Бал!-17. "Последний выход"
«... И во второй раз силы ее стали иссякать.
- Последний выход, - прошептал ей озабоченно Коровьев, - и мы свободны».
Еще раз напомню, что Маргарита -аватар столичной культурной общественности. Первый раз ее силы иссякли перед рождественскими каникулами. Уезжать из Москвы на майские каникулы, хотя бы на дачу, а еще лучше в Рим или Париж- тоже любимая традиция столичной публики. Потому иссякание сил было заметно на последнем выходе на Болотную. Озабоченность Коровьева как аватара властного сословия администраторов (он же - князь мира сего) тоже вполне понятна.
Вопрос только: почему выход был последний? Ведь никто не мешает выйти и еще, скажем через неделю-другую - протестовать против состава нового правительства. И ведь обязательно выйдут, но только «профессиональные протестанты», уже без поддержки культурной общественности. Во-первых, сословие олигархов (Бегемот) удовлетворено глубокой политической реформой, фактически буржуазной революцией сверху, так что подогревать столичную публику против нового правительства не будет. Во-вторых, власти снова послали сигнал столичной публике, как перед первой Болотной, но только обратного свойства - мол, теперь небезопасно, будут давить и разгонять. Поэтому, кто не спрятался - сам виноват. Так что в прежнем «революционном» формате это был и в самом деле последний выход.
Еще один общезначимый символ завершенной революции - «здесь больше не танцуют»: «Она в сопровождении Коровьева опять оказалась в бальном зале, но теперь в нем не танцевали, и гости несметной толпой теснились между колоннами, оставив свободной середину зала».
Упоминание колонн вновь иносказательно указывает на шествие, «марш». В этот раз гости столицы, питерские и провинциальные активисты оппозиции действительно были заметны на фоне отсутствия столичной публики. Однако нельзя сказать, что их было несметное число - как раз очень даже считанное и прописанное в сметах. Но с другой стороны, гости в контексте 23 главы - это бесплотные духи, ghosts. С учетом заявки на «марш миллионов», эта несметная толпа присутствовала между колоннами незримо, в виде призраков политического театра.
Что касается свободной середины зала, то в сочетании с пожеланием Коровьева: «и мы свободны» -очень похоже на то зачищенное, свободное от публики пространство в центре столицы, которое весь мир увидел во время прямой трансляции инаугурации. Тут конечно можно возмутиться и даже посмеяться над озабоченностью властей, но ответ на эту критику Путин дал в максимально доступной форме. Никакого иного смысла ровно в день инаугурации играть в любительский хоккей, кроме месседжа со словом «Ходынка», не было, и быть не может. В переводе с символического языка на обыденный это означало: «Да, мы, власти, очень опасались провокаций и даже небольших инцидентов по типу ходынской давки во время коронации последнего царя». Тем более что на Болотной 6 мая репетиция таких провокаций уже состоялась. Так что булгаковское предупреждение, сокрытое в 13 главе (четвертый километр от заставы - Ходынка) оказалось востребовано и даже сбылось, но в ином, фарсовом, а не трагическом варианте. И это не может не радовать.
«Маргарита не помнила, кто помог ей подняться на возвышение, появившееся посередине этого свободного пространства зала». Если свободное пространство - это опустевший центр столицы, то возвышение посередине - это, похоже, один из семи холмов, на котором возвышается Кремль. Что было, то было: культурная общественность была солидно представлена на инаугурации. Забывчивость столичной публики по поводу знаков внимания власти тоже вполне объяснима - кому же не хочется если не быть, то хотя бы не выглядеть обязанной. Нынче в моде революционная оппозиционность.
В этой связи вполне разъясняется другое возвышение, приготовленное для Воланда, но которым он в этот раз не воспользовался. Но он обязательно воспользуется им в 29 главе, когда расположится на верхней площадке Дома Пашкова, как раз напротив Кремля. Впрочем, это противопоставление возвышений имеет и более глубокий смысл, кроме топографического. Бывают возвышения от власти, то есть князя мира сего, а бывают иные - от Бога, и эти почести воздаются не в Кремле, а в библиотеке.
«Когда она взошла на него, она, к удивлению своему, услышала, как где-то бьет полночь, которая давным-давно, по ее счету, истекла. С последним ударом неизвестно откуда слышавшихся часов молчание упало на толпы гостей».
Напомню, что Маргарита, то есть столичная публика ошибочно приняла начало Бала за наступление полночи, то есть намеренно спровоцированный политический кризис вокруг Кремля за начало настоящего Великого Кризиса (это более точный перевод с древнегреческого оригинала предсказанного Страшного Суда). Между тем где-то на глобальном уровне час действительно пробил. После президентских выборов во Франции ничто уже не угрожает планам глобальной финансовой олигархии, а приближающиеся выборы в США требуют начинать активные действия по управляемому спуску с вершины глобальной финансовой пирамиды. Однако условно управляемой эта траектория спуска будет для главных центров долларовой и еврозон, а вот для периферии финансового капитализма, каковой является Россия, езда на этих американских горках будет совсем непредсказуемой. Так что вновь, как и во времена предыдущих двух «мировых перезагрузок» будет востребован Творческий дух.
Опять же напомню, вопросительное местоимение «откуда» в последней из цитированных фраз намекает на обязательный поиск ответа в других главах Романа. Мы уже этот ответ нашли в соответствии течения времени в 13 и 23 главах, разбитых на часы. При этом при истолковании каждому часу действия соответствует лунный месяц, а важным событиям - полнолуния, в том числе и 10 декабря, и 6 мая, в первый и в последний выходы столичной публики на Болотную площадь.
Что же касается упавшего на толпы гостей молчания, то на страницах Романа оно случается всякий раз, когда появляется и вмешивается творческий дух, Воланд. Или во второй главе - Иешуа. Это вполне соответствует евангельскому наставлению - чтобы получить творческое откровение, нужно очиститься от суетных мыслей, и всем прочим ипостасям личности пребывать в молчании: «Если же другому из сидящих будет откровение, то первый молчи» /1Кор 14,30/.
Итак, великий Бал у Сатаны завершен, но последний великий выход Воланда только начинается. И это будет нечто непредсказуемое и не укладывающееся в политологические схемы и толкования. Лично я не берусь гадать, что и как случиться. А потому лучшее в этой ситуации - молчаливое ожидание какого-то обыкновенного чуда. Вряд ли оно будет ярким, ибо явится в стоптанной домашней обуви и грязной заплатанной ночной сорочке.
«…чтобы, придя внезапно, не нашел вас спящими» /Мк 13,36/.
Продолжение следует