"Сын Саула" реж. Ласло Немеш
Пожалуй, для меня это был один из самых ожидаемых фильмов российского проката в 2016 году. Еще бы - победитель Золотого Глобуса и обладатель премии Оскар-2016. Значит, какой бы ни был в плане художественной ценности, поразмышлять будет над чем. Так и вышло.
Казалось бы, про холокост и фашистские концлагеря снято уже очень много, и тема должна быть давно исчерпана (насколько возможно исчерпать чашу величайшего горя в истории 20 века). Но Ласло Немеш вновь обращается к этой проблематике, и делает это так, что увиденное запомнится надолго.
Дело в том, что зритель практически спотыкается о фильм, который крайне неудобен во всем. Неудобен своей щекотливой темой, поскольку главными героями повествования являются члены зондеркоманды, которые одновременно и жертвы фашистского концлагеря и его палачи. Они как и остальные заключенные подвергаются психологическому и физическому насилию со стороны фашистов, но в то же время отбирают имущество у вновь прибывших и отправляют их в газовые камеры, наказывают провинившихся, докладывают надзирателям обо всем.
Фильм неудобен операторско-режиссерским решением делать акцент на лицах актеров, снимать их передвижения со спины, а окружающий фон зачастую показывать размытым, словно в пелене тумана. Он неудобен ужасами, населяющими этот туман, потому что в нем заключенные перетаскивают тела убитых, словно мешки с картошкой, а полы залиты реками крови.
Фильм неудобен отсутствием воспевания жертвенности и героизма, потому что просто фиксирует процессы, происходящие в психике людей, попавших в чудовищные обстоятельства и старающихся выжить любой ценой. У них гипомимичные, маскообразные напряженные лица, словно это не оператор размывает фон, а сами они бродят, оглушенные и контуженные, притупив чувства, потому что иначе от увиденного можно сойти с ума. У них тревожные, лихорадочно блестящие пронзительные глаза, потому что все-таки они частично душевно помешались от постоянной кадрили со смертью.
Они пытаются зацепиться хоть за что-то, чтобы было ради чего существовать дальше. Для заключенного Саула таким смыслом становится погребение неизвестного мальчика в соответствии с еврейскими традициями. Он называет труп своим ребенком и с маниакальной одержимостью прилагает колоссальные усилия, чтобы оказать ему последние почести: выкрасть тело, найти реббе, прочитать молитву... Остальные узники не разделяют его стремлений, но если верить психологу Виктору Франклу, выжившему в Аушвице, поведение Саула - вполне типично, достаточно почитать книгу "Сказать жизни "Да!". Но такая правда - она неудобна для зрителя, так как нет в ней того, что воспевается в патриотических фильмах, а только грязь и смерть. Так что зритель действительно спотыкается о фильм, пытается стряхнуть его, словно выбивает из обуви попавший внутрь острый камешек, мешающий идти ровно и гладко. Может быть, многим "Сын Саула" не нравится именно по этой причине. Может быть, именно по этой причине он получил столько наград и номинаций на множестве фестивалей.
Казалось бы, про холокост и фашистские концлагеря снято уже очень много, и тема должна быть давно исчерпана (насколько возможно исчерпать чашу величайшего горя в истории 20 века). Но Ласло Немеш вновь обращается к этой проблематике, и делает это так, что увиденное запомнится надолго.
Дело в том, что зритель практически спотыкается о фильм, который крайне неудобен во всем. Неудобен своей щекотливой темой, поскольку главными героями повествования являются члены зондеркоманды, которые одновременно и жертвы фашистского концлагеря и его палачи. Они как и остальные заключенные подвергаются психологическому и физическому насилию со стороны фашистов, но в то же время отбирают имущество у вновь прибывших и отправляют их в газовые камеры, наказывают провинившихся, докладывают надзирателям обо всем.
Фильм неудобен операторско-режиссерским решением делать акцент на лицах актеров, снимать их передвижения со спины, а окружающий фон зачастую показывать размытым, словно в пелене тумана. Он неудобен ужасами, населяющими этот туман, потому что в нем заключенные перетаскивают тела убитых, словно мешки с картошкой, а полы залиты реками крови.
Фильм неудобен отсутствием воспевания жертвенности и героизма, потому что просто фиксирует процессы, происходящие в психике людей, попавших в чудовищные обстоятельства и старающихся выжить любой ценой. У них гипомимичные, маскообразные напряженные лица, словно это не оператор размывает фон, а сами они бродят, оглушенные и контуженные, притупив чувства, потому что иначе от увиденного можно сойти с ума. У них тревожные, лихорадочно блестящие пронзительные глаза, потому что все-таки они частично душевно помешались от постоянной кадрили со смертью.
Они пытаются зацепиться хоть за что-то, чтобы было ради чего существовать дальше. Для заключенного Саула таким смыслом становится погребение неизвестного мальчика в соответствии с еврейскими традициями. Он называет труп своим ребенком и с маниакальной одержимостью прилагает колоссальные усилия, чтобы оказать ему последние почести: выкрасть тело, найти реббе, прочитать молитву... Остальные узники не разделяют его стремлений, но если верить психологу Виктору Франклу, выжившему в Аушвице, поведение Саула - вполне типично, достаточно почитать книгу "Сказать жизни "Да!". Но такая правда - она неудобна для зрителя, так как нет в ней того, что воспевается в патриотических фильмах, а только грязь и смерть. Так что зритель действительно спотыкается о фильм, пытается стряхнуть его, словно выбивает из обуви попавший внутрь острый камешек, мешающий идти ровно и гладко. Может быть, многим "Сын Саула" не нравится именно по этой причине. Может быть, именно по этой причине он получил столько наград и номинаций на множестве фестивалей.