Я решила перечитать "Убийство командора". Так классно пишет Мураками, что начав читать книгу, даже уже и не по второму разу, через некоторое время забываешь о себе и живешь в сюжете книги
( Read more... )
Пока Пиркс удивлялся этому, он обнаружил, что у него уже нет ни туловища, ни головы - вообще ничего. Совсем так, будто его вообще нет. Такое чувство не назовешь приятным. Оно скорее пугало. Пиркс будто растворялся постепенно в этой воде, которую тоже совершенно перестал ощущать. Вот уже и сердца не слышно. Изо всех сил он напрягал слух - безрезультатно. Зато тишина, целиком наполнявшая его, сменилась глухим гулом, непрерывным белым шумом, таким неприятным, что прямо хотелось уши заткнуть. Мелькнула мысль, что прошло, наверное, немало времени и несколько штрафных очков не испортят общей оценки: ему хотелось шевельнуть рукой.
Нечем было шевельнуть: руки исчезли. Он даже не то чтобы испугался - скорее обалдел. Правда, он читал что-то о «потере ощущения тела», но кто мог бы подумать, что дело дойдет до такой крайности?
«По-видимому, так и должно быть, - успокаивал он себя. - Главное - не шевелиться; если хочешь занять хорошее место, надо вытерпеть все это». Эта мысль поддерживала его
( ... )
А у Пиркса не осталось ничего, или, вернее, почти ничего, кроме страха.
Он распадался - не на какие-то там отдельные личности, а именно на страхи. Чего Пиркс боялся? Он понятия не имел. Он не жил ни наяву (какая может быть явь без тела?), ни во сне. Ведь не сон же это: он знал, где находится, что с ним делают. Это было нечто третье. И на опьянение абсолютно не похоже.
Он и об этом читал. Это называлось так: «Нарушение деятельности коры головного мозга, вызванное лишением внешних импульсов».
Comments 2
по наводке дока
читать - Станислав Лем Условный рефлекс
Пока Пиркс удивлялся этому, он обнаружил, что у него уже нет ни туловища, ни головы - вообще ничего. Совсем так, будто его вообще нет. Такое чувство не назовешь приятным. Оно скорее пугало. Пиркс будто растворялся постепенно в этой воде, которую тоже совершенно перестал ощущать. Вот уже и сердца не слышно. Изо всех сил он напрягал слух - безрезультатно. Зато тишина, целиком наполнявшая его, сменилась глухим гулом, непрерывным белым шумом, таким неприятным, что прямо хотелось уши заткнуть. Мелькнула мысль, что прошло, наверное, немало времени и несколько штрафных очков не испортят общей оценки: ему хотелось шевельнуть рукой.
Нечем было шевельнуть: руки исчезли. Он даже не то чтобы испугался - скорее обалдел. Правда, он читал что-то о «потере ощущения тела», но кто мог бы подумать, что дело дойдет до такой крайности?
«По-видимому, так и должно быть, - успокаивал он себя. - Главное - не шевелиться; если хочешь занять хорошее место, надо вытерпеть все это». Эта мысль поддерживала его ( ... )
Reply
А у Пиркса не осталось ничего, или, вернее, почти ничего, кроме страха.
Он распадался - не на какие-то там отдельные личности, а именно на страхи. Чего Пиркс боялся? Он понятия не имел. Он не жил ни наяву (какая может быть явь без тела?), ни во сне. Ведь не сон же это: он знал, где находится, что с ним делают. Это было нечто третье. И на опьянение абсолютно не похоже.
Он и об этом читал. Это называлось так: «Нарушение деятельности коры головного мозга, вызванное лишением внешних импульсов».
Reply
Leave a comment