных западнославянских народов 11 в. как ободриты («варяги» русских летописей?) и руяне-раны-руги. И те, и другие, судя по имеющимся данным, поддерживали тесные связи с Русью во времена Ярослава Мудрого. В истории ободритов это время правления язычников Удо (1018-1028) и Ратибора (1028-1043), время успешной борьбы с саксами, данами и Норвегией, время активной внешней политики. Еще в 960х гг. ободритский князь Након выделялся наряду с Болеславом Чешским и Мешко Польским как один из сильнейших правителей западных славян. На этой территории шла активная борьба за души славян и трудно представить, что она не интересовала русских неофитов, а еще раньше моравских соратников Кирилла и Мефодия. Остается предположить, что либо «варягов» пропустили по причине обострения их язычества при Удо, либо в «Сказании» о них речь шла, но автор ПВЛ случайно (как в случае с хорватами и бужанами?) или намеренно не включил эти сюжеты в свой трактат.
Панегирик полянам, особо выделяемым летописцем, судя по всему, не имеет отношения к «Сказанию». Автору этого трактата свойственно ровное отношение ко всем славянам на Руси. Хотя, он все же указывает отдельно «»полян яко же ныне зовомыя Русь», подчеркивая их единство с чехами, поляками, моравами и дунайскими славянами. Творением летописца следует считать и слово о нравах, созданное по образцу цитаты из Георгия Амартола и подчеркивающее особость полян, противопоставляемых древлянам в первую очередь. Эпизоды о полянах составляли особую повесть, рассказывающую о Кие, его братьях, основании Киева, злоключениях полян после смерти первого князя, хазарской дани, варяжской дани, изгнании и приглашении варягов, появлении Аскольда и Дира, убийстве их Игорем Рюриковичем (Вещего Олега эта повесть кажется не знала вовсе), подчинении Игорем и его воеводой Свенгельдом Древлян и Уличей, восстании древлян и убийстве ими Игоря, о мести Ольги, ее крещении, походах Святослава Храброго и войнах его сыновей. М.б. сюда же относились и некоторые сюжеты из цикла о Владимира до его крещения (до слов «И просветися Владимир сам, и сыновья его, и земля его»?). Эту повесть я называю «Словом о Рюриковичах» и считаю основой первой русской летописи (т.н. Начального свода), предшествующей ПВЛ.
Итак, одним из источников ПВЛ был, как я думаю, трактат, условно называемый «Сказанием о славянской грамоте», в основе которого возможно лежало моравское произведение. Этот трактат был посвящен расселение славян, главным образом восточных, и распространению письменности, созданной Кириллом и Мефодием. Не хватает в летописных цитатах только одного - крещения Руси и других славянских стран. Можно предположить, что в трактате предлагалась какая-то версия крещения Владимира, которая не устраивала автора ПВЛ. Он, горячий сторонник Корсунской легенды, заочно спорит и осуждает тех, кто считал, что местом крещения Владимира был не Корсунь, а Киев, Василев или другое место.