Кремень, дева воздуха и практическое руководство по домострою.
После Каляевского спецприемника
мне нравилось решительно все.
С.Довлатов. Ремесло.
Я - Кремень.
Три дня назад имела крайне неприятный разговор с самой собой. Обвинения сыпались градом. В незрелости, в неумении планировать и расходовать бюджет, инфантилизме. Дала себе зарок - до осени не покупать ни одного билета на балет. Строго сказала себе «Стоп. Сделай паузу. Ты сможешь. Театры на Дмитровке не рухнут без тебя. И ты тоже выживешь». А я хозяин своего слова… Десять… Десять билетов за последние за три дня… Фиаско. Да, я беспечная, нерачительная женщина на грани финансового краха. Зато… Зато у меня есть десять билетов в счастье. Ну и новая сумка.
Отчего мне вспомнился Довлатов? После трехнедельной балетной диеты за океЯном, ужасов масочных современных творений, разочарований фестиваля «Звезды балета в МАМТ», оторопи от габаритов и уровня труппы NY City ballet, - в московском балете мне нравилось решительно все…
После вынужденной голодовки бросилась смотреть «Укрощение строптивой» в БТ и «Сильфиду» в Стасик. И если первый визит подразумевал гарантированное удовольствие, то относительного второго я очень и очень сомневалась.
В конце апреля я решила прекратить себя мучить созерцанием МАМТовской труппы, уровень которой за последние полгода достиг высот хореографического дна. А фестивальные «Баядерка» и «Манон» вообще продемонстрировали качество танца добротного сельского клуба. Оговорюсь, это не про Владимира Шклярова и Полину Семионову, они были прекрасны, а про тех, кем они были вынужденно окружены. Поэтому в целесообразности похода на «Сильфиду» сильно не была уверена. Но билет был куплен давно, надо еще было выполнить курьерскую миссию по передаче даров от нью-йоркских балетоманов московским. Небо прорвалось двухдневным дождем. Дачная повинность откладывалась. Ну я и решилась… Со Стасика и начну…
Сильфида.
В 1832 году Филиппо Тальони поставил балет «Сильфида» на музыку Жана Шнейцхоффера для своей дочери и по совместительству ассолюты того времени Марии Тальони. Балет, ставший, пожалуй, главным символом танца эпохи романтизма. Балерины, именуемые до этого периода Терпсихорами, обрели новое имя - сильфиды. А само явление по нынешний день характеризуется термином «тальонизм», по имени исполнительницы, а может и создателя.
Сильфида - мифологическое существо, «дева воздуха» определила и суть этого нового стиля - элевация, grand ballon, колоссальный прыжок с зависанием, полетность. Ну а коронные элементы Марии Тальони - арабеск и апломб, не могли не стать визитной карточкой «тальонизма».
Воздушность, невесомость, легкость, безусильность не только танца, но и характера героинь. Бренность, обыденность и приземленность не их удел. Ускользающая красота. Метафора человеческого духа, творчества, символ «вечной незрелости души и таланта» и духовности. Эффи ходит по сцене, Сильфида парит. Но Джеймс захотел внезапную, неуловимую, непредсказуемую как полет мысли, этим увлекающую заманчивую мечту облечь в привычные рамки понятного хода жизни, связав шарфом колдуньи Мэдж. И Сильфида погибает, Муза покидает. Художник должен быть голодным, а быт убивает талант и чувства? Балет - утопия.
В 2011 году Пьер Лакотт - главный «специалист по реставрации романтических балетов» воссоздал «Сильфиду» на сцене МАМТ. Сравнивая версии Лакотта и Бурнонвиля (в редакции Кобборга) на музыку Левенскольда, идущую в Большом, свои предпочтения я всецело отдаю первой. Не углубляясь в историю создания редакции Бурнонвиля, скажу, что она в значительно меньшей мере отражает первоначальный замысел и суть явления. И музыка Шнейцхоффера на меня лучше ложится. Да и хореографически… Лакотт - гений мелкой техники, и это в «Сильфиде", более чем кстати. А доскональность Лакотта как «реконструктора» обеспечивает точное воплощение стиля и духа романтизма. Возникает ощущение, что на сцене возникают сцены и оживают герои с гравюр эпохи Тальони.
В этой редакции есть одна загвоздка - непременная виртуозность исполнения этой ацки сложной хореографии. А вот с этим то и были связаны мои опасения перед вчерашним походом.
Но вот как ведь бывает… Уже вроде потерял всякую надежду, отчаялся, но не пропадать же билету… И вдруг… Там, где еще три недели назад изрядно потяжелевшие танцовщики не могли синхронно оторвать ноги от сцены и диким плюханьем, запарывали любой прыжок, я увидела блестящую труппу, виртуозно исполняющую мышцесводющую хореографию Лакотта.
Вчера сложилось все. Как мне нравятся декорации, сценография, активное использование замысловатой машинерии, летающие «стаями» эльфы, Сильфида, исчезающая в камине, проявляющаяся в кирпичной стене, «Съезжающая» с окна, «парящая» по лесу. И бесподобные костюмы - шотландские, с клеткой приглушенной цветовой гаммы, и воздушные «шопенки».
И прекрасное звучание оркестра с Антоном Гришаниным за пультом дирижера. (Хотя предполагался Евгений Перунов, а у меня по иронии было 17е место в первом ряду, и я с ужасом предвкушала «песни мопсов». Заменили. И это был знак, видимо. Везти начало прямо сразу. Еще Цискаридзе в зале.)
Что я могу сказать? Анне Оль удалось вчера заманить на сцену дух Марии Тальони, ее призрак там точно витал. Единственное слово, которое крутится у меня в голове при воспоминании о вчерашнем действе - эфемерность. Ребятам удалось точно воплотить стиль. Безупречно точно исполнить сложнейший хореографический рисунок. Анна Оль была самым воздушным мною виденным эльфом. Филигранно исполненные па, мельчайшие па де буре, невиданная полетность, эффектнейшие арабески с длительными апломбами. Ну и непременные Grand ballonы. И достойный Джеймс Семена Величко. Блестящее исполнение. Точно, виртуозно. С четким пониманием и воплощением стиля, изобилием прыжков, отличающихся по замыслу вертикальной направленностью.
И какой дуэт у Анны и Семена получился. Сильфида Анны, то завлекала и светилась лукавством, то была капризной и требовательной, а Джеймс Семена - романтичный и метущийся, мечтал, сомневался, был то сдержан, то пылок.
Бесподобна Эффи Татьяна Мельник, впечатляющая эфемерность в филигранном исполнении партерной техники. Виртуозный Гурн Александра Селезнева. Ну и какой хореографический пир на сцене МАМТ без Антона Домашева. Его Мэдж порой все-таки вызывала улыбку. Замечательные исполнение крестьянского па де де Ольгой Сизых и Сергеем Мануйловым. Перед глазами диагональ легчайших гран-жете трех Сильфид - Валерии Мухановой, Анастасии Першенковой, Елизаветы Чепрасовой.
Кордебалет - отдельное счастливое недоумение вчерашнего спектакля. Как? За три недели? Кто? Почему? Витиеватые конструкции массовых танцев в безупречном воплощении. А как они реплику Па де катру исполнили… Вспоминать можно бесконечно, лучше пойти и посмотреть. Еще разок…
У Лакотта наверное иначе и не бывает, тело спектакля перенасыщено (в хорошем смысле) разнообразием вариаций, деталей, драматических находок и реплик. И для внимательного зрителя это высшее наслаждение!
И БРАВО труппе МАМТа. Зал был тяжелый, с дитями и случайными визитерами - адептами алкогольного буфета. Первое действие я кипятилась, разговаривали в голос, даже не шепотом, шуршали. Апогей - во время па де де девица в 3-м ряду центрального партера достала (после долгих поисков в шуршащих пакетах), развернула и стала есть сникерс. На просьбы не мешать разговорами две разудалые, разогретые коньячком, судя по запаху, соседки, реагировали увеличением громкости обсуждений.
НО! Они не ушли… А во втором действии не то что молчали, а почти не дышали… Все!!!
Стасиковцы сделали почти невозможное, покорили и увлекли почти бесперспективный зал архаичным балетом эпохи романтизма с весьма странным для неподготовленного зрителя либретто. ВО КАК!!!
А может они все уснули???
Продолжение следует...
мне нравилось решительно все.
С.Довлатов. Ремесло.
Я - Кремень.
Три дня назад имела крайне неприятный разговор с самой собой. Обвинения сыпались градом. В незрелости, в неумении планировать и расходовать бюджет, инфантилизме. Дала себе зарок - до осени не покупать ни одного билета на балет. Строго сказала себе «Стоп. Сделай паузу. Ты сможешь. Театры на Дмитровке не рухнут без тебя. И ты тоже выживешь». А я хозяин своего слова… Десять… Десять билетов за последние за три дня… Фиаско. Да, я беспечная, нерачительная женщина на грани финансового краха. Зато… Зато у меня есть десять билетов в счастье. Ну и новая сумка.
Отчего мне вспомнился Довлатов? После трехнедельной балетной диеты за океЯном, ужасов масочных современных творений, разочарований фестиваля «Звезды балета в МАМТ», оторопи от габаритов и уровня труппы NY City ballet, - в московском балете мне нравилось решительно все…
После вынужденной голодовки бросилась смотреть «Укрощение строптивой» в БТ и «Сильфиду» в Стасик. И если первый визит подразумевал гарантированное удовольствие, то относительного второго я очень и очень сомневалась.
В конце апреля я решила прекратить себя мучить созерцанием МАМТовской труппы, уровень которой за последние полгода достиг высот хореографического дна. А фестивальные «Баядерка» и «Манон» вообще продемонстрировали качество танца добротного сельского клуба. Оговорюсь, это не про Владимира Шклярова и Полину Семионову, они были прекрасны, а про тех, кем они были вынужденно окружены. Поэтому в целесообразности похода на «Сильфиду» сильно не была уверена. Но билет был куплен давно, надо еще было выполнить курьерскую миссию по передаче даров от нью-йоркских балетоманов московским. Небо прорвалось двухдневным дождем. Дачная повинность откладывалась. Ну я и решилась… Со Стасика и начну…
Сильфида.
В 1832 году Филиппо Тальони поставил балет «Сильфида» на музыку Жана Шнейцхоффера для своей дочери и по совместительству ассолюты того времени Марии Тальони. Балет, ставший, пожалуй, главным символом танца эпохи романтизма. Балерины, именуемые до этого периода Терпсихорами, обрели новое имя - сильфиды. А само явление по нынешний день характеризуется термином «тальонизм», по имени исполнительницы, а может и создателя.
Сильфида - мифологическое существо, «дева воздуха» определила и суть этого нового стиля - элевация, grand ballon, колоссальный прыжок с зависанием, полетность. Ну а коронные элементы Марии Тальони - арабеск и апломб, не могли не стать визитной карточкой «тальонизма».
Воздушность, невесомость, легкость, безусильность не только танца, но и характера героинь. Бренность, обыденность и приземленность не их удел. Ускользающая красота. Метафора человеческого духа, творчества, символ «вечной незрелости души и таланта» и духовности. Эффи ходит по сцене, Сильфида парит. Но Джеймс захотел внезапную, неуловимую, непредсказуемую как полет мысли, этим увлекающую заманчивую мечту облечь в привычные рамки понятного хода жизни, связав шарфом колдуньи Мэдж. И Сильфида погибает, Муза покидает. Художник должен быть голодным, а быт убивает талант и чувства? Балет - утопия.
В 2011 году Пьер Лакотт - главный «специалист по реставрации романтических балетов» воссоздал «Сильфиду» на сцене МАМТ. Сравнивая версии Лакотта и Бурнонвиля (в редакции Кобборга) на музыку Левенскольда, идущую в Большом, свои предпочтения я всецело отдаю первой. Не углубляясь в историю создания редакции Бурнонвиля, скажу, что она в значительно меньшей мере отражает первоначальный замысел и суть явления. И музыка Шнейцхоффера на меня лучше ложится. Да и хореографически… Лакотт - гений мелкой техники, и это в «Сильфиде", более чем кстати. А доскональность Лакотта как «реконструктора» обеспечивает точное воплощение стиля и духа романтизма. Возникает ощущение, что на сцене возникают сцены и оживают герои с гравюр эпохи Тальони.
В этой редакции есть одна загвоздка - непременная виртуозность исполнения этой ацки сложной хореографии. А вот с этим то и были связаны мои опасения перед вчерашним походом.
Но вот как ведь бывает… Уже вроде потерял всякую надежду, отчаялся, но не пропадать же билету… И вдруг… Там, где еще три недели назад изрядно потяжелевшие танцовщики не могли синхронно оторвать ноги от сцены и диким плюханьем, запарывали любой прыжок, я увидела блестящую труппу, виртуозно исполняющую мышцесводющую хореографию Лакотта.
Вчера сложилось все. Как мне нравятся декорации, сценография, активное использование замысловатой машинерии, летающие «стаями» эльфы, Сильфида, исчезающая в камине, проявляющаяся в кирпичной стене, «Съезжающая» с окна, «парящая» по лесу. И бесподобные костюмы - шотландские, с клеткой приглушенной цветовой гаммы, и воздушные «шопенки».
И прекрасное звучание оркестра с Антоном Гришаниным за пультом дирижера. (Хотя предполагался Евгений Перунов, а у меня по иронии было 17е место в первом ряду, и я с ужасом предвкушала «песни мопсов». Заменили. И это был знак, видимо. Везти начало прямо сразу. Еще Цискаридзе в зале.)
Что я могу сказать? Анне Оль удалось вчера заманить на сцену дух Марии Тальони, ее призрак там точно витал. Единственное слово, которое крутится у меня в голове при воспоминании о вчерашнем действе - эфемерность. Ребятам удалось точно воплотить стиль. Безупречно точно исполнить сложнейший хореографический рисунок. Анна Оль была самым воздушным мною виденным эльфом. Филигранно исполненные па, мельчайшие па де буре, невиданная полетность, эффектнейшие арабески с длительными апломбами. Ну и непременные Grand ballonы. И достойный Джеймс Семена Величко. Блестящее исполнение. Точно, виртуозно. С четким пониманием и воплощением стиля, изобилием прыжков, отличающихся по замыслу вертикальной направленностью.
И какой дуэт у Анны и Семена получился. Сильфида Анны, то завлекала и светилась лукавством, то была капризной и требовательной, а Джеймс Семена - романтичный и метущийся, мечтал, сомневался, был то сдержан, то пылок.
Бесподобна Эффи Татьяна Мельник, впечатляющая эфемерность в филигранном исполнении партерной техники. Виртуозный Гурн Александра Селезнева. Ну и какой хореографический пир на сцене МАМТ без Антона Домашева. Его Мэдж порой все-таки вызывала улыбку. Замечательные исполнение крестьянского па де де Ольгой Сизых и Сергеем Мануйловым. Перед глазами диагональ легчайших гран-жете трех Сильфид - Валерии Мухановой, Анастасии Першенковой, Елизаветы Чепрасовой.
Кордебалет - отдельное счастливое недоумение вчерашнего спектакля. Как? За три недели? Кто? Почему? Витиеватые конструкции массовых танцев в безупречном воплощении. А как они реплику Па де катру исполнили… Вспоминать можно бесконечно, лучше пойти и посмотреть. Еще разок…
У Лакотта наверное иначе и не бывает, тело спектакля перенасыщено (в хорошем смысле) разнообразием вариаций, деталей, драматических находок и реплик. И для внимательного зрителя это высшее наслаждение!
И БРАВО труппе МАМТа. Зал был тяжелый, с дитями и случайными визитерами - адептами алкогольного буфета. Первое действие я кипятилась, разговаривали в голос, даже не шепотом, шуршали. Апогей - во время па де де девица в 3-м ряду центрального партера достала (после долгих поисков в шуршащих пакетах), развернула и стала есть сникерс. На просьбы не мешать разговорами две разудалые, разогретые коньячком, судя по запаху, соседки, реагировали увеличением громкости обсуждений.
НО! Они не ушли… А во втором действии не то что молчали, а почти не дышали… Все!!!
Стасиковцы сделали почти невозможное, покорили и увлекли почти бесперспективный зал архаичным балетом эпохи романтизма с весьма странным для неподготовленного зрителя либретто. ВО КАК!!!
А может они все уснули???
Продолжение следует...
Click to view