Корни и крона психологии (28)
28. Практика - критерий истины?
(начало, предыд.)
По ходу обсуждения предыдущих глав проявился на практике любопытный феномен невосприимчивости практикующих психологов к философским обобщениям этой самой практики. Более того, чем более успешен практикующий психолог, тем менее он склонен к философской критике и обобщениям своей практики. В лучшем случае речь пойдет о мнемонической эмпирической схеме, удобно для практика классифицирующей те или иные стороны личности и ее взаимосвязей, с которыми работает психолог. Успех применения взятых от учителей-практиков и отточенных на своей практике методов в большинстве клинических случаев позволяет не фокусировать внимание на отдельных неудачах, определяемых случайными факторами. (Чем же ещё?)
В то же время не только для написания философских обобщений, но и для интереса к ним необходимо повышенное внимание именно к выявленным противоречиям. Однако именно успешные практикующие психологи, как и врачи, и другие практики духовенских профессий - менее всего имеют времени для такого углубления, потому что востребованы и загружены. Так что бесполезно даже спрашивать их, что они думают по поводу философских текстов.
Кстати, именно по этому поводу среди медиков ходит анекдот, слегка философский, один знакомый педиатр рассказал: «Классификация врачей: Педиатры ничего не умеют, и ничего не знают. Терапевты все знают, ничего не умеют. Хирурги все умеют, ничего не знают. И только патологоанатомы…» Вот именно так, только философски настроенный мыслитель («психопатологоанатом»?) вникает во все ошибки и стоящие за ними противоречия практики, ищет в случайностях закономерности.
Можно также заметить, что в этой шутке имеется доля той самой серьезной классификации психотипов, которую мы и анализируем. Речь о «восточном» духовенском секторе Эннеатаблицы. Строго «восточный» Скептик, как и терапевт, сосредоточен на практическом (не философском) знании, но сам принципиально пассивен. Юго-восточный Индивидуалист, как тот педиатр, сосредоточен на актуальной коммуникации, а не на накоплении знаний или практике, ему достаточно уже имеющегося опыта. Своего рода Посредник между духовенским знанием и материальной практикой, как тот хирург, не очень интересуется, откуда и как взялся диагноз. Его интересует стратегия и тактика конкретной операции, что и где нужно вскрыть и отрезать.
Наконец, «северо-восточный» Помощник больше заинтересован узнать больше об особых случаях, не поддающихся практикующим коллегам, чтобы попытаться подобрать к этим случаям необходимый, возможно редкий диагноз, либо найти ошибку и предложить другую тактику лечений подобных случаев. Разумеется, без шуток - это не обычный патологоанатом (еще один подтип Посредника), но практикующий, в том числе в прозекторской научный медицинский работник. Однако, несколько упрощенная схема Эннеаграммы помещает в северо-восточный угол два похожих, но разных типа. Один из них - ближе к духовенскому «восточному» сектору, другой - ближе к «северному», «шаманскому» (интуитивному). Первый «научно-практический» тип в целом остается в рамках общей идейной дисциплины - в медицине ли, психологии, юстиции или религии. Второй тип - «научно-философский» находится вне достаточно жестких рамок той или иной духовенской корпорации, поэтому имеет возможность опираться на осмысление практики одной из них для сравнительного анализа и критики извне.
Наверное, самый лучший вариант, когда Помощник-философ (или Мыслитель в роли Помощника) напрямую общается с Помощником-практиком. Для меня, например, одним из побудительных мотивов и источников вдохновения этого эссе - было общение и обсуждение спорных вопросов именно с практикующим «психопаталогоанатомом», которого в отличие от многих практиков хотя бы изредка, но интересует философская критика. Но даже лучший из самостоятельно мыслящих практиков не свободен от идейных ограничений своей профессиональной среды.
Уже приводил в других эссе и статьях клинические примеры такой «духовенской» ограниченности, вытекающей из самого способа накопления и передачи знаний в таких корпорациях как медицина, психология или, скажем, богословие. Новое поколение учеников - будущих учителей, несмотря на всю свою скептичность по отношению к пациентам (клиентам, пастве), некритично воспринимает учение авторитетов. Даже если эти одинаково уважаемые авторитеты в свое время непримиримо спорили, да так и не пришли к единому мнению. Для следующих поколений противоречивые трактаты станут не то чтобы руководством к действию, но авторитетным обоснованием сопричастности к высшему знанию, а значит - права учить и лечить профанов. Притом что в ходе передачи из поколения в поколение исходное авторитетное знание («писание») превращается в практическую методологию («предание») разных школ и ветвей, и в этой методологии зачастую весьма сильно искажается.
При этом практика опирается вовсе не на знание авторитетных текстов, а на непосредственную передачу опыта от учителей-практиков к ученикам. Другой вопрос, что первоначальное внедрение новых идей научно-практических авторитетов (Помощников) не свободно от противоречий и огрехов, так и не осмысленных до конца. Конкретные примеры из медицинской практики - это навязывание в свое время больших объемов витамина С как безусловно полезного средства. И только после десятилетий обобщения практики и статистики выяснилось, что избыток любого полезного в нужных объемах лекарства может фатально повлиять именно на ослабленный организм, которому нужно тратить и без того дефицитную внутреннюю энергию на очистку крови и лимфы от явно лишних доз. Аналогично было со всеобщей борьбой с холестерином, оказавшимся всего лишь симптоматичным агентом, причем необходимым для залечивания микротравм от кристалликов избыточной глюкозы.
Однако точно такие же противоречивые или не всегда соразмерные методы и средства применяются и во всех иных корпорациях, включая психологическую практику. Осмыслить такие проблемы, в принципе, могут Помощники из научно-практических институтов, но только ценой накопления множества фатальных ошибок и сломанных судеб, когда проблемы для общества проявляются статистически, то есть массово. К тому же в сфере психологии, в отличие от медицины - есть проблемы с измерением проблем, и невозможно вскрытие по фатальным итогам. Думаю, что философское осмысление извне в более широком контексте - более гуманный способ критики и коррекции практики, если только удастся достучаться хотя бы до научно-практической части сообщества.
Приведенные выше примеры из медицины более наглядны и понятны, чем такие же из практики психологии. И вообще, психология по заявленному основоположниками предмету деятельности намного ближе к религиозным практикам врачевания душ. Так что есть смысл привести примеры порочной практики и из этой сферы. Самый простой из известных примеров такого искажения Писания в церковной практике - запрет на вход в здание церкви женщинам с непокрытой головой и мужчинам с покрытой. Хотя в самом Писании речь идет не о здании, а о церкви как собрании посвященных. И запрет не на вход, а на молитву или пророчествование /1Кор 11,4-5/, то есть на говорение в собрании. По букве - можно и присутствовать, но только слушать других. Запрет на вход профанов в здание церкви или тем более изгнание из нее при попытке поставить свечку противоречит намного более приоритетной заповеди о любви к ближним.
Надеюсь, что приведенные примеры искажения смысла авторитетной теории в практике духовенских профессий понятны даже практикующим психологам, заменившим батюшек современным адептам религии Разума. Есть ли в практике психологии такие примеры преданий, искажающих писание основоположников? Да, практически все, это неизбежно на практике, вопрос только в степени полезности и вреда от таких инноваций. Скажем, психолого-педагогическое учение о бесстрессовом воспитании, утрировавшее учение Пиаже, уже, наверное, сломало судьбы не одному миллиону детей и взрослых в западных странах. Жертвы этой коварной системы сегодня страдают от информационных манипуляций и вызванных ими стрессов, которым они не способны противостоять. Как тут не вспомнить поговорку о благих намерениях невежд, ведущих в ад.
Однако, нет смысла и призывать обычных практикующих психологов углубляться в философские эссе и критику учений. Во-первых, даже самому успешному практику, но не научно-практическому работнику, сложно оценить адекватность тех или иных критиков. Это должны делать лидеры научной корпорации, если таковые еще остались среди академиков-администраторов. Во-вторых, если практик будет сомневаться в себе и в своей методике, это непосредственно повлияет на успешность его контакта и терапии. Так что не сомневаться в этом случае лучше, если предшествующий опыт успешен.
Вообще, призвание практикующего психолога, врача, педагога во-многом зависит именно от «восточного» духовенского психотипа. Потребность кого-либо опекать, учить, лечить является врожденной, в отличие от потребности быть опекаемым в общем случае. Хотя встречается порою и такая врожденная потребность. Духовенским типам просто по жизни необходимо над кем-то или чем-то внимательно наблюдать, желательно в клинических ограничениях активности - в палате, кабинете, классе. Искать и находить известные по практике симптомы, ставить диагнозы, подбирать методики и назначать курсы той или иной терапии.
Однако обратной теневой стороной такого полезного психотипа может стать то самое «невежество жрецов» как одна из проблем цивилизации, ставшая понятной первым философам еще в ранней античности. Это в родовом сообществе потомственный шаман, как и потомственный вождь или крестьянин, взрослеет и получает знания, участвуя в практике своих учителей - родителей. Но даже в первых цивилизациях передача более сложных знаний, как и наследование практики тоже усложняется. Потребность, а порой и право учить наследуется, а прилагаемая к нему обязанность учиться и проходить на практике все степени посвящения - атрофируется при перепроизводстве ученых элит, и ведет к неизбежным идейным, а затем и социально-политическим кризисам.
Современная психология - это одна из важных гуманитарных дисциплин (увы, пока еще не наук), наряду с правоведением, политологией, социологией. Эти дисциплины в большой мере подвержены влияниям господствующей идеологии (либеральной, как у них, или либерально-консервативной, как у нас), хотя бы потому, что входят своим ядром в общую систему социального мировоззрения. Так что «предания» не просто накапливаются, но искажаются заказчиками «научных» трудов во вполне определенных идеологических целях глобальной финансовой элит.
В этом журнале был разобран пример такой «заказухи» под видом второго тома «Эволюции человека» А.Маркова, авторитетного биолога, но полного профана в психологии. Цель заказного искажения не особо и скрывается - доказать, что человек - животное, ничем особо не отличающееся от других приматов, кроме как в худшую сторону, компенсируемую опекой корпораций. Короче, как и в 1917-м девиз «Бога - нет!» в человеке. Возможно, для самих заказчиков таких опусов - это так и есть.
И научных авторитетов тоже нет. Всякие там доктора Юнги - забавные экспонаты в истории науки. Поскольку психика, по Маркову и либеральной компании, это всего лишь механизм секреции мозга, описываемый неврологией, то и смысла большого в отдельной психологической науке - тоже нет. Можно поместить в раздел вторичных дисциплин рядом в одном ряду с педагогикой, а не рассматривать как потенциально перспективную науку о важнейших основаниях общественного развития. Хотя, можно согласиться, что в намеренном отрыве от исторических корней психология никому не нужна, вторична, и только в соединении с историей может стать фундаментальной.
Впрочем, у нас в России эти западные извращения не очень-то приживаются, что коммунистические, что либеральные. Любовь к ближнему - вообще условие выживания в наших суровых краях, и так было задолго до принятия христианства в его русской версии. Так что представить себе у нас практику психологов как проводников радикального феминизма и прочих мизантропических теорий - практически невозможно, лишь как единичные осуждаемые случаи, подтверждающие правило. У нас даже радикальная версия коммунизма не прижилась, хотя она была ближе народу. Поэтому особых поводов для беспокойства из-за идеологических искажений психологической практики у нас в России нет и не будет. Что не отменяет необходимости философски осмыслить неизбежные и вполне естественные искажения и противоречия.
Пожалуй, в части близких к психологическим духовенских практик есть только одна серьезная опасность - это экспорт не западных, а восточных учений. Опять же не всех, а наиболее соблазнительных. Нет ничего особенно привлекательного по сравнению с православным христианством или российским мусульманством в религиях и практиках стран Востока. Любая религия (в том числе западная религия Разума) как духовное учение (в том числе «научная» психология) является наряду с правовыми и историческими учениями частью ядра своей цивилизации. Поддержание идентичности цивилизации требует от духовенства участия в социальных практиках и элитных противоречиях. Так что обновляющие кризисы для религий, как и социальных учений неизбежны в любых цивилизациях.
Однако кроме живых современных цивилизаций в отдаленных горных местах продолжают свое посмертное существование религии, когда-то очень давно бывшие ядром древних - если не цивилизаций, то относительно развитых культур и племенных союзов. Традиции этих древних религий остаются практически неизменными несколько веков, лишь иногда приспосабливаясь к новым религиозным модам сильных соседей. Самое соблазнительное в этих учениях и особенно в практиках - это презентация как вечных и полностью свободных от мирских прегрешений. И в самом деле - если религия как бы живет сама по себе, вне связи с цивилизацией, не подвержена влиянием политики и иной злобы дня - откуда взяться кризисам и искажениям? Тот самый случай, как с «неуловимым индейцем Джо», которого никто не ловит, потому что никому не нужен.
Впрочем, не все так просто, и соблазнительная простота тибетского буддизма все-таки востребована, но не своей или соседними цивилизациями, а отрицающими любе цивилизационные различия глобалистами. Тот же Далай-Лама служит одним из важных идеологов либеральной глобализации, да и сам буддизм, отрицающий Бога в человеке, уж больно пришелся ко двору западным идеологам. Достаточно сказать, что бунтарское поколение шестидесятников на Западе, и особенно в США было с помощью упрощенных буддистских практик, навязанных рок-кумирами, канализировано в сугубо эскапистское и безопасное для истеблишмента движение хиппи. Впрочем, там еще Кастанеда был про запас с его мексиканскими мухоморами.
Наверное, можно было бы немного дольше порассуждать о качестве и ценностях экспортного варианта тибетской религии, если бы за меня это не успел сделать Пелевин в первой повести своей недавней книги - про Иакинфа. Яснее и четче не припечатать всех этих современных либеральных паломников по непальским и тибетским монастырям. Да, они тоже никому не нужны в современной цивилизации, их исчезновения никто не заметит, поэтому их так соблазняет столь авторитетное учение и учителя, которые и сами никому кроме себя не нужны. Целая религия для эскапистов и лишних людей, ненужных личностей, порождаемых либерализмом. Смысл их жизни и работы оказывается в том, чтобы продлить существование никому, кроме них, не нужной безбожной религии. Так получается?
Только нужно уточнить, что эта либеральная квазирелигиозная надстройка над древней дряхлой религией - поклоняется вовсе не Будде, и вообще не буддизм. Это именно что либеральная религия эскапизма и туристического потребления «настоящей святости», заимствующая святых для поклонения в лице обычных малограмотных буддистских монахов.
Продолжение следует
(начало, предыд.)
По ходу обсуждения предыдущих глав проявился на практике любопытный феномен невосприимчивости практикующих психологов к философским обобщениям этой самой практики. Более того, чем более успешен практикующий психолог, тем менее он склонен к философской критике и обобщениям своей практики. В лучшем случае речь пойдет о мнемонической эмпирической схеме, удобно для практика классифицирующей те или иные стороны личности и ее взаимосвязей, с которыми работает психолог. Успех применения взятых от учителей-практиков и отточенных на своей практике методов в большинстве клинических случаев позволяет не фокусировать внимание на отдельных неудачах, определяемых случайными факторами. (Чем же ещё?)
В то же время не только для написания философских обобщений, но и для интереса к ним необходимо повышенное внимание именно к выявленным противоречиям. Однако именно успешные практикующие психологи, как и врачи, и другие практики духовенских профессий - менее всего имеют времени для такого углубления, потому что востребованы и загружены. Так что бесполезно даже спрашивать их, что они думают по поводу философских текстов.
Кстати, именно по этому поводу среди медиков ходит анекдот, слегка философский, один знакомый педиатр рассказал: «Классификация врачей: Педиатры ничего не умеют, и ничего не знают. Терапевты все знают, ничего не умеют. Хирурги все умеют, ничего не знают. И только патологоанатомы…» Вот именно так, только философски настроенный мыслитель («психопатологоанатом»?) вникает во все ошибки и стоящие за ними противоречия практики, ищет в случайностях закономерности.
Можно также заметить, что в этой шутке имеется доля той самой серьезной классификации психотипов, которую мы и анализируем. Речь о «восточном» духовенском секторе Эннеатаблицы. Строго «восточный» Скептик, как и терапевт, сосредоточен на практическом (не философском) знании, но сам принципиально пассивен. Юго-восточный Индивидуалист, как тот педиатр, сосредоточен на актуальной коммуникации, а не на накоплении знаний или практике, ему достаточно уже имеющегося опыта. Своего рода Посредник между духовенским знанием и материальной практикой, как тот хирург, не очень интересуется, откуда и как взялся диагноз. Его интересует стратегия и тактика конкретной операции, что и где нужно вскрыть и отрезать.
Наконец, «северо-восточный» Помощник больше заинтересован узнать больше об особых случаях, не поддающихся практикующим коллегам, чтобы попытаться подобрать к этим случаям необходимый, возможно редкий диагноз, либо найти ошибку и предложить другую тактику лечений подобных случаев. Разумеется, без шуток - это не обычный патологоанатом (еще один подтип Посредника), но практикующий, в том числе в прозекторской научный медицинский работник. Однако, несколько упрощенная схема Эннеаграммы помещает в северо-восточный угол два похожих, но разных типа. Один из них - ближе к духовенскому «восточному» сектору, другой - ближе к «северному», «шаманскому» (интуитивному). Первый «научно-практический» тип в целом остается в рамках общей идейной дисциплины - в медицине ли, психологии, юстиции или религии. Второй тип - «научно-философский» находится вне достаточно жестких рамок той или иной духовенской корпорации, поэтому имеет возможность опираться на осмысление практики одной из них для сравнительного анализа и критики извне.
Наверное, самый лучший вариант, когда Помощник-философ (или Мыслитель в роли Помощника) напрямую общается с Помощником-практиком. Для меня, например, одним из побудительных мотивов и источников вдохновения этого эссе - было общение и обсуждение спорных вопросов именно с практикующим «психопаталогоанатомом», которого в отличие от многих практиков хотя бы изредка, но интересует философская критика. Но даже лучший из самостоятельно мыслящих практиков не свободен от идейных ограничений своей профессиональной среды.
Уже приводил в других эссе и статьях клинические примеры такой «духовенской» ограниченности, вытекающей из самого способа накопления и передачи знаний в таких корпорациях как медицина, психология или, скажем, богословие. Новое поколение учеников - будущих учителей, несмотря на всю свою скептичность по отношению к пациентам (клиентам, пастве), некритично воспринимает учение авторитетов. Даже если эти одинаково уважаемые авторитеты в свое время непримиримо спорили, да так и не пришли к единому мнению. Для следующих поколений противоречивые трактаты станут не то чтобы руководством к действию, но авторитетным обоснованием сопричастности к высшему знанию, а значит - права учить и лечить профанов. Притом что в ходе передачи из поколения в поколение исходное авторитетное знание («писание») превращается в практическую методологию («предание») разных школ и ветвей, и в этой методологии зачастую весьма сильно искажается.
При этом практика опирается вовсе не на знание авторитетных текстов, а на непосредственную передачу опыта от учителей-практиков к ученикам. Другой вопрос, что первоначальное внедрение новых идей научно-практических авторитетов (Помощников) не свободно от противоречий и огрехов, так и не осмысленных до конца. Конкретные примеры из медицинской практики - это навязывание в свое время больших объемов витамина С как безусловно полезного средства. И только после десятилетий обобщения практики и статистики выяснилось, что избыток любого полезного в нужных объемах лекарства может фатально повлиять именно на ослабленный организм, которому нужно тратить и без того дефицитную внутреннюю энергию на очистку крови и лимфы от явно лишних доз. Аналогично было со всеобщей борьбой с холестерином, оказавшимся всего лишь симптоматичным агентом, причем необходимым для залечивания микротравм от кристалликов избыточной глюкозы.
Однако точно такие же противоречивые или не всегда соразмерные методы и средства применяются и во всех иных корпорациях, включая психологическую практику. Осмыслить такие проблемы, в принципе, могут Помощники из научно-практических институтов, но только ценой накопления множества фатальных ошибок и сломанных судеб, когда проблемы для общества проявляются статистически, то есть массово. К тому же в сфере психологии, в отличие от медицины - есть проблемы с измерением проблем, и невозможно вскрытие по фатальным итогам. Думаю, что философское осмысление извне в более широком контексте - более гуманный способ критики и коррекции практики, если только удастся достучаться хотя бы до научно-практической части сообщества.
Приведенные выше примеры из медицины более наглядны и понятны, чем такие же из практики психологии. И вообще, психология по заявленному основоположниками предмету деятельности намного ближе к религиозным практикам врачевания душ. Так что есть смысл привести примеры порочной практики и из этой сферы. Самый простой из известных примеров такого искажения Писания в церковной практике - запрет на вход в здание церкви женщинам с непокрытой головой и мужчинам с покрытой. Хотя в самом Писании речь идет не о здании, а о церкви как собрании посвященных. И запрет не на вход, а на молитву или пророчествование /1Кор 11,4-5/, то есть на говорение в собрании. По букве - можно и присутствовать, но только слушать других. Запрет на вход профанов в здание церкви или тем более изгнание из нее при попытке поставить свечку противоречит намного более приоритетной заповеди о любви к ближним.
Надеюсь, что приведенные примеры искажения смысла авторитетной теории в практике духовенских профессий понятны даже практикующим психологам, заменившим батюшек современным адептам религии Разума. Есть ли в практике психологии такие примеры преданий, искажающих писание основоположников? Да, практически все, это неизбежно на практике, вопрос только в степени полезности и вреда от таких инноваций. Скажем, психолого-педагогическое учение о бесстрессовом воспитании, утрировавшее учение Пиаже, уже, наверное, сломало судьбы не одному миллиону детей и взрослых в западных странах. Жертвы этой коварной системы сегодня страдают от информационных манипуляций и вызванных ими стрессов, которым они не способны противостоять. Как тут не вспомнить поговорку о благих намерениях невежд, ведущих в ад.
Однако, нет смысла и призывать обычных практикующих психологов углубляться в философские эссе и критику учений. Во-первых, даже самому успешному практику, но не научно-практическому работнику, сложно оценить адекватность тех или иных критиков. Это должны делать лидеры научной корпорации, если таковые еще остались среди академиков-администраторов. Во-вторых, если практик будет сомневаться в себе и в своей методике, это непосредственно повлияет на успешность его контакта и терапии. Так что не сомневаться в этом случае лучше, если предшествующий опыт успешен.
Вообще, призвание практикующего психолога, врача, педагога во-многом зависит именно от «восточного» духовенского психотипа. Потребность кого-либо опекать, учить, лечить является врожденной, в отличие от потребности быть опекаемым в общем случае. Хотя встречается порою и такая врожденная потребность. Духовенским типам просто по жизни необходимо над кем-то или чем-то внимательно наблюдать, желательно в клинических ограничениях активности - в палате, кабинете, классе. Искать и находить известные по практике симптомы, ставить диагнозы, подбирать методики и назначать курсы той или иной терапии.
Однако обратной теневой стороной такого полезного психотипа может стать то самое «невежество жрецов» как одна из проблем цивилизации, ставшая понятной первым философам еще в ранней античности. Это в родовом сообществе потомственный шаман, как и потомственный вождь или крестьянин, взрослеет и получает знания, участвуя в практике своих учителей - родителей. Но даже в первых цивилизациях передача более сложных знаний, как и наследование практики тоже усложняется. Потребность, а порой и право учить наследуется, а прилагаемая к нему обязанность учиться и проходить на практике все степени посвящения - атрофируется при перепроизводстве ученых элит, и ведет к неизбежным идейным, а затем и социально-политическим кризисам.
Современная психология - это одна из важных гуманитарных дисциплин (увы, пока еще не наук), наряду с правоведением, политологией, социологией. Эти дисциплины в большой мере подвержены влияниям господствующей идеологии (либеральной, как у них, или либерально-консервативной, как у нас), хотя бы потому, что входят своим ядром в общую систему социального мировоззрения. Так что «предания» не просто накапливаются, но искажаются заказчиками «научных» трудов во вполне определенных идеологических целях глобальной финансовой элит.
В этом журнале был разобран пример такой «заказухи» под видом второго тома «Эволюции человека» А.Маркова, авторитетного биолога, но полного профана в психологии. Цель заказного искажения не особо и скрывается - доказать, что человек - животное, ничем особо не отличающееся от других приматов, кроме как в худшую сторону, компенсируемую опекой корпораций. Короче, как и в 1917-м девиз «Бога - нет!» в человеке. Возможно, для самих заказчиков таких опусов - это так и есть.
И научных авторитетов тоже нет. Всякие там доктора Юнги - забавные экспонаты в истории науки. Поскольку психика, по Маркову и либеральной компании, это всего лишь механизм секреции мозга, описываемый неврологией, то и смысла большого в отдельной психологической науке - тоже нет. Можно поместить в раздел вторичных дисциплин рядом в одном ряду с педагогикой, а не рассматривать как потенциально перспективную науку о важнейших основаниях общественного развития. Хотя, можно согласиться, что в намеренном отрыве от исторических корней психология никому не нужна, вторична, и только в соединении с историей может стать фундаментальной.
Впрочем, у нас в России эти западные извращения не очень-то приживаются, что коммунистические, что либеральные. Любовь к ближнему - вообще условие выживания в наших суровых краях, и так было задолго до принятия христианства в его русской версии. Так что представить себе у нас практику психологов как проводников радикального феминизма и прочих мизантропических теорий - практически невозможно, лишь как единичные осуждаемые случаи, подтверждающие правило. У нас даже радикальная версия коммунизма не прижилась, хотя она была ближе народу. Поэтому особых поводов для беспокойства из-за идеологических искажений психологической практики у нас в России нет и не будет. Что не отменяет необходимости философски осмыслить неизбежные и вполне естественные искажения и противоречия.
Пожалуй, в части близких к психологическим духовенских практик есть только одна серьезная опасность - это экспорт не западных, а восточных учений. Опять же не всех, а наиболее соблазнительных. Нет ничего особенно привлекательного по сравнению с православным христианством или российским мусульманством в религиях и практиках стран Востока. Любая религия (в том числе западная религия Разума) как духовное учение (в том числе «научная» психология) является наряду с правовыми и историческими учениями частью ядра своей цивилизации. Поддержание идентичности цивилизации требует от духовенства участия в социальных практиках и элитных противоречиях. Так что обновляющие кризисы для религий, как и социальных учений неизбежны в любых цивилизациях.
Однако кроме живых современных цивилизаций в отдаленных горных местах продолжают свое посмертное существование религии, когда-то очень давно бывшие ядром древних - если не цивилизаций, то относительно развитых культур и племенных союзов. Традиции этих древних религий остаются практически неизменными несколько веков, лишь иногда приспосабливаясь к новым религиозным модам сильных соседей. Самое соблазнительное в этих учениях и особенно в практиках - это презентация как вечных и полностью свободных от мирских прегрешений. И в самом деле - если религия как бы живет сама по себе, вне связи с цивилизацией, не подвержена влиянием политики и иной злобы дня - откуда взяться кризисам и искажениям? Тот самый случай, как с «неуловимым индейцем Джо», которого никто не ловит, потому что никому не нужен.
Впрочем, не все так просто, и соблазнительная простота тибетского буддизма все-таки востребована, но не своей или соседними цивилизациями, а отрицающими любе цивилизационные различия глобалистами. Тот же Далай-Лама служит одним из важных идеологов либеральной глобализации, да и сам буддизм, отрицающий Бога в человеке, уж больно пришелся ко двору западным идеологам. Достаточно сказать, что бунтарское поколение шестидесятников на Западе, и особенно в США было с помощью упрощенных буддистских практик, навязанных рок-кумирами, канализировано в сугубо эскапистское и безопасное для истеблишмента движение хиппи. Впрочем, там еще Кастанеда был про запас с его мексиканскими мухоморами.
Наверное, можно было бы немного дольше порассуждать о качестве и ценностях экспортного варианта тибетской религии, если бы за меня это не успел сделать Пелевин в первой повести своей недавней книги - про Иакинфа. Яснее и четче не припечатать всех этих современных либеральных паломников по непальским и тибетским монастырям. Да, они тоже никому не нужны в современной цивилизации, их исчезновения никто не заметит, поэтому их так соблазняет столь авторитетное учение и учителя, которые и сами никому кроме себя не нужны. Целая религия для эскапистов и лишних людей, ненужных личностей, порождаемых либерализмом. Смысл их жизни и работы оказывается в том, чтобы продлить существование никому, кроме них, не нужной безбожной религии. Так получается?
Только нужно уточнить, что эта либеральная квазирелигиозная надстройка над древней дряхлой религией - поклоняется вовсе не Будде, и вообще не буддизм. Это именно что либеральная религия эскапизма и туристического потребления «настоящей святости», заимствующая святых для поклонения в лице обычных малограмотных буддистских монахов.
Продолжение следует