"БОЯНОВЫ СТАРЫЕ СЛОВЕСЫ", ИЛИ "СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ, ВЕРСИЯ 0"
Весьма увлекла меня версия А.Л. Никитина и Н.Н. Ерофеевой, что в основе "Слова о полку" (и, возможно "Задонщины") лежала песнь Бояна Вещего о походе Игоря Старого против печенегов. Конечно, далеко не все доводы исследователей удачны. Бессмысленно сопоставлять "соколиные" строки "Слова" с привычками пернатых хищников - сокол в поэме образ князя и не более того. Напрасно Ерофеева пытается прислонить к донским походам русских князей строки "Круга Земного" о Доне-"Ванаквисле" и стоящем на его берегу Асгарде. Я сейчас не буду касаться норманнско-варяжского вопроса, ограничусь только указанием, что географические штудии Снорри Стурлуссона - это лишь эвгемерические фантазии крещеного исландского книжника XIV века, не имеющие никакого отношения к собственно скандинавской мифологии. Языческие Боги в "Слове" тоже не могут быть объяснены простой цитатой из язычника Бояна - будь автор "Слова" сам христианином и обращайся он к чисто христианской аудитории, он вычистил бы "нечестивые" упоминания об "идолах", как сделал это автор "Задонщины".
И тем не менее...
В "Задонщине" Боян действительно упомянут, как автор песни, прославившей Игоря Рюриковича.
В "Слове о полку" действительно то тут, то там всплывают явные следы какого-то гораздо более древнего текста. Когда упоминается, будто половцы "дань емляху по беле со двора" - это не имеет никакого отношения к половцам, никогда и никакой дани с Руси не получавшим и не пытавшимся, но именно этим выражением описывается в летописи хазарская дань. В "Слове" мелькает титул "кагана". В "Слове" дважды говорится (с прямой отсылкой к Бояну) про Игоря, как "солнце" и "голову" Русской земли - что не может иметь отношения к правителю вполне третьестепенного Новгород-Северского княжества, но в высшей степени подходит к Игорю Старому.
Наиболее же убедительны астрономические аргументы Ерофеевой. Дело в том, что в 922 году (что довольно близко к условной летописной дате похода Игоря Старого на печенегов в 920 году) произошло затмение Солнца, гораздо более полное для наблюдателя из южной Руси, чем затмение 1185 года. Более того, спустя месяц на берегах Чёрного моря можно было наблюдать ещё одно затмение - и второе затмение в разгар битвы с врагом упоминается. вопреки астрономическим реалиям 1185 года, в "Слове о полку" - причём в связи с ним упомянуто море.
Таким образом, при спорности многих доводов Никитина и Ерофеевой, конечный вывод о "Слове о полку Игореве до Слова о полку Игореве" за авторством Бояна Вещего выглядит весьма убедительным. Более того, вполне соотвествовало бы идее "Слова о полку" обратиться к удачному походу общерусского князя на кочевников, закончившемуся поражением и полувековым подчинением последних Руси, и с печалью противопоставить ему неудачу одинокой вылазки двух молодых князей в XII веке, закончившейся разгромом русского войска, пленом вождей и разорительными набегами половцев. Особый горький вкус в свете этого приобретают начальные слова поэмы о трагической н е в о з м о ж н о с т и воспеть поход Игоря Святославича "бояновыми старыми словесы", и необходимости считаться с реалиями-"былинами сего времени".
И тем не менее...
В "Задонщине" Боян действительно упомянут, как автор песни, прославившей Игоря Рюриковича.
В "Слове о полку" действительно то тут, то там всплывают явные следы какого-то гораздо более древнего текста. Когда упоминается, будто половцы "дань емляху по беле со двора" - это не имеет никакого отношения к половцам, никогда и никакой дани с Руси не получавшим и не пытавшимся, но именно этим выражением описывается в летописи хазарская дань. В "Слове" мелькает титул "кагана". В "Слове" дважды говорится (с прямой отсылкой к Бояну) про Игоря, как "солнце" и "голову" Русской земли - что не может иметь отношения к правителю вполне третьестепенного Новгород-Северского княжества, но в высшей степени подходит к Игорю Старому.
Наиболее же убедительны астрономические аргументы Ерофеевой. Дело в том, что в 922 году (что довольно близко к условной летописной дате похода Игоря Старого на печенегов в 920 году) произошло затмение Солнца, гораздо более полное для наблюдателя из южной Руси, чем затмение 1185 года. Более того, спустя месяц на берегах Чёрного моря можно было наблюдать ещё одно затмение - и второе затмение в разгар битвы с врагом упоминается. вопреки астрономическим реалиям 1185 года, в "Слове о полку" - причём в связи с ним упомянуто море.
Таким образом, при спорности многих доводов Никитина и Ерофеевой, конечный вывод о "Слове о полку Игореве до Слова о полку Игореве" за авторством Бояна Вещего выглядит весьма убедительным. Более того, вполне соотвествовало бы идее "Слова о полку" обратиться к удачному походу общерусского князя на кочевников, закончившемуся поражением и полувековым подчинением последних Руси, и с печалью противопоставить ему неудачу одинокой вылазки двух молодых князей в XII веке, закончившейся разгромом русского войска, пленом вождей и разорительными набегами половцев. Особый горький вкус в свете этого приобретают начальные слова поэмы о трагической н е в о з м о ж н о с т и воспеть поход Игоря Святославича "бояновыми старыми словесы", и необходимости считаться с реалиями-"былинами сего времени".